Рассказы Копылова о казаках. Атаман.
В 1869 году неведомо какими путями прибился в станицу Правоторовскую молодой мужчина кавказского обличья. По-русски разговаривал плоховато, но атаман все-таки понял из его объяснений, что хочет кавказец поселиться в станице. На совете стариков порешили оставить его, выделили ему землю под застройку на улице Забазной, в самом конце на северной стороне. На выделенном участке черкес (так стали звать пришельца) выкопал землянку, выложил ее изнутри камнем, сделал плоскую крышу, за землянкой построил сарай и завел в нем овец.
Почти год прожил черкес затворником, но постепенно стал общаться с соседями, начал лучше разговаривать по-русски и казаки узнали, что он дагестанец, уроженец села Кунашар, что зовут его Саип-оглы. Из его рассказа казаки поняли, что его насильно выгнал отец из села, так как их род из-за кровной мести погиб почти весь. - Отец вывел меня на край села и сказал: "Иди к казакам, там ты останешься жив и сохранишь наш род”,- рассказывал Саип.- Прошел я много станиц и хуторов, но ваша станица мне понравилась больше всего и я порешил, что жить буду только здесь,- закончил он.
Черкес был обличьем красив, строен, кровь с молоком, и еще через два года станичная красавица казачка Чернышова Пелагея дала согласие на брак с ним, но поставила условие: венчаться только в церкви. Влюбленный Саип пришел к атаману и упросил его написать прошение в Ростовскую епархию о крещении Саипа-оглы магометанского вероисповедания в христианскую веру. Через три месяца разрешение было получено и в декабре отец Егорий окрестил Саипа. При крещении ему дали фамилию Краснов, имя и отчество - Иван Иванович. На другой день было венчание, и зажила в станице новая молодая семья Красновых.
В 1874 году у молодых родился сын, назвали его Елисей, а еще через два года дочь Елена. Через десять лет Иван Иванович написал прошение о зачислении его в казаки приписным. Каждого казака, которого приписывали к войску, обязывали выполнить тяжелую работу. По ней судили, годится он в казаки или нет. Ивану Ивановичу дали задание застелить камнем центр станицы от церкви до атаманского правления. Черкес не роптал. На быках, вместе с малолетним сыном с Урюпинской каменоломни выламывал, обтесывал и возил плиты. Через пять лет центр станицы застелил плитами: черкес был искусным камнерезом и дорожка от церкви до правления была вся покрыта резьбой.
Старики остались довольны работой и дали разрешение на зачисление Краснова Ивана Ивановича в казаки приписным. К двадцати годам Елисей вырос в красивого, черноватого обличьем казака с горбоватым, в отца, носом, и светлыми голубыми глазами в мать. В двадцать один год забрали его на службу, а тут война с Японией, с которой Елисей пришел в чине подхорунжего с двумя Георгиевскими крестами. Один получил за личное мужество в бою, а второй за спасение командира сотни от пленения японцами. Елисей Иванович женился, у него родился сын Николай. Вышла замуж его сестра Елена за казака Головачева Григория, у них тоже пошли дети.
С тех самых пор всё потомство Красновых по-уличному стало зваться черкесами. В шестом году кончился срок атаманства Волхова Никанора. На станичном кругу выборные казаки от всех хуторов станицы выбирали нового атамана. Сначала кандидатура была одна: старики предлагали на второй срок переизбрать Волхова. Но тут стали вставать молодые служилые казаки. Они предложили Краснова. - Мы с ним жили в мирной жизни и прошли войну, знаем его в деле и готовы идти за ним,- гутарили. Разгорелся спор.
Решили кидать папахи: кто за Елисея - направо, за Никанора - налево. При подсчете на правой стороне оказалось папах в два раза больше. Елисей Иванович показал себя в атаманстве с самой лучшей стороны, его переизбирали на новый срок еще два раза. В десятом году атаман сам с десятью казаками уехали в Затон-Подпесочный и там три дня нарезали черенки краснотала, и на пяти подводах привезли эти черенки в станицу, а потом на два дня - субботу и воскресенье - поднял всю станицу на общие работы. Оба священника святили черенки и за эти два дня были засажены все пески с северной и южной стороны станицы.
На удивление, все черенки краснотала прижились и через два года перестал идти "Правоторовский дождь” - песчаная буря. Пески остановились. В двенадцатом году из села Кунашар приехали два племянника Саипа и в этом же году были окрещены в православную веру. Курбан Али-оглы, 23 лет, стал Красновым Иваном, Абдул Муталиб-оглы, 21 года, стал Красновым Алексеем.
В четырнадцатом году случилось непредвиденное во многих семьях: к концу зимы стало нехватать хлеба на прокорм. Атаман решил раздать неприкосновенный запас, старики были против: могло не хватить на посевную, но Елисей настоял на своем. Казаки перезимовали, не голодая. По весне атаман сам прошел по всем домам, казаки, кто сколько мог, сдавали деньги. Помогли с деньгами дворяне Полторацкие, Вложил крупную сумму Новиков Алексей - мельник. На собранные деньги закупил в станице Урюпинской семенное зерно и станица отсеялась.
Бездетная сестра Чернышевой Пелагеи, проживающая в станице Урюпинской, из купчих, построила своим племянникам два больших четырехкомнатных дома, крытых жестью. Красновы перешли в дом из землянки. Подошел восемнадцатый год. В станице был уже новый атаман - Лобачев Игнатий. Время смут и метаний из одной стороны в другую. Когда красные партизаны стали составлять списки неблагонадежных и пошли аресты, казаки взбунтовались и во главе с Лобачевым собрались у бывшего атамана.
- Елисей Иванович, мы тебе доверяли десять лет и шли беспрекословно за тобой, говори, что сейчас будем делать, к какому плетню прислонимся. - Господа казаки,- начал говорить Елисей Иванович,- мой отец сменил веру, чтобы честно служить казачеству. Я всю свою жизнь положил на то, чтобы казаки богатели и жили в достатке, теперь вы сами должны решать, куда вам податься. Я свою дорогу выбрал. Сегодня ночью я вместе с сыном и племянниками ухожу в станицу Зотовскую.
В ней полковник Алферов собирает казаков, недовольных советской властью. С красной стороны я вижу только гибель казачества. Крики "любо” были ответом Краснову. Рано утром половина станицы ушла во главе с атаманом Красновым в Зотовскую. Прошли года, о судьбе казаков, ушедших с атаманом, ничего не было известно. В сорок четвертом году советские войска освободили Софию и рядовой станичник Ремезов Николай, отдыхая после боев, на улице столкнулся нос к носу с Николаем Красновым.
И, хотя прошло много лет, они угадали друг друга сразу же - росли вместе. Разговорились, Ремезов спросил про отца. - Жив,- ответил Николай,- хотя совсем стал старый, тоскует по станице, говорит, что каждый день видит во сне, наверно, скоро помрет... Но за то, что выбрал свой путь в девятнадцатом году, никогда не жалеет. До нас доходили слухи, что у вас творилось в станице, сколько позабирали невинных казаков. И он всегда жалел, что не смог поднять всех казаков станицы. На этом и разошлись, пожелав друг другу всего наилучшего.... 19 апреля 1998 год
Брат писал
yaplakal.com