Имхо, вызывает уважение хотя бы пропагандой спорта. Также является наглядным примером того, как человек может менять свое тело при желании - найдите фот его 7-10 летней давности - офигеете, вес около150 кг, он тогда больше паурлифтеромом был - этакий колобок с пузом.
Вот про него статья интересная из мен хелфа:
Мое самое первое воспоминание — в деревне появилась вода. Раньше ее надо было таскать ведрами, и вот вдруг — роют водопровод. Я четко помню выкопанные для труб траншеи, в которых мы с ребятами играем в войну. Я рос на Украине в селе Гибаловка Шаргородского района Винницкой области, в войну здесь была зона оккупации.
В Шаргороде нацисты устроили еврейское гетто, а деревню, где родился отец, сожгли, перед этим расстреляв всех жителей. Они окружили хутор бронемашинами и стали выводить из домов всех, включая женщин и детей. В дом, где жила моя бабушка, вошел фашист, но увидев ее с плачущими детьми, пожалел — дал очередь из автомата по печке, а сам выбил ногой окно и показал жестом, чтобы она через него убегала.
Дом подожгли, а бабушке пришлось пережидать в канаве рядом под звуки стрельбы и крики, задыхаясь в дыму и пытаясь не дать моему папе — младшему из детей — плачем выдать их. Когда он начинал плакать, она окунала его головой воду, и он, наглотавшись, замолкал. А что делать? Если бы его услышали — немцы убили бы их всех. Прошли годы, папа вырос и пошел работать в милицию, а немецкое оружие продолжало убивать — его находили дети.
Однажды, помню, подорвались восемь мальчиков — четверо погибли, четверо попали в больницу. Папа, приехав с места происшествия, был сам не свой. Его просто трясло. Я посмотрел на него и сказал: «Пап, пойдем со мной». Я показал ему свой тайник, в котором чего только не было — шмайссер, парабеллум, маузер, трехлинейка, гранаты, штык-ножи, каска... Он, как увидел, чуть в обморок не упал. Все это оружие мы с ним утопили.
Я начал работать в 7 лет. В этом возрасте в деревне ты уже самостоятельный человек, у нас все ребята летом работали. Начинал я на току, куда свозили зерно со всех полей колхоза. Моей задачей было подавать это зерно лопатой на веялку. Через меня за день проходили 3-4 кучи зерна, каждая размером с это кафе, в котором мы делаем интервью. На обед мама мне с собой давала черный хлеб с маслом, солью и чесноком или булку с джемом.
До сих пор помню, как это было вкусно! Расплачивались со мной, кстати, тем же самым зерном. Мы перемалывали его в муку, муку продавали и на эти деньги потом покупали бычков, за которыми ухаживал тоже я. Я работал не просто много, а адски много. По дому много дел было, плюс вся улица — сплошная родня, и постоянно кому-то нужно было помочь.
Мама приходила и говорила: надо помыть посуду, накормить скот, прибраться в доме, помочь тете Ане, помочь тете Наде, помочь бабушке, помочь разгрузить уголь, а если замерзал водопровод — и воду принести. А ведь мне хотелось еще и поиграть. Поэтому я стал записывать задания, которые давала мама, чтобы ничего не забыть. Делал я все быстро, и если мама потом меня хотела еще чем-то нагрузить, я проверял по списку дел на день и говорил: стоп, все, что меня просили, я уже сделал. Теперь мое время.
Я сейчас понимаю, что именно тогда получил свои первые уроки планирования, и с тех пор на каждый день составляю план. Никогда наобум не живу. А еще, думаю, тогда же я развил спину и руки — очень любил колоть дрова и запасал их на всю родню. Брал с собой 3-литровую банку компота, который мне готовили бабушки, и шел на улицу. Поколешь и попьешь — прикольно. А бабушки эти всегда были в черном. У них всех в войну поубивали, и, сколько их помню, они всегда в трауре ходили. Такие черные бабки.
Мне должно было вот-вот исполниться 15 лет, когда детство кончилось. До этого мы играли в войнушку, а тут я стал шляться, какие-то девчонки появились. Меня тогда папа взял в оборот, он сделал мне турник и сказал: «Сережа, надо заниматься спортом, ты — мужчина». Я спорить не стал.
Собрал по округе все железо, какое смог найти: у кузнецов достал цепи, у бабушки — пудовую гирю, которой она придавливала капусту. Вооружившись книгами «Упражнения с отягощениями», «О железном Самсоне» и «Атлетическая гимнастика», в свой день рождения 3 июля 1985 года вышел на первую тренировку. На тот момент при росте 190 сантиметров я весил 62–65 кг, и бабушка была уверена, что с той гирей я точно надорвусь.
К счастью, тренера по гиревому спорту мне нашла мама — он был мастером спорта и работал в школе учителем физкультуры. Сложнее получилось с тренером по карате. Я пошел провожать девчонку, которая жила в соседней деревне, и там получил от местных. Утираясь соплями, вернулся домой с твердым решением научиться драться. Я сел на велосипед и поехал за 12 километров к человеку по имени Юра, который, по слухам, занимался запрещенным тогда карате. У него в гараже был оборудован спортзал, за домом были макивары, но меня он выпроводил.
Я не сдался — задействовал папу-милиционера. Папа пообщался с этим Юрой и объяснил ему: обучение карате преследуется по закону, но Сережу научить надо. После этого меня взяли в ученики. С тех пор я и тренируюсь у Юрия Михайловича Федоришина. Сейчас он живет в Москве, я перевез его сюда лет 15 назад. Кстати, несколько лет назад я встретил своего обидчика, который меня тогда в 15 лет побил. Он меня узнал.
В школе мы все время чем-то менялись: марками, фантиками, значками, календариками и, конечно, фотографиями с каратистами. Однажды я выменял книгу Масутацу Оямы This Is Karate, в которой все было прекрасно, кроме одного: она была написана на английском. Я пошел к маме — она у меня преподаватель английского языка: «Мам, переведи». Она дала мне словарь: «Садись и переводи сам».
Так я и выучил английский, а тетрадь с переводом той книги храню по сей день. Мы тогда все бредили карате и Брюсом Ли. У меня везде висели плакаты с ним. Я качался, глядя на эти фотографии, а потом фотографировался в таких же позах. Помню, в Шаргород вернулся врач, который работал в Ливии, и привез оттуда фильмы с Брюсом Ли. Я какими-то немыслимыми путями попал на просмотр и первый раз увидел «Выход дракона». Вот это было впечатление!
Когда пришла пора идти в армию, я хотел только в ВДВ. Мне нравился голубой берет, нравился фильм «В зоне особого внимания», вся эта романтика. Я отстаивал свою мечту в разговорах с папой, который был против, и доставал нашего военкома по фамилии Непейвода, который от меня разве что не бегал.
В итоге он сдался и отправил меня на областной сборный пункт. Там я просидел 3 дня — за мной никто не приезжал. В конце концов, увидев двух десантников, я попросил их взять меня с собой. Но оказалось, что на моем личном деле уже написано «спецназ», и скоро я оказался в военной части №65554 8 Отдельной бригады специального назначения ГРУ ГШ. Там 80% ребят были разрядниками и КМСниками. Я тоже еще до армии выполнил норматив мастера по гиревому спорту, который во время службы неоднократно подтверждал: трижды выигрывал первенство Прикарпатского военного округа, «вынося» тяжелый вес в одну калитку.
За время службы я два года подряд становился лучшим разведчиком округа в одиночной подготовке. На эти соревнования приезжали разведчики из всех частей — из мотопехоты, ВДВ, спецназа, танковых войск, — а также «купцы» из спецслужб, которые искали новые кадры. Когда я выиграл во второй раз, меня пригласили в Высшую школу КГБ. Я первый раз услышал о ее существовании, но быстро согласился.
Нас привезли в Москву и дали 2 месяца на доподготовку, в течение которых шел жесточайший психологический отбор — тесты, прессинг, общение с психологами. После всего этого к вечеру уже плохо соображаешь, но нужно садиться за учебники. Как окончивший школу с золотой медалью я должен был писать только сочинение, на котором для поступления нужно было получить высшую оценку. Я написал, но получил 5/4, что меня возмутило, и я пошел выяснять. Говорю: «Я не сделал ни одной ошибки». Мне говорят: «Сделал». – «Не сделал. Я буду писать апелляцию». – «Ты наглый такой?» – «Да, наглый, потому что я не сделал ни одной ошибки. Я там, где не был уверен в написании, переформулировал».
Я дожал их, и они дали мне мою работу, где в одном месте была волнистой линией подчеркнута смысловая ошибка. Но смысловая — это не понижение на балл! Я все сдал на пять и оказался на контрразведывательном факультете. Образование там давали блестящее, но как давали — не расскажу. Методика подготовки секретная.
В школе КГБ была отличная качалка и великолепные инструктора. Мы ходили качаться в 7 утра, потому что в 8:20 уже нужно было быть на построении. Дальше весь день были лекции и самоподготовка, во время которой выходить из класса также запрещалось, а в 18:00 — тренировка по рукопашному бою. В город нас не выпускали, но мне как члену сборной по армейскому рукопашному бою разрешалось выходить на дополнительные тренировки. Я ездил в Олимпийскую деревню заниматься карате Кекусинкай и в Раменки на тхэквондо.
В итоге за время учебы я стал двукратным чемпионом Москвы и чемпионом Первого открытого первенства профсоюзов СССР по тхэквондо, а также победил на первенстве ЦС «Динамо» (мастерском турнире между представителями правоохранительных органов) по рукопашному бою. Стал мастером спорта по обоим видам. У нас тогда сборная Высшей школы КГБ состояла только из чемпионов по карате, кикбоксингу и тхэквондо. А дальше была работа в ФСБ, о которой могу рассказать только так: «Дальше была работа в ФСБ».
В 1998 году я уволился из ФСБ, потому что устал от безденежья — мне не на что и негде было жить, и это меня настолько оскорбляло, что я ушел, хотя до сих пор горжусь, что я — офицер. Я работал охранником, потом получил второе высшее образование в Финансовой академии при Правительстве РФ по специальности «Финансовый менеджмент». Появились уже другие работы. Позже я поступил в Чикагский университет на курс Executive MBA, там мне пригодилось полученное в Высшей школе КГБ знание английского — я понимал даже местные шутки и слэнг.
Потом работал управляющим в разных компаниях, был генеральным директором ОАО «Запсибгазпром», самой крупной «дочки» «Газпрома». У меня было в подчинении 8 заводов и многотысячный коллектив, но я никогда не переставал тренироваться и выступать. 8 лет назад, через 2 дня после выступления на чемпионате России по жиму лежа, я решил выступить на соревнованиях по карате Кекусинкай. После первого же поединка у меня так подскочило давление, что врач меня снял с соревнований. Весил я на тот момент 151 кг. Это был для меня сигнал — я решил возвращаться к нормальному весу.
С годами меняются приоритеты, должны меняться и подходы. Когда тебе 15, нужно быть сильным, чтобы драться. Потом ты служишь в армии, и хорошая форма — это уже вопрос выживания и профессионализма. У меня в армии была лучшая форма в жизни, причем без всяких добавок и уж тем более химии — каждый кубик на прессе было видно, хотя я ел все подряд. Но почему так мало людей моего нынешнего возраста находятся в хорошей форме? Ответ в том, что мы продолжаем тренироваться так же, как в юности. Ничего не хотим менять, не слушаемся тренеров и считаем, что все уже знаем. Это большая ошибка.
Я кардинально пересматриваю свои программы где-то раз в два года, и это дает свои результаты. Например, на шпагат я сел, когда мне было уже глубоко за тридцать, хотя до этого думал, что никогда не сяду. С годами нужно, с одной стороны, нагрузки увеличивать, а с другой — делать их более щадящими, пусть это, казалось бы, и противоречит одно другому. Я ультимативно ушел с больших весов (оставил только жим), но очень много работаю с гибкостью, делаю цигун, занимаюсь тайцзи и боевыми искусствами. Каждое утро тренируюсь на улице по 3–4 часа, но это не тот случай, когда ты выползаешь с тренировки без сил.
Фраза «Я так убился на тренировке» полностью соответствует тому, что ты сделал, — убился. А этого быть не должно, я вот выхожу с тренировки полным энергии. Мода на бодибилдинг спала как раз из-за того, что профессионалы, выходя на пик формы 2-3 раза в году, остальное время проводят в состоянии полусна, полукача, полупоедания чего-то и в быту даже шнурки завязать не могут. Нормальный мужчина, в жизни которого есть что-то еще кроме спорта, себя с ними ассоциировать не хочет. Есть фитнес, но на соревнованиях по бодибилдингу для выступления в этой категории требуется акробатика, что тоже подходит не всем.
И тут 2–3 года назад в соревнованиях появляется категория «Менс физик», она же пляжный бодибилдинг. Тут нужны не перекачанные мышцы, а красивые пропорции и рельеф. Это вызывает взрыв негодования и разговоры о том, что в «Менс физик» — сплошь гомосексуалисты. А мне кажется, что эта дисциплина — как раз то, к чему шел бодибилдинг. Мужчина получает возможность, не отрываясь от нормальной жизни и не превращаясь в сектанта, находиться в прекрасной форме и соревноваться.
Мне стало интересно, и где-то год назад я принял решение: подготовлюська я по «пляжникам». Все надо мной смеялись — я к этому времени весил 123 кг и набрал достаточно много подкожного жира, 22%. Но я поставил себе цель и шел к ней. Изобретать велосипед не стал, а обратился к одному из лучших тренеров по «пляжникам» Денису Гусеву. И вот за 5 месяцев жир у меня упал до 8,5%, вес — до 110 кг. При этом я не выпал из жизни: с Нового года снял 74 программы и снялся в 5 фильмах (интервью проходило 23 апреля — прим. МН). Вес буду снижать и дальше, где-то до 100 кг, потому что вес — это лишняя нагрузка на сердечно-сосудистую систему, на опорно-двигательный аппарат. Сейчас моя цель — выступление в категории «Менс физик» на Кубке Яшанькина, на чемпионате России и чемпионате Европы среди ветеранов.
В Болгарии есть киностудия Nu Boyana Film, на которой снимали всех «Неудержимых» (в Америке снимать очень дорого). Я на этой же студии работал над своим фильмом для «России 2» из цикла «Страна Героев» и краем уха услышал, что приезжает владелец Nu Boyana Film — Ави Лернер, который спродюсировал всех «Неудержимых». Такой шанс нельзя было упускать. Я за ночь сделал презентацию со своими работами в кино и утром ждал его у кабинета. Он спросил: «Кто вы?» – «Актер из России, и мне нужно 5 минут вашего времени». – «Я дам вам 10».
В итоге мы проговорили час и десять минут, а через 4 месяца он сам позвонил мне и говорит: «Я сбросил в почту текст, завтра мне нужны от тебя отснятые на видео пробы. Текст был огромный, но уже через 40 минут я сбросил ему видео, а еще через час он позвонил и сказал: «Мы даем тебе главную роль. Мы очень рискуем, но давай попробуем». Так я попал в фильм A Passage to Hell и стал первым российским актером, который дебютировал в голливудском фильме сразу в, пусть и отрицательной, но главной роли. Этот фильм снимался для рынка США и уже вышел на экраны. Впереди следующий шаг. Ави Лернер пригласил меня на пробы в четвертой части «Неудержимых», к тому моменту, когда этот проект будет запущен, я хочу быть готов.
Уже первая работа в Голливуде показала мне, что есть законы жанра и им нужно соответствовать — нужны кубики на прессе. И я принял решение измениться, потому что это моя профессия, и я должен быть в ней лучшим. В этом плане для меня очень поучительным было общение с Микки Рурком, когда он был в Москве. В свои 62 года он показывает фантастическую форму. Мне бы очень хотелось так же выглядеть в 60 лет. И это реально. Надо только включать голову и менять тренировки: гульнуть в пятницу и покачаться в субботу — это уже не работает.
Тот же Микки после 16:00 практически не потребляет углеводов, и Дольф Лундгрен тоже. Дольф каждое утро встает в 6 и бегает «десятку». У Сталлоне немного другая программа: он 5 дней жестко ограничивает углеводы, потом 2 дня дает себе послабление. Для меня, кстати, мотиватором в тренировках и диете по «Менс физик» стала фотография Сталлоне, где он, задрав майку, показывает свой пресс. Многие говорят — химия, но если бы это была химия, все бы были в такой форме. Это не химия, а адский труд и хорошая голова.
Это сообщение отредактировал tungus1980 - 10.01.2016 - 03:07
yaplakal.com