37
Краткая версия этого текста, "кастрированная" до 1001 знака, участвовала в КОКС-1001 и была очень тепло принята. Но изначально текст писался набрасывался как... политическая сатира, что ли.
В общем, на ваш суд - полная версия, глобальную помощь в оформлении которой оказали коллеги Сукакот (искромётное начало - целиком его лап дело!) и Акация (корректура, поддержка, поднятие боевого духа). Низкий им за это поклон и безмерная благодарность. Кашу заварили давно – и никто, собственно уже не помнил, зачем и для кого. В легендах и сказаниях говорилось о каком-то мальчике, который просил кушать – и о няньке, п’rока’rтавившей: «Това’rищ, это а’rхиважно!»…
А дело было так…
Прежний хозяин этой огромной квартиры был выслан в Свердловск; то ли он добрался, то ли умер по дороге – история умалчивает. Квартиру тем временем заполнили новые жильцы.
В один ненастный осенний вечер на кухню внесли кастрюлю, наполнили её водой и поставили на плиту.
Немного погодя на кухню вбежал Первый – в матросской бескозырке и с перевязанной щекой. Покопавшись в соседских шкафчиках, он достал крупу, кинул её в кастрюлю, слегка (примерно половину) просыпав, и крикнул: «’Rеволюция, о кото’rой так долго гово’rили большевики, све’rшилась!»
Затем Первый удалился, напевая: «вихr'и вr'аждебные…»
Через некоторое время к плите подошёл Второй. Он заглянул в кастрюлю, и сказал, не обращаясь ни к кому: «Кашу маслом не испортишь!». Взяв с полки бутылку он щедро долил масла в кастрюлю, не забыв помешать. Затем пыхнул трубкой и вышел за дверь; но совсем не ушёл, бормотал что-то по-грузински в соседней комнате.
Через несколько минут на кухню заскочил Третий – в косоворотке, лакированных ботинках и с фигой в кармане. Третий увидел бутылку с маслом, пробормотал что-то вроде «себе же…», долил из бутылки в кастрюлю – и торопливо выбежал, явно кого-то догоняя.
Четвёртый подошёл к делу обстоятельно – отмерил масло мерным стаканом, аккуратно влил под крышку, добавил огня. Понюхал, одобрительно качнул головой с густыми бровями – и ушёл, насвистывая.
Пятый был офицером в отставке. Он был хмур – и просто хуйнул щедрой рукой, не глядя. Его мучило похмелье, очень хотелось пива, и было не до кулинарных изысков.
Седому Шестому, лысому Седьмому и полупьяному Восьмому было вообще ни до чего. Они спорили, кто из них главный. Каждый из них, увлечённый жарким спором, плеснул в кастрюлю понемногу масла, подумав: «ну, не испортишь же…». Седьмой попутно разбил графин, а Восьмой – сунул в карман серебряную ложечку.
Девятый вошёл следом за тремя спорщиками. Он пришёл издалека, с севера. Ему хотелось бы быть таким, как Второй – но он не курил; мечтал он об обстоятельности и славе Четвёртого – но не хотел ждать так долго. Пятого он втайне уважал, а Восьмого – побаивался. Он долил масла – всего несколько капель – не заглядывая под крышку; помешал содержимое и сел в кресло в неприметном углу. Он всегда был краток.
Десятый был мал ростом, и с трудом доставал до кастрюли на плите. Ему было скучно, на кухне он был в первый раз. На всякий случай посоветовавшись по телефону с Четвёртым и Седьмым, кивнув сидящему в углу Девятому, он добавил масла в кастрюлю, послал пару ретвитов и отбыл.
На кухне стало тихо. Девятый украдкой подошёл к кастрюле и понюхал поднимающийся пар – он притворился Одиннадцатым, хоть и понимал, что это некрасиво. Отойдя на цыпочках от плиты, он снова устроился в тёмном углу.
О цели всей этой суеты, казалось, вспомнил только Двенадцатый .Он бодро подошёл к плите, открыл кастрюлю, замахнулся было половником – и остолбенел. В луже подгоревшего, мутного масла плавала одинокая горсть риса…
А голодный ребёнок всё ещё тихо всхлипывал где-то в глубине огромной квартиры. Ему хотелось каши, не испорченной маслом.
Это сообщение отредактировал Ship76 - 18.03.2013 - 07:55
yaplakal.com