В супермаркете я сама себе «казалась девочкой чужой». Пугливо проходя мимо мясного, рыбного и овощного отделов, я неизменно покупала джанк-фуд: лапшу быстрого приготовления, сушеные кальмары, семечки, сухарики, газировку и прочие глютаматы.
И все это на фоне того, что в моем отчем доме царил культ еды: бабушка и мама ежедневно совершали жертвоприношения духовому шкафу, поклонялись тотемной мясорубке, орошали елейным маслом жаровни и совершали прочие пляски с бубнами в своем кухонном храме. Но при всех моих попытках присоединиться к котлетопоклонению я бывала отвергнута: меня обвиняли в косорукости, антисанитарии и грозили непременным венцом безбрачия. Бабушка так и говорила мне, семилетней девочке: «Это какая ж ты баба?! Да тебя ж ни один мужик не возьмет!» Забавно, но бабуля продолжает настаивать на этом постулате до сих пор.
Одним словом, так или иначе, но желание покорять мужчин с помощью кухонной алхимии во мне отсутствовало напрочь. И ни разу никто не жаловался! Никто даже чашки кофе утром не попросил! И мой холодильник продолжал оставаться зоной отчуждения.
Но однажды кукушка моих биологических часов как-то особенно зловеще кукукнула — и все изменилось в один день! Теперь супермаркет стал для меня даже более любимым местом, чем бутик нижнего белья Agent Provocateur или лавка сапожника Кристиана Лабутена. И в тот блокнот, куда я раньше записывала лишь синонимы к словам «секс» и «пенис», я начала записывать кулинарные рецепты. И нет сейчас похвалы слаще для моих ушей, чем та, что касается моих блинчиков с сыром или творожной запеканки.
Но я не смогла отказать себе в удовольствии сделать процесс приготовления еды театрализованным действом. По крайней мере в тех случаях, когда зрители (они же едоки) присутствуют на кухне. Мои мизансцены у плиты исполняются непременно в платьях, непременно в домашних тапочках на шпильках, с макияжем и укладкой, в серьгах и бусах. Или просто в серьгах и бусах — по настроению.
Все началось с того, что в одной книжонке, описывающей уклад традиционной индийской семьи и обязанности женщины, я наткнулась на постулат: «Самая красивая одежда у женщины должна быть та, в которой она готовит дома пищу». И дальше шли рассуждения американского психолога о том, что огромное количество разводов сейчас происходит потому, что женщина уже много десятилетий делает все наоборот: надевает лучшие наряды выходя из дома и переодевается в лохмотья возвращаясь домой. После этого я стала эксплуатировать ролевой образ «сексуальная домохозяйка» и, признаться, получаю от этого колоссальное удовольствие. Не говоря уже о том, что благодарные зрители моих перфомансов кричат «бис!» и просят добавки.
Кстати, если ты, мой друг, давно уже намекаешь своей подруге, что ей пора отложить планшет и взяться за дуршлаг, то можешь шантажировать ее украинской поговоркой, которой оперировала игривая и сытная повариха на «Каzантипе»: «Папа любит борщ горячий, мама любит хрен стоячий». Сорри за фольклор.
С тех пор как я начала готовить, я свято уверовала в то, что это такая же обязательная женская функция, как, например, прыгающая при беге грудь.
Я никогда не встречала больше мужчин, не мечтающих о вкусном домашнем ужине и не ценящих заботу и любовь, запеченные в фольге до золотистой корочки. В конце концов, мужчин с младенчества вскармливаем мы, женщины, своей собственной кровью! Да-да. Ты не знал о том, что грудное молоко — это перебродившая кровь? Теперь уже поздно отплевываться, кровосос! У мужчин, с детства привыкших получать пищу из женской груди, навсегда устанавливается рефлекс «женщина = пища».
И вот я хочу, чтобы сейчас все запомнили, что домашняя кухня — это не пережиток и женщина готовить в XXI веке все-таки должна.
via
yaplakal.com