Вера (мистический рассказ)

Офигеть... Я не видел. Меня перевод интересовал. Смерть, вроде так. Картинки, вообще, не смотрел.

Конечно, она не спала всю эту ночь. Да и не ложилась толком. Все сидела то на диване у сына, уже не трогая его, то у себя на кровати.
Утро началось с того же самого. Гошка молчал, и почти не шевелился. Правда, под утро, все-таки, перевернулся на спину. И принялся что-то бормотать.
Ближе к полудню, он все-таки, к ее великой радости, съел бутерброд с маслом, и выпил пол-кружки кофе. Вере следовало собираться на другую работу, зарплата на которой была не столь большая, как платили в «Ананги».

Она старалась убираться быстрее, понимая, что надо домой, к сыну. Неизвестно, что с ним произошло. Как он? А может быть, это последствия какой-либо тяжелой болезни. Нужно срочно ко врачу. Мысли роились в ее голове.
Она упорно гнала домыслы о том, что это последовало наказание за ослушание. За тот поступок, который она совершила. Ведь, нельзя же было читать эти чертовы книги. Не зря же он ей говорил. Но она так хотела помочь Зое. Она же, Вера, не сделала ничего плохого, ни кого не обидела, не украла, не обобрала.
Она просто влезла в чужую ЖИЗНЬ, в чужую СУДЬБУ.

Поначалу она не смогла открыть дверь. Дверь приоткрылась совсем немного, и больше не поддавалась. Вера изо всех сил толкала ее, но ее усилия были тщетны. Очевидно, Гошка чем-то забаррикадировал ее.
- Гоша! – Закричала она. – Открой дверь, сынок.
Наконец, после минут десяти, упорных, почти без отдыха толчков, до боли в плечах, она проникла в квартиру.
Гошка лежал в прихожей, и что-то мычал. Это он своим телом забаррикодировал дверь, и упершись ногами в стену, не позволял ей открыться.
Он был без штанов и трусов. В одной рубашке. Тот же самый безумный взгляд, но уже неспокойный. Он что-то агрессивно мычал, скрежетал зубами, выкрикивал ругательства.

Вера вновь вызвала «скорую», и приехала та же самая бригада, что была и вчера. «Длинная» критично посмотрела на подростка, и заново начались вчерашние осмотры с манипуляциями.
- Вам нужно его к психиатру. – Вздохнула врач. – Или, давайте, мы сейчас, заберем его.
Она вопросительно посмотрела на Веру.
- Хотите?
- В психушку?
Та кивнула головой. И Вере стало страшно за сына. Что будет с ним. «Заколят», «залечат», сделают «овощем».
«Длинная», будто прочитала ее мысли, и не сводила с нее глаз, ожидая решения.
Вера отрицательно замотала головой.
- Вы уверены? – С сомнением спросила «длинная». – Он же непредсказуем. Он может Вас покалечить, еще что-то сделать. Вы справитесь с ним?
- Он не буйный. – Поспешно ответила она.
Теперь, уже ей хотелось доказать врачу, что Гошка почти здоров, что это он так хулиганит. Лишь бы они не увозили его.
«Длинная» пожала плечами, пружинисто поднялась со стула, и направилась к выходу. Ее «свита» последовала за ней.
- Скажите! – В голосе Веры было отчаяние.
Врач остановилась, повернув голову. В ее глазах было сочувствие, и беспокойство.
- Ему может быть получше. Как Вы думаете?
- Попробуйте «актовегин». Таблетки, но уколы будут эффективнее.
Она хотела сказать что-то еще, но передумав, скрылась за дверью.

Три дня Вера боролась как могла, практически без сна. Гоша упорно не принимал таблетки, уколы вызывали раздражения. И он первым делом, принимался расчесывать их, почти до крови, страшно крича при этом.
Настал четверг, и Вера не находила себе места. Она не знала, уволена ли она за свой проступок, или же ей, все-таки, позволят остаться в «Ананги». Что-то подмывало ее прийти на работу пораньше. И хотя, она вполне успевала добраться на автобусе, но тем не менее, решила вызвать «такси».

Она стала открывать дверь в лабораторию, как замерла, услышав шаги по лестнице. Что-то подсказывало ей, что это был Владимир Николаевич. Сердце забилось учащенно, и внутрь ее груди стал закрадываться страх. Она почувствовала, как кровь отходит от ее лица, и щеки начинает покалывать «иголочками».
Владимир Николаевич подошел к кабинету, сухо поздоровался с ней, и пропустив ее вперед, проследовал сам.
Она перехватила взгляд шефа, и увидела в нем «льдинки». В его серых глазах были и разочарование, и какое-то злое торжество. Он едва задерживал взгляд на ней. А она ждала. Ждала какого-то ответа.
Он сидел за свои столом, что-то писал, периодически открывая то одну, то другую книгу. Сам в себе утвердительно кивал головой, будто соглашаясь с чем-то.
- Я Вам не мешаю, Вера? – Неожиданно спросил он.
И она вздрогнула от его голоса.
- Нет. – Хрипло проговорила она, продолжая машинально протирать обложки, даже не смотря на них.
- Сегодня мне пришлось прийти, чтобы немного поработать. – Проговорил он. – Посмотреть кое-какие книги, кое-что сверить. Наверное, это непривычно для Вас?

Она пожала плечами, не зная, что ответить. И задержала взгляд на нем, снова увидев холодные «льдинки», и какое-то торжество.
- Предлагаю попить чаю, - проговорил профессор, - знаете ли, не удалось сегодня позавтракать.
Он достал из кожаного, потрепанного портфеля сверток в целлофановом пакете. Налил воду в чайник, и включил его.
Чай пили молча. Вера осторожно дула на дымящуюся чашку, изредка бросая взгляды на профессора. Но он, будто был поглощен своими мыслями, не обращая на нее ни малейшего внимания.
Наконец, она не выдержала.
- Владимир Николаевич, мне писать заявление об уходе?
Она не будет уговаривать его, чтобы он оставил ее, не станет рассказывать о том, что произошло с Гошкой. Не будет говорить, как ей плохо, объяснять ему, почему она так поступила, почему вдруг пожалела Зою, ее Танюшку.
Нет, не потому что не хотела унижаться. А от того, что понимала, что она нарушила условие договора. И такова эта жизнь. Если ты что-то нарушаешь, значит должна быть наказана. По-другому, быть не может.
Он поднял на нее свои серые глаза.
- Нет, что Вы, Вера.
- Не-еет… - Он успокаивающе потрогал ее за локоть.
- Все хорошо. – С какой-то едва заметной горечью, и разочарованием проговорил он, взглянув куда-то мимо нее. Почти как Гошка.
Он стал что-то рассказывать ей, что-то вроде, про новости. Говорил о политике, о том, какие изменения происходят в мире. Она слушала его вполуха, изредка кивая. Все книги, которые были на столе профессора, были закрыты чистыми листами бумаги, так что не было видно даже названия. На это она обратила внимание. Но не подала виду.
Вера не могла понять, почему Владимир Николаевич не увольняет ее.
То, что он знал, о ее поступке, она была уверена. Это чувствовалось, ощущалось в воздухе, в атмосфере этой комнаты, во взгляде профессора, во всем.

Продолжение следует. Пошел спать.

Вера - первый человек, который решил с помощью книг помочь не себе, а другому?

Перечла все рассказы,что нашла. Все позеленила.
Не очень люблю мистику и даже любимого многими Кинга. Просто нагнать жути, как в пионерлагере с рассказами про "черную руку" ? Тот Кинг кого я начинала читать вводил мистическую составляющую для того, чтобы ярче выделить то, что есть в нашей обыденной жизни, потому он и торкает.
Рассказ "Вера" очень понравился имеенно потому, что в нем есть зацепка "выбор человека". Вопросов в рассказе больше, чем ответов. Как подруга попала на элеватор? Причем тут быстрое перемещение по городу? Нетронутое зерно?Кто работодатель? Именно он "кукловод" и соответственно главный герой. Вера - фон.
Было бы интересно читать именно о его мотивах.

Фантазия у тебя, автор, буйная.Молодец.

Нет. У Веры было все в порядке с сыном. Рос обычным подростком, играл в компьютерные игры. Нормальный ребенок. Нечто с ним произошло, после того, как Вера помогла Зое.
С работой у Веры тоже наладилось до того, как она помогла Зое. Раньше были проблемы.
То есть, до момента помощи у Веры все складывалось нормально.

- Единственное, о чем я хотел бы Вам сообщить. – Он посмотрел на нее, и также быстро, равнодушно отвел глаза.
Наступила пауза. Вера поставила на стол пластиковый пакетик с чаем, и выжидающе смотрела на профессора.
- Не знаю, даже как Вам о этом сказать… - Он сделал неопределенный жест рукой.
Вера смотрела на него не моргая. Что он скажет, сейчас. Она была готова ко всему.
- Вы не смогли приходить убираться два раза в неделю? – Он с некоторой просьбой в глазах, но все с той же «льдинкой», посмотрел на нее.
- Наша организация прибавит зарплату. Можете не сомневаться. В полтора раза Вас устроит? Дело в том, что все-таки, книги следует протирать чаще, хотя бы в два раза. Я понимаю, что наверное, это тяжело для Вас. Но… все-таки, это книги.
Вера, кивнула, сглотнув застрявший в горле комок. Она ничего не понимала.
- Конечно. – Хрипло произнесла она, подумав, что кивка недостаточно.
- Ну, и чудесно. – Профессор как-то по отечески улыбнулся.
Но в глазах было все то же.
- И еще… - Он задумчиво посмотрел мимо нее.
Ей вдруг стало на какое-то мгновение страшно. Он смотрел точно как Гошка. И где-то на сердце заскребли «кошки». На какое-то время, она забыла про сына. Как он, сейчас? Может, все-таки, поправится? Может быть, все обойдется.
- И еще… - Продолжил профессор, сделав вид, что не заметил некоторого замешательства. – Штатное расписание нашей научно-исследовательской организации позволяет расширить штат сотрудников. Поэтому вместе с Вами будет работать еще одна женщина.
Он испытывающее посмотрел на нее. Будто сканируя.
- Делать она будет то же, что и Вы. Ухаживать за книгами. Поэтому, в некоторой степени, Вам даже будет полегче. Она уже приходила. И мы, извините, пожалуйста, разделили с ней, так сказать, фронт работы. То что от окна, и до второго прохода – будет за ней, а все остальное ваше. Это, как раз поровну. Надеюсь, Вы не будете возражать в этих деталях?
- Нет, конечно. – Поспешно ответила она. Конечно же, она не будет возражать.
- Зарплата, как я Вам уже, сказал, будет увеличена. Как раз, Вы приходите два раза в неделю. Это будет… - Владимир Николаевич чуть задумался, слегка наморщив высокий лоб, - вторник и четверг. Но выполняете по объему в два раза меньше. Потому что с Вами будет работать еще одна женщина.
Вера согласно кивнула.
- Ее зовут Малика. Она приехала с Северного Кавказа достаточно давно, когда там шли боевые действия. В таких ужасных моментах всегда страдают мирные люди. Я не расспрашивал ее об этом. Потому что это некорректно, да и люди, пережившие нечто подобное, не особо жалуют такие разговоры. Ведь никогда нельзя трогать чужую БОЛЬ. – Он странно посмотрел на нее. - Надеюсь, Вы будете солидарны со мной.
- Конечно. – Вера вновь кивнула, выражая на лице некое подобие участия.
- Вот и прекрасно. – Профессор поднялся из-за стола, взял свою кружку, и глазами принялся искать мусорное ведро, куда можно было выбросить использованный чайный пакетик.
- Я помою, Владимир Николаевич. – Робко произнесла Вера, поднимаясь со своего стула.
- Правда? – Он с благодарностью улыбнулся. – Весьма обяжете. Тогда, с Вашего позволения, начну собираться.
- У меня вопрос…
Он с интересом посмотрел на нее.
- Мне возвращаться домой, все также? Через элеватор?
- Условия контракта не изменились. – Сухо ответил он, едва взглянув на нее. – С чего бы им меняться.
Ей показалось, что он хмыкнул. Или только показалось.
Вера выбросила чайные пакетики, и бумажки после пирожков, вымыла чашки, и поставила на их на стол профессору. Она не заметила, как он ушел, скрылся из поля ее зрения. Бесшумно и незаметно, будто и не было его вовсе.

афтар,ну ты че,продолжение давай

Не парься. Сюжет шикарен, а чтобы вычитать и поправить порой уходит больше времени чем написать. Кто графоманствует, тот знает. Нет предела совершенству))

Это сообщение отредактировал Министр - 7.12.2018 - 19:01

* * *
Вера брела по заброшенному элеватору, думая о Гошке. Что могло такого произойти с сыном, она так и не могла понять. Инсульт? Но тогда бы врачи смогли бы это определить. Помешательство? Наверное, следует зайти в поликлинику и вызвать психиатра. Да, наверное это необходимо. Но вдруг, Гошку увезут в психбольницу. От этой мысли ей стало страшно.
Она тревожно вздохнула. Чувство беспокойства не покидало ее ни на минуту, с того момента как изменился Гошка. Ее не радовала ни прибавленная зарплата, позволяющая уйти с одной работы, ни то, что она будет занята всего два дня в неделю, и то не полностью. А остальное время сможет проводить с Гошкой. Ни то, что по сути, наверное, ни одна уборщица в их городе не зарабатывала столько, сколько она. И Вера, по полному праву могла считать себя самой высокооплачиваемой. Все эти радости омрачала мысль о сыне. Что с ним? Что будет дальше, и как они будут жить?
Неожиданно сверху раздался шум. Вера не успела поднять головы, как прямо перед ее ногами упала птица. Это был раненый голубь. Вера вздрогнула, отступила на шаг, прикрыв рот рукой.
- Господи… помилуй. – Прошептала она, поднимая голову.
Наверху все было спокойно и тихо. Только голубь, несколько раз дернув крыльями, затих, распластавшись на пыльном бетонном полу. Крови не было… Как так получилось, что птица погибла, было неясно.
А она еще удивлялась, что здесь при таком обилии зерна, нет голубей. Вот, залетел один. Вере захотелось забрать птицу, и похоронить ее, где-нибудь на выходе из элеватора. И полиэтиленовый пакет, в который можно было положить труп, у нее был. Лежал в ее сумке. Но ей было страшно прикасаться к ней.
И она осторожно обошла убитую птицу, направилась быстрым шагом дальше. Дыхание ее участилось. Вот, кажется здесь, на этом месте, она встретила Зою. А потом, та ждала ее почти каждый раз. Ну, пусть… пусть, слава Богу, если Танюшка выздоровела. Слава Богу, она помогла подруге.
- Вера… - Послышалось откуда-то сзади.
С того самого места.
- Вера… - Снова.

Вера обернулась. Никого не было. Даже ветер не продувал этот элеватор, и это она заметила только сейчас. Сколько уже ходила, а не обратила внимания, что здесь нет даже ветра.
Она вспомнила горькую улыбку Зои, и ее слова: «Это не простой элеватор. Неужели ты не понимаешь? И книги, которые ты протираешь, это не просто книги».
Вере стало холодно. Так, что забила неприятная дрожь по всему телу.
- Вера… - Вновь послышалось откуда-то сзади.
Она почти бежала, не останавливаясь. Ее будто стали гнать прочь какие-то непонятные звуки, шумы, шорохи, голоса.
- Наказание. – Совершенно отчетливо услышала она. И как по мановению все звуки и шорохи стихли.
Она вышла из элеватора, и вздохнула полной грудью, кажущейся таким родным, привычным, успокаивающим воздух города. С его специфическими привкусами, и шумами. Она неторопливо стала спускаться по привычной тропинке, вновь думая о Гошке.
А что, если это наркотики. Вера закусила губу, почти до крови. Но… когда, где? Кто ему мог их дать? Ведь, кроме как своего компьютера, он и не общается ни с кем.
Она торопилась. Торопилась домой, потому что не знала, что с Гошкой.
Но когда пришла… С Гошкой было все хуже. Она снова едва попала в квартиру, потому что он связал ручку двери с ножкой тумбочки для обуви с ее халатом. Вера открыла дверь, но никак не могла проникнуть в образовавшуюся щель.
Она так устала сегодня. Хотелось просто лечь, да хотя бы здесь, в этом грязном коридоре, и не думать ни о чем.

А дальше?
Автор, заинтриговал

Отправлено с мобильного клиента YAPik+

Продолжения не будет?

Отбросив мысли об усталости, Вера дотянулась рукой до халата, и принялась тянуть его на себя. Щель только уменьшилась. Что ж, неплохо… Она горько рассмеялась. Никогда бы в жизни не подумала, что ее Гошка будет придумывать такие для нее испытания. Впрочем, что мучится. Это тоже неплохо. Халат можно перерезать. Господь с ним с халатом-то. Гошка страшно кричал. Так страшно, что складывалось впечатление, будто его кто мучает или издевается. И разобрать, что именно кричал Гошка, было невозможно. Слышалось только мычание, но оно было каким-то страшным, нечеловеческим. Будто рев с плачем одновременно.
Вера решительно нажала кнопку звонка квартиры тети Зины. Вот, у кого она возьмет нож и перережет халат. К ее удивлению, замок защелкал почти сразу после звонка. Тетя Зина стояла за дверью, и будто ждала звонка.
На лице старой женщины было сочувствие.
- Проходи, Верусь. – Проговорила она, отходя вглубь квартиры.
Вера замотала головой.
- Мне бы нож какой-нибудь. Халат перерезать. Он дверь привязал.
- Сейчас, сейчас, - засуетилась та, - да, пройди ты.
Тетя Зина зашмыгала на кухню, а Вера прошла в прихожую, оглядываясь на полуоткрытую верь своей квартиры. Страх, что Гошка захлопнет ее, не отпускал.
- Держи… - Тетя Зина протянула ей большой хлебный нож, рукояткой к ней.
И не спускала с нее глаза, словно хотела что-то сказать.
Вера взяла нож, и вернувшись в коридор, быстрыми сильными движениями стала кромсать шелковую ткань.
Вскоре, она перерезала халат, и вошла в квартиру. Гошка был почти голый, если не считать разорванной футболки. Он лежал в прихожей, и плача, что-то мычал, показывая в угол.
Следом за ней, в прихожую молча вошла тетя Зина. Вера машинально вернула ей нож, и бросилась к Гошке.
- Гоша, Боже мой, что с тобой? Го-шааа…
Его глаза… Они были совершенно другими. Будто он видел ее, но не узнавал, не понимал, не слышал, и видел еще кого-то другого. И того другого он понимал, и слышал. Знал то, чего он хочет. Слушался, может быть.
- От кого ты прятался-то, Гоша? – Вера зарыдала. – От меня что ли? Господи, Боже мой.
Тетя Зина тяжко вздохнула за ее спиной, и тоже шмыгнула носом. Она закрыла дверь, и тяжело уселась на табурет, который Гоша, по всей видимости, приволок из кухни.
Опершись на свой неизменный бадик, она молча наблюдала, как Вера, подхватила Гошку под мышки, и принялась тащила его в свою комнату.
Вера не обращала на нее ни малейшего внимания, ее больше волновало, почему ноги у Гошки стали будто, как ватными. Что с ним могло такое произойти?
Уложив Гошку, она попыталась сделать ему укол «актовегина», но он больно, до крови, укусил ее за руку.
Он взвыла от боли, и даже намахнулась на него, но ударить не смогла.
Вера вернулась в прихожую, чтобы сбросить плащ, и снять туфли.
- Вера… - Осторожно позвала ее тетя Зина. – Ты послушай, что я тебе скажу.
Вера посмотрела на нее, продолжая снимать верхнюю одежду.
- Он весь день кричал у тебя страшно. Потом, стал бить в дверь, очень сильно. Я не знала, что делать, хотела тебе звонить. Уже телефон достала. Потом, вдруг слышу… шаги. Идет, будто кто-то. Ну, я к глазку. Думала, что ты.
- Ну? – Вера еще не могла, как следует отдышаться.
- Смотрю, не ты это. – Тетя Зина поджала губы, и замотала головой.
- А кто? – Спросила Вера, не совсем понимая, о чем соседка ведет речь. – А кто был-то, теть Зин?
- И он открыл, понимаешь. Затих вдруг, как она позвонила. И сразу, открыл.
- Она? – Не поняла Вера. – Женщина приходила, и он ей открыл дверь?
- Женщина. – Тетя Зина утвердительно кивнула. – И не одна с девочкой лет двенадцати.
- Женщина с девочкой? – Вера недоуменно уставилась на соседку. – Точно? Ты ничего не путаешь, а теть Зин?
Соседка обиженно поджала губы.
- Я тебе говорю. – Она слегка повысила свой грубоватый басок. – Женщина подошла с девочкой. Девочку я не разглядела сколько лет. А вот женщина – брюнетка, высокая. Выше тебя… ростом. В куртке такой короткой, как кожаной, красной.
Тетя Зина сделала паузу, задумчиво опустив веки, вспоминая еще какие-то детали.
- В глазок не особо чего увидишь… - Но «хвост» у нее был из волос.
- Вот так. – Тетя Зина провела руками у себя на затылке, имитируя забор волос. – «Хвост» такой длинный. Заколка на нем. И на каблуках она была. Я слышала по коридору «цок-цок-цок».
«Зоя. - Почему-то промелькнуло у Веры. – Но что ей надо? Почему она приходила?»
Вера с сомнением взглянула на тетю Зину.
- Не смотри так, Верунь. Я старая, но на склероз пока еще не жаловалась. Может, и придет время, когда буду забываться. Но не сейчас.
- И он открыл что ли? – Растерянно спросила Вера, все еще сомневаясь в ее словах.
- Он сначала затих. Когда они подошли. Тихо стало. Не знаю уж, почему. Но до этого кричал страшно. Так страшно… Вера… - Тетя Зина закатила глаза. – Мамоньки, мои, я тебе передать не могу. Это, сейчас еще ничего. Мычит только, громко правда. А это орал так, что не дай Боже. Я ж хотела полицию вызывать. Если бы не знала, что он у тебя последнее время такой…
И что, потом? – Вера не сводила с нее глаз.
- Потом, вдруг успокоился, говорю. Она позвонила. И Гошка их впустил. Открыл им.
Женщины какое-то время смотрели друг на друга. И Вера поняла, что тетя Зина говорит правду. Да и какой смысл ей был врать.
- Зашли они, и пока они в квартире были, он не кричал совсем.
- Сколько они там находились?
Тетя Зина вздохнула.
- Да… минут пятнадцать, может двадцать. Точно не скажу тебе… На время не смотрела. Не знаю, ну меньше получаса, это точно.
- А когда ушли, он опять стал кричать?
- Как ушли… не сразу. Но опять начал. Вот что я тебе хотела сказать, Верунчик. Гости у тебя сегодня были. Не знаю я, что это за баба с девчонкой. Знакомые твои?
Вера не ответила.
- Может, врача, думаю, вызывала. Но в толк никак не возьму, как он им открыть-то сумел. Вот чего…
Тетя Зина странно посмотрела на Веру.
- Ведь, с мозгами-то у него не совсем…
- Ой, не знаю я, что и думать. – Вера устало вздохнула. Надо было приготовить что-то из еды, но сил уже не оставалось.

Тетя Зина ушла к себе, что-то сочувственно бормоча себе под нос, оставив Веру наедине со своими мыслями, и едва успокоившимся Гошей.
Вера поставила варить мясо на щи, и задумалась. Сомневалась ли она в том, что Зоя с Танюшкой приходили к ней домой. Наверное, нет. Не могла же тетя Зина все это придумать. Да, и не видела она Зою ни разу в своей жизни. Тогда, что это? Зачем? Что им было нужно.
Какое-то время поколебавшись, Вера достала сотовый, и нашла телефон Зои, который она никогда не удаляла. Не знала почему, просто не удаляла, и все. Хотя, и не общались они, вот уже несколько лет. Да, и Зоя могла сменить номер.
Да, по каким-то чудовищным условиям, они не должны были видеться никогда в этой жизни, и тогда, как говорила Зоя, Вера не будет наказана. Никто, и самое главное, Владимир Николаевич, не узнает о той услуге, какую она оказала подруге. Но Зоя не говорила о звонках.
Вера решительно нажала кнопку вызова, и принялась ждать ответа. В трубке шли гудки, что означало, что телефон не отключен, и абонент в сети. Но никто упорно не отвечал. Вера набирала раз за разом, но… гудки, гудки, гудки. Определенно, Зоя попросту не брала трубки.
Вера устало опустила телефон на стол. А почему она не может вылечить Гошку таким образом, как исцелила от такого тяжелого недуга Танюшку?
Но как это сделать? Мысль ее пугала. И она не знала точно, болен ли Гошка и что это за болезнь? Как она сделала, когда помогала Зое? Она нашла книгу с названием «Болезнь», открыла ее наугад, и перечитала фразу так, как было нужно, чтобы Танюшка выздоровела. Получится ли у нее в этот раз. Можно ли помочь себе? Не узнает ли профессор.
Вера подошла к плите, и стала задумчиво снимать накипь. Гошка снова страшно закричал, но потом затих. По всей видимости, он спал. И это было во сне.
Она не заметила, как сварила бульон, и сама просто свалилась на кровать, позабыв поесть, и покормить Гошку.
Утром он разбудил ее сам. Стал плача стягивать с нее одеяло, показывая на дверь. Вера вскочила с кровати, и подошла к двери, заглянула в глазок. Но там никого не было.
- Ту-ууамм. – Гошка буквально рыдал, вытягивая палец в направлению к двери. – Ту-ууамм…
- Что там?! – Не выдержав закричала Вера. – Что ты там видишь?!
На какое-то мгновение из взгляды с сыном встретились. И Вере показалось, что в них появилось какое-то осмысление. Он даже прошептал губами, «мама». Но это была какая-то доля секунды. Не более того. Вера подскочила к нему, и схватив его голову обеими руками подняла ее так, чтобы были видны глаза. Но… он снова были бессмысленными, и безумными.
- Гоша, - прошептала она, - Гоша, ну поговори со мной, пожалуйста. Ну, скажи, что-нибудь.
- Тайр! – Не своим голосом выкрикнул мальчик, и захохотал.
Вера ощутила, как легкое дуновение ветра прошло по шее, чуть шевельнув не расчесанные с утра волосы.
- Что? – Она отшатнулась, почувствовав страх, который постепенно забирался во внутрь ее естества.

Ещё! Хочу ещё

Автор, спасибо. Случайно увидел продолжение, очень понравилось.

Спасибо, дружище. Думаю над тем, какое сделать окончание, чтобы было нормально. Вариантов много... Но постараюсь, уйти от стереотипов.

Остаться должен только один вариант