Гарри в Беллу, Белла - в Гарри. Очередное попаданство

Я до-олго сомневалась, стоит ли это выкладывать здесь)) Заходите еще

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 23.05.2019 - 19:57

Стоит. Выкладывай

Выкладываю))
Следующая глава о Белле состоит из двух частей. Выложить полностью у меня сейчас нет времени, потому пока- первая часть. Сразу говорю - забористость грибов резко возросла, оттого бреда стало значительно больше
______
Белла

Я стояла, прислонившись к стене у какого-то кабинета, и мрачно размышляла о том, как докатилась до жизни такой. Нервно расхаживающая туда – сюда Гермиона, кажется, занималась тем же самым...

Наведя порядок в медицинском отделении, та пародия на женщину, в розовых одеяниях, выпнув по дороге Грейнджер, вылетела прочь, неся дальше свет добра и любви, назначив перед этим нам обеим некую отработку в ее кабинете, оставив меня одну, приходить в себя, от столь стремительной смены событий.

Значит, я снова Поттер... А Поттер – шустрый малый! Ишь, шалун какой, успел снюхаться с этой Чжоу... Очень интересно. Если память мне не изменяет, то совсем недавно она встречалась с моим... Ладно, тогда еще не моим, Седриком, и вот, на тебе – уже ей что-то там «понравилось» с Поттером! Надеюсь, они не... Я содрогнулась. Нет, не буду об этом думать, иначе свихнусь.

Рядом кто-то тихонечко фыркнул. Я подскочила от неожиданности и огляделась. Прямо над моей кроватью висел пейзаж: на фоне мрачного темного леса, как полная противоположность, была изображена очаровательная, освещенная ярким солнечным светом лужайка, покрытая удивительно точно прорисованными, потрясающей красоты цветами и изумрудной нежной травкой. Посреди полянки, едва касаясь травы изящными копытами, стоял ослепительно белый единорог, посверкивая, словно бы хрустальным, рогом, и насмешливо смотрел прямо на меня. Его белоснежная грива мягко переливалась волнами, когда ее ласково шевелил легкий ветерок. Кажется, с этой живой картины до меня доносились запахи цветов, листвы, и приятный, ненавязчивый дух здоровой коняги. Всегда обожала лошадей... Была без ума от их красоты, грации, да даже запаха!

Единорог подошел ближе и снова фыркнул, выводя меня из странного транса, в который я, оказывается, успела впасть. Ну, надо же! Заколдовал, жеребец нарисованный! Затрясла головой, стараясь сбросить наваждение, и тут же поплатилась за это: едва заживший шрам на лбу, мстительно дернул резкой болью, грозя вновь раскрыться молниеобразной раной. Такое ощущение, будто оттуда рог единорожий растет... Я осторожно коснулась больного места ладонью, и, ойкнув, отдернула ее. Что за... Обо что я могла уколоться?! Тупо глядя на картинку, я боязливо поднесла руку ко лбу вновь и застыла, снова зацепившись взглядом за белоснежного пакостника. Тот словно бы ободряюще подмигнул, поддав воздух сверкнувшим искоркой рогом, и неожиданно опрокинулся на спину, задрав к нарисованному небу все четыре копыта. Бесстыдно выставив внушительное свидетельство своей мужественности: а ведь и впрямь - жеребец! единорог трижды перекатился с одного бока на другой, и вдруг, подернувшись дымкой, поднялся на ноги. На две. Вовсе не на четыре! На две человеческих, обнаженных, как, впрочем, и все остальное, ноги. Парнишка, только что бывший единорогом, тряхнув блондинистой, разметавшейся по плечам, шевелюрой, и фыркнув совершенно по-лошадиному, неспешно, вальяжной походкой, периодически бессовестно поигрывая ягодицами – этот мерзавец явно был осведомлен о женской сути единственного зрителя, - направился куда-то вглубь леса.

Прежде чем скрыться за деревьями, он знакомо покосился на меня через плечо, и, подмигнув, в одно мгновение снова превратился в единорога. Взмахнув на прощание шелковым хвостом, он исчез из виду.

Выдохнув – оказывается, во время всего этого представления я почти не дышала, откинулась на подушку и устало закрыла глаза, пытаясь справиться с потоком информации и событий. Мелькающая в голове каша незаметно затянула меня в сон без сновидений. Впрочем, нет, один сон все мне запомнился. Мне снились стук копыт, шумное мерное дыхание, скорость и восторг...

В памяти совершенно не остались ни пробуждение, ни выписка из медицинского отделения, ни встреча с однокашниками. Нет, болезненно – любопытные взгляды и вопросы, конечно, запомнились, равно как и бесконечные хлопки по плечам и спине – и как только Поттер это выдерживал? Но все это прошло мимо меня: я действовала словно в трансе, вроде бы все делала и отвечала правильно, и даже ни разу не сказала о себе, как о девушке. Судя по всему, я даже сумела полностью перейти на правильный английский язык, хотя возможно, именно этот самый транс мне и помог: тело Поттера словно взяло управление на себя, без поддержки разума, говоря и делая то, что привыкло. Помню, как со мной очень старалась о чем-то поговорить Гермиона, изображая страшные гримасы и типа, тайные знаки, которые не заметил только ленивый, но мне было все равно. С вежливой улыбкой я кивала, соглашалась, но продолжала заниматься чем-то, несомненно, очень важным, но хоть убейте, не могу вспомнить – чем. В памяти остались лишь обрывки воспоминаний: вот я зачем-то долго копаюсь в поттеровском сундуке, чего-то не нахожу и вяло сержусь. Не спеша иду в сопровождении все той же, крайне недовольной Гермионы, и как всегда, болтающего о квиддиче, Рона, в библиотеку. Не отвечая на вопросы, набираю стопку старинных потертых фолиантов, не обращая внимания на попытку одного из них укусить меня. Вот сижу на своей кровати, вытаскивая тот самый кусачий экземпляр из-под рубашки: по-видимому, я его просто нагло сперла из библиотеки.

Отмахиваясь от бесконечно зудящего, словно комар, Рона, вчитываюсь в желтоватые хрупкие страницы, иногда их ласково поглаживая, на что книга довольно урчит и, кажется, даже ластится, стараясь прижаться к пальцам плотнее. Вот на совершенно пустой посреди книги странице, после очередного почесывания, вдруг возникают и тут же расплываются слова: «Veni mi unicornis. Nos simul in sempiternum», и сознание пронзает понимание: это оно! Что за слова, зачем они были мне нужны, не помню совершенно, будто мной, как марионеткой все это время кто-то управлял...

- А, вот и вы, мои дорогие, - слащавый тонкий голосок подействовал на меня, словно разряд электричества, моментально вытащив из той нирваны, в коей я пребывала до сего момента. Кровь побежала быстрее по венам, в пальцах закололо, до сих пор они были как онемевшие, только – только начавший заживать лоб, отчаянно зачесался. Я вздрогнула, и быстро заморгав, попыталась сфокусироваться на источнике звука.

Невысокая розовая гуманоидная тумбочка ехидно глядя на нас приглашающе распахнула дверь кабинета, около которого мы с Грейнджер, проторчали, кажется, часа два. А что мы вообще тут делали все это время? А, точно, вот эта, розовая, тогда налетела на нас и с бухты – барахты назначила нам таинственную отработку. А за что, собственно? Кстати, почему бы и не поинтересоваться?

- Проходите, дети, присаживайтесь, чувствую, вам тут предстоит провести немало времени, так что устраивайтесь поудобнее.

Тяжело вздохнув, я прошла в небольшой кабинет и остановилась, изумленно глядя на многочисленные мяукающие изображения котят всех мастей, и не торопясь следовать приглашению присесть.

- Миссис... э-э... – замялась я – из головы совершенно вылетело не только имя женщины, но и как тут положено было обращаться к преподавателям.

- Миссис Э? – пораженно переспросила Тумбочка, а усаживающаяся за стол Гермиона, жестом отчаяния прикрыла глаза ладонью. – Мистер Поттер! Я вижу, что отработки были назначены вам очень вовремя! Такого оскорбления я еще никогда не слышала! Вы будете наказаны до конца учебного года!

- За что, простите? – ошарашено застыла я, пытаясь понять, в чем успела провиниться, не успев при этом сказать практически ни слова. – Дело в том, что я только что с больничной койки, и у меня наблюдаются некоторые проблемы с памятью... Я всего лишь хотел уточнить, как к вам обращаться, извините, пожалуйста, мне эту забывчивость, оскорбить вас намерения не было...

Гермиона подняла голову и изумленно уставилась на меня – очевидно Поттер не имел привычки извиняться, особенно, если был не виноват. Ну а мне не влом, я человек неконфликтный...

- Кхе-кхе, - разгневанное лицо преподавательницы вновь приобрело явно более привычное слащаво – снисходительное выражение. – Что ж мистер Поттер, ваши извинения приняты. Но чтобы потренировать вашу память, и дабы смысл преподанного вам урока впечатался, вы сейчас напишете некоторое количество строчек. Присаживайтесь же, дитя мое.

- Что? – не сдержалась я. – Строчки? Да у нас их только в начальных классах пишут!

- У нас? - хмыкнула Тумбочка, наливая себе чай из чайника, расписанного розовыми розочками, в розоворозочную же чашку. Розовый чай! Это точно был не компот, пахло чаем, во всяком случае...
– У кого это – у нас? В вашей маггловской школе, где вы имели несчастье учиться до того, как попали в Хогвартс? Я попрошу вас, мистер Поттер, не позорить столь уважаемое учебное заведение подобными сравнениями и воспоминаниями! Садитесь, мистер Поттер! Берите пергамент, мистер Поттер! И перо, мистер Поттер! Мисс Грейнджер, вас это так же касается!

- Как ее зовут, черт подери? – яростно прошептала я, пытаясь расправить перед собой пергамент, на котором непонятно как надо было писать.

- Профессор Амбридж! – сердито зашипела в ответ Гермиона, выдергивая у меня скрученный свиток, и одним движением выпрямляя его.

- Попрошу без разговоров! – почти взвизгнула эта... Профессорша. Откуда они только берут таких профессоров? Что-то у меня огромные сомнения по поводу ее компетентности, как педагога... Хотя, если вспомнить Хагрида, Локхарта, Трелони и прочих преподавателей, о которых я пока только читала, но воочию пока еще не имела счастья лицезреть, то удивляться не приходится. А что, интересный подход: практически любой, кому взбредет в голову подзаработать, а заодно и приобрести всеобщее уважение, может прийти в школу и устроиться на работу преподавателем. Не нужно ни образования, не то что высшего или специального, а даже законченного: возьмем того же Хагрида - ни особых знаний, ни опыта, совершенно ни-че-го! И оп-ля: ты уже профессор!

- ...шите.

- Гарри, ты еще здесь? Очнись! – на уровне ультразвука засипела Гермиона. – Профессор Амбридж, но вы не дали нам чернил!

- О, чернила вам не понадобятся, - заверила ее Амбридж с крохотнейшей смешинкой в голосе. – Вас, мисс Грейнджер, я бы попросила написать лишь одну фразу: «Я не должна нарушать правила», а вам, мистер Поттер нужно написать две: «Я не должен нарушать правила» и «Я должен уважать преподавателей».

- Ничего не пойму, - возмутилась я. – Когда я успел нарушить правила и в чем заключается мое неуважение? В том, что я не смог вспомнить ваше имя? Неужели в расчет не берется то, что я только что едва не умер?!

- Пишите, мистер Поттер! – вновь взвизгнула Амбридж. – Иначе вы предстанете перед судом по обвинению в неуважении к генеральному инспектору Хогвартса и представителя Министерства!

- Да пишу я, пишу, чего так орать... – пробурчала я, примериваясь на удивление острым кончиком сухого пера к бумаге, то есть, к пергаменту.

Котята с многочисленно тарелочек развешанных по стенкам кабинета, возмущенно мяукали, видимо, поддерживали недовольство своей владелицы бессовестным мальчишкой, то есть, мной. Постаравшись отключиться от внешних раздражителей, я старательно царапнула свиток и, конечно же, прорвала его. Одновременно с этим, рядом со мной послышался судорожный, явно болезненный, вздох. Я вздрогнула и уставилась на Гермиону. Перед ней, на ее куске пергамента, пламенела алая надпись: «Я не должна нар...», а на тыльной стороне судорожно сжатого кулака левой руки, набухало несколько капель крови.

- Это... Это что такое? – растерялась я, глядя как подруга, дрожащей правой рукой, вытирает выступившие слезы.

- Ничего – ничего, все в порядке, пишите, мистер Поттер, - масленым голоском пропела Амбридж, которая явно была в курсе происходящего и наслаждалась этим. Знать бы еще, чем...

- Но Герм...

- Пишите! – с нажимом повторила мерзкая тетка.

Искоса глянув на девушку, которая трясущимся пером снова потянулась к пергаменту, я пожав плечами, снова попыталась сделать надпись. И у меня снова ничего не вышло: перо просто скользило по пергаменту, не оставляя никаких следов, если не считать процарапанной бороздки. Зато у Гермионы все получалось просто отлично. Краем глаза я видела, как у нее возникают все новые слова тревожного красного цвета. И я очень хорошо слышала, как она прерывисто дышит, судя по всему, борясь с рвущимся наружу, стоном. Уже не скрываясь, я повернулась к ней всем телом и увидела, как те же самые строчки, старательно выводимые ею на пергаменте, возникают на тыльной стороне ее ладони, словно их кто-то вырезает на ее коже ножом.

- Какого хрена здесь происходит?! – возмущенно выкрикнула я, отшвыривая в угол проклятую перьевую ручку, и выдернув гермионину, отправляя ее туда же. Сомнений нет – мое перо, точно такое же, как и у Грейнджер, и тоже должно было выписывать буквы на моей коже, если бы не моя сопротивляемость магии.

Как и где подписаться на ваше творчество? Боюсь пропустить продолжение...

Я добавила Вас в рассылку

Хорошо, но

О бозечки, фандомы на япе, увииии. Кого зашеперим, Аче и Поло? Драко и Гарри, Славу и Окси? Быть может оборотня и вампира? Блин, вспомнил, я же не шестнадцатилетняя девочка иэто не Фикбук, поэтому это мне не интересноо!!!

Пока что есть, то и выдаю)) Но спасибо

Кто все эти люди?

Как ни странно, но фандомами увлекаются не только шестнадцатилетие девочки, но и вполне себе взрослые тети и дяди. Особенно, если они без розовых слоников. А, и без голубых, конечно же)) Вот вы же откуда-то знаете эти имена, которые мне совершенно не знакомы. Откуда у вас эти имена, доктор?

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 26.05.2019 - 15:28

Спасибо Расстегаевна, будем ждать продолжения

Отправил в закладки. Надеюсь в инке не утонет

Продолжаю, но кажется, пошел сплошной бред)) И Мэрисьюхой стало отдавать. Пора, похоже, закругляться))

Белла

- Мистеррр Поттеррр! – прорычала мерзкая жабообразная тетка, стремительно зеленея от ярости. Впрочем, ей это очень даже шло – образ стал полностью завершенным. – Вы что себе позволяете! Вы малолетний преступник! Немедленно поднимите перья! Я сегодня же на приеме у министра поставлю вопрос о вашем поведении! Вас будут судить, мистеррр Поттерр! Вас ждет Азкабан, мистер Поттер! Вы допрыгались, мистер Поттер!

Я смотрела на мечущуюся из стороны в стороны Амбридж, понимая, что ни черта не понимаю, несмотря на все прочитанные мной книги об этом мире, и отчего-то отчаянно скучала. Сама не знаю, с чего, но мною вдруг овладела такая вселенская скука, скорее, даже, тоска, что я не выдержала и зевнула.

Почему-то это окончательно вывело, так называемую профессоршу из себя, и она, как-то мелко затопотав коротенькими ножками на месте, словно отплясывая тарантеллу, стиснула добела кулаки, и рявкнув очередное, навязшее на зубах: - Мистер Поттер! - предъявила для обозрения эти самые кулаки мне. Даже не позволив, как следует рассмотреть предоставленные ею же аргументы, она рывком выхватила из рукава короткую толстую палку, и таким резким движением наставив ее на меня, словно хотела пронзить мое, ныне довольно тщедушное тело насквозь, завопила, выпучив еще больше, хотя казалось – дальше некуда, глаза: - Круцио! Круцио! Круцио!

Откуда-то сбоку выскочила взъерошенная Гермиона, и с отчаянным криком: - Нет! – налетела на Жабу, но тут же, видимо, попав под действие пыточного заклинания, покатилась, корчась, по полу.
Невиданная доселе ярость накрыла меня с головой и я, огромным прыжком долетев до Амбридж, одним движением руки выбив из ее руки палочку. Неестественно легко швырнула эту отвратительную тетку на пол, – вряд ли мне удалось бы это проделать в своем собственном, девичьем теле, - и, издавая какие-то скрежещущие звуки горлом, трясущимися от бешенства руками, потянулась к ее короткой шее.

- Придушшшу ссстеррву, - на грани ультразвука прошипела я, с трудом разбирая свои собственные слова, словно произносила я их не на английском языке.

- А-а-а-а! – тоненько заверещала Жаба, выпучивая свои глаза уже настолько, что я непроизвольно дернулась, дабы поймать их, когда выскочат из глазниц, но в последний момент рука, кажется, внезапно зажившая собственной жизнью, сменила направление, и вернулась к профессорской шее. Со мной происходило что-то странное: все тело трясло, словно в приступе эпилепсии, шрам на лбу дико чесался, грудную клетку распирало нечто густое, плотное, бешеное. Оно клокотало и давило на ребра и глотку одновременно, мешая вдохнуть новую порцию воздуха, из горла рвался то ли вопль, то ли визг, а пальцы тем временем, совершенно самостоятельно крепко сомкнулись на дряблой коже Амбридж.

- Не тронь ее! – проскрежетала я с таким трудом, словно пользоваться голосовыми связками и языком для меня в новинку и, приблизив лицо вплотную к омерзительной, разом посеревшей физиономии, с силой ткнулась своим лбом в лоб Амбридж, словно стараясь забодать ее. – Пошшла прочь отсюда, тварь!

- Не... нелюдь! – просипела тетка, обмякая в моих руках, но глядя при этом своими выпученными глазами мне в лицо с неистовой, просто сумасшедшей ненавистью.

- Бел... Гарри! Гарри, отпусти, ты ее задушишь! – меня обхватили сзади за талию и дернули в сторону, пытаясь оттащить от жертвы, которую, и это было очевидно, - следовало уничтожить. Растоптать. Пронзить насквозь, как и должно поступать с по́ганью, осмелившейся угрожать моему табуну. Издавая все те же скрежещущие звуки, я плотнее вдавилась лбом в черепушку мерзкого отродья, одновременно сильнее сжимая пальцы. Женщина захрипела, закатывая свои отвратительные гляделки.

- Veni mi unicorn... – сами собой возникли перед глазами те самые слова из книги, и хриплым шипением буквально полезли из моего рта, но договорить их не удалось.

- Инкарцеро! – в мою сторону полетел поток теплого воздуха, окатившей меня с головы до ног, и стекший на пол, не причинив мне ни малейшего вреда.

Я, наклонив низко голову, прыжком развернулась в сторону угрозы, готовясь дать достойный отпор глупцу, посмевшему напасть на меня, но увидела, что только лишь молодую кобылку из своего табуна. "Шалит, малышка", - усмехнулась я, вновь разворачиваясь к врагу.

- Гарри, нет! Белла, ты слышишь меня? – в отчаянии закричала... Гермиона – имя ярким пятном вдруг всплыло перед глазами, одновременно приводя меня в сознание. Что за... Ее образ тут же вытеснили те самые, так и не сказанные слова на латыни, и внутри что-то дрогнуло, стремясь заставить меня договорить их. Но уже очнувшаяся часть человека разумного отмахнулась от этого странного, пугающего меня порыва, и заставила глаза открыться и вглядеться в происходящее уже более осознанно. Судя по всему, эта же самая часть смутно надеялась на то, что трясущая меня сейчас рука принадлежит Эдварду.

- Белла, Белла, очнись! – всхлипывая, шептала Гермиона, продолжая трясти меня, как яблоню. Я, разочарованно застонав, откинула назад голову и крепко приложилась обо что-то твердое. Этим «чем-то» оказался пол, на котором, оказывается, валялось мое тело. По лбу уже привычно растекалось нечто теплое. Не нужно было долго гадать, что же это такое.

- Бе... Гарри! Ты меня слышишь? Ты что натворил? Что же ты натворила...

- Подожди... Помолчи минутку, пожалуйста... – отодвинув в сторону руки девушки, я осторожно села, будучи не вполне уверенной в том, что многострадальная голова Поттера не взорвется. Хотя вроде не должна – имеется же клапан, через который вон как хорошо все лишнее выходит. Лишь бы с этим лишним остатки мозгов не вытекли, а то как-то неудобно получится – владелец тела вернется, а тело уже тю-тю, безмозглое. Боже мой, о чем я думаю?!

Осознав, что со мной все более – менее в порядке, и даже нигде ничего не болит, а напротив, ощущается некий прилив сил, причем, настолько капитальный, что возникло желание взбрыкнуть и пуститься в галоп по зеленому лугу, вонзившись с размаху в Запретный лес, и промчаться по нему, ловко лавируя меж деревьев, распугивая прятавшихся там... Да что ж такое!

- Гарри... У тебя глаза странные... – еле слышно пролепетала все еще стоящая передо мной на коленях Гермиона, сияя в полумраке кабинета абсолютно белым лицом. – Они... Они вдруг стали больше и посветлели... В смысле – белок поголубел. А зрачок вытянулся...

- Как у кошки? – зачем-то поинтересовалась я, боясь шелохнуться – а ну как еще что случится от моего движения? Хм... Тут вроде все в розовых тонах было? Куда все делось? Цвет какой-то непонятный, то ли зеленый, то ли...

- Нет, у кошки вертикальная щель, а у тебя горизонтальная, - деловито отчиталась, явно уже приходящая в себя Гермиона, внимательно всматриваясь в мои гляделки за очками. Кстати, проблема возникла не только с цветом, но и качеством изображения – все стало каким-то смазанным, и словно бы двоилось. Я раздраженно сдернула очки, и резкость тут же наладилась. Ну вот, так-то лучше!

- Как... Как у козы, вот!

- А-а-а? Я теперь - коза? – не успела я разбушеваться, что, кстати, для меня совершенно несвойственно, а тут так и тянет рвать и метать, как приглушенный стон отвлек нас обоих – меня от окончательного срыва тормозов, а Гермиону, уже успокоившуюся и начавшую розоветь, от исследовательского зуда.

Мы одновременно подпрыгнули и слитным движением вскочили на ноги, Гермиона при этом привычно вскинула свою палочку. У меня такой привычки не было – я этой палочкой могла разве что в глаз противнику ткнуть, поэтому просто взглянула в сторону звука. Живописно раскинувшаяся по полу Амбридж выглядела жалко. На мгновение мне даже стало стыдно от осознания, что причина сего плачевного состояния профессорши – я.

На толстой короткой шее темнели синяки – я невольно сжала пальцы в кулаки, словно пытаясь спрятать орудия преступления. Жабий рот беспомощно открывался и закрывался, едва слышно хрипя... Что, кстати? Я прислушалась. Оказывается, Амбридж все еще пыталась закруциатить нас. Ах, нет, не только закруциатить, еще и заавадить. Очень мило. Жалость как-то мигом испарилась, и я уже равнодушно, хоть и с легким удивлением, обозрела лоб профессорши, украшенный глубокой вмятиной, словно бы ее ткнули с размаху рогом. Удивительно, что там не было ее крови, лишь длинный кровяной мазок от моего собственного лба.

- Что это у нее на черепушке, как ты думаешь? – поинтересовалась я у Гермионы. - Мой шрам заразен?

- По-твоему, это именно то, что нам сейчас нужно?! – истерически взвизгнула Грейнджер. – Она же сейчас придет в себя и тогда нам обоим конец! Это же Азкабан! Ой, мамочки... Что же делать-то...
- Подумаешь, - отмахнулась я. – Вы же умеете воспоминания отнимать? Ну, вот и это самое... Заставь ее забыть и все дела.

- Обливейт? Ты имеешь в виду - обливейт? – ошарашено спросила Гермиона. – Но это же... Так же нельзя!

- Ага. И вот то самое, что она сейчас бормочет, это что? Не Азкабан? Поправь меня, если я ошибаюсь, но это, кажется, относится к непростительным заклинаниям?

- Д-да... – запинаясь, выдавила девушка, едва не сломав от волнения палочку, - первое непростительное... О, Мерлин, и третье тоже! Гарри, но обливейт... Как же это...

- Ну как – как... Мне-то откуда знать – не я же тут волшебница, то есть – волшебник! Я за эту вашу палочку так толком и не знаю, с какого конца держаться надо! – хмыкнула, чувствуя дикую неправильность происходящего – я не могу, не могу так себя вести! Я не могу так хамски разговаривать! Словно что-то руководит мной, попутно снимая всякое смущение и полностью раскрепощая... Где моя вечная неуклюжесть? Где моя вечная застенчивость и стремление спрятаться поглубже в норку от взоров и событий? Да даже в теле Поттера я вечно спотыкалась и смущалась, а теперь что? Забывшись на мгновение, подскочила на месте и сделала пируэт – ловко, изящно, не хуже заправской балерины.

- Белла? – сдавленно позвала Гермиона. – Ты что?

- Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, не поощряющую учеников высказывать свое мнение о предметах, в которых они мало смыслят. – Неожиданно хорошо поставленным, хоть и писклявым голосом, произнесла Амбридж, глядя в пустоту. – И я считаю, что необходимо ограничивать популяцию, а впоследствии и истреблять, таких магических существ, как: оборотней, русалок, вейл, кентавров и прочая. Так же, закон пятнадцатый, статья «В» ясно указывает, что любое нападение со стороны магического существа, которое квалифицируется как обладающее интеллектом, близким к человеческому...

- Обливейт! Обливейт! Обливейт! – вдруг завизжала Гермиона.

Профессорша заткнулась на полуслове, а меня вдруг словно бы накрыло ватным одеялом и снова повлекло прочь.

А можно меня тоже в рассылку включить? На продолжение. Спасибо.

Если у самого не получается - сходи к проктологу, пусть засунет твоё мнение поглубже. Не интересно - ползи мимо

ТС, не обращай внимания. Пиши и выкладывай. Немного глава кажется тянутой за уши, но интересно. Нескладный Гарри получил внутреннего Рембо

Да, конечно

Стараюсь)) Кажется, (а может, и не кажется)) что она тянута за уши, потому что я немного решила повернуть сюжет. Изначальна идея слегка была другая, но в процессе она видоизменяется...

Чуть позже добавлю главу.

Гарри

Гарри вырвал из привычного уже забытья чей-то монотонно бубнящий голос. Не рискуя сходу открывать глаза, он прислушался.

- Единороги принадлежат к магическим, крайне опасным существам, подлежащим полному истреблению. Однако, согласно разделу №7, подразделу №2 допустимо сохранение сотой части популяции, как-то: на четыре кобылы один жеребец в одном округе для последующего воспроизводства и дальнейшего использования оного материала в качестве ингредиентов для целительских, исследовательских, косметических и других магических нужд. Палочки же, содержащие в себе частицу единорога необходимо изымать у волшебников и уничтожать, а самих волшебников использующих подобные проводники магии необходимо брать на учет, как возможных смутьянов и опасных членов магического сообщества. При первом же нарушении помещение в Азкабан без права на апелляцию... Единороги принадлежат к магическим...

Поттер понял, что эта речь идет по кругу уже не в первый раз, и устало закрыл глаза вновь. Он уже осознал, что вернулся в свое тело, и что находится в родном мире, в не менее родном медицинском крыле, во владениях мадам Помфри. Внутри кто-то или что-то отчаянно рыдал и рвался обратно, в тот дурдом, откуда он только что... Приехал. Как же не вовремя его выдернуло! Что там было дальше? Наши победили? Как Леа? Сильно ли ее потрепал Лысый? А Сет? Весельчак Сет – что с ним? Что со стаей и вампирами? Выжил ли Эдвард? Чем закончилась битва? Сколько вопросов и все без ответа...

- Белла... – прошептал рядом девичий голосок, который Гарри тут же идентифицировал как Гермионин. – Ты как? Очнулась?

- Я Гарри и я очнулся, - прохрипел Поттер, с трудом разлепив слипшиеся и потрескавшиеся губы.

- Гарри! Это ты! – шепотом возопила подруга. – Ты вернулся!

- Герми, прошу тебя, - болезненно поморщился Поттер, не делая попыток открыть глаза. – Ты так радуешься, будто в первый раз. Пора бы уже и привыкнуть.

- Гарри! Что с тобой? Ты странный... Да посмотри же ты, наконец, на меня! У нас такая жо... Зад... Короче, проблемы у нас большие, а ты тут валяешься!

- Что там у вас за проблемы? – вяло отозвался парень и не думая выполнять требование девушки. – Неужели нужно срочно учить уроки?

- Да ты... – задохнулась от возмущения Гермиона. – Ты...

- Единороги принадлежат к магическим, крайне опасным существам, подлежащим полному истреблению! – донеслось до них раздраженно. - Однако, согласно разделу...

- Ррр! – зарычала Грейнджер. – Силенцио!

От удивления Поттер открыл-таки глаза, мимоходом подивившись четкости изображения, с трудом уселся на сбитой постели и присмотрелся. Встрепанная больше обычного подруга стояла к нему спиной, тыча куда-то за стоящую поблизости ширму. Знакомый до последней склянки кабинет мадам Помфри казался чем-то нереальным, словно не из этой жизни. Не из этой... А из какой же? Какая жизнь – его? Крепко задумавшегося над этой дилеммой парня кто-то сильно дернул за руку, грубо вырывая из бредовых размышлений.

- Да Гарри же! – рявкнула, уже не понижая голоса, Гермиона. – У нас тут такое происходит, а ты все где-то витаешь!

- Ах, у вас происходит? – взвился и перемещенец. – Да плевать мне с Астрономической башни на то, что тут у ВАС происходит! Мне нет больше дела до здешних дел! То есть... Здешние дела до меня... До вас... – окончательно запутался он.

- Нет дела до здешних дел – это тавтология, - машинально поправила всезнайка. – Тьфу! А мне тоже, значит, надо плюнуть на то, что ты – который не ты, а на самом деле которая, довела профессоршу до сумасшествия, а я, стараясь помочь другу, который теперь, видимо, подруга, но в данный момент опять друг, напала на преподавателя, который еще к тому же и помощник министра, и нам с тобой теперь светит Азкабан! – выпалив такую длинную фразу, Гермиона задохнулась, и умолкла, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями.

- Ух ты... – восхитился внимательно слушающий Поттер, стараясь при этом ослабить слишком туго затянутый Беллой ремень, призванный подчеркнуть талию. – Во вы даете... Да что ж такое? Почему я в постели в полном обмундировании? Где эта долбанная идиотская больничная пижама, в которую меня обряжают здесь каждый раз?

- Потому что, когда тебя сюда в очередной раз притащили в бессознательном состоянии, то мадам Помфри не смогла тебя раздеть – оказалось, к твоему телу – я уж не знаю, кто в тот момент был внутри, нельзя применять магию, вот и пришлось тебя укладывать, в чем был.

- А что, вручную уже нельзя одежду снимать? – обалдел парень, забыв на мгновение обо всех проблемах. – Хотя бы ремень ослабить, чтоб циркуляцию крови не нарушал...

- Ничего себе – у тебя словарный запас расширился, что ли? – удивилась девушка. – «Циркуляция крови»... Слу-ушай, а ведь ты прав! Никто и не подумал, что можно того... Без магии что-то сделать... Стоп! Не о том мы сейчас! Что делать будем? С профессором, да и вообще...

- Не знаю, о чем ты сейчас тут говорила, но повторюсь – у меня у самого масса проблем ТАМ! Мне надо думать, как вернуться обратно! Там люди... То есть – оборотни и вампиры гибнут. Мои оборотни и вампиры, между прочим! Особенно один оборотень... То есть, одна... А ты о какой-то профессорше, которую я и в глаза не видел, талдычишь...

Внезапно наступившая тишина привлекала его внимание, и Гарри поднял глаза на собеседницу. Гермиона изумленно расширившимися глазами смотрела на него, наверно, впервые в жизни, не зная, что сказать. Она видела перед собой своего друга и не узнавала его. Конечно, когда внутри Поттера находилась Белла, это отражалось и на внешности, и на поведении, и на движениях тела – но возможно это замечала лишь лучшая подруга, остальным просто не было дела до общего спасителя. Но сейчас он выглядел иначе. Лицо как-то резко повзрослело, стало жестче. Исчезла детскость и постоянная готовность растерянно или непонимающе улыбнуться. И без того ярко-зеленые радужки теперь будто подсвечивались изнутри, но это был недобрый огонь! В изумрудных глазах отражалось что-то звериное. Плотно сжатые губы только подчеркивали эту новую черту. Из-за нахмуренных бровей и без того начавший меняться шрам, превратился в непонятную, еле видимую загогулину, в центре которой краснела точка – место, откуда, насколько она могла сейчас вспомнить вчерашние события, тогда полезло нечто острое, вроде рога. Девушка, поежившись, поняла, что чувствует усиливающийся страх перед своим другом.
Сглотнув, она с трудом отвела от него взгляд и, уставившись на ширму, за которой теперь царила тишина, уцепившись за только что сказанные слова, спросила:

- Так там... Ну, откуда ты сейчас, есть оборотни? И вампиры? Но их же... Уничтожать надо, а не спасать... А у нас тут... Как же Во... Волдеморт?

- Оборотни там не такие, как здесь, - внезапно успокоился Гарри и, почувствовав дикую усталость, откинулся на подушку. – Там как раз они – спасители. И в отличие от меня – настоящие. И вампиры не все плохие. Я тебе расскажу, только давай сначала ты мне все расскажешь, раз уж пока пришлось тут застрять. А потом мы с тобой вместе подумаем. Ладно? Мне очень нужна помощь. Очень...

***
Направляясь к выходу из владений школьной палочки-выручалочки – мадам Помфри, Гарри едва ли не в ногу шагал с кажется, намертво приклеившейся к нему Гермионой – та боялась оставить своего непутевого друга хоть на секунду. Даже в кабинет задумчивости она буквально летала, всерьез подумывая освоить заклинания очищения мочевого пузыря и кишечника. Каждый раз, возвращаясь из столь долгого путешествия, она настороженно всматривалась в неизменно задумчивое лицо парня – не приобрело ли оно за время ее отсутствия женственные черты?

А подумать было над чем. И временами наведывающийся в медицинское крыло директор, и профессор зельеварения, и немногочисленные друзья и сочувствующие Поттера были изумлены, глядя на старательно скрипящую над чем-то мозгами и шушукающуюся парочку. Даже профессор Дамблдор не смог выставить девушку вон, даром, что она уже пришла в себя после небольшой неприятности - как предпочитал называть случившееся директор. Впрочем, он не особо настаивал, считая, что ее присутствие благотворно скажется на состоянии больного, испытавшего очередное магическое истощение. Историю с Амбридж замяли - никто толком не знал, что же там произошло на самом деле, но учитывая слова Грейнджер, и состояние парня, та пыталась применить непростительное к студентам. А это, как ни крути, не шутки.

В рассказе девушки не усомнились – во-первых, до сих пор она не было уличена во вранье, по крайней мере, явном. Во-вторых, остаточная магия, бушевавшая в кабинете учителя ЗОТИ, подтверждала ее показания – ТАКОЙ силой не может обладать подросток, пусть и столь многообещающий, как Поттер, поэтому его, как ни странно, ни в чем не заподозрили, если только в неподчинению преподавателю. А в-третьих, Дамблдор попросту воспользовался моментом, чтобы на законных основаниях избавиться от неугодного и мешающего ему инспектора. Сам Фадж, срочно вызванный в школу не смог ничего возразить – видимо сошедшая с ума от неправильного наложенного ею же Круциатуса, Амбридж была плохой свидетельницей. Но от того, что она иногда изрыгала, прерывая бесконечное зачитывание недавно принятых законов, у старательно прислушивающегося министра волосы дыбом становились даже на седалище. Ну и обнаруженные на месте происшествия Кровавые перья – предназначенные либо для подписания особо важных документов, либо для пыток, сами за себя даже не говорили, а кричали. Робкие попытки Фаджа защитить помощницу, мол, эти темные артефакты она хранила на всякий случай, вдруг с кого кровную клятву придется взять, вдребезги разбивались о безмолвный, но столь выразительный пергамент с алеющими на нем словами: «Я не должна нарушать прави...» почерком Грейнджер, начертанными ее же кровью.

Поэтому Амбридж была срочно переправлена в больницу Святого Мунго, и двух подростков, пострадавших от ее произвола, оставили в покое, восстанавливаться после непонятного оттока магии. Смущали, правда, синяки на шее замминистра и почти полная потеря памяти – перечень законов, действующих и находящихся в разработке, не в счет. Как и нецензурная брань. Но решив, что такая амнезия на последствия Обливейта не слишком похожа, а синяки на шее женщины вероятно последствия ее личной бурной жизни – нашлись же любители! – министр лишь пожал плечами. Дело под грифом «Секретно» было закрыто.

Снейп, узнав, что Поттер вернулся в свое законное тело, немедленно вновь превратился в язвительную саркастичную сволочь, но Гарри, помня те несколько фанфиков, подсунутые ему Элис, которые все же успел пробежать глазами, при взгляде на мрачного профессора охватывал неудержимый, даже не смех, а ржач. Что, разумеется, не добавляло Снейпу, внимательно, хоть и нехотя, отслеживающего перемены в состоянии пострадавших учеников, хорошего настроения. Впрочем, смеялся над слизеринским деканом парень недолго. Вспомнив, что того ждет впереди, и сколько ему пришлось и еще придется вынести, смех тут же едва не превратился в отчаянный стон – небо и земля в его представлении поменялись местами. Злодей оказался героем, а некий добрый, всепрощающий дедушка чудовищем... Больше не верил Гарри в то, что Дамблдор из лучших побуждений подбросил его на порог ненавидящим магов и сильно пострадавших от них родственников, даже не озаботившись его безопасностью хотя бы до момента обнаружения. Он же всю ночь пролежал на крыльце! А вдруг младенца сожрали бы бродячие собаки?! А осенние холода? Как он жив-то тогда остался?

Обдумав хорошенько все происходящее с ним последние пятнадцать лет, то есть – практически всю жизнь, Мальчик-который-выжил многое переосмыслил. И не последнюю роль тут сыграли, как ни странно – те самые фанфики. О, да! Если «произведения» со скромной прибавкой «слэш» он с отвращением закрывал, то на всевозможные предупреждения «Дамбигад», «Уизлигады» и тому подобное, обратил особое внимание. Теперь наивный и доверчивый Гарри превратился в подозрительного, заранее агрессивно настроенного и невероятно злого Гарри. Злого, что на него, не спросясь, взвалили обязанность по спасению магического мира, от которого сам спаситель, по сути, не видел ничего хорошего.

А эта сказочка про некую кровную защиту дома! Да если бы таковая и существовала, что вряд ли, тогда он должен бы просидеть под защитой неприступных стен, не высовываясь наружу ни на миг до совершеннолетия. А тут... То он в школе, то часами шляется по городу, лишь не видеть ненавистных родственников и стен, то бегает, выполняя бесконечные поручения... И вообще! Если Волан-де-Морт сдох, то от чего его было прятать? От последователей? Так ведь эта самая защита, якобы, спасти может лишь от этого Волан-де-Морта! Они не видят дом? Допустим. А самого Гарри вне дома они видят?! А Фигг видела его? Еще бы! А знала, как с ним обращаются? Пфф... Сама сколько раз подкармливала всякой несъедобной хренью бедного, голодного, затюканного мальчика... Ну и почему он должен вновь спасать сытых, благополучных магов, после голодного несчастного детства? Какое ему до них дело?

- Гарри, - прервала Гермиона круговорот мыслей Поттера – тот как раз, в очередной раз зацепился ногой за абсолютно гладкую поверхность пола. - Послушай меня, пожалуйста. Мы так с тобой ни о чем не договорились! Что делать-то будем?

- Герми, - устало вздохнул парень и, прикрыв глаза, уткнулся уже практически зажившим лбом в стену. – Я не знаю... Столько всего... Эти знания о будущем... Они как заноза, я и не могу их просто выдернуть и выбросить. Снейп... Дамблдор... Крестр... Нет, нельзя даже произносить, еще услышит кто, или почует. А Сириус?! Что мне делать с крестным? Как спасти? О том, что происходит ТАМ, я вообще молчу. Мое место не здесь, понимаешь?

- Гарри, - подруга с трудом сдерживала слезы – впрочем, это было теперь ее обычно состояние. С тех пор, как Поттер рассказал ей все, что узнал и прочитал о происходящем вокруг, желание бежать и прокричать всему миру об этих, невероятно тяжелых и гнетущих знаниях, сменилось глубокой апатией, из которой за прошедшие сутки она не выходила ни разу. С тех пор как девушка познакомилась с Беллой, едва не отдала за нее свою жизнь, была спасена ею от Круцио сама, а теперь еще и услышала рассказ Поттера, Гермиона не просто изменилась. Кажется, она умерла и заново родилась. Уже кем-то другим, но уж точно не Гермионой Джин Грейнджер. – Мы с тобой не справимся со всем этим. Нам нужно посоветоваться со взрослым, понимающим волшебником. Иначе мы такого наворотим. Я ведь тоже не могу без Беллы! Она как будто часть меня...

- Вот и я думаю, что нам есть о чем поговорить, господа, - язвительно прозвучало рядом с ребятами, и они синхронно подпрыгнув, мгновенно вытащив палочки, направили их на профессора Снейпа. - Пятьдесят баллов с Гриффинодора за болтовню в коридоре и нападение на учителя. Марш в мой кабинет – нам есть о чем поговорить. И чтобы рты не раскрывали, пока не придем!

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 31.05.2019 - 11:22

Rasstegaj Ай-яй.. Мне что, придется обо всех Ваших произведениях узнавать случайно?))))

Прошу добавить меня в рассылку))) Во все рассылки по всем Вашим произведениям))


P.S. Обожаю Гарри Поттера, про Сумерки - тоже интересно, но не настолько. А тут почитал - появилась тень мысли прочитать еще и Сумерки

Это сообщение отредактировал mozg1986 - 31.05.2019 - 11:20

Спасибо большое Добавила Вас в рассылку)) В Креативах есть (кроме Сказок) Недозубигры - книга в двух частях, выложено полностью, и Попаданец в тело чужого - небольшой рассказ. Заходите, если интересно, буду рада

А мне Поттер не столько нравится оригинальный, сколько фанфы по нему. Есть шикарные у некоторых вещи (без всякой пошлятины и голубизны), в которых выходит все гораздо интереснее, а главное - логичнее, чем у Роулинг. К оригиналу я отношусь как к костяку, основе, на которой и оттачивают свое мастерство иные авторы. (не отношу к ним себя, я так, развлекаюсь))

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 31.05.2019 - 11:46

Ощущение, что вместе с заменой тел происходит синхронное обучение. Они становятся... Умнее, что ли.. Этот момент мне очень нравится. Они перестают быть бесхребетными созданиями. Может, и до ответственности дело дойдёт?

Спасибо! Полезу узнавать, что такое слэш

Спасибо огромное за продолжнение!!!

Да, вот мне очень не нравится в обоих оригиналах то, что ГГ именно что - бесхребетные. А тут, благодаря своеобразной диффузии друг в друга, как мне кажется, они просто обязаны измениться, взяв, опять-таки, друг от друга, хоть что-то.

Не нада... (панически)))

OlfelDega, SaM1001, вам спасибо, что читаете.

а они не станут в итоге ментальными сиамскими близнецами?

Ну, такая возможность не исключена))

И меня!!!