Фабрика смерти

Как нацисты организовали в Польше конвейер убийств

«Я увидел своими глазами газовые камеры, печи крематория с остатками недожженных трупов, сарай с обувью, оставшейся после убитых, виселицы, банки с кристаллами газа „циклон“, канцелярии, заваленные паспортами сожженных в печах людей; я работал по двадцать часов в сутки и постепенно за неделю привык, отупел. Но в первый день мне казалось, что я схожу с ума», — писал в июле 1944 года советский поэт и писатель Константин Симонов. Бывшие нацистские концентрационные лагеря, вероятно, самые страшные места в Европе. На маленьких пятачках земли там сконцентрированы мучения сотен тысяч, миллионов ни в чем не повинных людей. Корреспонденты побывали в концлагере Майданек, чтобы своими глазами увидеть, как просвещенная нация в разгар XX века сделала убийство себе подобных индустрией.

64 фото + текст.

20 января 1942 года на вилле «Марлир», расположенной на берегу живописного берлинского озера Ванзее, встретились 15 высших руководителей гестапо, СС, НСДАП и различных министерств Третьего рейха. В столовой роскошного особняка эти господа во главе с начальником Главного управления имперской безопасности Рейнхардом Гейдрихом определили пути и средства «окончательного решения еврейского вопроса». За этой формулировкой скрывалось намерение осуществить самое массовое убийство в истории человечества. Гейдрих и его коллеги, руководствуясь полученным устным указанием Гитлера, за рюмкой французского коньяка приговорили к смерти миллионы евреев со всей Европы.

...

В подписанном по итогам встречи протоколе о планируемом геноциде речи, разумеется, не шло. Его заменили эвфемизмом «выселение евреев на Восток». Под «Востоком» имелась в виду территория т. н. Генерал-губернаторства, образования, созданного нацистами на месте оккупированной ими Польши, а выселять 11 миллионов скрупулезно подсчитанных людей должны были в специально создаваемые и уже работающие «трудовые лагеря», по сути представляющие собой фабрики смерти.

В самой Польше еврейский вопрос также планировалось «решить». Для этого в Генерал-губернаторстве провели операцию «Рейнхард», возглавил которую бывший гауляйтер Вены и один из самых отъявленных эсэсовских головорезов Одило Глобочник, назначенный на должность начальника полиции и СС Люблинского округа. Именно окрестностям Люблина, наряду с Освенцимом-Аушвицем, суждено было стать свидетелями трагедии еврейского народа.

...

...

В «Дистрикте Люблин» создавалась разветвленная сеть концентрационных лагерей, но главными из них должны были стать два объекта — Белжец и Собибор. Вместе с расположенной неподалеку от Варшавы Треблинкой они стали основными центрами убийства двух миллионов польских евреев, настоящими предприятиями, целью существования которых была смерть.

«Это было огромное промышленное предприятие, где тысячи „простых“ немцев трудились полный рабочий день над уничтожением миллионов других людей, участвуя в своего рода массовой оргии профессионального садизма, а может быть, — что еще хуже — относясь к происходящему с деловитой уверенностью в том, что это такая же работа, как и любая другая».

Процесс был организован с присущей немцам обстоятельностью. Обычный день такого лагеря начинался с прибытия очередного эшелона (или сразу нескольких) с несчастными жертвами из оккупированных Третьим рейхом стран. Они сортировались, раздевались и шли в «душевые», откуда уже не возвращались. Немцы быстро поняли, что осуществить «окончательное решение» путем расстрелов невозможно. Это было дорого и долго. Для организации массовых убийств проще было использовать камеры, где с помощью угарного газа от работающих дизелей или газа «Циклон-Б» люди умерщвлялись сразу сотнями.

...

...

...

...

...

...

К вечеру «работа» над прибывшими утром эшелонами заканчивалась. Трупы закапывались во временные гигантские могилы или уже были сожжены, личные вещи жертв отсортированы и складированы. Все было готово к следующему утру и следующему поезду.

Операция «Рейнхард» в Польше началась через полгода после Ванзейского совещания летом 1942-го и продолжалась около года. Ежедневно в Белжеце уничтожалось 15 000 человек, в Собиборе — 20 000, в Треблинке — 25 000. Летом 1943-го почти два миллиона польских евреев были убиты, сами лагеря сровнены с землей, а их территории озеленены. Немцы еще не теряли надежду выиграть войну, но на всякий случай попытались скрыть следы своих преступлений.

...

...

Майданек на фоне этой тройки и особенно Аушвица-Биркенау был относительно невелик, но при этом остается одним из известнейших лагерей смерти Польши. Войска 1-го Белорусского фронта освободили его в ночь на 23 июля 1944 года в ходе операции «Багратион». При этом немцы из-за безалаберности коменданта, не успевшего выполнить прямой приказ, просто не смогли все уничтожить и замаскировать следы содеянного. Советские части фактически застали его нетронутым, и именно Майданек стал первым доказательством существования у нацистов чудовищного плана по истреблению целого народа.

«Первой моей реакцией на Майданек было чувство удивления. Я представлял его себе как нечто неописуемо страшное и жуткое. Но тут было совсем иное. Снаружи лагерь казался на редкость безобидным местом. „Неужели это и есть он?“ — поразился я, когда мы остановились у ворот того, что выглядело как большой рабочий поселок. — вспоминал посетивший концлагерь вскоре после его освобождения корреспондент британской газеты „Санди Таймс“ Александр Верт. — На фоне неба позади нас вырисовывались зубчатые очертания Люблина. Дорога была страшно пыльной, и трава имела тусклый зеленовато-серый цвет. Лагерь был отделен от дороги забором из нескольких рядов колючей проволоки, но он не производил особенно мрачного впечатления; таким же забором могло быть окружено любое военное или полувоенное учреждение. Территория лагеря была огромна — здесь раскинулся целый городок из бараков, окрашенных в приятный светло-зеленый цвет. Кругом виднелось множество людей — солдат и гражданских лиц. Польский часовой распахнул ворота, тоже опутанные колючей проволокой, и пропустил наши машины на центральную улицу с длинными зелеными бараками по обеим сторонам. А затем мы остановились у огромного барака с вывеской „Баня и дезинфекционная II“».

...

...

...

...