Страх и ненависть в общаге: Никогда не пей незнакомый самогон

Рассказ-диафильм..(текст со слайдами).

События, о которых рассказывается в этом статье, произошли в общежитии в 2001году. По просьбам выживших все имена были изменены. Про это не писали СМИ, но старожилы помнят. Эту многосерийную историю про неопытных студенток рассказывают непослушным детям, если те курят за школой...

Оксана лежала на кафеле санузла, а в глазах мелькали лопасти вертолёта "Ночной охотник". К общежитию с воем подкатила "Скорая помощь".
Студентка четвёртого курса факультета аналитической химии с блаженной улыбкой засыпала и вспоминала события того странного вечера:

- Ах, как же здорово, что мы с девчонками нашли ничейный САМОГОН!

В тот день ничего не предвещало запоминающегося или выдающегося. Оксана и её сожительница по общежитию Кудрявцева Маша проснулись, ополоснулись проточной водой и уж были готовы пойти на занятия, как к ним в комнату загадочно постучали. Так обычно стучат в сказках, когда главных героев ждут приключения.
За дверью никого не было, зато на полу стояла емкость из лабораторной посуды с непонятной жидкостью.
Находку водрузили на стол. Озадаченные девушки вмиг забыли про учёбу и принялись, опираясь на знания в органической и неорганической химии, выдвигать гипотезы о её содержимом. Реактивов и индикаторов у них не было, поэтому измышления заняли весь день.
- Это - гидроксид водорода.
- Ты что, дура?! Это - малометанольный концентрированный водный раствор формальдегида! Видишь жёлтый оттенок?
- А я говорю, что вода. Ну разве, что вода с гидратом оксида железа во взвешенной коллоидной форме...(чем дольше девушки смотрели на жидкость, тем дольше жидкость смотрела на них)

А вечером в комнату заглянула старшекурсница Настя, что училась на факультете Осадочных горных пород. Вся в глине, так как работала над дипломом "Трансформация големов в народном хозяйстве".
Хохотушка выдала дежурную фразу про косички...

Все притворно засмеялись, украдкой смахнув слезу, так как все три студентки, увы, были не девочками и не москвичками.
Настя, как самая мудрая, решила довериться эмпирическому пути познания мира и отхлебнула...
Отхлебнула, крякнула и аж села на стул с пеной ваты из-под обивки:
- Девки, да это чистейший, как первый снег в горах Колумбии, самогон! Двойная очистка, слышу нотки перманганата калия! Живём!!!
Чему уж точно учат на факультете химии, так это тому, что любое исследование должно быть неоднократно подтверждено опытным путём.
Девушки спустились на первый этаж, где встретили дядю Митю, который в общежитии выполнял роль дворника, электрика и вахтёра. Все знали, что после того, как Митю, по его словам, укусил девятихвостый демон в лисьем обличье, тот заработал гидрофобию и больше не мог пить воду. Что, однако, не мешало дяде Мите употреблять прочие жидкости.

Вахтёр опрокинул в себя мензурку, промычал о том, что на заре голоса зовут его и заперся в кладовке, где пахло мышами и половыми тряпками.
- Ну, что я говорила! - звонко засмеялась Настя, - Пить можно и нужно!
Студентки поднялись к себе в комнату и чокнулись за успешную сессию...

Oops, I did it again
I played with your heart, got lost in the game
Oh baby, baby...

Девушки нетвёрдой поступью шли по коридору общаги, пели заграничную песню и не знали, чем себя занять.
- А давайте безобразничать, - сказала Настя. - Айда к мальчишкам с факультета Философии и Нигилизма, подразним ботанов.
У парней свет уже был выключен, только светили ночники у кроватей. Трое лежали в кроватях, читали, изредка перекидываясь фразами.
- Валер, я знаю, что ничего не знаю... капец мне на зачёте будет.
- А всё потому, Паш, что твоё бытие определяет сознание. Живёшь, как червь, света белого не видишь, вот и темнота у тебя в голове от этого.
- Так, заткнулись все! Хватит множить сущности, мне вставать рано, - буркнул третий философ и щёлкнул выключателем.
В этот момент три студентки с хохотом ввалились в дверь.

- А вот это вы видели? - Настя задорно задрала блузку.
Парни, как дрессированные индийские пресмыкающиеся, уставились на обилие форм нарушительницы спокойствия.
- А у Валерки Стоикова... стояк! - закричала Настя.
- Это уже ни в какие рамки не лезет, - сказал третий студент, который уже приготовился ко сну. Вскочил и подошёл к Насте:
- Ты пойми, женщиной не рождаются, ею становятся. Ни биология, ни психика, ни экономика не способны предопределить тот облик, который принимает в обществе самка человека. Существо, называемое женщиной, нечто среднее между самцом и кастратом, могло возникнуть только под воздействием всех сторон цивилизованной жизни...
Настя влепила ему пощёчину, разрыдалась и бросилась вон.

- Насть, ну чего ты? Дураки они, а на дураков не обижаются, - успокаивала подругу Кудрявцева Маша. - Пойдём лучше к физикам, они хоть материалисты.
У физиков горел свет и оживлённо спорили.
- Да шариковые подшипники уже вчерашний день. Вся сила в...
- В правде?!
- Тебе не скучно постоянно этими клише говорить? Да пойми ты, что...

- О, девчонки! Заходите, будем опыты ставить.
- Со смазкой, как в прошлый раз? - хихикнула Маша.
- Нет, с вакуумом, - сказал Коля Сичкин и нежно перекрыл её доступ к кислороду.

У физиков было весело. Ребята танцевали под техно, пока недотрога Ермолаев щёлкал выключателем света, создавая дискотечный эффект стробоскопа.
- А давайте займёмся чем-нибудь серьёзным? - предложил Сичкин, порылся в тумбочке и достал нечто длинное и чёрное...
Опыты с эбонитовой палочкой всех ещё больше раззадорили. В комнате общежития к запаху лапши быстрого приготовления добавился запах озона.

Девушки тёрли эбонитовую палочку о блузки с люрексом и синтетические юбки, а потом били статическим электричеством парней.

- Девчонки, а знаете, что Ермолаев может управлять лептонным полем и вызывать воспоминания о прошлой жизни?
Всем стало интересно. Настя села спиной, а Ермолаев нехотя (на самом деле ему нравилось внимание к своей персоне) начал творить пассы руками.

Настя вначале придуривалась и шумно дышала, как в фильмах для взрослых, а потом провалилась в какие-то чуждые её воспоминания...

Хочу шарик, красный воздушный шарик хочу, - начала бормотать Настя.
Оксана испугалась за подругу, растормошила её и девушки вышли в коридор. Хмель выветрился.
- А давайте пойдём к историкам. У них всегда есть что выпить!
- Вода камень точит, а за десятилетия оставляет на шершавой эмали рукомойника жёлтые разводы, которые не берёт "Пемолюкс", но осилит соляная кислота, - зачем-то вслух озвучила свои мысли Маша, - девушки зашли на кухню, чтобы освежиться и перекусить.

С едой было не густо и пришлось поработать пальцами. Пока Оксана с Настей отдирали от сковородки вчерашнюю жареную ничейную картошку, вернее, то что от неё осталось, Маша пыталась отодрать от стены нечто сладкое и окаменевшее.

Несколько месяцев назад Осипов решил сварить в кастрюле сгущёнку и забыл. Вода выкипела, банку распёрло от негодования за свою ненужность и она сдетонировала, обдав сладкими "осколками" стену возле плиты и потолок. Выглядело всё, словно кто-то не добежал до туалета и нагнулся поднять с пола монетку. Осипов вначале пробовал убрать сгущёнку, но, не пережив очередную сессию, самоустранился.

Иных чистильщиков-энтузиастов не нашлось, а кто-то на крашеной стене накарябал:

Это сообщение отредактировал zeppelman - 4.03.2024 - 18:22

Коричневые сталактиты на потолке прошли все стадии созревания янтаря и навечно остались окаменевшим напоминанием о человеческом раздолбайстве, а кухню этажа прозвали - "Блок Г".

Подкрепившись, девушки сделали попытку освежить дыхание, вступив, как Дон Кихот, в бессмысленный бой копьями ароматизатора "клубника" с мельницами уксусной кислоты.

Теперь все вкусно пахли, по крайней мере, так они считали.

До историков они так и не дошли. За дверью студентов факультета иностранных языков было шумно и раздавались мужские стоны...

Шторы в комнате были закрыты, горели свечи, пахло шпротами и мужскими носками.
В полумраке два оппонента, начитавшись Бодлера, сцепились на полу в жарком споре о преобладании Танатоса над Эросом, двух начал, в творчестве скандального француза. Непосвящённому могло показаться, что оба друг друга приятно душат.

В то же время другой долговязый студент, оставив ногу, держал в руках нечто похожее на миниатюрный кубок из черепа крота и визгливо декламировал Байрона:

"Жизнь — сплошная клоунада", —
Учит философский том;
Значит, нам смеяться надо,
И смеяться вновь — потом;
В поле, в море,
В счастье, в горе,
Над природой и людьми;
Пей стаканом —
Смейся пьяным,
Что уж лучше, черт возьми!
На последних строках перед девушками материализовался аспирант Бернасевич, плотоядно облизнул губы и ткнул в них стаканом...

- Не бойтесь, это Аяуаска - ликёр такой для девочек, вкусненький, как Амаретто, - видя, что студентки его не понимают, Бернасевич перешёл на русский.
Настя бесстрашно выпила терпкую тягучую жидкость и закрыла глаза...
Ясность, доселе ей не знакомая, распахнула перед ней все секреты этого мира, как во время уборки мы извлекаем из-под дивана всякий сор и утерянные пуговки.
Оказывается вначале была не пустота, как учили в школе на уроках астрономии. Изначально был замысел.

Потом была песня, но не весёлая, как у Газманова, а, скорей, грустная, как у Тани Овсиенко.

От вселенского воя атомы стали трепетать, межмолекулярные связи окрепли, так явилось summa rerum или всё сущее.

И в каждом из нас было добро и зло. Но в некоторых зла было больше...

Настя с криком пришла в себя и одёрнула руки от шеи Бернасевича. Тот грохнулся на пол и скуля уполз в темноту.
Хорошо, что Оксана знала приём из ОБЖ, как бороться с мороком и умела спичкой поднять веки...

Девушки, пятясь, вышли в коридор.
- А может, ну его на фиг, не пойдём к историкам? - пискнула побледневшая Кудрявцева.
- Надо, Маша, надо.
Про историков в общаге ходили скверные слухи...

Чем ближе девушки подходили к историкам, тем тяжелее давались последние шаги. Ноги стали свинцовыми, половицы натужно скрипели, а люминесцентные лампы, когда с цокотом не мигали, придавали бело-синим свечением коже мертвецкое изящество.

- Девочки, а помните, как в прошлом году Самсонова к историкам заглянула за растительным маслом?

- Дура, тише. Ещё накаркаешь.

Все вспомнили ту ужасную историю, участников которой потом вызывали к ректору и чуть не отчислили.

Тогда историки заперли у себя на сутки Самсонову и впятером над ней глумились: привязали к прокрустовой панцирной кровати, обступили со всех сторон и часами гоняли по датам, а когда девушка не выдержала и запорола год Полтавской битвы, заставили дать развёрнутый ответ о роли личности в истории...

Оксану, Настю и Машу вперёд влекло бессознательное желание превозмочь себя, постучать в дверь, перешагнуть порог, посмотреть в холодные глаза историков и сказать твёрдым голосом, больно царапая ногтями ладони, чтобы не сорваться на писк:

- А монгольского ига не было!

- Ой, ты мне в глаз попал, - раздался из-за ближайшей двери чей-то недовольный женский голос.

- Лишь бы не к историкам, хоть к чёрту лысому, но только не к ним, - Маша, как самая слабохарактерная, дёрнула ручку и вошла в комнату к студентам художественно-графического факультета.

Ярко горел свет. На столе лежала незнакомая голая девушка и тёрла глаз. Вокруг неё, создавая иллюзию глубокомысленной аллегории, находились странные предметы: трупик мыши, гипсовый куб, увядшая роза в пивной бутылке и батон в зелёной плесени.

Напротив неё у мольберта стоял художник и размашисто брызгал кистью красную гуашь на ватман. Брызги были везде, а одно, по всей видимости, угодила натурщице в глаз.

- Ну кто так глубину передаёт? Где экзистенция, где пиршество плоти? Почему капли дряблые? - каждый его взмах комментировали два других художника.

Увидев Оксану с подругами, пятикурсник Анилинов, стремительно преодолел расстояние между ними и котом-манулом начал кружить вокруг. В институте про него шла дурная слава, так как Анилинов любил обещать девушкам нарисовать их портрет, втирался в доверие, приходил к ним в комнату, ел, пил, а потом, пеняя на творческую пустоту, оставлял их рыдающими и с пятнами краски на бюстгальтере. Напоследок он любил бросить, что искусство и любовь должны быть недосказанными.

Сейчас Анилинова заинтересовали расширенные зрачки Насти, которая ещё до конца не отошла от напитка Бернасевича.

Настя решила передразнить его и сложила язык в трубочку.

Анилинов ошарашено замер и начал возбуждённо теребить усики. На щеках проступил лихорадочный румянец.

- Ну-ка, живо раздевайтесь! Сейчас мы будем вас рисовать!

Первый художник потерял интерес к прежнему рисунку и достал нож. Натурщица от страха приняла позу мёртвого опоссума.

- Вот сейчас будет и глубина, и экзистенция! - с этими словами он полоснул ладонь и макнул в неё кисть.

Третий художник, злобно хихикая, достал из-под матраса пистолет, - Мы и текстуру вам, девочки, сейчас нанесём.

С быстротой Зены - Королевы воинов, Оксана дала ему под дых...

Вспомнила, что её учил брат-рукопашник. Перехватила пистолет и...

Оксана ожидала, что громыхнёт выстрел и будет, как в комиксах...

Но пистолет оказался зажигалкой...

Тем временем Анилинов начал терять человеческий облик. Галактика надменности, состоящая из частиц его эго, начала угрожающе вращаться.