Запад-81. Дневники лейтенанта-взводного.

Состояние этой же местности в 1986 году (карта издания 1987 г.) разительно отличается — пустоши и вырубки.

И наконец на фотоснимке из космоса 2010 года (программа Google Earth) видно, что пустыни бывшего Дретуньского полигона постепенно затягиваются "зеленкой".

Анатолий Сульянов писал:
"Из-за болезни Л.И.Брежнева учения перенесли на 1981 год. Снова полигонные упражнения со стрельбами, бомбометаниями, пусками ракет, тренировками. Вроде бы и хорошо — повышалась боевая выучка, но, как всегда, в бочке меда оказалась и ложка дегтя. У нее есть название — показуха, которая не единожды предшествовала приезду руководства. Людям надоело подолгу торчать в лесах и болотах, на полигонах и стартовых позициях ракет, жить в палатках. <…> В высших кругах стало известно о возможном приезде на учение и военный парад Верховного главнокомандующего. Огаркову хотелось показаться генсеку в роли командующего парадом. Всякое могло быть — Устинову много лет, а Огарков крепок, сравнительно молод. Но, как позже выяснилось, врачи в самый последний момент настойчиво рекомендовали Брежневу не покидать Подмосковья".
Други мои, объяснение неприезда Брежнева в Белоруссию должно быть иное!

Почему-то вообще не любил генсек этот край. Может, завидовал кому?.. Вспомним, что 26 июня 1974 года был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Минску почетного звания "Город-герой". Но только спустя четыре года, в июне 1978-го, Леонид Ильич наконец-то сподобился прибыть в белорусскую столицу для вручения ордена Ленина и медали "Золотая Звезда". И прямым оскорблением Белоруссии явилось неучастие генсека в похоронах Петра Мироновича Машерова в 1980 году.

А у нас тут надеялись, что Брежнев подскочит на какую-то полигонную показуху…

Это сообщение отредактировал KROVLJ - 23.07.2016 - 09:13

Часть 6 Форменное начало

Хочешь быть красивым — поступай в гусары.
Козьма Прутков


"…Проводилось заседание Совета обороны и среди других стоял вопрос о состоянии боевой готовности Вооруженных Сил. Докладывал Н. В. Огарков. Николай Васильевич смог построить свой доклад до того умело и увлекательно, что даже Леонид Ильич вклинивался в этот доклад-рассказ и задавал по ходу интересные вопросы. Огарков, кстати, ввернул сообщение о нашем стратегическом учении "Запад-81", сравнив его с крупной операцией Великой Отечественной войны (что соответствовало действительности). Леонид Ильич поблагодарил за доклад и сказал, что надо действовать именно так и впредь…"

Вряд ли знали борзые расхристанно-ушитые воины с Дретуньского полигона близ Полоцка, которые готовили главный боевой этап учений 9 сентября 1981 года (крайний справа — мой двоюродный брат Игорь Давыдик), что Брежнев порекомендовал "так и впредь".

Это сообщение отредактировал KROVLJ - 23.07.2016 - 09:14

Как офицер я считал и считаю, что "так и впредь" Верховного Главнокомандующего не относилось к способу ношения форменной одежды некоторыми малодисциплинированными военнослужащими срочной службы. Советская военная униформа не нуждалась в переделках и украшательствах. Вот как, например, были одеты офицеры и прапорщики во время учений "Запад-81".

Обратим внимание, насколько полевая форма 1981 года перекликалась с формой русской армии времен Первой мировой войны (фотографии из фондов Национального музея истории и культуры Беларуси).

На фото: Военврач 17-й пехотной дивизии. 1916 г.


Это сообщение отредактировал KROVLJ - 23.07.2016 - 09:15

Военврач 17-й пехотной дивизии. 1916 г.

Особая тема — камуфляжная раскраска. Выскажу свое субъективное мнение. Прекрасно помню время, когда ношение камуфляжных комбинезонов (маскхалатов, курток) допускалось только на территории полигонов и только — в ходе выполнения учебно-боевых задач.

Прежде люди в погонах четко понимали разницу в назначении форменной одежды и спецодежды. Отглаженный китель или гимнастерка с хорошо различимыми петлицами, эмблемами и погонами — это для службы в гарнизонах и лагерях. Бесформенная пятнистая роба — для технологии войны. И технологией этой не мозолили глаза.

Точно так у хирурга есть "производственный" зеленый балахон, в котором он режет тела в операционной, и есть белый халат, в котором передвигается по клинике. Представьте что будет, если врач появится в палате или на встрече с родственниками больного в измазанных кровью перчатках, в забрызганном гноем операционном балахоне…

Более короткий пример. У моряка-водолаза есть скафандр, в котором выполняет служебные задания, но остальное время на корабле или базе он проводит в форменном кителе.

Повальный "банановый" синдром — весь этот убого-подражательный "стиль коммандос" — проявился в белорусских войсках в начале девяностых годов прошлого века. И в итоге сегодня в камуфляжной полуармейской одежде разгуливают массы мужского гражданского населения: рабочие-коммунальщики и электромонтеры, а вместе с ними — грибники и рыболовы-любители, сельские механизаторы и животноводы, а также просто бомжи — все те, кому нужна недорогая одежда, которая не требует тщательной стирки и утюжки.

На фоне этой массы потерялись собственно военные.

На фото: Офицеры 339-го полка на Дретуньском полигоне. Август 1981 г.

Часть 7 "Допустимый процент убитых"


Мой мiлы таварыш, мой лётчык,
Вазьмi ты з сабою мяне…
Янка Купала, "Хлопчык i лётчык"

Звук разрыва авиабомбы похож на то, как если бы штабель досок вынули краном из грузовика и грохнули оземь.

— Эй, дядя летчик, мы тут свои! Эй, не промахнись! — кричит ротный забавник Серега Крюков, когда над нами пикирует фронтовой бомбардировщик Су-24 и заходит на цель — ржавый корпус списанного танка на переднем крае "обороны противника".

Шестая рота лежит цепью, вжимаясь в песок с редкой полигонной травой. Неуютно. Ситуация редкая для учений "Запад-81", что мы вот так — в чистом поле, не прикрытые хотя бы тонкой броней боевых машин пехоты. Но так сегодня захотелось режиссерам-полководцам, чтобы мотострелки прошли цепью вслед за авиацией и танками.

Я откладываю фотоаппарат и бросаю в каску Крюкова стреляную гильзу. Успеваю подумать, что неплохо бы одеть роту в красные революционные шаровары. Потом — "бумм", песок во рту, звон в ушах, и Крюков орет: "Ай, чуть не попали!"

Скоро авиация отбомбится по переднему краю, затем в атаку пойдут танки и следом уже мы. А я вот думаю: что если пилот этого Су-24 при очередном заходе на цель ошибется еще метров на двести? Как это будет квалифицировано? Как некий "допустимый процент потерь" на учениях?

На "Западе-81" не было взрывпакетов и ширасов — шашек имитации разрыва артиллерийских снарядов. Вся эта мягкая пороховая пиротехника — для бюджетных военных картин "Беларусьфильма". А здесь применялся жесткий гексоген в реальной металлической оболочке. И что, если…

Существует народное поверье, что в Советской Армии при планировании крупных войсковых учений использовали некие нормативы безвозвратных потерь личного состава. Попросту говоря, изначально закладывали "допустимый процент убитых". Вот и при обсуждении главы "Запад-81. Дневники лейтенанта-взводного. Генеральский кучер" один читатель заявил, что "потери во время учений в пределах 1% — норма".

Спустя тридцать лет после "Запада-81" я созвонился с бывшим сослуживцем полковником запаса Евгением Ждановичем, в недавнем прошлом заместителем начальника направления Главного оперативного управления Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации.

— Евгений Борисович, скажи правду: нормы убитых существовали?

— Для начала отвечу коротко: "процентное" суждение читателя не верно.

Как ты помнишь, в учениях "Запад-81" я, вчерашний выпускник Алма-атинского высшего общевойскового командного училища, принимал участие, будучи в скромной должности командира мотострелкового взвода. Но годы спустя, пройдя службу на различных командных и штабных должностях, обучение в Военной академии имени Фрунзе и Военной академии Генерального штаба, говорю ответственно: никакие "нормативные потери" личного состава при планировании и проведении учений в наше мирное время не предусматривались. Не было такого при планировании маневров "Запад-81", да и быть не могло!

Теперь рассмотрим вопрос иначе. Наши условия крупнейших учений с боевой стрельбой — это десятки тысяч людей, которые пересекаются в миллионах ситуаций. И тут уже действуют законы больших чисел. Неизбежно бывают разные "случаи".

Вот, например, со мной лично. В ходе основного этапа "Запада-81" на Дретуньском полигоне 9 сентября 1981 года группа гранатометчиков нашей 6-й роты 339-го полка 120-дивизии во главе со мной была придана 3-му мотострелковому батальону для усиления, так как на рубеже отражения контратаки "противника" наибольшее количество "вражеской" техники было сосредоточено на направлении действий этого батальона.

Перед выходом на рубеж была объявлена тактическая пауза — руководство и иностранные наблюдатели с ПУР №1 (пункт управления руководства) перемещались на ПУР №2.

И вот сидим мы в десантном отделении БМП, ждем окончания затянувшейся паузы и наблюдаем в триплексы следующую картину.

К нашей БМП подъезжает танк, экипаж спешивается, хотя покидать машины во время тактической паузы категорически запрещалось. Танкисты скручивают банник (его именно скручивают из частей, как разборный биллиардный кий) и вставляют в ствол. Затем танк движется к БМП стволом вперед, пока банник не упирается в нашу хилую броню.

Даю гранатометчикам команду "К машине". Вылезли. Вижу, что действиями танка руководит командир взвода. Спрашиваю: что он задумал? Оказывается, в ходе атаки танк стволом зацепил некоторое количества песка. А снаряд в стволе заклинило при досылке, и его не получалось извлечь руками. Чтобы извлечь снаряд, танкисты решили вставить банник, упереть его в какую-нибудь преграду (решили — в ближайшую БМП, даже не предупредив наш экипаж) и путем давления вытолкнуть внутрь башни. Хорошо, что снаряд был бронебойный, так называемая "болванка" без взрывателя. Хотя у танкистов полной уверенности, что снаряд бронебойный, не имелось.

Разряжание прошло успешно, после чего все заняли свои места, дождались окончания тактической паузы и вышли на рубеж отражения контратаки. Но тут началось очередное приключение.

Ранее, в ходе тренировок, наши гранатометчики не отрабатывали действия в составе 3-го батальона, во всяком случае я такого не помню. То есть, для нас это оказалось экспромтом. Развернувшись на рубеже отражения контратаки, мы поняли, что дальность до самодвижущейся техники, изображавшей контратаку противника, была больше, чем прицельная дальность стрельбы из гранатомета РПГ-7 (до 300 метров). В этой связи и в целях израсходования боеприпасов гранаты пускали куда попало (в лес, в какую-то будку, пока ее танк не разнес в клочья, просто на максимальную дальность в сторону мишеней).

Конечно, можно спросить "а нельзя ли было дождаться пока техника подъедет поближе?". Можно было, но только все эти самодвижущиеся мишени (использовались 40 единиц радиоуправляемых СУ-100) были подбиты танками и ПТУРСами на большой дальности.

Фото: Установка СУ-100.

Исключение составила одна бронированная машина. Она также была поражена, но продолжала упорно двигаться и дошла до ПУР №2. Начала взбираться на курган… Надо было видеть, как генералитет спешно покидал наблюдательный пункт! Но в конце концов самоходка заглохла — то ли топливо закончилось, то ли мощности не хватило заехать на крутой подъем.

В целом для нас все закончилось благополучно. А вот артиллеристы попали в машину управления, погибли люди.

— Да, я помню похороны в военном городке Уручье после возвращения с учений, прощание в Доме офицеров…

— Произошло, как я узнал, следующее. Каждая пушка, каждое самоходное орудие были заблаговременно пристреляны с конкретных огневых позиций, при этом позиции артиллерии были эшелонированы в глубину. Для стволов были сконструированы специальные рамки-створы, которые мы, мотострелки, называли "воротами". При стрельбе ствол должен строго находиться в данной рамке, а пушка или гаубица не должна перемещаться вперед или назад, для чего САУ ставят на так называемый горный тормоз. Так вот в одной САУ механик то ли забыл затянуть этот тормоз, то ли случайно его отпустил, но в ходе стрельбы она начала постепенно откатываться назад с подъемом кормовой части вверх, тем самым меняя угол стрельбы на меньший. Ствол при этом оставался в рамке. После очередного выстрела снаряд угодил в машину управления артиллерийской батареи, располагавшейся впереди. Погибли старший офицер батареи, связист… Кроме того, в ходе генеральной репетиции несколько снарядов разорвалось в непосредственной близости от ПУР №1. Пострадавших не было.

А теперь сравним ситуацию в гражданской жизни. Например, на железной дороге.

Некий сцепщик вагонов Кузькин по причине личного разгильдяйства неправильно установил тормозной башмак, и в результате произошел несчастный случай. Виноват ли в этом начальник железной дороги? Да, виноват — в том, что плохо готовил кадры, не контролировал соблюдение техники безопасности. Но нелепо утверждать, что начальник железной дороги хладнокровно "предвидит" подобные случаи и даже "планирует" их.

Так же и в армии на учениях. Среди десятков тысяч участников может отыскаться "сцепщик Кузькин". Вот и весь ответ на вопрос.

Это сообщение отредактировал KROVLJ - 23.07.2016 - 09:20

Часть 8 Маршалжуковщина

Почти 35 лет назад, 9 сентября 1981 года, в мирной Беларуси произошло событие, после которого советским офицерам раздали вагон орденов Красной Звезды и медалей "За боевые заслуги", а генералам — тележку полководческих орденов Суворова.

С мужественной гордостью повествовал о событиях на Дретуньском полигоне под Полоцком генерал армии Владимир Лобов:

"Там были генералы армии Гареев, Варенников, маршал артиллерии Передельский. Но маршал Огарков главный был над всеми, а я - главный по армии, которая была на острие… Скажу, что участок прорыва составлял шестнадцать километров. В боевой стрельбе участвовало 998 орудий разного калибра, на огневую подготовку, которая длилась 1 час 30 минут, было спланировано полтора боекомплекта… К тому же стреляли и с прямой наводки, и танки, и авиация, и вертолеты… Все было по-боевому сделано. Мой наблюдательный пункт был от переднего края в семистах метрах - оттуда пышало жаром, как будто из доменной печи. Люди, кто управлял, некоторые в шоке были - кто-то даже сел в угол, закрылся руками. Кстати, по НП попало семь снарядов…" ("Красная звезда". 31 октября 2002 г.)

Ай-яй-яй, ужас-то какой! Целых семь попаданий. Но я вот думаю, что не 7, а 707 снарядов очень "кстати" могли бы залепить в маршальский НП.

Почему такое предположение? Потому, что тридцать лет назад я был одним из тысяч тех зеленых человечков, которые исполняли пляску возле "доменной печи", откуда "пышало жаром".

Поскольку у нас в стране практически все делалось через… наоборот, то будем следовать этому методу и при разборе главного боевого этапа оперативно-стратегических учений "Запад-81". Пусть генерал и помогавший ему полковник из "Красной звезды" (три военно-академических образования на двоих) "пышают" образно-филологическими изысками. А я, малосведущий лейтенант-двухгодичник с филологическим образованием, займусь рассмотрением специальных военно-технологических вопросов.

Спустя 30 лет и 1 день рассказываю, чем и как во 2-м батальоне 339-го полка 120-й дивизии снаряжали ленты к автоматическим 30-миллиметровым пушкам 2А42. Утром 8 сентября 1981 года в расположение нашего батальона вошли грузовики и доставили по 500 снарядов на каждую БМП-2 - боекомплекты, которые мы должны будем расстрелять завтра на глазах высшего военного руководства СССР и министров обороны стран Варшавского договора.

Скорострельная пушка 2А42 имеет селективное боепитание: две ленточные подачи снарядов. Так называемая верхняя подача (обычно здесь размещаются 160 штук БТ - бронебойно-трассирующих снарядов) и нижняя (85 штук ОТ и 255 штук ОФЗ - осколочно-трассирующих и осколочно-фугасно-зажигательных). Подача переключается на казеннике пушки. Флажок вверх - БТ, вниз - ОТ и ОФЗ. Кроме того, есть счетчик снарядов на пульте наводчика-оператора. Взведение пушки в боевое положение производится пиропатроном (которые нам выдали три раза за всю службу по три штуки на нос), либо ручной закачкой.

8 сентября нам поступило указание высокого начальства для "красоты и наглядности" стрельбы смешать в лентах обеих подач снаряды разных типов - трассирующие БТ со "слепыми" ОФЗ.

На снимке, который я сделал 8 сентября 1981 года (далее - полное изображение и фрагмент), видно, что в одной снаряженной ленте, которую несут мои солдаты (первый - Толя Бородич), имеются снаряды разных типов. С красными метками - ОФЗ, без меток - БТ.

...

война слишком серьезная штука, что бы доверять ее военным

И вот эту ленту загружают в боевую машину.

Да, технически смешивание возможно. Но такой прием описывается выражением "Василий, ты неправ". У снарядов БТ и ОФЗ имеются разные баллистические свойства. Они по-разному "летят и попадают". Для того и существует в БМП-2 электронный контроль расхода боеприпасов по источникам подачи и соответственно типам, чтобы оператор пушки 2А42 на цифровом табло наблюдал показатели и вносил поправки в прицел. В идеале можно было бы смешать ОТ и ОФЗ. Но именно ОТ почему-то не подвезли. В общем, как всегда, "гранаты у него не той системы".

Нехорошо на банкете мешать водку и портвейн, на хоккейном поле - шайбы и плетеные мячи, а в пушечной ленте - снаряды БТ и ОФЗ.

- Чувствую, получится какая-нибудь фигня, - печально заметил накануне атаки командир 6-й роты Михаил Байков. Так и произойдет.

В одной из БМП-2 на рубеже разряжания 9 сентября обнаружили заклинивший снаряд. А поскольку в ленте были вперемешку БТ и ОФЗ, то определить какой именно тип сидит в стволе не смогли. Надо выбивать. Но это крайне опасно, ибо в "русской рулетке" наверняка выпадет способный сдетонировать снаряд типа ОФЗ.

Тем не менее старший лейтенант Байков с майором Соколовым (начальником службы ракетно-артиллерийских вооружений 339-го полка) засунули банник и стали бить по нему кувалдой, аккуратно отворачивая потные лица от ствола. Нас, взводных, к этому делу не подпустили.

Впрочем, ничего не получилось, и тогда приняли соломоново решение: сняли ствол пушки и сдали его вместе с нерасстрелянными снарядами. Обратно мы его получили через месяц. Машина в полк вернулась без пушки, на парад по случаю успешного завершения "Запада-81" ее не взяли.

9 сентября, находясь в колонне перед боевым развертыванием, я приоткрыл командирский люк и сфотографировал машины, которые следовали за мной. Уже шла артподготовка, над нами летели снаряды ствольной артиллерии. Любопытствующая голова справа в люке (вот бы настучать по шлемофону!) - механик-водитель моего взвода Коля Виловчик.

А после было не до фотоаппарата, потому что началась стрельба. Мысли командира взвода об одном: успели бы операторы выпустить боекомплект - полтысячи снарядов на машину.

Валентин Варенников в мемуарах "Неповторимое. Книга 4" писал про "Запад-81":

"Когда танки и БМП пошли в атаку, артиллерия перешла к двойному огневому валу. То есть передний край и ближайшая глубина обороны противника сплошь накрываются шквалом огня орудий и минометов, а когда танки приближаются к стене разрыва снарядов на 200 метров (а это видят с наблюдательных пунктов и передают сами танкисты), то огонь артиллерии переносится на следующий рубеж скачком 300 метров и т. д. В это время, если появляются ("оживают") цели, то их огнем с хода должны уничтожать танки и БМП, а также орудия прямой наводки. Это исключительно сложный вид действий и в войну, и в мирное время на маневрах. Особая забота - меры безопасности (к счастью, у нас все обошлось благополучно)".

С последним невозможно согласиться. Про гибель людей я сказал в главе "Допустимый процент убитых".

В генеральских мемуарах нигде мне не встретилось, что при огневой поддержке атаки в период огневого вала применялись в числе прочего и специальные снаряды Ш1 (122 мм) и Ш2 (152 мм) со стреловидными поражающими элементами - гвоздями попросту говоря. Такие противопехотные снаряды на заданной высоте и дальности отстреливали поражающие элементы по переднему краю обороны, а оставшаяся от них задняя часть падала на землю. Часть падающих болванок падала на боевую технику, оставляя на броне вмятины, повреждая смотровые приборы и оптику прицелов.

Угорали от пороховых газов многие наводчики-операторы и сидящие с ними рядом в башне командиры БМП-2. Вентилятор не справлялся с вытяжкой и часто отключался на щитке автоматов защиты от перегрузки. Говорят, позже сделали доработку вентиляции, а тогда выход мы искали сами. Например, привязывали тумблер резинкой. Некоторые операторы страховались нашатырным спиртом: одной рукой давит на кнопку спуска, а другой прижимает к носу комок ваты.

Мой напарник в башне оператор Талимжан Ибрагимов не угорел до потери сознания, хотя у него, как и у меня, очень болела голова после стрельбы.

Я не знаю, что "намешали" в боекомплектах танкисты и артиллеристы, но догадываюсь, что у них тоже имелись заморочки. Иначе бы не лупили по кургану с генералами. А в общем, была проблема для всех войск: режиссеры "Запада-81" в целях создания эффектной "картинки для партера" неразумно, на мой взгляд, увеличили плотность огня и машин.

В презентативной книге "Запад-81" издания 1982 года та "война" выглядела красиво.

Но я бы использовал иной изобразительный образ - кадр из мультфильма "Король Лев", где несется стадо диких быков.

Такие затаптывают не только чужих, но и соплеменников.

Наводчик-оператор одной из машин нашей роты в ходе атаки переднего края подбил БМП-1 соседнего 3-го батальона, наступавшего с уступом влево. Три снаряда типа ОФЗ как по линейке ударили в фальшборт, слегка повредив его, а один БТ пробил броню, влетел в коробку передач, в ней развернулся, вылетел и остановился в масляном баке. От повреждения коробки передач БМП встала как вкопанная. Бронебойный снаряд истончился, пройдя несколько препятствий. Поэтому поначалу не могли достоверно определить, что это за снаряд и решили - от зенитной установки "Шилка".

Ротный командир Михаил Байков спустя годы объяснил мне:

- Ты знаешь, для меня не было никакой загадки. Вспомни, сколько раз на тренировках мы исследовали передний край, как тщательно распределяли цели. Но представить всего, что будет на боевом этапе, даже близко не могли. Предшествующие дрессировки на местности, на многократно исхоженных "пеше по-машинному" дорожках (вплоть до того, что устанавливали различимые для механиков-водителей таблички на обочинах с цифрами 9.45, 9.48 и т. д. - время нахождения конкретной БМП или танка в конкретном месте) - теперь все это пригодилось лишь отчасти. После чудовищного огневого налета изменился сам рельеф местности. Ясное солнечное утро превратилось в сумрачный вечер. Оно и понятно: огромное количество грунта поднялось в воздух. И, если помнишь, когда во время артподготовки мы стояли во взводных колоннах, то, кроме чудного ощущения грохота и общего сотрясения, возникло вот что: поднялся сильный ветер и понеслись воздушные смерчи. Все это давило на психику капитально. Там, где были наши цели, стояла завеса от разрывов, да и разбиты они были практически все. И наводчик (толковый в общем мальчишка) не увидел в прицеле правофланговую БМП девятой роты, которая вырвалась вперед, и лупанул, как положено, в направлении сохранившегося ориентира "фабричная труба"…

Есть старая школярская шутка: если все горы и камни собрать в один камень и все моря и реки собрать в одно море, а потом этот камень бросить в это море, то будет… знатный буль!

Всю эту маршалжуковщину "Запада-81" я вспомнил в августе 1999 года, когда по заданию редакции встречался с генерал-полковником в отставке Александром Васильевичем Дебалюком. Он рассказал об особенностях штурма Зееловских высот - последнего рубежа перед Берлином в 1945 году. Звучит голос ветерана с диктофонной кассеты:
"С автоматом в руках я, майор, стал в строй штурмового батальона 88-й гвардейской стрелковой дивизии. Как и в начале войны, пошел в пешую атаку вместе с бойцами… Имею я свое суждение насчет освещения переднего края обороны противника знаменитыми "жуковскими" прожекторами. Прием этот очень эффектно был позже преподнесен художественными кинематографистами-эпопейщиками и пополнил серию мифов о войне. Но одно дело оценивать эту тактику издали, с командного пункта, а другое - самому драться в пешем строю. После артподготовки штурмовые батальоны увидели не позиции противника, а высвеченные прожекторами огромные тучи пыли. И из этой сплошной пылевой завесы на нас обрушился кинжальный огонь. Противник видел нас благодаря контурной подсветке, а мы его - нет… Потери у нас были страшные, достаточно сказать, что только из состава политотдела армии выбыло более половины офицеров. Мне в том бою повезло, уцелел, получил потом орден, а ведь большинство моих товарищей погибло. Чудовищные были потери и, по моему мнению, "головокружение от успехов" верховного командования способствовало тому, что жизнь бойцов поставили на второй план. Но зачем это было в апреле сорок пятого! Ведь превосходство над противником было полным… Вы спрашиваете о роли личности Жукова?.. Отвечу я так. Мы на Первом Белорусском боготворили Рокоссовского, а когда Жукова прислали, то было всеобщее недовольство офицерского состава…"

И еще одна цитата:

"Летом 1981 г. по белорусским полям прокатился вал общевойсковых учений "Запад-81". Организаторы перестарались с показательной стрельбой, и перед министром обороны Д.Ф. Устиновым встала настоящая стена пыли и порохового дыма. Дмитрия Федоровича, однако, эта демонстрация огневой мощи совсем не обрадовала: а как, спрашивается, на таком поле боя будут работать лазерные системы наведения и целеуказания, которые при его активном участии широко внедрялись во всех родах войск? Заявления, что в реальном бою столько пыли не будет, маршала (и многолетнего руководителя оборонной промышленности) только разозлили…" (Из статьи "ПТРК "Хризантема" самое мощное противотанковое оружие" // "Военное обозрение". 21 апреля 2011 г.)

Тем не менее по результатам оперативно-стратегических учений "Запад-81" ордена и медали получили все командиры бригад, 92 процента командиров полков, 55 процентов командиров батальонов.



Это сообщение отредактировал KROVLJ - 23.07.2016 - 09:27

Часть 9 Тонкий окопный юмор

— А что это за козявка по вас ползет, товарищ лейтенант? — заботливо спросила официантка.

— А это по нас клещик ползет, — нежно ответил Саня Воскобович и ногтем ловко зафиксировал насекомое на рукаве комбинезона.

— А-а-ааа!!!

Раздался звон посуды, грохот мельхиорового подноса. На землю полетели бутерброды с семгой, нарезки финского сервелата, бутылочки пепси-колы — все то, что на последние лейтенантские рублишки мы заказали в походно-полевом кафе Мосвоенторга.

Приключилась на учениях "Запад-81" такая замечательная показуха, что командование Арбатского военного округа пригнало на Дретуньский полигон образцовое передвижное кафе. Зашли мы туда в скромной надежде добыть какой-нибудь цивильной еды типа кольца краковской и пшеничного батона. Ну и — поглазеть на официанток, у которых кружевные переднички были длиннее мини-юбок.

Нас, болотных солдат, усадили за столик с бумажной скатертью и предложили гастрономические штучки-дрючки в заграничной упаковке, к которым москвичи привыкли за время Олимпиады-80. Картонный пакет с апельсиновым соком я попытался ковырнуть спецножом для патронных цинков, но меня снисходительно поправил незнакомый майор в удивительно чистой полевой форме: "Вот тут на упаковке есть пипочка, куда следует нажать". Перед майором стояла запотевшая бутылка чешского пива.

Впрочем, нам пиво не предложили. А тут — злосчастный клещ. Короче, "и пошли они, солнцем палимы".

— Сегодня, между прочим, наша очередь мыться в батальонной бане, — высказал дельную мысль замполит Саня Абрамов…

Окопный быт и "остроумия" на темы окопного быта — явление безразмерное и вневременное. Однако берусь утверждать, что именно из нашей роты пошла гулять по дивизии байка:

Вернувшись с тренировки на полигоне, в полевой бане раздеваются взводный лейтенант К. и ротный Б. — старлей. Взводный фамильярно-уважительно обращается к начальнику:
— А ведь ты, Михаил Иванович, грязнее даже меня.
Ротный в ответ солидно:
— Ну дык… я же СТАРШИЙ лейтенант.

Традиции окопного юмора… В 1915-1916 годах штабс-капитан 20-го Галицкого полка 5-й пехотной дивизии 9-го корпуса Николай Александрович Гаген и неизвестный русский офицер, условно именуемый как Доктор, сфотографировали в белорусских и прибалтийских лесах "кое-какие эпизоды боев и отдыха". Эти снимки, ныне хранящиеся в фондах Национального музея истории и культуры Беларуси", в наше время были представлены на специальной выставке и компакт-диске "Через 90 лет и линию фронта".

На фото: "Художник". (Разведчик Алексеев и его скульптура из сырого песка). Август 1916 г.

Фото: "С бомбой на карасей". Доктор Гранников. Апрель 1916 г.

"Две кухарки и рота". (Солдатский бал). Май 1915 г.