Доза.
Пятница, работы по гланды.
Толпа мудил, сующих мне деньги, качает стойку:
- Давай, чувак, сделай красиво!
- Хуякни в стакан полного угара на два пальца! Только не взбалтывай!
Руки нон-стопом делают привычную работу. Шейкер отпускает новые порции веселья в толпу. Все тело трясёт в одном ритме с долбящими децибелами из напиханных повсюду динамиков. Маска безудержного кайфа на моем ебле.
В теории любой бармен должен быть слегка пьян и всегда весел.
Практика любит сюрпризы. Твой меч падавана просто застрянет в ее щите.
Я стою по другую сторону деревянного рубикона. Это мое никелированное стеклянно - бутылочное аламо. Моя крепость. Моя бочка Диогена. Мой дот, в конце концов. "Шоты" летят пулемётными очередями: два, четыре, шесть… Рубашка противно липнет к телу. Это только начало, до рассвета еще далеко. Чтобы выжить в этом пекле, надо изменить сознание. Еще сорокоградусной дряни, еще!
Кисельно-тягучий глоток.
Ледяная жидкость, коснувшись нёба, катится по языку, жжет горло, мчится по пищеводу и детонирует в желудке. Взрывная волна, прогибая нутро, бежит по телу и гаснет на кончиках пальцев. «Йуууу-Хуууу!!!»
Девятый вал толпы накатывается на стойку, словно вражеская армия, штурмующая стену. Я отобьюсь! Им не взять меня! Я изменил сознание! У меня никогда не закончится Сорокоградусная Дрянь! Это у вас, людишки, могут закончиться деньги. Вы будете умолять налить в долг, пытаясь впарить мне свои долбаные часы- телефоны-цепочки. Бля, у меня уже их целая коробка! Я могу кидать ими в стену! Я могу топтать их ногами! О, я много чего могу!
Могу замешать грусть, похоть, нереальный драйв слоями в одном бокале и поджечь. За долю секунды я срываю маски! Я многолик. Я - продавец горько - сладкого яда! Я - добрый волшебник!
Несколькими движениями могу подарить ностальгию, сделать так чтобы та телка поехала вон к тому уроду с масляным взглядом. Могу довести до слез вон того бугая! Я многое могу. Я разогнался, изменил сознание. Я - скорая помощь, я - карающий меч. Я изменил свое сознание. Еще сорокоградусной дряни, еще!
лишь бы не думать о Ней, лишь бы не думать. Как же я устал думать о Ней. Как я устал...
Я все могу, да, я все могу…
***
Вот он, долгожданный рассвет и уборщицы, как муравьи, методично уничтожают следы веселой ночки. Диджей Славка, размахивая своими дредами, собирает провода и в сотый раз отмахивается от моей, запиленной как его винил, шутки про какашки в его волосах вместо прически. Тройной по крепости заряд кофе возвращает меня к жизни. Горячие струи душа смывают усталость и пот. Прохладная кожа экипировки приятно обтягивает тело. Перчатки, подшлемник… ничего не забыл? Можно двигать!
Махнув на прощание близнецам - охранникам иду к своей ласточке. Из-под плотного чехла показываются плавно-агрессивные обводы моей любимой японочки с характером тысячи трехсот камикадзе. Моя Hayabusa CSX с индексом R. Покорна как гейша, строптива, как пума. Палец сам тянется к кнопке стартера, рык сытой пантеры отразится от стен.
Через визор шлема ворвется холодный шквал летнего утра, инжектор впрыснет в кровь адреналин, асфальт жалобно заскулит под гоночными сликами и наступит верх блаженства! Стены домов сольются в сплошную линию, душа заиграет гитарными рифами. Я мог бы ехать в уютную квартиру с вкусной едой и тёплой постелью. Теоретически… я мог бы...
***
Да, я ловил нереальный кайф, я растворился до последней, сука, капли. Я упивался. Захлебывался. Взлетал. Сука, падал, разбивался снова и снова, день за днем, час за часом. Мне казалось тогда, что в тебе сидит тысяча демонов рвущих меня на части. Мне казалось, что в тебе сидит тысяча ангелов, воскрешающих меня раз за разом. Твои повадки дикой кошки и поступки степной гиены, твоя нереально-реальная нежность, твоя испепеляющая ревность, твое, сука, всепрощение смешалось в одном коктейле и я, как наркоман, подсел на эту систему, вгоняя в себя, мать ее, сверхдозу! Я не хотел тормозить. Ты не хотела разгоняться.
Я уходил тысячу раз, а ты возвращалась. Ты рвала мою душу на куски, я разбивал твое сердце. Нам никто не был нужен - нас было очень много.
Мне кажется, тебя не было рядом. Ты была расчетливой сукой, я - циничным уродом. Я не знал: застрелить себя или застрелить тебя...
Я ушел от тебя.
Ты ушла от меня.
Но ты - хитрая дрянь, ты не могла не попрощаться! Да, я нашел то, что ты оставила!
Последнюю дозу, последний "золотой укол"…
По моим венам и аортам потекла эта гадость, напалмом выжигая меня изнутри.
Еще немного - и эта долбаная смесь доберется до сердца и разорвет его к ебеням.
Ты всегда была инквизитором, твое милосердие не имело границ.
Ты набрала мне в шприц одиночество!
Как же я устал...
***
Солнце подпрыгивало за домами, пытаясь принести в город полноценный рассвет, без лишних теней и полумраков. Красно-жёлтый байк вынырнул из ниоткуда, нос к носу с поливалкой, споткнулся. Мертвой хваткой, пытаясь спасти всадника , в керамику тормозных дисков вгрызаются колодки. Байк лёг набок и завертелся как осенний, гонимый ветром лист. Удар, хруст, боль, сознание милосердно выключает свет…
***
- Леночка, ну что у нас плохого?
Док скорой протирал уставшие глаза в надежде на скорый сон после ночной .
- Сергей Зигфридович, эти шумахеры наглотаются не пойми чего и носятся, как угорелые! Вот у моей подруги...
Что там у произошло у подруги, доктор слушать не стал.
- Пойду посмотрю на тяжелого, а Вы подготовьте истории.
***
Воспаленный разум пытается собрать воедино осколки сознания.
Я могу , я все могу …