Непонятно, причем тут девяностые. В армии, а тем более на флоте ругались всегда:
" - Не приказываю, а прошу-с объявить, что если завтра я услышу во время
пребывания высоких гостей хоть одно ругательное слово, то всех боцманов и
унтер-офицеров перепорю-с, дорогой Николай Васильич, по-настоящему, без
снисхождения. А кто-нибудь из них или из других нижних чинов выругается
площадным словом, с того спущу шкуру, пусть в госпитале отлежится. И
пожалуйста, внушите им, что пощады не будет! - тихо и ласково, словно бы
речь шла о каком-нибудь удовольствии, проговорил капитан...
...Но вдруг - на фор-марсе заминка. Угол марселя не подбирается.
Курчавый в ужасе взглянул на фор-марсель. Адмирал нетерпеливо крякнул.
В эту минуту маленький молодой матросик, стоявший внизу у снасти,
смущенно и быстро ее раздергивал. Она "заела" и не шла.
И, вероятно, чтобы понудить веревку, матросик чуть слышно умилостивлял
веревку, говоря ей:
- Иди, миленькая! Иди, упряменькая!
Но так как "миленькая" не шла, то матрос рассердился и, бешено тряся
веревку, тихо приговаривал:
- Иди, подлая. Иди, такая-сякая... Чтоб тебе, такой-сякой.
Унтер-офицер услыхал непотребное слово и, негодующий, чуть слышно
проговорил матросу:
- Ты что ж это, Жученко, такой-сякой, ругаешься? Что я тебе приказывал,
растакой с... с...
Боцман подскочил к снасти, раздернул ее и сдержанно сердито воркнул:
- Чего копались тут, такие-сякие, словно клопы в кипятке? Матрос, а
насекомая, такая-сякая!
Мачтовый офицер в благородном негодовании воскликнул:
- Не ругаться, такие-сякие!
Среди тишины до полуюта долетели и "морские термины". Князь весь
съежился. Графиня улыбнулась и отвернула лицо. Словно бы смертельно
оскорбленный, что вышла заминка, как сумасшедший бросился старший офицер
вниз, и, не добегая до бака, он крикнул:
- Отчего не раздернули?
- Раздернули! - крикнул Кряква.
- Раздернули?! А еще обещали... Постараемся!
И с уст старшего офицера как-то незаметно сорвалось "крылатое"
словечко, и он полетел назад.
"Грек" замер от страха. "Все пропало! Его светлость?! Что он доложит в
Петербурге?" - пронеслось в голове капитана.
И он уже был на баке и, по обыкновению мягко, проговорил:
- Перепорю вас, такие-сякие!..
Князь совсем сморщился... Графиня сдерживала смех.
Максим Иваныч, услыхавши всю эту брань, вспылил. Он побежал сам на бак.
Но до бака не дошел и, увидавши ненавистного ему "грека", прошептал:
- Разодолжили-с... Нечего сказать... При даме-с!..
И позабывший, что дама в нескольких шагах, адмирал прибавил от себя
более внушительные слова.
Только что взбежавши назад на полуют, адмирал вспомнил, что сказал, и,
смущенный, чуть слышно спросил старшего офицера:
- Слышно было?
- Слышно, Максим Иваныч! - угрюмо проговорил старший офицер и продолжал командовать." ©
Смотр Это сообщение отредактировал StTechnik - 22.09.2018 - 09:47