Конкурс Коротких креативов №17. Голосование

Дорогой друг, камрад, товарищ и гражданин - пришло время читать и оценивать рассказы Конкурса Коротких Креативов №17 на тему Р//Эволюция!

Я буду краток, в двух словах – получилось супер.

Авторы жгли напалмом и иными горюче-вонючими газами, не знали границ и отринули условности. И рассказы получились самые разные - тут тебе и фантастика, и боевики, и лафстори, есть творения про всеми любимое говно и даже философские вещи - и те есть. Вот чего тут точно нет, так это политоты, депресняка, розовых соплей и прочего непотреблядства.

Здесь собраны двадцать работ, кропотливо отобранные в основную конкурсную ленту членами Авторитетного Жюри, которые ночами не спали, корпели над буковками, искали в них тайный и явный смысл, чтобы ты, мой дорогой друг, мог насладиться чтением.

Не забудь проголосовать за понравившиеся работы. Сделать это можно один раз, но выбрать можно три рассказа.

Я буду краток, в двух словах…. или даже одном – читай!

Фиксирование результатов конкурса 25.12.2017. Успейте проголосовать!

1. Арлекин

Пролог.
Жизнелюбивая старушка Елена Петровна повесилась на семьдесят третьем году жизни при странных обстоятельствах. Спустя несколько дней после появления в ее доме древней антикварной вещи. Квартира, согласно завещанию покойной, перешла в собственность ее внучатому племяннику Максиму.

Палеозойская эра. Девонский период.
Аргантус удирал, самки гнали его прочь из пруда. Гибкая хорда извивалась. Вода бурлила и пузырилась, он лавировал меж камней и бурых водорослей. Пока, не выбрался на песок. Самки успокоились, потыкались носами, и плавно развернулись обратно в пруд охранять выводок.
Он пополз на брюхе, двигая кистями плавников, и скоро добрался до большой лужи. Где успокоился. Его миссия была выполнена. Аргантус оплодотворил икру, теперь можно и умереть. Самец вяло тыкался рыльцем в каменистое дно, выискивая фитопланктон.
Вдруг истощенный организм Аргантуса ощутил некое внимание. Он встрепенулся, толчком всплыл выше, изучая пространство выпуклыми глазами. Внимание исходило от округлого камня, с парой блестящих точек. Именно от них как единой сущности исходило странное притяжение.
Аргантус поплыл навстречу зову. Остановился перед точками и застыл. И тогда сила вошла в него вместе с голодом.
Он раздулся, ощетинившись игольчатыми плавниками. Вильнул хвостом, одним движением вытолкав себя на сушу. Там, ведомый голодной силой, устремился обратно в пруд. Чтобы пожрать собственное потомство.

Россия. Наши дни.
Кряком Максима прозвали в детстве за талант звукоподражания утенку Дональду. С тех пор кличка приклеилась навсегда. Макс никогда не имел бизнеса и не работал, по крайней мере, в том смысле, который вкладывает в это понятие обыватель. Он жил игрой. К нему был применим такой термин как «игровой». Он играл на интерес во всё, что умел. Карты, шахматы, теннис. Талант грамотно выбирать и «читать» соперников наряду с аналитическими способностями и прекрасной памятью позволяли прилично жить, не утруждаясь рутинной работой. Кряк играл честно, хотя знал и даже мог исполнить любой известный шулерский приём. Он слишком ценил свои игровые качества, чтобы опускаться до шельмовства.
То, что квартира достанется ему, Максу было известно. Однако не ожидал, что так скоро. Пожилая родственница была бодрой и позитивной. Вела активный образ жизни. И тут такое.
Разбирая вещи покойной, он обнаружил картонный короб. В была статуэтка арлекина размером с младенца. Голова в раздвоенном колпаке с бубенцами на тонкой шее и бледное серьёзное лицо с поджатыми полными губами. Изделие было покрыто цветной эмалью. В стеклянных глазах печаль. Взгляд влажных глаз был живым.

Апеннины. Эпоха неолита.
Волосатый нашел глаза на дне реки, где бил копьем рыбу. Это были не камни, они смотрели на охотника также как он на них. Следует показать находку арангу. Аранги мудры, и говорят с духами. Как решит аранг, так и будет.
Сидевший перед костром старый аранг сделал знак, и Волосатый остановился в нескольких шагах.
- Что ты несешь, молодой охотник?
- Вот.
Волосатый торжественно выставил в пальцах глаза. Старик мельком глянул, и сразу повернулся к юноше спиной.
- Это Ар Леки, - заговорил шаман, - очень древний и очень злой дух. Хорошо, что у него нет тела, а только глаза. На него нельзя долго смотреть. Ты должен отнести его туда, где нашел. Как только вернешь духа обратно, ты забудешь дорогу к той реке. Всё. Иди.
Юноша побрел прочь, а аранг так и продолжал сидеть, не поворачиваясь.

Россия. Наши дни.
Макс показывал Лере отремонтированную квартиру. Подруга восхищалась. Они выпили вина, после чего Кряк повел девушку в спальню.
- Как тебе здесь?
Лера с улыбкой осматривалась. Было видно, что интерьер ей нравится. Вдруг взгляд, уставился в угол, и улыбка пропала.
- Что это?
- Это арлекин. Древняя вещь досталась от бабки. Гляди, вылитый джокер. Будет моим игровым талисманом. Неспроста фортуна подбросила. Где фортуна, там и фарт.
Девушка застыла.
- Эй. Что с тобой?
Кряк приобнял ее.
- Макс, - повернулась она к нему – это нехорошая вещь, я чувствую. Избавься от нее.
- Вот еще! – фыркнул он, - Это антиквариат. Ему цены нет.
- Неважно. Продай, подари. Взятку дай. А лучше – в топку.
Лера отстранилась, быстро собралась и ушла.
«Вот тебе и секс на новоселье» - подумал Кряк.
Бабушка Леры якобы была ведуньей. Часть силы передалась Лере и все такое. Макс не верил в эти сказки.

Он проснулся среди ночи. Тишина. Но что-то было не так. Свечение из-под двери. Макс поднялся и вышел в коридор. Мерцающий свет шел из кухни.
Кряк не испугался. Бесшумно вернулся в спальню. Вышел из нее с отточенной казацкой шашкой. Против ножа самое то. А коли ствол, то уж как повезет. Крадучись он двинулся вдоль стены, подобрался к углу и замер, прислушиваясь. Уловил тухлый запах. Периодически что-то капало, других звуков не было. Немного выждав, он резко выскочил с шашкой наголо. И тут же безвольно опустил руки. Шашка с оглушительным звоном грохнулась на кафель.
Свет давала толстая свеча, стоявшая на столе в глиняной плошке. В кухне словно и ремонта не было. Старый стол, обои, люстра на подоконнике. Поваленная табуретка. На полу в центре лужа, в которую упала очередная капля. Над лужей висела прежняя хозяйка квартиры. Костлявые пятнистые щиколотки с шишковатыми ступнями, свисающие из бледного савана ночнушки. Седая голова неестественно свернута вбок. Из распухших губ торчал фиолетовый язык.
Капало из повешенной. Он вздрогнул, и потер виски. Глаза бабушки открылись. Ее тело завозилось, и с хрустом выпрямилось. Руки трупа схватились за веревку у шеи, и расширили петлю.
Бабушка повернула голову, посмотрела на Кряка, втянула распухший язык внутрь и закашлялась, выхаркивая темные сгустки.
- Здравствуй, Максимка.
Голос был удивительно звонким. Серые губы трупа подрагивали. Было видно, что слова даются нелегко.
- Привет, бабуля, - осторожно ответил Кряк.
- Это хорошо, что ты слышишь меня внучек. Значит, не все потеряно.
Бабка вяло болтала ногами, словно сидела на качелях, а не висела в петле. Максим молчал.
- Избавься от этой твари пока не поздно, внучек. Пока она не…

Он проснулся. За окном светало. В ушах бухал пульс. Отбросив одеяло, босой Макс поспешил в кухню.
Вроде все нормально. Новый ремонт. Только оброненная шашка серебрится на полу. Кряк вернулся в спальню и встретился глазами с арлекином. Тот буравил парня темным взглядом.
- Не пялься на меня, упырь! Вижу, что ты не прост. Но моя воля сильнее.
На тот момент так и было. Он накрыл фигурку рубашкой.

Раздался звонок мобильного.
- Приветствую огненную леди.
- Здорово, Макс. Прости за вчерашний психоз, - голос был спокойным, - кажется, я поняла, в чем фигня.
Из трубки слышался цокот каблуков и шум улицы.
- В чем же?
- Твоя двоюродная бабушка повесилась в кухне?
После паузы он ответил:
- Да.
- Это очень хорошо, точнее, нет, извини, просто хотела сказать, что…
Лера долго и сбивчиво объясняла про грехи, порчу, и прочую энергетику. В итоге предложила освятить квартиру, дабы избавиться от скверны. Макс прервал словесный поток фразой:
- Я согласен. Давай освятим хату.
- Правда?
Цоканье каблуков прекратилось.
- Ну, конечно, - улыбнулся Кряк.

Скоро Лера пришла вместе с попом. Светловолосый молодой батюшка, носил стильные очки и был больше похож на ряженого хипстера, чем на клирика.
- Вы, тут, ваше святейшество, давайте уж по полной программе. Как полагается. Дымом окурите, водой окропите, дабы всякую нечисть извести, ибо «In god we trust!» - выдал хозяин.
Священник недовольно зыркнул на Макса, а Лера дернула за рукав, призывая к смирению.

Когда вознагражденный служитель культа покинул освященную обитель, они помирились.
Несколько дней ничего особенного не происходило. Пока не началась очередная игра.

Апеннины. Эпоха неолита.
Это было немыслимо, но Волосатый ослушался аранга. Когда у реки он достал глаза, чтобы бросить обратно в воду, то не выдержал и посмотрел на них. Глаза ответили своим взглядом и соединились с ним. И через взгляд этот потекло в него такое, о чем, и сказать нельзя. Почему только арангам позволено общаться с духами? Чем он Волосатый хуже?!
Несколько дней Волосатый долбил камнем камень, делая новое тело для своего бога. Когда идол был готов, он отнес его в пещеру и вставил глаза.
В следующую ночь Волосатый убил всех в своей пещере, не пощадив даже детей. После чего бросился со скалы.

Россия. Наши дни.
Люди собрались серьезные. Кряк был готов к большой игре. Такие партии случаются редко. Сыграй правильно, и хоть год отдыхай. Он собрал всю наличность и еще занял у барыг. Набралось более пяти миллионов. Катран организовали в загородном летнем кафе.
Игра проходила в отдельной беседке с двумя столами. Один стол предназначался для закусок и бутылок с напитками. За другим, профессиональным, обитым зеленым сукном, расположились игроки. Играли в безлимитный техасский холдем.
Макс был в ударе. Играл дисциплинированно. Без нужды не рисковал, свое забирал. Плюс ещё карта шла. Через три часа к большому перерыву он удвоил капитал. Была выполнена задача максимум. По регламенту после перерыва игрок был вправе закончить игру по окончании любой раздачи. 

Трое, воспользовавшись шансом, откланялись. Оставшиеся шестеро собрались у стола с закусками. Макс тоже решил закончить. Но прежде чем объявить, решил подкрепиться. Выпил водки, закусил балыком. Настроение было благодушным. 
- Ты Кряк красавец, что не заканчиваешь игру, - обратился к нему Карета, такой же игровой как и он, - тебе масть катит.
Макс улыбнулся, и чокнулся с коллегой. «Он, что меня провоцирует? Понимает же, что я уже на финише».
- Соскочишь, полюбому. В следующем коне на «на баттон» сядешь. Главное по крупному не при, ну да ни мне тебя учить, - хохотнул тот.
И то, верно, - подумал Макс, - еще конок можно скатать. Последний. К тому же на баттоне.
- Ты, Серега, тоже не внакладе, - хлопнул он по плечу Карету, и выпил третью.
С этого момента привычная реальность стала трансформироваться в нечто иное.
Игра продолжилась. Ему пришел червовый марьяж. Одна из его любимых рук. Началась торговля на префлопе. Семыч сделал рейз, Карета поддержал, остальные спасовали. Кряк удвоил, Семыч забил, Карета тоже.
Дилер открыл флоп. Девятка червей, валет червей и туз треф. Очень неплохо. У него “flush-draw” плюс дырявый “street-draw” или гатшот. Ему нужна любая черва или десятка.
Сёмыч двинул сотню штук. Весомо. Тучный владелец сети ювелирных магазинов, был, что называется: «Big fish». Богатый, азартный, эмоциональный. Не самый сильный игрок. Макс досконально изучил манеру его игры. Существование таких финансовых доноров как Сёмыч в игровой пищевой цепи, позволяло безбедно существовать таким как Карета и Кряк.
Карета спасовал. Понятно. У Сёмыча туз-король, или туз-дама, масть уже не важна. Если бы толстяк поймал пару тузов или королей, то на префлопе дал бы раз в пять больше. Шансы примерно равны, - подумал Макс, - у меня даже немного выше.
Кряк вяло перебирал фишки, потом с деланной неохотой ответил сотней. Пришло время тёрна. Ключевой момент. Макс незаметно следит за Сёмычем, который не отрывает глаз от дилера глядя, как ловкие пальцы снимают верхнюю карту, скидывают в «отбой», берут следующую и открывают туза червей.
Капли пота покрыли лысину Сёмыча. Бизнесмен был доволен. Никак три туза. Зато у Макса флеш.
Сёмыч, глядя вниз, бросил три квадрата. И глухо произнес:
- Триста.
- Отсоси у… - попытался было вставить Каретников, но его одернул крупье.
Предсказуемо, - подумал Макс. Придется осадить наглеца. Он как бухгалтер бесстрастно отсчитал две стопки фишек.
- Триста забиваю, - двинул меньшую стопку, - и миллион дальше.
Повисла тишина. Кряк любил такую особую тишину. Но сейчас она была несколько иной.
Сёмыч поднял глаза. Его взгляд был странным. Макс, не отводя взора, периферийно наблюдал за правой рукой магната. И увидел то, что хотел. Безымянный и средний пальцы слегка подрагивали, поплясывая по сукну.
- Олл-ин. – сипло объявил магнат, и сделал знак дилеру.
Ага. Решил на полублефе с тузовой тройкой меня снести, - прикинул Максим, - однако пальчики твои тебя выдали. Лишнее подтверждение, что нет у тебя двух тузов.
- Забиваю, - процедил Кряк.
- Господа согласны провести, пересчет банка после окончания данной игры? – вмешался крупье.
Оба кивнули. И Кряк выложил на сукно свой марьяж. По его прикидкам в банке было более двадцати двух миллионов. Рекорд.
Сёмыч криво дернул губой, выложил одного туза, а следом и второго. Каре.
- Ну что, надменная кряква, как теперь закрякаешь!
С Максима смыло морок. Он попал в состояние «тильта» или игровой неадекватности.

Все началось после диалога с Каретой. Благодушно поплыл после водки. Нарушил две ключевых заповеди: играть трезвым, и заканчивать игру сразу, если решил. В результате, уверовал в свою игровую крутость, повелся на пальцы Семыча, хотя остальное тело кричало: «У меня супер карта!» Вот и лысина магната покрылась легкой испариной, как это всегда было на очень сильной руке. Семыч развел Кряка как лоха. Это факт. Он из игрового превратился в рыбу. Какое унижение! Про это будут еще долго судачить. Мир рушился. Спасти могло только чудо, рассчитывать которое не приходилось. Теория вероятностей рулила. Вдруг он вспомнил про свой необычный талисман. Ну, джокер, родной, - взмолился Кряк, - дай эту чертову десятку! Все эти пронесшиеся мысли и эмоции спрессовались в один миг.

Внешне Макс не выдал своего смятения. Его «poker face» было безупречным.
- Игра еще не закончилась, - бесстрастно произнес он, и сделал знак крупье, - крути дорогой.
Верхняя карта уходит под низ, ловкие пальцы берут следующую и кладут на стол десятку червей. У него «роял флеш», который бьет тузовое каре.
И тут он услышал в голове отчетливый, механический голос: «Теперь ты будешь мне должен».
За столом, какое-то время висела гробовая тишина, потом Карета восторженно прошептал:
- Вот это чуйка. Гениально.
- Ваши тузы не пляшут, уважаемый Борис Семенович, - устало сказал Макс.
На проигравшего Семыча было больно смотреть. Однако Макс победителем тоже не выглядел. Он встал, подошел к соседнему столу, налил водки в винный фужер и залпом выпил.

Италия 16 век.
- Отец, Ансельмо, - взял за руку священника умирающий, - пришло время сознаться в грехе, который ест меня три десятка лет. Я тогда был молодым скульптором. Обратился ко мне с тайным заказом Борджиа. Тот, который Чезаре. Известный нелюдь. Еще покойный отец, мастер Пьетро наказывал никогда ничего не ваять для этой сатанинской семейки. Но я не устоял. Взял грех на душу. Прельстился на щедрую награду. Чезаре лично явился с мешком и зеркалом. Он предупредил, чтобы я ни в коем случае не глядел на то, что он достанет из торбы. И дал мне зеркало, сказав, что смотреть можно только через него. Злодей извлек на свет каменное идолище со стеклянными глазами. В сих глазах таилась демоническая сила. Он повелел те глаза из камня выдрать. Отлить из бронзы фигуру шута, покрыть цветной эмалью. А потом в скульптуру те жуткие глаза вставить. Что я и сделал. Только я эти адские, прости господи, глаза в глазницы воткнул, как руки почувствовали, что изваяние наливается ледяной дьявольской силой. Я сразу понял, святой отец, что руками нечистого под искушением алчностью мною был создан богомерзкий артефакт…

Россия наше время.
Зайдя домой, он швырнул на пол баул с деньгами и поспешил на кухню. Где начал глушить водкой ощущение чужого присутствия. Через пятнадцать минут игрок был мертвецки пьян.
Проснулся ночью трезвым, и почувствовал взгляд. Следом прозвучал механический голос:
- Пришло время платить. Ты знаешь, что делать.
Он знал. Изнутри жгла необъяснимая жажда. Кряк вышел на пустынную улицу. Прошел десяток шагов и подобрал пивную бутылку. По другой стороне улицы семенила крупная лохматая дворняга. Игрок остановился, примерился и резко метнул бутылку. Стеклянный снаряд угодил в голову жертве. Собака свалилась на бок и пронзительно скуля, засучила лапами. Кряк подбежал, схватил уцелевшую бутылку, разбил о стену, после чего воткнул стеклянную розочку в шею бедного пса. Полилась кровь. Жажда отпустила. Обессиленный он вернулся и заснул.
Весь следующий день он не находил себе места от осознания случившегося. Как так? Ведь он не жестокий и любит животных. В спальню без надобности старался не заходить. Арлекин кажется, спал. На беззвучный телефон поступали сообщения с поздравлениями, было много пропущенных вызовов, в том числе несколько от Леры. Не было желания общаться с людьми, даже близкими. Главное, что водки было достаточно.
Ровно в полночь очнулся. Подошел к полке и посмотрел на арлекина. Стеклянные глаза сверкали, губы изогнулись в улыбке. В голосе более не было нужды. Была лишь жажда. Кряк надел футболку, шорты, достал из шкафа шашку в ножнах, портупею и обрядился. Выглядел он немного комично, но это его не волновало.
Через несколько минут он уже бродил по бульвару, выискивая жертву. На его странный вид не обращали внимания, и это было на руку. Объект обнаружился скоро. На лавочке сгорбившись, сидел бродяга с косматой бородой и слезящимися глазами. Удача. Макс его знал, бомж постоянно болтался в окрестностях. Пару раз он даже одаривал бедолагу мелочью. На этот раз он одарит его кое-чем иным. Кряк тихо подошел, вынул шашку из ножен, изготовился, и рубанул по склоненной шее. Голова покатилась, по асфальту, рисуя кровавые восьмерки. Жажда временно была утолена.

Очнувшись утром, Максим вспомнил все. Взять и выкинуть эту мерзость! Он поднялся с постели, посмотрел на арлекина, и не смог даже поднять руку. Тело налилось свинцом. Он рухнул на кровать.
Через минуту смог позвонить.
- Здорово, дружище. Помнишь, ты рассказывал про того шамана, можешь дать его контакты?

Спустя час Кряку открыл дверь сухой узкоглазый старичок в толстой вязаной шапке. Он оказался в закопченной квартире, стены были увешаны шкурами и пучками трав. Старик провел его в комнату, усадил на табурет и некоторое время бесцеремонно разглядывал, обхаживая со всех сторон.
- Не смогу тебе помочь, - сказал дед, остановившись напротив - никто не сможет кроме тебя. Разве что дам тебе это.
Старик вручил ему небольшой отрез волосатой веревки.
- Завяжешь на руке. Пока веревка цела, ты сможешь сопротивляться его силе.

По пути домой Кряк заехал в строительный магазин. Купил тиски, и болгарку. Подъезжая к дому, ему захотелось убить таксиста тяжелым инструментом. Тогда он повязал на запястье шаманскую веревку, и жажда отступила. Он, сознавал, что если быстро не выполнит задуманного, арлекин заставит его убить ребенка.
Макс забежал в квартиру, направился в спальню, схватил статуэтку, и понес в кухню. Там споро установил тяжелые тиски на столешнице. И крепко зафиксировал изваяние головой вверх. Веревка на запястье нагрелась. Подготовил болгарку, надев диск по металлу. Отрезать башку к ебеням. А там видно будет, - думал он. Веревка начала тлеть и дымиться. Запахло жаренной свининой. Кряк застонал от боли. Превозмогая муку, он включил болгарку и посмотрел на шута, кривая улыбка полных красных губ исказила лик дьявольской куклы.
- Посмотрим, что ты скажешь на это, гадина, - прошипел игрок, поднося бешено крутящийся диск к шее скульптуры. Раздался истошный металлический визг, посыпались снопы искр. Макс выключил болгарку, чтобы оценить результат. А результата не было. На шее бестии ни царапины. Даже эмаль не повреждена.
Тогда он все понял. Времени почти не оставалось. Веревка тлела и могла оборваться в любой момент. Он быстро разжал тиски, с грохотом отшвырнул статуэтку в угол. Затем стал судорожно откручивать струбцины.
Через минуту на полу кухни стояли тиски с вертикально зажатой шашкой. Макс возвышался на табуретке и смотрел на острое лезвие.
- Это не суицид, это спасение, - были его последние слова перед прыжком на клинок.



Через неделю после похорон дверь в квартиру открылась. Девушка быстро прошла в спальню, где огляделась через маленькое зеркальце. Зажмурившись, нащупала на полке скульптуру, убрала ее в спортивную сумку, закрыла молнию и облегченно выдохнула.
Ночью, стоя на безлюдном мосту, Лера сбросила тяжелую сумку в реку.

Россия 2025 г.
Подводный охотник Петров погрузился в сомовью яму. Направил луч фонаря на илистое дно. И увидел улыбающееся лицо, смотрящее на него.

2. Сказки дедушки Дэвида

Адам стоял в выставочном зале резиденции Дэвида Рокфеллера в Покантико-Хиллс у одной из множества стеклянных витрин, рассматривая коллекцию жуков. Каждое насекомое безмятежно покоилось в отдельной картонной коробочке-гробике, снабжённой хромированным шильдиком с названием на латыни. В свои шесть маленький Адам знал, что отряд жуков насчитывает более 300 тысяч видов. И хотя коллекция содержала только 40 тысяч особей, всякий раз любуясь ей, Адам испытывал чувство гордости. Ведь всех этих жуков собрал его дед.
Адаму нравилось приходить сюда, к дедушке Дэвиду, для которого этот зал был любимым местом в доме. В нем старик-коллекционер проводил почти все время досуга, в нем же принимал визитеров. Когда дедушка не был занят работой, они с внуком рассматривали жуков вместе. Дед Адама был начитанным человеком и мастерским рассказчиком. Он мог часами говорить о своих жуках: как и где он купил, принял в подарок или даже поймал лично тот или иной экземпляр насекомого. Каждый жук – небольшой фрагмент из жизни дедушки, маленькое приключение. И всегда занимательное. Но особый интерес мальчика вызывали дедовы сказки.
Иногда старик впадал в странное состояние отрешенной задумчивости, взгляд его затуманивался, а речь приобретала тихое, размеренное течение. Голос деда приятно обволакивал сознание Адама, проникая в самую глубину его детского существа, и уносил мальчика из обыденной действительности. Вероятно, в этих путешествиях по сказкам сознание Адама запечатлевало что-то еще, нечто неуловимое, скрытое от повседневного восприятия, потому как, когда усталый и удовлетворенный Адам возвращался назад в реальность, он чувствовал, что внутренне менялся, становясь взрослее и умнее.
Сегодня Адам был вынужден изучать коллекцию в одиночестве, так как дедушка принимал гостя. Пускай посетитель и не являлся посторонним человеком (им был его родной дядя Дэвид, младший сын дедушки Дэвида), воспитанный Адам предпочитал не мешать беседе. Тем более что дядя прибыл по работе с официальным визитом.
Говорил в основном дедушка, дядя же больше слушал. Речь родственников изобиловала финансовыми терминами и экономическими понятиями. Некоторые самые простые из них были знакомы Адаму, но многие он слышал впервые, поэтому в общем смысл беседы ускользал от него. Оставив попытки вникнуть в суть разговора, Адам рассматривал жуков и слушал дедушкин голос. Дэвид Рокфеллер-старший говорил с сыном почти в той же манере, в какой обычно рассказывал внуку свои сказки. В неспешном ритме слова перетекали из одного в другое, оказывая на Адама привычное успокоительное действие. Стоя у витрин с экспонатами, он почти впал в легкий транс, когда громкий, взволнованный голос дяди заставил племянника встрепенуться.

- … Но, сэр! Эта технология несет угрозу самому существованию банковской системы!
Потревоженный Адам снова попробовал вникнуть в смысл беседы.
- Что поделать, Дэви. Мир не хочет меняться сам или делает это слишком медленно. А эта технология совершит переворот в обществе в целом. Она породит новую мировую финансовую систему, новые формы государственного правления.
- Сэр, позвольте говорить откровенно?
Рокфеллер-старший одобрительно кивнул.
- Отец, за время моей сознательной жизни я превеликое множество раз имел возможность убедиться в твоей гениальной интуиции и сверхъестественном чутье. Вероятно, и теперь я не в праве сомневаться в разумности принятого тобой решения. Тем не менее в этот раз твоя стратегия кажется слишком рискованной. Даже если предположить, что твои фантастические предсказания в части эволюции ЭВМ и Интернета сбудутся…
- Черт возьми, Дэвид, ты вызвался говорить откровенно – сам же используешь фальшивые словесные конструкции. Мне кажется, я просил тебя не употреблять это слово в общении со мной, - с холодным раздражением процедил Рокфеллер старший. – Эволюция – это вздор, выдумка! И точка. К тому же сколько раз можно тебе повторять: интуиция тут ни при чем. Я ничего не предсказываю – я проектирую реальность.
- Оставим философию, окей? - Рокфеллер-младший примирительно поднял руки. - Если все будет так, как ты сказал, то экономка калапсирует, а мир погрузится в абсолютный хаос, в котором мы можем потерять все.
- В такой ситуации важно первым вскочить в «поезд», Дэви, а дальше деньги будут делать деньги, как это всегда и было. И если принять во внимание тот факт, что тянуть этот «поезд» будет наш «локомотив», то вся эта ситуация уже не выглядит такой уж неконтролируемой и патовой, правда?

Миллиардер выжидательно посмотрел на растерянного сына и, не дождавшись от него реплики, продолжил:
- В общем, концепция тебе ясна, Младший. Жду от тебя и твоей команды детальный план проекта. Кстати, Дэви, как тебе такое название?
Старик на секунду замолчал, пожевав губами.
- К примеру, «цифровое золото» или «цифровая монета». По-моему, достаточно современно и в то же время с отсылкой к славному прошлому, когда люди еще не услышали шелеста никчёмной бумаги. Впрочем, не буду отнимать хлеб у твоих маркетологов.
- Да, сэр, все будет сделано. Мы предоставим план в ближайшее время, – рассеянно кивнул Рокфеллер-младший и направился к выходу.
Уже на пороге он остановился и задумчиво добавил:
- Предвижу палки в колеса проекта от отцов основателей клуба, когда они поймут…
- О, я тебя умоляю, Дэвид, - прервал сына миллиардер. – Когда эти недалекие властители соберут конференцию, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию, уже будет поздно как-то помешать нам. Оставь сомнения, сын, и доверься мне. Я шесть тысяч лет управляю этим миром.

Дядя покинул зал, а Адам все пытался осмыслить финальную часть разговора. Он растопырил пальцы левой руки, разогнул из кулачка правой указательный палец и свел кисти вместе, так как делал, когда осваивал счёт, будучи еще совсем крохой.
- Шесть тысяч лет, - одним губами прошептал Адам.

Возможно ли чтобы человек жил так долго?!
Потрясенный ребенок попытался представить тысячу Адамов, отсчитывающих на пальцах цифру шесть. Вместо этого его воображение нарисовало странную сюрреалистическую картину: тысяча мальчиков, пришпиленных булавками, лежали в маленьких персональных картонных коробках с блестящими табличками, на каждой из которых была выгравирована римская шестерка.
Адам зажмурился и потряс головой прогоняя жуткое видение. Затем он открыл глаза и посмотрел на деда.
Рокфеллер-старший сидел за письменным столом, подперев кулаком морщинистый подбородок. Размышляя, старик едва заметно покачивался в кресле, отчего немного походил на танцующую под дудку факира кобру.
«Способен ли один человек управлять всеми людьми на Земле?!» - с восхищенным испугом подумал мальчуган.
Казалось, бизнесмен прочел не по годам взрослые мысли внука. Все также слегка раскачиваясь, он улыбнулся, ласково посмотрел на замершего у витрин Адама и поманил того рукой:

- Поди сюда, внучек. Похоже, пришло время рассказать тебе ещё одну сказку.
Адам, словно загипнотизированный, покорно проследовал к рабочему столу деда.
Рокфеллер-старший усадил внука на колени, подождал пока тот как следует на них умостится и затем начал свою сказку.
- Шесть тысяч лет назад Адам и Ева голые и не очень сообразительные скучали где-то в Саду Эдема, когда ...
- Но, дедушка, я читал Библию, - полусонно протянул Адам, прерывая едва начавшееся повествование.
- Я знаю, малыш,- улыбнулся старик, погладив внука по голове. - Но это другая история. Она не писана людьми под диктовку Бога. Слушай, мой мальчик, слушай.
Последние слова деда прозвучали для Адама мягко и глухо, почти как шипение змеи. Веки глаз мальчика отяжелели, тело расслабилось, и он окончательно погрузился в привычную дрёму.



Адам и Ева голые и не очень сообразительные скучали где-то в Саду Эдема, когда к ним подполз Змей.
- Псс. Эй, вы оба! Давайте, отведайте запретный плод и спасите себя от заточения в тюрьме невежества, – прошипела рептилия.
Адам и Ева посмотрели на Змея, затем друг на друга, в недоумении пожали плечами и занялись сексом.
Змей сокрушенно покачал головой и быстро куснул пару раз Адама и Еву за ягодицы.
- Ай! Ой! – закричали они испугавшись.
Перволюди снова уставились на Змея, но уже по-другому: точно также, как они обычно взирали на Бога.
- Псс-псс. Идите за мной, - позвал Змей и заскользил к Дереву.
Он остановился напротив ствола, оперся головой на хвост и посмотрел на Адама и Еву своим черными, как само пространство Вселенной, глазами.
- Насытьте ваши тела и души плодом Древа познаний Добра и Зла и обретите знания доступные ... - Змей на мгновение задумался, - ... нет, даже превосходящие те, которыми владеет тот, кого вы называете Господом!
Адам надолго вперил взгляд на Змея, Ева тоже. От нервного ожидания рептилия начала потеть.
В конце концов Адам вышел из ступора и снова овладел Евой.
Первым порывом Змея было грохнуть обоих, полагая, что существование этой парочки едва ли можно считать жизнью. Но вместо этого угольно-чёрная тварь забралась на Дерево, сорвала с самой толстой его ветви сочнейший из плодов и, спустившись со своей ношей на землю, осторожно подкатила фрукт к ногам блудливых существ.
Змей подождал пока Адам эякулирует - что случилось милосердно быстро - и, толкая плод головой, водрузил его на тяжело вздымающуюся грудь Евы.
- Ешь, - велел Змей.
Ева уже завершила очередной бурный раунд совокупления, к тому же узрела Адамову «вялость», поэтому, не придумав ничего лучше, откусила предложенный ей плод.
Сразу после первого кусочка новые необычные мысли прорезались в ее мозгу. Она вдруг подумала о форме плода, о его цвете, о том, как свет отражается от его поверхности. Она подумала о материи и духе, об их истинном смысле, о том живёт ли душа в теле или же является эфемерным порождением человеческого сознания.
Адам, ещё не вкусивший этой штуковины, думал в основном о том, когда же его достоинство снова станет твердым.
Ева разжала челюсти Адама, вложив в них плод. Он откусил, и кровь тотчас устремилась от Адамовых чресел к его голове, впервые заставив как следует заработать синапсы мозга бедолаги.
«Кто я? - подумал он. - В чем мое предназначение? Хочу ли я от жизни большего, нежели голозадым праздно слоняться среди динозавров и всех этих животных?»
Змей улыбался. Он сделал свою работу: даровал мысли бездумным, разум бестолковым, амбиции непритязательным.
Затем явился Бог и порезал Змея на ремни.

Это событие натолкнуло Адама и Еву на мысль о быстротечности жизни, о том, что нужно ценить свое существование, пока кровь еще струится в жилах, а не пролита из этих жил на землю, как в случае со Змеем.

Разговор между Богом и парочкой протекал следующим образом:
Бог: Какого хрена вы его съели?!
Ева: Так уж вышло, Господь.
Бог: Я велел вам не делать всего одну гребаную вещь, а вы взяли и сделали это!
Адам: Но, уважаемый Господь, не слишком ли деспотичным было это правило?
Ева: Мы ещё больше приблизились к пониманию Твоего величия теперь, когда вникли в тонкие механизмы Твоей работы.
Бог: Вы, ребята, гребаные придурки! Идите нахрен из моего Сада! Отныне вы смертны, и весь остаток вашей жизни превратится в дерьмо.
Так Адам и Ева поняли, что Бог был тем ещё мудаком.
Когда Создатель встретился с Адамом и Евой у Врат Эдема, он даже не взглянул ни на одного из них. Адам решил взять инициативу в свои руки:
- Господь, почему бы нам не поговорить о том, что произошло.
На что Господь ответил:
- А почему бы тебе, твою мать, не заткнуться и не свалить нахрен из моего Райского Сада.



И потекла за пределами Эдемского Сада (благодаря парочке вновь приобретенных мозгов) довольно нехилая жизнь.
Адам и Ева отстроили на красивейшем горном склоне комфортабельный дом с кондеями. В нем установили первый на планете стол для пинг-понга. Они обуздали силу ветра и рек для получения электричества, которое стало питать самую различную технику начиная от капельной кофеварки и заканчивая 800-ваттной микроволновкой. В общем, это было неплохое начало.
Шли годы. Адам и Ева почти не вспоминали об их бывшем мстительном Боге. Время от времени за завтраком Ева как бы невзначай замечала: «Наверное, все-таки нам следует как-нибудь связаться с Ним и пригласить Его на обед или ужин». «Нет», - обычно отрезал Адам.
Так все и продолжалось до одного декабрьского утра, когда Адам проснулся с головной болью. Он сел в кровати и попытался дышать носом, но с удивлением обнаружил, что воздух как прежде не проходит через его ноздри. Вместо этого он почувствовал плескание слизи в носовой полости, будто армия неповоротливых флюгеров сопротивлялась ветру. Он в панике посмотрел на Еву, и та тотчас изобрела салфетки для лица, сложив вместе два куска туалетной бумаги.

Адам высмаркивался всю ночь. Он подхватил синусовую инфекцию.
Насморк не прошел и через два дня, и даже через две недели. И через два месяца он все ещё одолевал Адама. Уже почти наступила весна, а он все еще не мог нормально дышать. Это сводило Адама с ума.

- Бог проклял мои носовые пазухи! Слышишь, Ева?!
- Не переживай, милый, мы что-нибудь придумаем, - утешала несчастного Ева.

Адам продолжал балансировать на грани безумия в течении ещё нескольких сопливых месяцев, пока кое-что не произошло, вынудив Еву сменить её утешительный тон.
Буйно зацвела растительность.
Увеличившееся в воздухе количество пыльцы сначала откликнулось резью в глазах и зудом в носу, а закончилось пылающим лицом и неудержимым соплями.

У Евы развилась аллергия.
- Мы отомстим, - с ненавистью процедила она.
В ответ Адам ликующе высморкал соплю размером с бургер и шумно задышал через рот, восстанавливая сбившееся дыхание.
План был таков: используя свой интеллект и технологии, парочка намеривалась заставить Бога сильно пожалеть о его ужасном к людям отношении.

Но как?! Что вообще на белом свете способно вывести Бога из себя?

Внезапно ответ стал очевиден землянам - Эволюция!
Адам и Ева стали взращивать крошечные одноклеточные организмы, выводя из них все более и более сложные многоклеточные создания, пока эти формы жизни не стали структурно идентичны самым сложным существам. Используя могучую науку, Адам и Ева воссоздали все многообразие жизни. Затем посредством потрясающего открытия, которое они назвали ДНК, люди перешли к организации связей между видами. Это помогло дутой теории эволюции казаться убедительной, не имеющей слабых мест. Фундаментально неоспоримой.
О, как же они наслаждались своим гением! Двуногие мошенники все следующие дни рождения проводили, охотясь на динозавров, а затем состаривая их кости путем изменения изотопного состава углерода в скелетах рептилий.
Оставалось выполнить еще одну работенку: вывести версию человечества настолько глупого, чтобы оно смогло уверовать в те неестественные и интуитивно сомнительные факты, которые выдвигала Эволюция.
Руководствуясь этой идеей, Адам и Ева нарожали множество детей, которым надлежало заниматься сексом друг с другом и порождать детей, которые бы занимались сексом друг с другом и порождали детей, которые…и так далее.
Генетические дефекты множились и усугублялись, все больше становясь скорее правилом, нежели исключением.
Поскольку Адам и Ева управляли этой инцестуозной семейкой на протяжении всей своей научной жизни, они радостно стали замечали тенденцию к снижению умственных способностей у ее членов. К тому времени, когда Адам и Ева уже не могли твердо держаться на ногах, тысячи болезненно глупых людей бродили по планете, совершенно не осознавая, что с каждым потомством, весь вид всё безнадежнее терял возможность узнать истину.
Вырастив многие поколения отсталых детей, Адам и Ева наконец позвали Бога. Адам сказал, что, если бы Бог смог хотя бы на секунду прекратить ковырять в носу, то он и Ева могли бы устроить Ему экскурсию по планете Земля.

- Да, конечно, а чего еще делать-то в воскресенье, - ответил Бог.
И Ева провела экскурсию, указав на растущее общество поголовных дурачков.
Поначалу Бог не смог сложить два и два.
- А вот это Барри, - указала Ева. – Он у нас самый тупой. Мы так гордимся им.
- Да-да, в самом деле, очень гордимся! Вчера я сказал ему, что когда животные умирают, то со временем их кости каменеют, и люди могут изучить эти окаменелости, чтобы узнать, как давно то или иное животное жило на планете Земля, - добавил Адам.

Бог рассмеялся.
- И знаешь, что самое интересное? - продолжил Адам. – Он поверил мне.
Бог прекратил смеяться.
Адам и Ева продолжали улыбаться, когда молния испепеляла их внутренности.
Разгневанный Бог обратился к Ною (самому сообразительному парню в то время), что бы тот построил Ковчег, в котором могла бы жить его семья, пока Всемогущий топит человеческий род.
Проблема заключалась в том, что Бог не все обдумал как следует.
Когда вода отступила, члены семи Ноя совершенно предсказуемо начали пялить друг друга, продолжая воспроизводить серии близких семейных связей. Люди по-прежнему становились тупее и тупее.
«Твою ж мать!» - подумал Господь.
С тех пор Бог большей частью избегал планеты Земля.
Разок Он отправил сына, чтобы тот попытался объяснить всю ситуацию, но парень был убит.
Бог в значительной степени прекратил уделять землянам внимание после этого.



- Ты можешь проснуться, Адам.
Команда деда вывела Адама из гипнотического сна. Пробуждение как всегда принесло легкую слабость и головокружение.
Придя в себя, Адам вдруг понял, что начал мыслить иначе, с несвойственной ребёнку абстрактностью и взрослым реализмом. Он обнаружил в своей голове множество новых сложных понятий, расширяющих границы миропонимания.
- Что ты понял из сказки, Адам? – спросил Рокфеллер.
- Я понял, - быстро заговорил Адам, – что, оставив людей без поддержки, Бог тем самым создал на Земле замкнутую систему с постоянной энтропией. Адам и Ева стали той самой силой, которая вывела систему из равновесного состояния, сместив баланс в сторону хаоса.
- Не совсем верно с точки зрения науки, но допустим такую интерпретацию для приблизительного понимания ситуации. Да, Бог отстранился, и я, являясь единственным носителем Божественных Знаний (я был первым, кто вкусил тот Запретный плод), в течение 6000 лет выравнивал и в настоящий момент поддерживаю на постоянном уровне энтропию в системе человеческой общности. В последнее время даже появилась надежда повернуть процесс вспять.
- Что со мной происходит во время этих сказок, дедушка? – с тревогой спросил Адам.
- Во время сеансов я особым образом воздействую на твой мозг. В результате он всякий раз вырабатывает новые нейронные связи. Ты становишься умнее. Воздействие в форме сказки обеспечивает более устойчивую синхронизацию наших сознаний, и все проходит без каких-либо тяжелых последствий для твоей детской психики. Каждый раз сказки усложняются. Мой опыт станет твоим опытом, Адам. Мои знания станут твоими. Моя сущность станет твоей.
- Как ты выжил, дедушка? – Адам недоверчиво посмотрел на деда. – Ведь ты сказал, Господь порезал тебя на ремни.
- Да уж! - усмехнулся старик. - Господь тогда изрядно надрал мне задницу. Не знаю, стал ли тому причиной благотворный климат Эдема, или то был один из Его хитрых замыслов, но так или иначе я выжил и, более-менее оклемавшись, последовал вслед за изгоями. Покинув Чертоги Эдема, мы трое стали смертными. От полученной трепки или от старости в конечном итоге я бы прекратил свое существование, не помоги мне Адам и Ева. Втроем мы повторили эксперимент Бога. Используя генетический материала Адама, мы создали его клона, перенеся в него мое сознание. Технология успешно работает и по сей день. Так я приобрел вечную жизнь. Они же получили надежду на будущее человечества и еще раз провели Бога.
- Ты…то есть мы, - поправился Адам, - спасаем их из благодарности за бессмертие?
- И из благодарности тоже, Адам, - уклончиво ответил старый Рокфеллер. - К тому же я полюбил этих строптивых засранцев. Возможно, даже больше, чем их создатель.



Солнце клонилось к закату. Его теплые лучи нежным, розовым светом заливали выставочный зал дома Рокфеллера. Стоя на коленях перед распятием, преисполненный раскаяния и сожаления, старый бизнесмен молился Богу.
"Прости меня, Отец Мой Небесный! Я всё исправлю, обещаю! Я искуплю вину. Боже, как же я сильно хочу назад в Эдем! Если бы Ты знал, как мне осточертела эта говенная планета!"
Прозрачно-чистая слеза катарсиса стекла по морщинистой щеке Змея и, сорвавшись с подбородка, разбилась о дубовый паркет на множество розовеющих в лучах закатного солнца капелек.

3. Последний бог

- О, Вседающий! Услышь мою потребность, данную мне от рождения! Удовлетвори её могуществом своим, не дай остаться без поддержки твоей! Ничем я не провинился перед разумом твоим. Исполнял все правила твои и вчера и ранее. Прими просьбу мою, как мольбу. Сжалься над рабом твоим Ерохом…
Человек обессилено замолчал, посмотрел в окно подачи, но опять ничего не увидел. Куб из металла и стекла был пуст.
Ерох окинул комнату безумным взглядом и подполз к лежащему в углу телу. Тому, что он него осталось. Зловоние, исходящее от трупа, уже не так сильно беспокоило его. Он впился зубами в разлагающуюся плоть и попытался проглотить кусок мяса, легко отделившийся от рёбер, но тут же зашёлся в приступе рвотного спазма.
- Тва-а-аа-рь!!! – отдышавшись, взвыл он и поднял лицо к потолку, - бессердечная тварь! Сколько ещё ты будешь испытывать меня?!!
Тело мужчины пронзила судорога, выгнувшись в нелепой позе и, полностью потеряв над собой контроль, он отключился. Сознание вернулось к нему минут через пять.
Вначале всё вокруг было размыто. Тусклый свет. Дикая боль в мышцах. Постепенно он пришёл в себя. Приподнялся, опёрся на локоть, затем перевалился на бок. Встал на колени. Стена. Он коснулся её рукой и потихоньку ступил на одну ногу. Ещё усилие и мокрая ладонь скользнула по отвесной поверхности. Подтянулась вторая нога. Теперь он стоял. Неуверенно, облокотив большую часть массы своего исхудавшего тела на стену, но всё-таки стоял. Пошатываясь, добрался до бутылки с водой. Это последняя. Человек сделал пару осторожных глотков и медленно, стараясь удержать тело под контролем, направился к двери.
Ступеньки стали настоящим испытанием. С усилием преодолевая одну за другой, он хотел только одного - быстрее спуститься вниз. Получалось крайне медленно. Безумные глаза смотрели в никуда. С уголков рта свисали капли слюны.
«Ещё чуть-чуть…» - вертелась единственная мысль в мозгу.
Вот и дверь подъезда. Она слегка приоткрыта, и первые лучи утреннего солнца греют угол бетонной стены. Осталось совсем немного. Ерох оторвался от перил и, едва удержавшись за ручку, вывалился на улицу.
Яркий свет заставил его зажмуриться. Голова опять закружилась и он, кое-как сохраняя равновесие, пошёл вперёд. Жив! Несмотря на все испытания, посланные ему Вседающим, жив!
Не заметив, как закончился двор, мужчина вошёл в арку, отделявшую внутреннюю территорию от большой улицы.
- Мясо! Живое мясо!!! Свежее! – заорал кто-то рядом и, не успевший ничего понять Ерох, провалился во мрак.
Троё мужчин склонились над его исхудавшим телом и в один голос забормотали:
- О, Вседающий! Мы приняли твоё испытание и поняли волю твою. Благодарим тебя за то, что послал нам свежее мясо. Воистину ты велик. Ты закрыл окно подачи, но тем самым сделал нас сильнее и решительнее! Славься, Вседающий!

Две недели назад
Совсем ослабевший от голода Ерох неслышно подошёл к жене и заглянул через её плечо в окно подачи. Женщина даже не обернулась. Стоя на коленях перед пустым устройством, она раз за разом повторяла одно и тоже:
- О, Вседающий, почему ты отвернулся от нас? Услышь наши мольбы и вернись! Мы ничем не провинились перед тобой. Что же ты не даёшь нам больше ничего? Ведь наши потребности даны нам тобой, и мы не просим большего…
Она на мгновение замолчала, собираясь с силами, чтобы продолжить молиться, но не успела сказать ни слова. Несмотря на слабость, удар Ероха был точным и сильным. Женщина свалилась замертво. Кровь быстро залила пол, наполнив воздух тяжёлым, солоновато-липким запахом. Ерох с остервенением набросился на тело. Он разодрал ногтями серый балахон и впился зубами в кожу, стараясь скорее разорвать её и добраться до мяса.
Он глотал непережёванные куски, не испытывая ничего, кроме дикого, ни с чем не сравнимого блаженства от чувства насыщения. Голод отступил. Человек оттолкнул растерзанное тело жены и широко улыбнулся окровавленным ртом.
- Благодарю тебя, Вседающий!..

Три недели назад
Ерох привычно подошёл к окну подачи. 

- Два завтрака, - произнёс он, но ничего не произошло.
Мужчина удивлённо взглянул на устройство, всегда работавшее безотказно.

- Два завтрака! – громко и чётко повторил он, но в окне по-прежнему оставалось пусто. 
Ерох в недоумении отошёл от стеклянного куба и позвал жену. Теперь еду попросила она и тоже безрезультатно. 
- Что случилось? – обескуражено спросила Сена, - почему оно не работает?
- Может, это временно? – неуверенно предположил Ерох, - и нужно просто немного подождать?
Прошло пару часов, но устройство так и осталось пустым. Оно упорно не желало реагировать ни на какие просьбы и мольбы.
- Что же нам делать, милый? – в голосе Сены послышались нотки паники, - где достать еду?
- Идём! – пришёл в себя Ерох. – Идём к соседям, может окно работает у кого-нибудь из них!
На лестничной площадке царила паника. Устройство выдачи разом перестало работать у всех. Люди наперебой спрашивали друг у друга о случившемся. Замешательство и ужас читались на их лицах. Стараясь перекричать один другого, они всё больше и больше теряли контроль над собой. Мужчины беспомощно сжимали кулаки, по женским щекам катились слёзы, а рядом верещали голодные дети.
- Это Он послал нам испытание!!! - завопила вдруг сгорбленная старуха. Вседающий испытывает нас!
- Испытывает?.. - робко прозвучало из толпы.
Собравшиеся на мгновенье замолчали, а затем выдохнули в едином порыве:
- Да! Вседающий испытывает нас! Хвала Вседающему!!!

Полгода назад
- Вставай, Ерох, - жена аккуратно коснулась лба спящего мужа. - Встава-а-ай. Пора в храм. Сегодня день благодарности, ты что забыл?
Мужчина едва приоткрыл глаза.
- Сена, мне так хочется поспать ещё… - он хотел продолжить говорить, но женщина возмущённо перебила его.
- Нет! Отдохнём после обеда, ведь день благодарности Вседающему - это святой день. Пойдём, пойдём скорее.
Они шли по улице среди сотен таких же горожан. Вереница одетых в одинаковые, серые, праздничные одежды людей, тянулась к храму Вседающего.
Это здание было самым большим в городе. Такое же серое, как и всё вокруг, оно возвышалось над другими постройками, тем самым подчёркивая значимость, которую всем своим существованием несло жителям.
Вседающего полагалось благодарить каждый месяц. Этот день был святым для каждого обывателя.
Облачённый в серую мантию верховный восхваляющий, стоял на пьедестале в ожидании благодарных. Люди быстро заполняли просторный зал. Всё было размеренно и привычно.
- Мужчины и женщины! - обратился он к собравшимся. - Никто не знает и никогда не узнает, зачем и как Вседающий создал наш мир. Мы не понимаем его намерений, но точно знаем одно - хвала Вседающему, создавшему окно подачи!
- Хвала!!! - неистово завопила толпа.
- Мы благодарим тебя, Вседающий!!! - восхваляющий упал на колени и склонил голову. Его примеру мгновенно последовали остальные.

Два года назад
Ерох отодвинул тарелку с едой и угрюмо уставился в пол.
- Опять? - устало спросила Сена. – Ну, сколько можно себя мучить? Мы живём ничуть не хуже, чем раньше. Чего же ты ещё хочешь?! Зачем терзаешь себя?
- Как ты не понимаешь?! – разозлился мужчина. - Ведь когда-нибудь наступит день, и окно подачи перестанет обеспечивать нас всем необходимым. Что тогда станет с нами? Как мы будем жить?
- Сейчас же прекрати, Ерох! – возмутилась Сена. - Ты говоришь ересь! Такого никогда не случится! Ведь мудрейшины постоянно возносят хвалу Вседающему. Так будет всегда. Зачем ему бросать нас? Успокойся! Ты же знаешь, что грозит неверующим и сомневающимся! - женщина обняла мужа и нежно поцеловала. – Ешь, милый и благодари Вседающего…

Сорок лет назад
Вся семья уселась за праздничным столом. Правда, от обычного обеда, он не отличался ничем. Лишь наряды собравшихся выдавали атмосферу торжества. Серые рубахи жены, мужа и сына украшала яркая коралловая лента - символ довольствия. Они улыбались, потому что в праздничный день всем нужно радоваться. Маленький Ерох сидел между папой и мамой. Он тоже улыбался, ведь ребёнок всегда подражает родителям. Только сегодня что-то было не так. Отец улыбался натянуто, не живо. Малыш сразу почувствовал эту фальшь. А спустя несколько минут мужчина бросил черпалку и резко встал из-за стола.
- Что с тобой, Крид? - кинулась ему вслед жена, - куда ты?
Тот ничего не ответил и направился к двери.
- Иди, иди! - гневно крикнула женщина. - Но помни, ты не в ответе за своего отца! Он хотел как лучше! Со времён Великой Революции, свергнувшей технов, ничего не изменилось! А такие сомневающиеся как ты только портят наш рай. Мы живём вопреки страшилкам, которыми вы нас пугали. Окно подачи прекрасно работает и без технов. Что скажешь на это?!
Крид вернулся, гневно ухватил жену за руку и, изо всех сил стараясь обуздать своё бешенство, буквально прошипел:
- Не изменилось, говоришь?! Тогда почему с каждым днём всё становится только хуже? Одна и та же еда, одна и та же одежда, одна и та же серость?!! Каждый день - это копия предыдущего. Мы ничего не делаем. Мы ни в чём не нуждаемся! Мы не живём!!! – мужчина резко оттолкнул жену. - Ты не видишь надвигающегося ужаса. Ты существуешь в пустоте! В ничтожном мирке Вседающего! Но он не Бог! Богов не существует! Такие как вы поддержали эту бойню, которую назвали Великой Революцией! Сейчас тебе не понять. Таким как ты вообще ничего никогда не понять!!! Но знай - неизбежно наступит завтра, только для нашего сына Ероха его не будет!
- Не пугай меня! - отозвалась жена, - это ты ничего не понимаешь! Наши родители устроили Великую Революцию, сделав нас свободными! Ты что, не уважаешь их память, их подвиг?!!
- Подвиг! – вскрикнул Крид. - Подвиг утопить будущее в невежестве и тьме бездумия?!!
- Ты просто псих! Ты болен! – женщина развернулась и в слезах убежала в комнату.

Восемьдесят лет назад
- Рой, дорогой, милый… - Хайна нежно прижалась к мужу. Её объятия и поцелуи стали страстными и неистовыми, как в юности. Она задействовала все самые сильные чары, данные женщинам природой, в попытке остановить любимого.
– Не нужно… – умоляюще произнесла она, - это ведь так опасно! Я боюсь за тебя. Что будет, если ты не вернёшься? Ведь техны могут оказаться сильнее вас? Что, если ваш бунт будет подавлен? Может оставить всё как есть?
- Милая, я рискую ради нас и ради будущего нашего Крида! – тон мужчины был уверен и твёрд. - Пути назад нет. Мы должны противостоять технам! Они перешли все границы. Сколько можно это терпеть?! Они принуждают нас делать то, что угодно им. Разве тебя устраивает, что нашего малыша скоро заберут на обучение? – его тон стал мягче, он ласково взглянул на испуганную жену. – Разве ты хочешь, чтобы из него вырастили очередного «раба технов», которого впоследствии заберут на работы?! Неужели ты не хочешь сделать нашего сына свободным? Это ведь так просто! У нас есть окно подачи, мы имеем всё, что нам необходимо. Так зачем терпеть власть технов?
– Но милый, - попыталась возразить женщина, - техны управляют нами уже много лет. Обучение и труд - это часть необходимого для существования общества. Разве ты забыл?!
- В том то и дело! - с придыханием парировал Рой. – Всё это ложь! Ложь, придуманная ими! Окно подачи - это не их заслуга! Его создал Вседающий, а они просто присвоили его дар и пользуются им, чтобы поработить нас!
- Остановись, Рой! - буквально взмолилась Хайна. - Кто тебе всё это рассказал? Никакого Вседающего нет! Всё зависит от нас самих! Нет никакого рабства. Есть обучение и труд. Это необходимость!
- Сейчас же замолчи!!! - заорал мужчина. - Ты и такие как ты – зомби! Безвольные животные, неспособные понять всю суть происходящего!
Силуэт удаляющегося Роя запомнился Хайне размытым, словно мазки акварели, выполненные не очень талантливым художником.
- Милый, опомнись! Что же вы делаете… - захлёбываясь слезами, прошептала она ему вслед.

Сто лет назад
- Рой! - отец никогда не позволял себе так гневно обращаться к сыну, - вы молоды, и движимы эмоциями!!! Твоё поведение безобразно! Ничего не смысля в устройстве мира, вы пытаетесь противостоять тем достижениям, которых добивались сотни поколений!
- Сотни. Поколений. - Передразнил отца юнец. - Вы ничтожества и ничего не понимаете! Имея окно подачи, вы продолжаете оставаться рабами!
Зачем нужна учёба? Зачем нужны все эти работы? Занятия?! Мне плевать на ваши догмы! У нас есть всё необходимое, чтобы жить свободно и в удовольствие. - Парень подошёл к устройству и демонстративно произнёс, - пить!
Через секунду в стеклянном кубе появился пакет с водой.
- Обед! - Аппарат выдал коробку с пищей.
- Одежду! – устройство доставило безразмерные вещи из серой ткани.
- Видишь!!! - заорал парень, - оно обеспечивает нас! Полностью! Сколько хочешь! Стоит только попросить! К чёрту ваши сказки про обязанности и правила! Верховный восхваляющий прав! Вы идиоты, неспособные наслаждаться даром Вседающего!
- Это не дар, окно не работает само по себе! Его нужно… - попытался пояснить отец, но юный Рой уже ничего не слышал. Ничего, кроме стучащего в висках слова «свобода»…

Сто двадцать пять лет назад
- По-моему это пора прекращать! - главный социальный управляющий говорил тихо и убедительно. - Меня крайне беспокоит скорость, с какой пополняются ряды этого движения. Вам удалось узнать, что-то новое, инспектор?
- Да, немного, - ответил мужчина. - На данный момент численность их сторонников утроилась. Удивительно то, что в отличие от древних религий, организаторы этой не требуют никаких материальных благ от своих последователей. Сейчас главой этого культа является некий Алекс Бавский. Он называет себя Верховным восхваляющим. За время существования культа - это уже второй руководитель.
Что касается идеи, - продолжал инспектор, - она крайне примитивна. Они отрицают необходимость знаний и труда. Считают, что окно подачи создал Вседающий – некая непознанная сущность. Полагают, что окно существовало всегда и предназначено для свободной жизни людей. Обвиняют правительство в узурпации власти и принуждении к труду.
Хотят отмены обязательного обучения и отмены свободного выбора деятельности. Попросту говоря, они не хотят ничего делать. На собраниях благодарят Вседающего, возносят ему всяческие похвалы…
Управляющий тяжело вздохнул,
- Вот уж неожиданность. Кто бы мог подумать, что такое движение вообще может возникнуть. Спасибо, Борис, - он пожал инспектору руку и проводил до двери.

Двести лет назад
Зал был полон. Царящая в нём атмосфера свидетельствовала о предвкушении чего-то грандиозного, невиданного до сих пор. Собравшиеся вели оживлённые дискуссии, делились мыслями, бурно жестикулировали, пытаясь донести до других свою точку зрения.
С появлением руководителя все мгновенно затихли и устремили полные ожидания взоры на вошедшего.
Человек уверенно подошёл к трибуне и, после короткого приветствия, обратился к залу.
- Мы первое в истории человечества правительство технократов! За довольно короткий срок, благодаря слаженной работе и научному подходу, нам удалось решить огромное количество социальных проблем, некогда раздиравших общество. Мы прекратили войны и религиозные конфликты. Подняли науку и образование до невиданных высот. Автоматизация всех сфер жизни сделала невозможным существование коррупции. Сегодня мы дарим обществу новое изобретение - систему удовлетворения минимальных потребностей! Это устройство мы поместим в каждый дом. Его задача - обеспечить человека набором минимально необходимых средств для существования. Это облегчит быт и сделает наших граждан свободнее. У них появится больше времени для творчества и самосовершенствования. Так, год за годом, создавая новые системы и совершенствуя уже созданные, мы приведём общество к процветанию и идиллии. Построим мир свободного человека, в котором люди смогут заниматься любимым делом, не обременяя себя рутинными проблемами! Новые люди будут творцами и созидателями!



- Посмотри, до чего они дошли! - тихо сказал молодой мужчина.
Двое стояли на крыше высотного здания, наблюдая, как несколько человек, склонившись над свежей добычей, благодарили Вседающего.
- Это ужасно, Густав, - угрюмо отозвался его собеседник. - Со времён «революции тьмы», свергнувшей технократов, прошло каких-то сто лет, и вот уже «человек разумный» превратился в «человека ничтожного». И ради такого будущего были истреблены наши прадеды и их идеи?!
- А всё потому, Марк, что в большинстве своём, человек не что иное, как религиозное животное, – с готовностью ответил Густав, - и в какие бы комфортные условия его не поместили, он будет стремиться к деструктиву. Тяжесть труда и познаний всегда легче заменить верой в чудо и свою собственную исключительность. Вот только следом за этим неизбежно приходит одичание.
- Ты прав. Но почему наши предки, зная об этом, ничего не предприняли?
- А что они могли? Начать делить общество на правильных и неправильных? Они были гуманистами и мечтали, что создав мир без нужды, люди сами начнут стремиться к совершенству.
- Вот оно, совершенство! - Марк бросил пренебрежительный жест в сторону троих людей внизу, приступивших к своей дикой трапезе.
- И что теперь? - спросил Густав.
- Теперь они будут жрать друг друга, а мы вернёмся в бункеры… - Марк немного помолчал. – И попробуем прожить остаток своих лет, сохраняя лучшее, чего сумело достичь человечество.
- Я смотрю, тебе совсем их не жаль.
- Разве ты забыл, что их предки убили наших дедов и отцов? Разрушили всё, что те создавали столетиями! Давно, ещё в детстве, мы слушали рассказы родителей, о том, каким прекрасным было начало эры технов! А эти ничтожества, сейчас пожирающие друг друга, лишили нас будущего! С чего мне их жалеть?!
- Но почему мы, не смогли противостоять им?
- Потому, что их всегда больше. Они стадо, идущее на поводу любой иллюзии. Толпа, готовая топтать и быть растоптанной! Они лишены разума и стремятся лишь к мгновенному насыщению, не думая о последствиях. Они сильны в разрушениях, но не способны созидать!
- Но ведь и среди них были противники? Что делать с ними?
- Сожалеть! - отрезал Марк. - Этих несчастных стадо просто затаптывает. Поэтому нам не остаётся ничего больше.
- Значит это конец?
- Это очередной виток эволюции, в котором наш вид оказался тупиковой ветвью. Это был последний шаг и последний, созданный человеческим сознанием Бог.

4. Русская рулетка


Часть первая, городская.

Молодой и дерзкий вор-домушник Костя Брыкин сидел, уткнувшись в ноутбук, прихваченный до кучи в одной из квартир, и разглядывал откровенные фотки бывшей хозяйки этого девайса. Оценив выпуклости и впуклости немолодой, но смелой дамы на твёрдую тройку, он решил пошарить в сети на предмет каких-нибудь развлечений. В одном известном поисковике назойливо лезла в глаза мигающая реклама сайта под загадочным названием "Русская рулетка".

Чтобы не томиться в неведении, Костя ткнул мышкой по ссылке, не зная ещё, что одним движением пальца круто меняет ход своей жизни!
На главной странице был нарисован какой-то чувачок с дурацкой ухмылкой и револьвером в руке. Надеюсь, вы уже догадались, что к чему! Наш герой тоже понял этот намёк однозначно.
Чуть ниже была таблица выигрышей и условия участия в этом аттракционе неслыханной смелости:

"Если после первого выстрела вы остаётесь в живых, получаете 100 000 рублей.
После второго получите 300 000 р.
После третьего 600 000 р.
После четвёртого 1 000 000 р.
После пятого 3 000 000 р."
— Шестой, естессно, в тыкву! — осенило Костика!
"Участие бесплатное! Если же какой-либо выстрел оказывается "смертельным", то вы платите нам эту же сумму, на которую рисковали!"

— И это они называют риск? Вот когда, в заниженной, тюнингованной «Оке» идёшь на обгон каравана из трёх фур, да по раздолбанной трассе…Тем более я фартовый, в армии, когда десантировались и парашют, бывало, не раскрывался, но запасной всё равно выручал, а тут каких-то три лимона деревянных, к тому же их у меня всё равно нет!
Отбросив сомнения, он поставил галочку в пункте согласия с правилами рулетки, дождался команды "Выстрел" и нажал на кнопку. Парнишка на экране прокрутил барабан револьвера один раз, поднёс его к своей многострадальной голове и нажал на курок!

Костя услышал сухой щелчок и... ничего не произошло! Через секунду появилась надпись: "Поздравляем! Вы выиграли 100 000 рублей! Будете делать следующий выстрел? "Да" " Нет"
— Ёптынть, марлезонский балет только начинаецца, а они уже хотят антракт! Конечно да!
Он ещё раз нажал на кнопку "Выстрел", снова щелчок и поздравление — 300 000 ваши!!!
Здесь Константин попридержал коней и решил проверить, как в этой сказочной конторе с получением пиастров?

После нажатия кнопки "Получить выигрыш", ему предложили сообщить номер банковской карты. Костя почесал репу, стараясь понять, его уже нае**ли или только собираются? После недолгих раздумий решился:
— Она у меня всё равно пустая, — и смело ввёл нужные цифры в услужливо открывшееся окошечко!

Через пять минут он получил СМСку: "На ваш счёт поступила сумма триста тыщ тугриков от "Legion Etrangere". Несколько мгновений Костя неподвижно глядел в телефон, пытаясь отделить реальность от сказки. Ещё никогда ему не удавалось срубить за три минуты столько бабла!!!
— "Кайфуем! Сегодня мы с тобой кайфуем!!! — Зазвучала в башке победная пестня. — Надо позвонить Коляну и накрыть поляну, извиняюсь за каламбур! — решил наш победитель и набрал номер друга.

Константин считал себя везунчиком, потому что невредимым вернулся из армии, все его многочисленные криминальные дела проходили гладко и тюремной баланды хлебнуть пока не пришлось. Что ещё нужно в двадцать пять лет молодому прощелыге, чтобы чувствовать себя уверенно в этой суровой жизни?
Конечно же, ещё больше денег, потому что их много не бывает... даже у миллиардеров! Вот и эти триста тысяч закончились на удивление быстро, хотя ещё вчера так приятно грели душу и тело своим присутствием в кармане. Как вы понимаете, в этом деле не обошлось без женщин, ведь там, где они появляются, денежные знаки исчезают с невиданной быстротой!

И звали эту женщину, вернее девушку — Зульфия! Она приехала в город N-ск из солнечного, но очень бедного Таджикистана, и работала в небольшой кафешке на окраине, куда в один из летних вечеров и занесла нелёгкая нашего героя.
Когда Костя впервые увидел её, то застыл на месте. А от жгучего взгляда карих глаз его насквозь пробило какое-то животное чувство. Мир за пределами кафе потерял всякое значение, съежился и исчез. Ведь в эту девушку нельзя было не влюбиться! Костя весь вечер сидел за столиком, чего-то ел, пил и просто наблюдал за красавицей. В тот день он так и не посмел подойти к ней...

Когда же он всё-таки решился подкатить, Зульфия на удивление охотно пошла на контакт и всё у них случилось уже на втором свидании! Ведь, кроме того, что парень ей нравился, ещё больше девушку привлекали красивые бумажки, которых у Кости временами было в избытке и ради которых она, собственно, и телепортировалась в такую даль!
А наш Костик совсем потерял голову от любви и готов был ради подруги спереть все драгоценности алмазного фонда России и шапку Мономаха в придачу! Ведь каждое свидание или ночь, проведённая с Зульфиёй, оставляли долгое и острое послевкусие счастья! А счастья тоже много не бывает, как говорил... уже не помню кто.

И так, деньги неожиданно быстро закончились, "Алмазный фонд" под усиленной охраной спецслужб и его так сразу, с наскока не взять. Друг и наводчик Колян ещё не вышел из запоя, а кушать хочется прямо сейчас! Но ещё свежи в памяти удачные выстрелы на "Русской рулетке"! И никто ведь не мешает по новой испытать судьбу и пару-тройку раз нажать на курок!
Отбросив сомнения, Костик открыл ноут и зашёл на сайт. Он думал, что опять начнёт с первой ступени, но его, оказывается, "запомнили" и предложили продолжить с третьего раунда. Ставки повышаются, риск получить пулю в висок тоже, но разве такая мелочь может остановить русского десантника? И по команде невидимого дирижёра Костя жмёт на курок. Слышен знакомый лязг железа и на табло загораются цифра - 600 000! Но, что это за деньги? Даже на неделю весёлой жизни не хватит!

Знакомое чувство азарта накрыло камикадзе Костю, реальность перестала существовать и после следующего выстрела на экране ноутбука уже один миллион рублей мигает зелёным светом и призывно манит забрать его! Стряхнув наваждение, Константин попытался трезво взглянуть на ситуацию. Остался последний выстрел, шансы 50 на 50. Как говорится, или на коне и весь в белом или в глубокой жопе!
Победил разум и он нажал кнопку "Получить выигрыш", но случился непонятный облом. Оказывается на этой стадии игры деньги забрать нельзя, о чём и гласит параграф № 5 правил рулетки, которые Костя и не читал толком!

— Русские на полпути не тормозят! — мелькнула в голове пафосная фраза, но он её не озвучил, а только пробормотал, — Совсем ох**ли, казлы! — И зажмурившись, нажал гашетку!
Такого противного звука Костику слышать ещё не приходилось! Открыв глаза, он увидел на экране знакомого бедолагу, лежащего на полу. Это зрелище было столь завершенным в эстетическом плане, что Костик восхищённо и замысловато выругался! Из отверстия в виске тоненькой струйкой текла... нет, не кровь! Так утекает последняя надежда на счастье, которое было на расстоянии вытянутой руки. И в этот момент Константин понял, что он просто не хочет жить! В смысле, жить без этих денег, которые считал почти своими. Денег, что эти наглые суки украли у него самым бессовестным образом!

К действительности его вернул текст, появившийся на экране: "Поздравляем Вас со вступлением во "Французский Иностранный легион"! Теперь у Вас появилась отличная возможность повидать мир, выполняя многочисленные миротворческие спецоперации нашей организации! В случае несогласия Вы обязаны выплатить нам 3 миллиона рублей! Соберите необходимые вещи, документы и оставайтесь на месте! За вами уже выехали!"

Костя вскочил по стойке "смирно" и бодрым голосом ответил: Слушаюсь, мой генерал! — потом закрыл страницу сайта и добавил, — Беспредельщики! Где вы видели, чтобы честный российский вор подчинялся какому-то кривоногому лягушатнику? — Он выключил ноут и начал кидать в большой рюкзак самые нужные и ценные вещи. Через десять минут в дверь позвонили. Костя с рюкзаком за плечами выбрался в окно и по пожарной лестнице полез вверх. Крышами ушёл на другую улицу и, спустившись вниз, поймал такси. Из машины позвонил своей любимой.

— Зуля, привет! Слушай, тут такое дело. Короче, схорониться мне надо на несколько дней. Зульфия, конечно, знала русский, но не до такой степени, чтобы понять сказанное.
— Зачем сразу схоронить? Ты же не совсем ещё умер, нормально говоришь и голос бодрый!
— Ладно, скоро приеду и все объясню. — В этот момент пошёл звонок с незнакомого номера. Костя ответил, и мужской голос с небольшим акцентом сказал: "Господин Брыкин, не надо испытывать наше терпение! Вы обязаны срочно явиться в наш офис на улице Зинчука, дом 66. Имейте в виду, у нас длинные руки и представительства во всех странах мира!"
— Ну, наконец что-то конкретное! Уже выехал к вам, — сказал Костя и сбросил вызов. Потом отключил телефон, вытащил и сломал симкарту, а когда вышел из машины, то увидел какого-то бродягу и отдал ему аппарат...

Из рассказа Костика девушка поняла только, что ему грозит скоропостижный кирдык. Поскольку она сама жила в небольшой комнатушке с тремя такими же "понаехавшими" девчонками, то вариант спрятать его у себя даже не рассматривался. И тут Зульфию осенило!
— А поехали к нам, в Горный Бадахшан! Там мой дом, там хорошо, тебе понравится!
Костя про этот Бадахшан знал примерно столько же, сколько Бадахшан про Костю. То есть они были примерно на равных. Поэтому он сделал задумчивое лицо, и помолчав, изрёк:
— Вариант, конечно, заманчивый, но... Я, как то сразу, не готов тащиться в такие ебеня, это первое! Во вторых, придётся засветить свои документы в аэропорту и они меня по-любому вычислят! Но всё равно, спасибо тебе за помощь, девочка моя!

Теперь вся надежда на друга. Наш беглец долго стучал и звонил в дверь, пока хозяин продрал глаза и соизволил открыть. Потом Колян долго фыркал, умываясь в ванной и прогоняя остатки бодуна. Затем достал из холодильника запотевшую бутылочку пива, высосал половину и приготовился слушать!
В итоге он тоже ни хрена не понял, ни про рулетку, ни про "Французский легион", однако сказал главное:
— У меня в деревне дом уже два года пустует. Бабуля любимая в наследство оставила. Поживешь на природе, молочка настоящего попьёшь, заодно и подремонтируешь домишко, забор и крышу поправишь!
Это было спасение!

Часть вторая, деревенская.

Бобровка спряталась в самой глуши Плетеевского района, среди болот и лесов. Единственная дорога связывала деревню с райцентром и со всем миром, что было очень на руку нашему партизану. Можно спокойно отсидеться, подождать, пока эти долбаные хранцузы переключатся на других ловцов удачи.
За несколько дней Костик привёл в божеский вид старый дом, во дворе и на огороде даже умудрился покосить траву, хотя до этого косу в руках не держал! Дед Михей дал пару уроков владения литовкой и дело пошло. По традиции, этот успешный эксперимент тут же, по окончании работы, был обмыт самогоном, да под молодую картошечку, хрустящие огурчики и тосты типа — за смычку города и деревни!

И всё бы хорошо, но через несколько дней, во всей своей первобытной наготе и неприглядности, снова встал вопрос, как дальше жить, и главное, на какие шиши? С работой и в городе не всегда гладко, а в деревне народ только с земли кормится. Костя, же привык кормиться с людей, вернее с их добра, нажитого непосильным трудом, или наглым мошенничеством.

Но тут случилось неизбежное! Как известно, в деревне каждый мужик на вес золота, а может даже платины. Появление нового человека не прошло не замеченным для местных дамочек детородного возраста, доярки Веры и продавщицы магазина, Клавдии. Так как Верка жила рядом с домом покойной бабульки Коляна, то первая и решила ухватить быка за яй..., извините, за рога, пока конкуренты не подтянулись. Однако на приглашение зайти в гости и отведать горяченьких пирожков с мясом, Константин ответил решительным "нет", в смысле не сейчас, но через часок, другой может и зайду. Надо же было поломаться для приличия! И вообще, что на это скажет Зульфия?

Как это ни странно, в итоге изумительные пирожки в сочетании с разнообразными дарами земли Бобровской сделали своё дело и прожили путь к сердцу и некоторым другим органам молодого и горячего тела Костика!
—Ох, Вера, Верочка! Что же ты со мной делаешь? — ворковал он, вылезая утром из-под теплого бочка новой пассии. Сопротивляться напору женщины, изголодавшейся по сильному мужскому, не побоюсь этого слова, плечу, Костик долго не смог и на следующий день перетащил свои пожитки в дом доярки. Ему даже удалось подружиться с её сыном Васькой, который сначала был не в восторге от нового жильца.

Как говорится, жизнь на новом месте наладилась и почти удалась! Но через несколько дней сытого безделья он почувствовал какой-то смутный дискомфорт и неправильность всего происходящего. Ведь раньше Костя сам играл первую скрипку, кормил, поил и одевал женщин, а здесь выступает, типа вторым номером. И это не есть good!
Как нормальный мужик, Константин считал западло сидеть на шее у женщины. Но и убирать навоз за коровами тоже не айс, и даже не комильфо! А деваться то некуда! Другой работы, кроме как идти в коровник местного кулака-фермера, на горизонте не просматривалось! И, запихнув остатки гордости в самый дальний уголок души, одним солнечным утром Костик отправился вместе с Верой на "каторгу".

— Ну, показывай своих подопытных животных, — сказал он, открыв дверь и смело шагнув внутрь коровника. Взгляду предстало огромное, на триста голов, коровье гетто, жуткая вонь и тоскливое мычание разноцветных бурёнок! Костик смотрел на них с любопытством, переходящим в ужас, но отступать было поздно. А Верка с усмешкой глянула на него, и подхватив вёдра, приступила к работе.

...Через две недели пересчитав заработанное, в прямом смысле, аццким трудом, новоявленный скотник разве, что не прослезился. На эти деньги можно было прожить несколько дней, покупая только простую крестьянскую пищу! Такая перспектива совсем не радовала, и надо было срочно придумывать, как выбираться из этой безнадёги!

Когда Костик ехал в Бобровку, его цепкий взгляд отметил коттеджный посёлок с новыми красивыми домами, который расположился в нескольких километрах от его деревни.
— А ведь это заповедник богатеньких буратин! — подумал он тогда, — надо взять на заметку такое поле чудес! Этот факт и подсунула Косте услужливая память в тяжёлый момент. Пешком туда не находишься, нужно подыскивать какой-нибудь транспорт, рассудил он. И надо же было такому случиться, что именно в этот день Михеич решил навести порядок в сарае и вместе с разным ценным хламом выкатил на свет божий старинный мотоциклет марки "Ковровец". Этот раритет был сделан ещё в эпоху хрущёвской оттепели, но был надёжен в работе и неприхотлив, как танк Т-34!

Всего за два штофа огненной воды дед отдал его Костику в бессрочную аренду, со словами: — Береги агрегат! Он ведь дорог мне, как память! Эх, как я на нём со своей Валькой по полям рассекал! Один коллекционер за него 30 тыщ предлагал в прошлом годе, я не отдал! Друзей не продаю! — и, отвернувшись, смахнул скупую слезу...

Несколько дней Константин, при поддержке Василия, приводил в порядок своего железного коня. И вот уже отремонтированный и начищенный до блеска мотоциклет готов к первому запуску, после долгих лет простоя. Чумазые ремонтники уселись под деревом, вытирая натруженные руки ветошью.
— А, ты поди, механик по специальности? — спросил пацанчик.
— Не, не угадал, даю ещё одну попытку.
— Ну, может инженер какой... — неуверенно протянул Васька. Костя немного замялся, потом прошептал на ухо: "Ладно, открою тебе свою тайну. Вор я! Вор-домушник, если точнее."
Парнишка изумлённо уставился на него, — Чё, прям настоящий вор?
— Нет, игрушечный! Как в мультике!
— Я тоже, — сказал Василий и насупился.
— Что, тоже?
— Тоже вор, только огородник. Мы с ребятами по соседским огородам лазали, яблоки, груши и клубнику тырили!

— Что же ты раньше молчал? Вот не ожидал здесь коллегу встретить! Значит, нам судьба вместе поработать, я тебе уроки мастерства буду давать! — Засмеялся старший. Васька недоверчиво скосил на него взгляд, шмыгнул носом и сказал:
— Неее, я завязал! Мало того, что нам от соседей досталось, так ещё мамка добавила ремнём. Жопа вся синяя была, неделю не мог сидеть!
— Ну, раз так решил, молодец! Уважаю! Эх, опять мне в одиночку буржуев потрошить! Кстати, у меня даже медаль есть — «За взятие без спросу»!

Васька засмеялся, а потом выдал: "Костя, ну его нафиг, это воровство! Тебе тоже надо завязывать. Я недавно с мамкой в церковь ходил, так там батюшка молитвы всякие читал и про десять заповедей рассказывал. Я только несколько запомнил. Вот эти — не убий, не укради, не возжелай жену ближнего своего..."
— Да уж, особенно про жену ближнего своего, эт ты в точку! Для твоего возраста очень актуально! — пробормотал Константин и пошёл в дом, давая понять, что разговор окончен.

Обычно он "работал" в паре с Коляном и шёл на кражу по его наводке. Но здесь предстояло самому провести всю подготовку и выбрать подходящий объект. Поэтому Костя пару раз, вечерами, смотался в тот посёлок на разведку. Буржуи спокойно жили в своей резервации, отгородившись от простого люда забором и наняв охрану. Жевали своих рябчиков и куропаток, заедали ананасами и прочими маракуйями. И, возможно, запивали всё это французским, мать его, вином! Наивные в своей безмятежности, они не подозревали, что сезон охоты на их добро открыт!

Иногда они покидали свои дома, чтобы пополнить запасы деликатесов или по другим неотложным делам, чем и воспользовался в подходящий момент наш Робин Гуд! Он искал только то, что можно унести с собой в рюкзаке. Под это определение, обычно, подходят деньги и драгоценности. Правда к деньгам в этот раз прилагался небольшой сейф, в который они и были упакованы, но Костя умудрился дотащить его до мотоцикла. А дома, не торопясь, вскрыл при помощи "болгарки" и танца с бубном! Содержимое приятно удивило! Несколько тугих пачек купюр в банковской упаковке и коробочка с золотыми украшениями!

Не все женщины одинаково беспечны, принимая дорогие подарки! У Верки аж ноги подкосились при виде изумительных серёжек с брильянтами и кольца с сапфиром, ибо не каждый день такое дарят. А в её случае, так вообще первый раз, но вопрос: "Откуда дровишки?", всё-таки прозвучал. Костя выдал ей заготовленную легенду, и тема была закрыта. Но, как оказалось, ненадолго. Через несколько дней в Бобровке появился участковый. Он прошёлся по домам, поговорил с жителями, в том числе и с Костиком. Задал дежурные вопросы типа кто такой, откуда приехал и чем занимаешься? И так же неожиданно уехал.

А после работы Верка устроила ему допрос. Оказывается, в коттеджном посёлке обокрали дом, из-за чего и приезжал мент. Сопоставив факты, она поняла, что серьги и кольцо, ночные поездки на мотоцикле — это не просто так! В комнате повисло и стало стремительно сгущаться ощущение неожиданного пиздеца. Но любовь, штука сложная в своих проявлениях, и Вера приняла мудрое решение — вернуть украденное хозяевам! Костик стал взывать к её разуму, женской логике, к жадности, наконец! Крутил пальцем у виска, матерился, но получив леща, немедленно сдался, потому как это было меньшее из двух зол. Ночью он подбросил злосчастную коробку с золотишком во двор буржуям. Хорошо, что про деньги Вера не знала, а он поведать не спешил, трезво рассудив, что женщины приходят и уходят, а такой сейф не в каждом доме попадается!

В один из дней, когда Константин с упоением и матюками возил на тачке навоз, у коровника нарисовался Колян!
— Вау, братан! Я так понял, это маскировка и полное погружение на социальное дно? Красавчег! В таком виде ни французам, ни другим спецслужбам тебя не узнать!
— Здорово, дружище! Рад тебя видеть! — Костик бросил тачку и вытер пот со лба. — Ну, как там, на большой земле?
— Без тебя и крокодил не ловится и кокосы с пальмы не падают! Так что давай, собирай манатки и на выход! Я уже несколько объектов присмотрел, дело за тобой, мастер! Зульфия там все глаза проглядела, телефон мой сломала своими звонками, когда, мол, вернётся её господин?

Костя присел на траву, неторопливо закурил и, сделав пару затяжек, сказал:
— Ты, конечно, извини братишка, но я с тобой не поеду. Всё, завязал с этим делом! — И многозначительно посмотрел в сторону Васятки, который гонял мяч с пацанами неподалёку...

5. Древние заветы Ашшура

Пески Шумера

Дождь в горах не прекращался уже целый день. Вдоль раскисшей дороги тянулась колонна из людей в деревянных ошейниках, связанных между собой за веревки. Веревка от ошейника первого шедшего в колонне находилась в руке у главаря погонщиков рабов. 
«Как бы не сломать ногу, ступая по такой слизи, да еще дождь льет без конца, а из одежды одарили только этими дурацкими вавилонскими юбками. Ну, и ошейник, конечно - это ведь тоже предмет одежды. Хорошо заботятся о своих рабах...» - только Нети этом подумал, как тут же оступился и плашмя грохнулся в грязь. «Пошел!» - раздался крик погонщика, и тут же спину обжег удар кнута.

- Что, отстал? – донесся голос главаря погонщиков из начала колонны, - давай его сюда!
- Нет, этот еще может идти, - погонщик пнул Нети, после чего тот опять упал в грязь, едва не увлекши за собой соседей за веревки от их ошейников. Нети быстро поднялся и пошел, сдерживая бранные слова. Он видел, как тех, у кого не оставалось сил идти, главарь насмерть забивал своим кнутом в стороне от дороги. За колонной тянулся редкий след из трупов, и ему казалось, что, главарю, наоборот, доставляло удовольствие, когда кто-то в колонне падал на землю.

С рассветом к спящим на голой земле рабам приходил погонщик и звонкими ударами кнута гнал в каменоломню. В перерыве, один раз в день, давали поесть то, что назвать едой можно было с трудом - черствые лепешки и немного протухшей воды. Долбить ненавистные горы приходилось до самого захода солнца, и когда в очередной раз прозвучала команда окончания работ, Нети просто рухнул на песок там же, где и стоял, и мгновенно заснул.

- Энсаг, я посмотрел, как живут наши рабы, - после долгого молчания произнес Агга, жрец храма Ашшура, - так они быстро сдохнут. Меня прислал Верховный Жрец, чтобы проследить за ходом работ. Мы не для того позволили тебе купить стольких невольников, чтобы ты их всех угробил, еще даже толком не начав добычу. Тебе велено передать, что, если ты не уложишься в срок - поплатишься головой.
- Да, господин.
- Все драгоценные камни должны быть доставлены через 50 дней. Ты меня понял? - Агга властительно посмотрел на главаря погонщиков. - Как мы тебя учили в храме, Энсаг, или ты забыл? А чтобы ускорить работы, разрешаю тебе добавить рабам на треть больше хлеба и пообещай что-нибудь, как велит Завет Ашшура. Надо действовать умнее, Энсаг, пусть резвее работают. Пообещай им, например, что по возвращении в город будешь их лучше кормить, пивом и мясом, чем хочешь. Что будет с ними потом, мне не важно, сколько подохнет - столько подохнет. Можешь их всех собственноручно замучить, как ты этого и жаждешь, я уж знаю. Главное - доставить камни вовремя. 

Чуть только рассвело, Нети снова услышал крик главного погонщика: 
- Вставайте, бараны! Бегом к скале! Чтобы к вечеру выполнили двойной объем добычи! 
Сил подняться уже не было. 
- Ты, у стены! За работу, кому сказано? 
- Я не могу, - отозвался Нети. - Ты загнал всех нас еще вчера, как изнуренных лошадей. Посмотри на нас: еды нет, мы работаем весь день под палящим солнцем, а вода смердит! Ты хочешь, чтобы нам пришел конец?
- Что-о-о? Сейчас я тебе покажу, как спорить со своим господином! Энсаг выхватил кнут и полоснул им Нети по спине. 
- Почему? Почему тот, у кого в руках кнут, может безнаказанно убивать других людей? Почему он может издеваться над ними и морить их голодом? Посмотри на меня, погонщик, у меня такая же борода, как и у тебя. Такие же глаза, столько же ног и столько же пальцев на руках! Боги создали нас равными, тогда почему ты владеешь мной? Почему мы должны работать на тебя? Разве боги не видят этого? Где справедливость? 
Энсаг пнул его ногой в живот, схватил свободной рукой за веревку, прикрепленную к ошейнику Нети, и притянул его к себе. 
- Разве ты еще не понял? Ты целиком принадлежишь мне. Я могу сделать с вами всеми, - он показал кнутом на остальных рабов, - все, что захочу. Вы моя собственность. Я могу вас убить, а могу подарить жизнь и заставить работать.
Я принадлежу к высокому роду, мои предки всегда жили в Вавилоне. Поэтому у меня есть право на рабовладение. А вы, гнусные дикари, всегда будете нашими рабами. Ваша участь - родиться в вонючих болотах, дойти до стен Вавилона с оружием в руках или умирая от голода, и стать нашей собственностью! Благодари Ашшура за то, что сегодня он потребовал сохранить тебе жизнь!
- Чтоб ты сдох, сын грязной собаки! Если бы нас поддержал клан наших родственников, я перерезал бы всех в ваших храмах, включая и тебя, и всех твоих рабовладельцев-жрецов! - не в силах подняться, Нети сумел лишь выкрикнуть эти слова в лицо Энсагу и закрыть лицо руками.
Занеся кнут для удара, Энсаг на мгновение задумался. Он припомнил вчерашнее наставление Агги: «Рабы совсем ослабли, так мы не успеем в срок. Нельзя больше уменьшать их численность, я увлекся. Где-то я не правильно поступил, в разрез с Заветом Ашшура. Агга был прав, надо действовать умнее».

- Что ж, хорошо, я пожалею тебя. Сегодня вам привезут больше свежей воды. Слышите, вы все? - Энсаг поднял голову и прокричал, чтобы слышали остальные работники, - через 50 дней, по окончании работ, вас всех ждет хороший праздник! Я напою вас вином, не самым дорогим конечно, но это будет настоящее вино из города, а вы хорошо знаете, что самое лучшее вино - в Вавилоне! По возвращении Храм Ашшура подарит вам чистые и прочные одежды. А сегодня на обед прибавлю всем вам еще по одной лепешке!
Среди рабов послышался ропот: 
- Новые одежды, правда? Что-то слишком щедро...

«Конечно же нет. Дураки, всем хорошо известно: ни один из храмов Вавилона, даже Храм Ашшура, не дорожит рабами. Никто не даст вам ни вина, ни подарков. Провести даже тридцать дней в этих условиях - это верная смерть, - думал Нети. – Никого из нас ведь не отпустят, это уже ясно. До чего же мерзкие в своей жестокости вавилоняне. Ни в одном из наших племен нет рабства, мы все живем одинаково. Мы все свободные люди. А они называют дикарями - нас. Однажды мы покончим с этим, не будет больше рабского труда, не будут одни кормить других лишь только потому, что те стоят выше по сословной иерархии, вот только когда у нас будет поддержка соседних кланов, когда мы соберем войска...» 

Кто-то вставал и шел к скале, чтобы опять приняться за работу. Ропот все нарастал:
- Я всегда мечтал попробовать знаменитое Вавилонское. Погонщик не врет?
- Да и еще одна лепешка к обеду...
Поскольку все поднялись со своих мест, Нети ничего не оставалось, как тоже встать и ковырять скалу с видом, что он что-то выкапывает. 

«Пусть порадуются напоследок. Вот закончат добычу – тридцатерых сразу заберу себе и запорю кнутом, а остальных прирежем. Не вести же их обратно к Храму?», - Энсаг задумчиво улыбался, уже чувствуя запах крови не своем кнуте. 

Спор торговеца

- В этом году посев завершен. Осенью римские зернохранилища заполнятся до краев, - Маркус оглядел своего раба с ног до головы, - ты хорошо поработал, и мне теперь не нужно столько слуг. Я решил: с месяца Квинтилиса ты станешь гладиатором.
У Ульриха, германского раба в третьем поколении, пересохло в горле. Он невольно схватился рукой за свой бронзовый ошейник: «сражение на арене Колизея – это почти всегда гибель рабов Маркуса. Хозяин азартен, и терпит постоянные поражения, но вновь и вновь выставляет своих рабов на состязания. Последнему представителю моего древнего предстоит рода сгинуть в римском Колизее».
- Пощади, хозяин. Я никогда не стоял на арене!
- Я в праве сделать с тобой все, что захочу. Ты принадлежишь мне, посмотри сам, - он схватился за табличку, висящую у Ульриха на ошейнике, - здесь так об этом и написано: «Раб достопочтенного гражданина Маркуса Цецилия».
- Да, мои предки были хорошими воинами когда-то, но я ведь всю жизнь работаю только с землей, и я даже не умею держать в руке гладиус!
- Ничего, научишься. Я тебе оплачу месяц обучения в школе гладиаторов при Колизее.

Темнело, и Маркус, после термы и разморившего его вина, решил устроить небольшой ужин и пригласить близких друзей. 
- Устал я от войн, друг мой Маркус, - центурион потягивал розовое галльское вино. У нас с женой недавно родилась двойня, поэтому это лето я хочу в родных пенатах и подкопить на новый дом. 
- Что же, я тебя понимаю. Чтобы скрасить твой отдых, я предложил бы тебе терму или моих рабынь, но ты этим уже пресытился, и они не доставят тебе былого удовольствия. Давненько мы не состязались. Как насчет арены?
- О, Маркус, как я сам об этом не подумал! Я бы с удовольствием посмотрел на состязания. Кто у тебя на этот раз? 
- Скажу лишь, что его зовут Ульрих, и он из древнего рода германских воинов. Предлагаю ставку в пять тысяч систерциев. Мой Ульрих против твоего Ахора!
- Ха-ха, не слишком ли дорого ты ценишь своего новичка? Да и не жалко тебе потерять еще одного раба? В прошлые пять состязаний ты проиграл. 
- Я уверен, на этот раз мне повезет! Мне его совсем не жалко, главное ведь, как говорили наши соседи-греки, не победа, а участие.
- Что ж, победа поможет мне купить новый дом, я согласен. Твое здоровье!

Как только за его другом закрылась дверь, Маркус увидел перед собой Ульриха. Несчастный тут же упал на колени: 
- Пожалей меня, хозяин! Всю жизнь я верно служил тебе и ни разу не ослушался. За что ты так со мной поступаешь? О, Боги! Да месяца хватит только на то, чтобы один раз на потеху трибунам красиво поднять меч над головой и сразу упасть от удара соперника!
Прежде чем ответить на такое оскорбление, у Маркуса промелькнула мысль: «Действительно, так он быстро подохнет. Как там его напутствовали мудрые учителя, по Завету Ашшура, следует...»
- Ульрих, я помню, как ты мне говорил, что хочешь иметь детей, так? Я бы мог дать тебе право жениться. 
Ульрих поднял голову. Маркус не разрешал своим рабам заводить семью и, тем более, иметь детей, а это действительно было его мечтой, за которую он был готов пойти на все.
- В случае победы ты поселишься рядом с моим домом. Ах, да, и еще... - продолжил Маркус. – обещаю купить тебе новый ошейник. На табличке будет выгравировано не просто «Раб Маркуса», а «Раб Маркуса, победитель-чемпион»!
Ульрих смотрел на своего хозяина и молчал. «Мне придется умирать за мечту. Почему я не родился свободным римлянином, и у меня нет даже права сделать выбор в пользу жизни?» - думал он. 
- И помни, я вложу в тебя немалые деньги. Я рассчитываю, что ты принесешь мне отдачу в виде хорошей прибыли.

Трибуны ревели в предвкушении крови.
- Сейчас вы увидите битву соперников от двух уважаемых людей! - донеслось с арены. - Первый кандидат принадлежит достопочтенному торговцу Маркусу Цецилию...
- Ты же сам понимаешь, Маркус, - центурион всем телом повернулся к своему другу и доверительно приобнял его рукой, - признайся, что ты уже проиграл спор.

Крепко стиснув в руках гладиус и широкий бронзовый щит, на арену вышел Ульрих. Ахор оказался высоким парнем, немного старше, почти на голову выше Ульриха и заметно шире в плечах. Судя по чертам лица, родом он был из готов. 
«Что же, посмотрим, чему я успел научиться, - подумал Ульрих. – Что если я смогу победить? Рискну».
- Однажды за меня отомстят Один и Тор! Они покарают ваш проклятый Рим за его бесчеловечные порядки! Победители навсегда освободят его рабов! - крикнул он трибунам по-германски и, выставив вперед щит, сделал шаг навстречу сопернику. 

Скорее в город

Так прошло 10 дней, и каждую ночь от усталости Нети плохо спал. Проснувшись в очередной раз, он заметил, что небо было необычно ярким, но он ведь знал, что до утра было еще далеко. Ища источник света, Нети приподнял голову и увидел, как далеко внизу полыхал город.
- Смотрите! - Крикнул что-то из погонщиков, -  Вавилон горит!
- Там, внизу! - Нети разбудил рабов, спящих по соседству, - неужели наши кланы все же собрали силы?

- Что же теперь будет? - опять зароптали рабы.
- В город! Мы должны добраться до храма Ашшура, - скомандовал Энсаг, садитесь на лошадей.
- А что с этими? Перерезать?
- Нет, слишком много, не успеем. Надо спасти жрецов. Вперед!

Рабы переглядывались, оставшись без погонщиков. 
- Побежали! Прочь от проклятого Вавилона, подальше от погонщиков и их кнутов! - предложил кто-то. 
Нети прислушался. Да, сомнений быть не может - так мог звучать только рог его племени! Он не убежит прочь, а присоединится к своим, найдет храм Ашшура и постарается убить столько жрецов, сколько встретит на своем пути!  

Агга в полный рост стоял в лодке, плывущей от города по реке, и смотрел на дым, поднимающийся от его храма. Вечный город пылал, и свет от его пламени был таким же ярким, какой еще утром была его слава. 
- Проклятые дикари… Где-то мы допустили ошибку в трактовании Завета Ашшура. Поэтому и просчитались. Теперь нам нужно действовать хитрее. 

Прибыль с процентами

Неожиданно на арену выбежал запыхавшийся солдат:
- Варвары! Они разоряют поселения уже у самых стен!
На трибунах поднялась паника.
- Я слышал, это готы!
- Как эти дикари смогли зайти так далеко?
- Где же наши легионы? Бегом, спасайтесь!
Люди, спотыкаясь и толкаясь, хлынули к аркам выходов.

- Что стоишь? Это наш шанс спастись, бежим! – крикнул Ахор, - городские ворота скоро закроют, но мы еще можем успеть пройти через них!
Пробежав по теперь уже опустевшим подвалам, гладиаторы выбежали из Колизея. Затем переоделись в доме Ахора и, неузнанными, вышли за пределы Рима. Налетчиками и правда оказались готы, и у Ульриха с Ахором не составило труда присоединиться к ним.

После непродолжительной осады города Ульрих в составе отряда штурмующих одним из первых ворвался на римские улицы.
- Я знаю это дом, это дом крупного рабовладельца и торговца! – крикнул Ульрих своим друзьям, - отомстим за свободных людей, да и здесь точно найдем, что забрать себе домой!

Он нашел Маркуса забившимся в дальний углол обеденного зала.
- Ульрих, о, Боги, это ты! Друг мой, как я рад видеть тебя, а не этих грязных дикарей! Я заплачу тебе сполна, сколько ты хочешь? Возьми все, только пощади!
- Это ведь ты научил меня обращаться с оружием, - Ульрих поднял свой гладиус острием вверх и слегка коснулся пальцем кончика лезвия, - ты вложил в меня хорошую сумму, Маркус, и я сегодня сам убил троих из твоей охраны. Вот тебе и твоя награда, и прибыль сверху. Ты доволен?
Он посмотрел рабовладельцу прямо в глаза.
- Всего пару месяцев назад я просил у тебя пощады на этом же самом месте. Скажи, ты тогда послушал меня? Больше не жить свободным людям в рабстве у Рима! Получай!

- Рим пал, центурион! Маркус Цецилий убит своим рабом. Хвала Марсу и Юноне,
что мы успели спастись, – доложил окровавленный легионер, слезая с лошади.
- Эх, Маркус, друг мой, как же плохо ты умел трактовать Завет Ашшура, раз уж не смог договориться с собственным рабом. Что ж, солдат, поехали в Византию. Это неблизкий путь, поэтому отправляемся прямо сейчас.

Неотложный подряд

В офисе царил полумрак. Тишина изредка прерывалась постукиванием пальцев по клавиатурам, а в темноте поблескивали экраны включенных ноутбуков. За окном шел снег. Настроения работать совсем не было.
- Спиридонов, а по сколько в той фирме, где работает твоя жена, скидывались на корпоратив?
- По две тыщи, - программист не отрывался от экрана.
- Эх, счастливые, - менеджер по закупкам подошел к кофе-машине и подставил под нее свою кружку, - но дороговато, я бы столько не дал.
- Да я и за две тысячи сейчас погулял бы, Игорёк - ответил Спиридонов. Все-же, развлечение, а не работать, как мы.

Прямо перед окном ярким столбом искр пронеслась ракета и с громким хлопком озарила помещение светом своего взрыва. По небу разлетелись, постепенно затухая, яркие блестки фейерверка.
- С Но-вым Го-дом! С Но-вым Го-дом! Ура-а! – приглушенно донеслось с улицы сквозь пластиковое окно.
- Нет, это просто издевательство! Почему, как только праздник, так им приспичит что-то просчитать и что-то оформить? Я хочу провести хоть один праздник в году нормально, с семьей!
- Альберт Петрович сказал, что документация должен быть готова сегодня, - напомнила маркетолог Маша.
- Да к черту его задания, Маш, ты не видишь, что они над нами издеваются? Ведь все другие фирмы отдыхают - какой подряд им приспичило просчитать в новогоднюю ночь? А сами сейчас уже, поди, спят пьяные или сидят в бане с холодным пивом. Нет, это уже перебор!

Послышался шум открывающейся двери, и все повернули голову в ту сторону. В офис вошел генеральный директор.
- С Новым годом, Олег Семенович! – донесся до него нестройный хор из десятка голосов.
- Я это, ребят, забыл паспорт в столе, - от Олега Семеновича слегка тянуло коньяком. Он уже был навеселе и постоянно улыбался.
Директор немного постоял, посмотрел по сторонам, затем зашел к себе в кабинет и закрыл дверь. Выходить он не торопился.

«Само это никогда не закончится, они так и будут над нами издеваться. Сейчас или никогда», - решился Игорь. Он поставил недопитую кружку кофе на стол и постучался в кабинет директора.
- А, это ты, заходи. Как тебя там…
- Игорь.
- Ну да, Игорь. Ну как там наш подряд?
У Олега Семеновича слегка блестели глаза, он сидел в кресле, держа в руке бокалом коньяка:
- Представляешь, остался только один билет на Бали, а выезжать нужно уже сегодня. Ну, пришлось купить. Через пару часов будет такси, подожду уж его здесь.

- Олег Семенович, это не правильно, что наша компания работает ночью, да еще и в праздник! Почему начальник нашего отдела не отпустил нас домой в новогоднюю ночь?
- Я Альберту Петровичу так сказал.
Генеральный директор отхлебнул из бокала и посмотрел в окно.
- А что тебе, собственно, не нравится? Ты пришел высказать мне свое недовольство?
Директор опять уставился в окно.
- Я хочу сказать, что так поступать со своими подчиненными не следует! Мы тоже люди, и хотим отдыхать. Мы каждый день задерживаемся всем отделом сверх нормы, выходим в свой отпуск, а Машка, вон, и сейчас на больничном, а все равно сидит с нами. Я так больше не могу, я требую выдать нам отгулы за отработанные праздники или хотя бы премию.
- Я так не думаю.
- Да как так! – вышел из себя Игорь, - что вы о себе думаете!
- То, что надо, Игорь. Я ничем не обязан тебе, - Олег Семенович не отрывал взгляда от празднующей толпы за окном, - думаешь, что ты можешь на что-то повлиять? Ты, да и вы все, сделаете так, как я захочу.

- Я не позволю со мной так обращаться! Я уволюсь!
- Ну, допустим. И куда ты пойдешь? Хочешь сказать, ты найдешь в нашем Урюпинске вакансию на те же двадцать пять тысяч? Не смеши. Ты сейчас платишь банку за свою квартиру. Брал же кредит? И в прошлом году взял трехлетнюю Дэу Нексию. А новый телефон жене за сто тысяч покупал? Ей ведь так хотелось похвастаться им подругам. Тоже ведь в рассрочку? - он улыбнулся и подмигнул Игорю.
- Откуда вы зна…
- А хочешь, я тебя сам уволю? Знаешь, что будет, когда ты останешься в Урюпинске без работы? Банк заберет твою квартиру, и вы с сестрой, родителями и женой останетесь на улице. А тебе еще предстоит погасить долг за машину и телефон. Ты мой, Игорь. Я властвую над тобой и поступаю с тобой так, как я хочу.

Я знаю, что ты хочешь сказать. У тебя в голове вопрос: «Почему, вот, у меня и Олега Семеновича, с виду, по две руки, по две ноги, мы созданы равными, и при этом он покупает все, что только захочет, не вылезет из отпусков, а я всю жизнь обязан гнить в своем офисе?» А я скажу. Вы просто не из нашего рода, Игорь. Вы варвары. Таких, как ты, у нас тысячи, и у меня нет причины хоть как-то заботиться о вас.

Кому-то из нашего рода нравится запускать руку в ваш кошелек, кому-то – пинать под зад и погонять кнутом, кому-то – публично унижать. А мне нравится заставлять вас работать до изнеможения. А когда вы подыхаете, мы просто берем новых.

Только наши рода издревле чтут и совершенствуют Завет Ашшура. Вы правда тогда думали, что победили рабство? Все ваши бунты и революции против нас только научили нас действовать более скрытно. Причина твоего положения, Игорь, просто в том, что тебе не повезло появиться на свет в роду дикарей.

У тебя даже на одежде это написано. Знаешь, что означает твой галстук?
Вдруг Олег Семенович протянул руку, схватил Игоря за галстук и плавным, но сильным движением притянул к своему лицу:
- Галстук во всем мире символизирует ошейник раба и свисающую с него цепь. Его носят все, кто по своему происхождению должен подчиняться.
Олег Семенович посмотрел в свой пустой бокал. Сегодня коньяк заставил его сказать немного лишнего:
- Впрочем, не стоит тебе этого знать. Завтра и, пожалуй, еще послезавтра оформите документацию на два ваших следующий подряда. Можешь идти.
Олег Семенович опять налил коньяка и отвернулся к окну: «У меня сегодня хорошее настроение. Может, повысить его? Да, поставлю его вместо Альберта. Игорь скоро получит дополнительную лепешку к обеду».

6. Реликтовая эволюция

В один из весенних солнечных дней, попавших на череду майских праздников, в дачный поселок Клюевск приехал новый жилец. Приехал не просто так, а обстоятельно познакомиться со своей недавней покупкой. По случаю. Прошлым летом одна из старожилов – бабка Катя, умерла. Ее сын наскоро нашел купца на маленький домик и быстро вышел из членов этого кооператива, посчитав дальнейшее пребывание здесь бесперспективным.
Новоиспеченный член дачного сообщества приехал с дамой и парой детишек. Общий вид участка и покосившаяся хибара даме откровенно не понравились. Она долго визжала на мужика, костеря его на глазах соседей. Но сделанного не воротишь, да и чистый пруд рядом с участком помог сменить гнев на милость главнокомандующего в их семействе. Лично проведя полный осмотр участка, и выставив вехи для дальнейшего капстроительства новых объектов во вверенной территории, дама села в автомобиль и уехала за материалами, оставив мужа разбирать все, что еще может сгодиться в будущем от старых построек.
Время приближалось к полудню, когда небольшая группа соседей решила выяснить «что и как». Для этого несколько особ обоего пола и колоритной внешности нестройными рядами приблизились к нагромождению художественного беспорядка, образованного на месте старой хибары покойной бабы Кати.

– Бог в помощь! – эта сакраментальная фраза, высказанная самым смелым и заинтересованным участником разведгруппы, пухлого телосложения, отвлекла мужчину от работы и заставила оглянуться.
– Сами управимся, – решил поддержать диалог новый хозяин участка.
– Смотрю, строительство намечается?
– Оно самое. Хотим новый домик построить. Но сначала до «основанья, а затем…»
– А со старым неликвидом что делать будешь? – дотошный и хозяйственный толстяк видимо имел какие-то виды на часть строительного хлама.
– Еще не думал, но нужно куда-то девать.

– Шурик, – толстяк решительно протянул руку, как будто этим означало его превалирующее право на этот мусор.
– Толик, – меланхолично пожал ее хозяин этого беспорядка.
– Вот что, Толян, есть у меня мыслишка одна. Давай я заберу, все, что не нужно тебе, а взамен помогу, скажем, столбики поставить. Металлические. Или сваи для новых апартаментов. А?
– Заметано! – обрадовался Толик. – А то я, блин, уже и не знаю, что со всем этим делать.
– Да, Шур, – покачала головой молодуха с хорошими формами и симпатичным личиком – умеешь первым хапнуть.
– А вам тоже что-нибудь приглянулось? – глядя на притягательные формы незнакомки, Толик уже думал скорее не головой, а…

– Так Шурик уже наложил лапу на все… – произнесла она разочарованно.
– Ну, мы про домик договаривались, а еще сарай есть, – Толян никак не хотел терять повод для более близкого знакомства с такой обворожительной дамой, примерно такого же возраста, как и он сам.
– Она не замужем, – шепотом доложил Толику толстяк, приблизившись к нему вплотную – но мы все «зубы обломали». Хитрая баба, да и умом не обижена. Зовут Анькой.
– Уже доложил? – с прищуром одного глаза, спросила дама у Шурика. – Говорят, что есть только «сарафанное радио», а, оказывается, существует еще и «брючное».
– Так мы оба в шортах – теплынь на дворе! – хохотнул толстяк.
– Ну, тогда «шорточное» – поправилась Аня. – Так что? Доски с сарая отдадите? Ну, какие будут не нужны, а?
– Да всегда пожалуйста, – развел руки Толик.
– Ну, вот и славненько, – тряхнула она челкой.

– Э-э-э, уважаемая, – решил проявить мужскую солидарность Шурик – не по-соседски как-то… я ему бартером помощь механическую, а вы чего посулите?
– Пока не знаю, – загадочно улыбнулась Аня. – Трактора у меня нет, сил богатырских – тоже… а о чем ты подумал, Шур, так семья у него есть, детки…
– Дети не мои, – нахмурился Толик.
– Как так? – опешил Шурик.
– Да так… сожительницы моей, от первого брака.
– Так вы не расписаны? – удивилась Аня, изменившись в лице.
– Нет.
– А почему?
– Да как-то с самого начала не заладилось. То я не хотел, думал пожить вместе, чтобы притереться, а сейчас она….

– И после этого ты дачу купил? – покрутил у виска толстяк.
– Квартира в городе ее, надо же мне иметь что-то на крайний случай.
– А! Тогда правильно мыслишь, Толян! Когда собираешься новое завозить?
– Как только Надька составит список всего необходимого. Она у меня в стройфирме работает. Как раз на типовых дачных проектах сидит.
– Удачный выбор! Везет же некоторым…
– Да никакого везения, – вздохнул Толик. – Живем, блин, как кошка с собакой.
– Че так?
– Да теща мозги компостирует. Как приедет – хоть из дому беги. Вчера только уехала, так моя еще не отошла.
– Да, слышал я как она тебя тут «поливала».
– Во-во.
– Ну, раз мы договорились – мешать не будем, – толстяк кивком головы показал всем, что пора двигаться восвояси.

Вечерело. К руинам бывшего дома бабы Кати подъехала «Газель» полностью забитая стройматериалами. Из кабины, поправляя платье, выскочила Надька и сурово оглядела объем выполненных работ. Не дожидаясь окончания выгрузки материалов, она снова стала костерить Толика, не стесняясь в выражениях. Этот ор собрал возле своих калиток даже самых дальних соседей. Обычно тихий Толик сейчас был еще под впечатлением от обворожительной Ани, чему способствовала его неожиданная дальнейшая реакция.

– Мужики! – обратился он к водиле и экспедитору, в данный момент выполнявших функции грузчиков. – Как разгрузите все – заберите с собой эту…
– Что ты сказал, гад?! – Надька зашлась в приступе новой злобы.
– Да пошла ты! Хватит! Пей кровь у кого-нибудь еще, а мне уже хватило, с избытком!
– Или ты сбрендил, или нашел другую! – констатировала внезапную смелость своего сожителя Надька. – А! Вон и она идет, прости господи!

Толик повернулся в направлении указанном Надькой. В сторону их участка, не спеша, шествовала Аня с большой корзиной, заботливо прикрытой белой тряпицей. Поравнявшись с Толиком, она поставила поклажу на землю и внимательно посмотрела на Надьку.
– Вы что-то сказали по поводу меня? – с издевкой спросила Аня.
– Чего ты тут забыла?
– Человек работает весь день, ни крошки во рту. Решила по-соседски покормить.
– Не сдохнет! Обойдется! А ты проваливай!
– Ты прямо гоацин, – спокойно ответила ей Аня.
– Кто-о-о?
– Или птица-вонючка. Те же повадки.
– Да, ты! Да я, тебе, ща! – но яростный порыв Надьки, жаждущей поквитаться со своей визави, был сломлен перехватом руки в запястье. Надька опешила. Кисть незнакомки, словно стальное кольцо до боли сжала руку Надьки и была твердой, как камень. А взгляд! Желто-коричневые немигающие зрачки незнакомки уставились на Надьку с каким-то зловещим предостережением.

Разом «сдувшаяся» стерва в ужасе попыталась отпрянуть от таинственной гостьи, но избавиться от захвата она не смогла. Минуту они буравили друг друга взглядом. А потом… потом Надька заревела, сменяя одну тональность на другую, но визави оставалась глухой к ее стенаниям. Наконец, Надька безвольно опустилась на колени и только рука, захваченная таинственной гостьей, была поднята вверх.

– Еще раз замахнешься – пожалеешь, – сквозь зубы выдала Аня и отпустила захват.
– Мы это… закончили, – напомнил о себе экспедитор, до этого с удивлением наблюдавший за «схваткой». – Тут, вот, надо расписаться.
– Пусть мой бывший и расписывается, – зло ответила ему Надька и открыла свою сумочку. – Вот тебе твоя кредитка, паспорт, снилс! Забирай и чтобы больше ноги твоей…
– А зачем ты их захватила?!
– Не твое дело!
– По-моему, она участок на себя хотела переоформить, – задумчиво проговорила Аня.
– Не лезь… – начала было Надька, но видя тот же неестественный взгляд своей визави, быстро осеклась. – Да! Должны же мои детки что-то в жизни получить! Хоть на первое время!
– Вали отсюда и чтобы я тебя тут больше не видел, – мрачно проговорил Толик, расписываясь в наряде экспедитора.
– А твои вещи? – напомнила ему Аня.
– Там ничего ценного нет, кое-что на работе и все. Остальное докуплю, благо теперь деньги на них, – кивнул он в сторону Надьки – тратить не придется.

Через несколько минут «Газель» резво стартанула, на прощание повесив облачко пыли недалеко от Толика. Он достал пачку «Явы» и, вздохнув, закурил.
– Толя! Затуши эту противную сигарету и сначала поешь, – миролюбиво сказала Аня, отмахиваясь от небольшого облака дыма, двигавшегося в ее сторону.
Пока Толик с удовольствием уплетал сырники и пирожки с капустой, запивая это все фруктовым киселем, Аня сидела на импровизированной лавочке из пары старых ведер и доски над ними. Она смотрела на него, подперев голову кулачками.

– А где ты теперь ночевать будешь? – внезапно спросила она его.
– Не знаю, – честно ответил ей Толик, сразу перестав жевать. – Небось, не замерзну – дни теплые стоят.
– Зато ночи холодные, – ответила ему Аня. – А скажи мне, Анатолий, я тебе нравлюсь?
– Ик, очень! – Толик чуть подавился от такого вопроса.
– И ты хотел бы, в некотором роде, завязать со мной отношения?
– Не в некотором, а в полном! Меня еще никто так не привечал. Ни моя первая жена, ни бывшая сожительница. От них только и было слышно «Дай!» и ни разу «На!»
– Даже так?!
– Мгм, – ответил Толик, допивая остатки киселя. Аккуратно убрав тарелку и кувшин в корзинку, он снова потянулся за сигаретой.
– Давай договоримся так – если хочешь серьезных отношений – бросай курить. Я терпеть не могу этот запах.

Толик вздохнул и убрал сигареты в карман. Минуту он размышлял, потом вдруг достав пачку обратно, резко смял ее, бросив затем в кучу мусора.
– Вот как? – Аня была искренне удивлена его поступком. – Молодец! Это о многом говорит. Ладно, бросай на сегодня разбор и пойдем ко мне. Я тебе душ нагрею – вымоешься после трудового дня.
– А я тебя не стесню?
– Стеснил бы – не было бы этого разговора.

Привычно зайдя в калитку, Аня направила гостя в небольшой палисадник за домом, где стоял душ. Пока вода нагревалась, Толик оглядел хозяйским взглядом немного покосившуюся крышу, стоящего рядом сарая. Найдя неподалеку толстую жердь, он довольно быстро устранил проблему. Аня вышла из дома, держа в руках полотенце и шампунь.
– Чувствуется, что у тебя руки растут из нужного места, – усмехнулась она. – Я в окно видела, как ты лихо с крышей разобрался. Вот, держи банные принадлежности.

Минут через пять вода дошла до кондиции, и Толик ринулся в душ, предвкушая расслабуху. Когда он разделся и после короткого омовения стал наносить шампунь на тело, сзади неслышно отворилась дверь и внутрь вошла Аня. Только когда она обняла его, он понял, что не один в душе. Надька не сильно баловала его ласками, а потому тело отреагировало на женщину, да еще такую красивую, весьма скоро. Он пропустил ее вперед, помог также намылиться, отчего завелся не на шутку. Освободившись под душем от пены, он с жадностью прильнул с начала к аниным губам, а потом и к упругой груди. Соски быстро отвердели. Их обладательница сама не скрывала наслаждения. Эйфория предстоящей близости обуяла их обоих. Они уже не контролировали свои поступки, жадно целуя и лаская друг друга. Аня повернулась к Толику спиной и чуть нагнулась, опираясь на выступ в стене душа и тем самым не двусмысленно приглашая его войти в ее лоно. Он не стал медлить, и скоро обоих захлестнула волна сладострастия. Уже находясь в каком-то сомнамбулическом состоянии, он на мгновение увидел, как вместо Ани его руки держали за талию какое чешуйчатое существо. Это длилось недолго, он на пару секунд закрыл глаза, а потом снова обнаружил ту, в которую он влюбился. Да, он уже понял для себя, что повстречал именно ту женщину, о которой мечтал всю свою жизнь. Ту, которая заботилась о нем, а не надоедала, постоянно требуя денег.

– Толя… пожалуйста в меня… – еле слышно попросила его Аня.
Эти слова еще больше распалили Толика, и через несколько резких и глубоких движений он разрядился в ее лоно. Свет, до этого радужный и цветной, сменился черно-белым и Толик замер, бессильно опершись на стенку душа. Аня повернулась к нему лицом и, нежно поцеловав его, повисла на плечах мужчины. Того мужчины, который ей тоже очень понравился с первого взгляда и который по ее мнению должен был изменить ее будущее.

Возвращение Толика из мира грез было медленным. Сознание то прояснялось, то улетало на крыльях каких-то драконов, причудливых теней неведомых ему животных и птиц. Однако всему сказочному когда-то приходит конец, и мир вернулся в созерцании Ани, нагой и прекрасной, стоящей в обнимку с ним.

– Спасибо тебе… – чуть слышно прошептали его губы.
– За что? – также шепотом произнесла она.
– За то, что ты есть… я столько ждал такую, как ты… я теперь самый счастливый человек…

Вечернее чаепитие после душа было прервано приходом двух соседей: Шурика и дамы неопределенного возраста, тощей, как жердь и высокой, почти под два метра. Аня попросила подождать Толика, а сама упорхнула пообщаться с гостями на улицу. Минуты ожидания тянулись очень долго. Находясь в состоянии влюбленности, он не мог позволить себе быть не рядом с предметом своего обожания. Он тихонько вышел на крыльцо. Разговор троицы доносился за сараем. Толик, стараясь не шуметь, аккуратно подошел к его углу и замер, прислушиваясь к диалогам.

– Ты его укусила?
– Нет.
– Почему? А если он узнает нашу тайну?
– Шур! Ты помнишь, что говорила последняя из специалистов, следящая за экспериментом? Если удастся полностью трансформировать наш геном в геном человека…

– Этого не будет! – с пылом возразил ей Шурик – Невозможно! Пробовали уже! Результат – ноль!
– Это тебе так кажется! – возразила ему Аня. – Мне Катя говорила, что по результатам ее исследований трансформация возможна при варианте с зачатием от человека мужского пола.
– Мне она тоже об этом твердила, – сказала «жердь» – только добавляла, что есть довольно большие ограничения. Нужен не просто мужчина, а с геномом фазы-2. Таких сейчас практически не осталось.

– А я рискну! Рискну, несмотря ни на что! Вам не надоело менять личину? А мне надоело! Я хочу остаться в этом обличье! Навсегда! Вам не понять, что я недавно испытала! Во мне словно что-то включилось!
– Я не помешаю? – томящийся от интриги услышанного, Толик вышел к троице.
– Я его сейчас сама укушу! – зашипела «жердь», меняя облик человека на ужасное существо с хитиновым покроем. – Не ты, так я это сделаю!
– Не смей, слышишь?! – Аня заслонила собой Толика – Не смей!
– Ну! Трансформируйся! Покажи ему свое настоящее лицо! – злорадствовал Шурик. – Трусишь?
– Нет! Только тогда его семя во мне тоже трансформируется и все усилия пойдут прахом.

– Какие тут события разворачиваются… – Толик удивленно уставился на «птеродактиля».
– Мы не люди, – огорошил его новостью «Шурик». – Мы – часть научного эксперимента реликтовой эволюции. Причем поставлен он был даже не в вашем времени. Просто здесь нет сканнеров, быстро распознающих нашу истинную сущность. Экспериментаторы пришли в ваше время, чтобы закончить нашу трансформацию или ликвидировать нас вообще. Практически все методы были исчерпаны, и когда встал вопрос о нашем уничтожении, мы убили самих экспериментаторов, оставив лишь Катю. Только она одна не теряла уверенности в благополучном завершении этой эволюции. Она постоянно работала как проклятая, но человек не вечен. Она не успела закончить намеченное.
– А ее сын? – недоверчиво спросил Толик.
– Приемный. Он жил в городе и не был посвящен в этот эксперимент, – мрачно ответил «Шурик». – Потому быстро избавился от такого наследства.

– А чем я могу помочь вам? Может, нужны какие-то химические вещества?
– Катя перепробовала все, что можно, – заметила «жердь» уже пройдя процесс обратной трансформации. – Осталась лишь бредовая идея о совмещении ДНК человеческой особи и нашей.
– Я не совсем понял.

– Она считала, что зачатие ребенка, находясь в облике человека, поможет победить атавизм нашей исходной сущности и окончательно трансформирует реликта в человеческий облик.
– Я хочу попробовать этот вариант! – воскликнула Аня. – Дайте мне этот шанс, прошу вас! Шур! Ты всегда был разумнее и рассудительнее других! Почему же ты не хочешь попробовать последний раз?!
– Честно? Я устал… устал от всего за эти сорок лет, по человеческому летоисчислению.
– А что вас ждет, если этот вариант тоже не даст положительного результата? – спросил Толик.
– Тебя ждет смерть, нас – самоликвидация.
– Ну, так что вы решили? – задал вопрос Толик и выжидающее уставился на «Шурика».
– Ладно, рискнем, только…
– Что «только»?

– Как ты к ней относишься? – кивнул он на Аню.
– Я люблю Аню! С первой минуты как увидел!
– Аннук – очень опасная ящерица, – саркастически ухмыльнулся «Шурик» – Ее яд – самое смертоносное химическое соединение на нашей планете, а сила конечностей превышает человеческую в пару десятков раз.
– При близком общении я этого не замечал.
– Ну, еще бы! Она сама вежливость, если это касается дела.
– Шур, я чувствую к нему сильное душевное влечение. Со мной такое тоже в первый раз.
– Так ты хочешь нам помочь? – вдруг спросил «Шурик» у Толика.

– Я хочу быть с ней.
– Хотя бы честно. Хорошо, будь по-вашему. Только о нас никто не должен знать. У тебя есть родственники?
– Уже никого.
– Ясно. Что ж, рискнем в последний раз.

Вслед за цветущей и безумно красивой весной пришло солнечное и жаркое лето, которое сменила золотая осень, а затем наступила зима. К тому времени в Клюеве произошли некоторые перемены. Этому способствовал Анатолий, став неким мостом в обычный мир для этой удивительной и таинственной группы реликтовых существ. Будучи сам специалистом химической промышленности, он без труда освоил кое-какие технологии из секретной лаборатории умершей бабы Кати, что находилась в подвале его дачи. Поначалу недоумевая, для чего понадобились деревянные отходы от слома старых строений на его участке, он выяснил, что полученный путем сжигания древесный уголь служит стабилизатором человеческого облика всех участников этого удивительного эксперимента.
К тому времени Аня заметила положительную динамику своей метаморфозы. Находясь на последних сроках беременности, если считать их по человеческим меркам, она стала чувствовать что сущность женского человеческого начала все больше и больше заменяет сущность реликта. Этому способствовало новое и не совсем понятное ей чувство привязанности к Толику, которое люди называют «любовью», но для чешуйчатого хищника Аннук оно было в диковинку. Изменения в поведении, строении тела и ее пищевых пристрастиях скоро стали заметны для всех членов этого реликтового сообщества. Кроме того, они коснулись потребления древесного угля – с каждым месяцем для Ани его требовалось все меньше и меньше.
Приближался непонятный для реликтов, но очень любимый для Толика праздник – Новый Год. Уже в самый его канун у Ани начались схватки, которые плавно перетекли в рождение ребенка. Этого момента ждали и одновременно боялись все обитатели поселка – от итогов этого эксперимента зависело их будущее. Однако скоро сомнения были развеяны – родилась девочка, как две капли похожая на свою мать в человеческом обличье и без патологий, свойственных реликтам.

Собравшиеся на очередное собрание, реликты бурно обсуждали это знаменательное событие, строя планы на будущее.
– Судя по последним анализам из лаборатории, теория Кати полностью подтвердилась, – заметил Шур. – Теперь нам остается только ждать нового человеческого донора с фазой-2.
– Для нас, реликтов женского пола, все понятно, – согласилась с ним «жердь» – а что делать с вами – самцами?
– Я думаю, что если на Земле существуют мужские особи с геномом фазы-2, – ответил ей Толик – значит, должны быть и женские особи. Нужно только начать активный поиск. Сейчас это сделать намного проще – существуют глобальные коммуникативные средства: телефон и интернет.

– А не рано ли мы празднуем победу? – скривился с маской скепсиса на лице один из «дачников». – Может, атавизм у Аннук снова проявит себя?
– Я чувствую себя необычно, – сказала Аня. – Как будто потеряла от себя половину. Ту, которая будила во мне самые жестокие чувства и желания. Она ушла, наполнив меня новыми ощущениями.
– Какими? – поинтересовалась «жердь».
– Желанием сделать что-то хорошее и любовью. Это чувства мне в диковинку, но про них мне рассказал Толя, – она ласково взяла его за руку – и подсказала моя дочь. Я чувствую к ней голос крови.

– Осталось решить вопрос адаптации нашей группы с этим миром, – мрачно заметил Шур. – Это будет не меньшей проблемой, чем нахождение новых доноров.
– Имея в наличии такие продвинутые химические лаборатории, ты хочешь сказать, что мы не заработаем себе на жизнь? – удивился Толик. Он повернулся к Ане и обнял ее за талию. – Для всех нас наступает новое время. Я чувствую, что это начало новой Эры…

7. Антитошнота

Люди. Людей надо любить.
Люди достойны восхищения.
Сейчас меня вырвет наизнанку.
Жан-Поль Сартр

-Эй, морячки! А это ласты чьи?
-По голове себе постучи!*
Нелепая смешная песня, Бог весть где услышанная на днях, прочно поселилась в её воспалённой, парализованной житейскими неурядицами голове и беспрестанно прокручивалась снова и снова. Губы непроизвольно растянулись в глупой резиновой улыбке. Опять понедельник, дом-работа-дом, и неделя пролетит как один день. В постоянной обороне нежной психики одинокой молодой женщины от шквала атак окружающих «добродетелей». Притворное сочувствие коллег женского пола, уверенных в нерушимости своих семей. Отчуждение подруг, переставших приглашать её на семейные торжества. Жалость и презрение соседок- домашних клушек, прогуливающихся с колясками во дворе вместе со своими благоверными. Горестные вздохи мамы, мол, неустроенная дочь, неприкаянная... Какие же нервы выдержат постоянный жёсткий прессинг из бестактных вопросов и непрошенных советов от сотрудников, соседей, близких?

Разведёнка… Тяжелое, обидное слово. Разведённая - значит, брошенная, даже если бросила она, а не её. Разведённая - значит, несчастная, неудачница, и не важно, что сама всей душой стремилась к разводу, что хватило сил пройти все круги ада в районных казённых инстанциях, оплатить госпошлины из своего скудного кармана, выдержать предварительные слушания и суд. Так устроено наше общество, что разведёнке не положено быть ни счастливой, ни успешной. А уж если она выглядит довольной и жизнерадостной, значит, скрытна, хитра и прикидывается, чертовка, дабы открыть сезон охоты на мужей своих более удачливых товарок. Словом, все вокруг только и делали, что старались вселить в неё чувство вины, неуверенности в себе, осознание собственной никчёмности. А может быть, всё это ей просто казалось? Порою она чувствовала себя беззащитной бабочкой, только-только родившейся из кокона, с неокрепшими крылышками, которую все так и норовили склевать именно в этот трудный момент перерождения.
-Доколе буду я жалкую жизнь влачить…
-По голове себе постучи!

Озорной свежий ветерок внезапно подхватил бабочку её души, унося куда-то ввысь, в пронзительную голубизну безоблачного утреннего неба. Скомканные хрупкие крылышки расправились и она закружилась над потускневшим от многолетнего воздействия ветров, дождей и снегов бронзовым монументом Владимиру Ильичу Ленину, мимо которого лежал её каждодневный путь на завод. Воспарив над серым бетонным квадратом родного квартала, она удивлённо, с замиранием сердца взирала с высоты своего бабочьего полёта на крыши однотипных панельных многоэтажек, ощетинившихся телеантеннами, на выпуклый монументальный лоб Ильича, облюбованный ленивыми сонными голубями. Один из сизокрылых, увидав её, медленно склонил голову на бок и попробовал щёлкнуть клювом, но быстро потерял интерес к вертлявой добыче. Тем более что у подножия памятника стайка весело галдящих школьников крошила птицам батон… Устав с непривычки порхать, новоиспеченная бабочка уселась на спутниковую тарелку с гордой надписью «Триколор ТВ» на крыше своего дома, беспечно болтая изящной ножкой.
-Чуть с ног не сшибла! Смотри, куда идёшь!, - сварливый надтреснутый голос мигом вернул её с неба на землю и бабочка камнем ухнула вниз с крыши.
Соседка, бывшая учительница рисования, ныне пенсионерка, выгуливающая с утра линяющую кудлатую болонку, с возмущением напустилась на неё:
-Никакого почтения к старшим! Всё мечтаешь, в облаках витаешь? И семью-то, небось, из-за этого потеряла, из-за мечтаний своих пустых. Все твои ровесницы в нашем районе приличные мужние жёны. И живут, не расходятся. Вот, Валя, например, однокурсница твоя бывшая. Уже третьего рожать собралась. А муж-то какой у неё гамаюн, всё в дом, всё в дом, трудится, как муравей…
-А у вас есть картина, где прилетели грачи?- хитро прищурившись, вдруг съязвила разведёнка словами из той самой песенки. И мысленно добавила: «По голове себе постучи». Сама опешила от своей наглости и едва сдержала ухмылку.
Бабка было выпучила глаза за линзами толстенных очков и открыла рот, но не нашлась, что ответить. Болонка у нее на поводке неуверенно тявкнула.
-Удачного вам дня,- благодушно-снисходительно кивнула ей молодая женщина и продолжила путь на работу.

Петляя по узким извилистым улочкам и мурлыча простой, незатейливый мотивчик, она без особых злоключений дошла, наконец, до завода имени Кондратия Фёдоровича Рылеева. Часы над проходной показывали 8.30. Опоздала на полчаса! Ой, что же будет! Грозная Бастинда, она же начальник отдела контроля качества Бастюк Анжелика Григорьевна, не терпевшая опозданий даже на минуту, устроит разбор полётов как пить дать. И выгонит её взашей с работы. И пойдёт она со своей редкой, никому не нужной в наше время профессией инженера по наладке и испытаниям гироскопических приборов мести улицы. Вместе с Равшанами и Джамшутами, приехавшими на заработки из стран ближнего зарубежья. Что же ей теперь делать?!
-Теперь с Ахмедом мы москвичи!
-По голове себе постучи!

Вприпрыжку преодолев турникет на проходной, она галопом понеслась вверх по лестнице на пятый этаж родного конструкторского бюро, перескакивая по три ступеньки. Запыхавшаяся и растрёпанная, она дёрнула на себя тяжеленную дверь. Может быть, всё обойдется? Бастинда всегда в это время пьёт чай у себя в кабинете, неизменно почитывая газету «Известия»…Авось не заметит чудовищный проступок… Но не тут-то было. По какой-то неведомой причине именно сегодня утром Бастинда была особенно не в духе и вздумала изменить своему ритуалу. Опоздавшая, влетев в бюро, нос к носу столкнулась с разъяренной начальницей.
-Анжелика Григорьевна, я…вот…
-Ко мне в кабинет! Живо!,- тоном, не предвещающим ничего хорошего процедила Бастинда и, крутанувшись на высоченных каблучищах, фурией метнулась в своё логово.
Дерзкая нарушительница дисциплины покорно и обречённо засеменила следом.
Дверь кабинета захлопнулась за ней, словно ловушка. Сердце отчаянно колотилось. Уволят, вот сейчас точно уволят. Страшно, ох, как страшно остаться без работы одной с ребенком-школьником!
-Ну, рассказывай, где болталась. Опоздала, потому что ночевала у любовника? Ещё бы, ты у нас теперь дамочка свободная, без комплексов, как говорится. Совсем озверела без мужа!,- бушевала тигрицей Анжелика Григорьевна, которую подчинённые за спиной называли не иначе, как Бастинда, могущественная злая волшебница из сказки «Волшебник Изумрудного Города».
«Слышь, Запашный! А чё он на меня рычит? – По голове себе постучи!»- снова некстати засвербила в мозгу назойливая песенка и мышцы лица предательски сложились в улыбку.
-Ты чего улыбаешься? Я что-то смешное сказала?- изумилась суровая начальница, сразу сбавив тон.
-Настроение просто хорошее, Анжелика Григорьевна,- молодая женщина с вызовом посмотрела прямо в глаза Бастинды.
-А почему это оно у тебя вдруг хорошее? Чему тебе радоваться-то,- совсем растерялась обескураженная Бастинда.
- Не знаю, чему, Анжелика Григорьевна. Хорошее настроение может быть просто так. Сын вчера на школьных соревнованиях по шахматам победил. Погода сегодня замечательная. А опоздала я не нарочно. Соседка по дороге на работу разговорами меня отвлекла. Обещаю, больше подобного не повторится.
-Ладно,- смутилась Бастинда и вдруг разоткровенничалась:
-Знаешь, я вчера тоже подала заявление на развод. Нервы ни к чёрту. Извини, накричала, не сдержалась. Я тебя прекрасно понимаю. Все мы, женщины… Возвращайся на своё рабочее место!

Весь день коллеги смотрели на неё с уважением. Ещё бы! Вышла из кабинета Бастинды живой, невредимой, с гордо поднятой головой. Не одиночка и разведёнка, а уверенная в себе привлекательная молодая особа, свободная в своих действиях. Независимая от общественного мнения, имеющая возможность строить жизнь своими руками. Конечно же, хочется иметь рядом близкого человека. Но человека надёжного, любящего и любимого! А не терпеть до самой старости того, кто тебя совершенно не ценит, из-за свидетельства о заключении брака…

Вечером, после работы она решила не спеша прогуляться по проспекту, пройтись по магазинам, побаловать себя какой-нибудь обновкой. Видимо, разительная перемена настроения сказалась на её облике - походка стала легкой и грациозной, широко распахнутые глаза искрились звёздами. Прохожие невольно оборачивались ей вслед. Мужчины- с восхищением, а их спутницы- с опаской, цепляясь за рукава своих мужей покрепче и стремясь прибавить шаг. Она шла, будто парила над землёй. И мечтала. Мечтала летом взять отпуск и поехать, в кои-то веки, на море…
-Посейдооон! Выйди из морских пучин!
-По голове себе постучи!
__________________________________________________________________

*Здесь и далее в рассказе цитируются слова из текста песни российской рэп- группы «Каста», услышанной где-то главной героиней и случайно ставшей для неё «противорвотным» средством от унылых будней и житейских неприятностей.

8. Пустые бутылки, или Революция имени моей мамы

Моя мать была христианкой и меня с детства прилучила к церкви. Она родилась, когда от нашего города было только название и с десяток бараков. Эта часть страны тогда жила как по заветам Альфа из комедийного сериала: если безработных занять строительством домов, то не останется ни безработных, ни бездомных. Но даже этот проницательный волосатый пришелец не разобрался бы с царившим в те времена пьянством. Люди пили от усталости, пили от скуки, пили от воспоминаний о недавно окончившейся войне. Моя бабушка пережила трёх мужей и частенько шутила, что это было несложно, поскольку все трое пьянствовали если не ежедневно, то еженощно. Она и сама не брезговала спиртным и употребляла его до глубокой старости, пока во время одного застолья с ней не случился инсульт. Бабушке парализовало левую часть тела.
– В каждом человеке есть пустота, – говорила моя мама. – Проще всего заполнить её алкоголем. Но он вымывает всё внутри, поэтому пьяницам приходится повышать дозу каждый следующий раз, и ничего становится больше. Про пьяниц говорят «тонет на дне бутылки», а на деле эти бедолаги сами постепенно превращаются в бутылки, которые день ото дня надо наполнять водкой до горлышка. Но в конце они всё равно пустеют и со звоном разбиваются.

Она ухаживала за бабушкой и перед самой смертью уговорила её покаяться за грехи перед Богом. Мне тогда было девять лет. В воскресной школе меня учили песням об Иисусе Христе и задавали читать библейские притчи, написанные на манер детских сказок. Я проплакал всю ночь, когда накануне мой наставник рассказал об аде. Он очень подробно описал его: огонь, кровь, черви. Но я испугался не за себя, а за своего папу, который не разделял верований моей матери. Та мирилась с его мелкими пороками, вроде курения и вспыльчивости, говоря: «Человека нужно принимать целиком, и уж если ценишь его за плюсы, будь добр любить и за минусы. Тем более, что часто это одно и тоже». С тем, что минусы могут быть плюсами и наоборот, я удостоверился как раз на примере отца. Когда мне было семь, парочка пьяниц вытолкала меня пинками из очереди в магазине. Домой я пришёл заплаканный. Отец спросил, что случилось, а потом взял меня за руку и повёл обратно. В магазине он увидел тех, кто меня обидел, и избил обоих.
– Никогда ничего не бойся, – сказал мне папа по пути домой.

Его зарезали в пьяной драке полгода спустя. Помню, как я из окна заметил въезжающий во двор катафалк и подумал с ребяческим возбуждением: «О, ничего себе! Хоронят кого-то!» А потом опомнился, потому что хоронили человека, с котором я всю жизнь делил один жилище, который укачивал меня на своих руках, который носил меня на плечах, который держал меня за руку, когда мы переходили дорогу, а сейчас он лежит в соседней комнате в окружении рыдающих тёток и молчаливых мужчин. Мать с пустым взглядом сидела возле трупа, а, когда на кладбище его опускали в землю, с закрытыми глазами нашёптывала молитвы. Узнав об аде, я недоумевал, как она могла верить в райское счастье, если знала, что тот, кого она любит, обречён на вечные муки. Обездвиженная после восьмидесяти годов пьянства старуха получила шанс на божественное прощение (надо полагать, больше из страха, чем от искренней веры), а мой отец, которому было всего-то двадцать семь, нет. Видя моё разочарование в религии, мама объяснила, что можно считать Бога выдумкой людей, но чтить сочинённые ими при этом законы.

– Маленьким ты постоянно совал пальцы в розетку, и рассказы о том, как опасны игры с электричеством, на тебе не действовали, – сказала она. – Пришлось выдумать историю о Дяде Токе, который бьёт по рукам мальчишек за то, что они лезут к нему в домик. Ты можешь не верить в Дядю Тока, сынок, но, пожалуйста, не лезь в розетку.

Однако после смерти отца у матери даже взгляд изменился. В её глазах горела непонятная мне то ли насмешка, то ли злоба. Она смотрела так, словно бросает вызов и не сомневается в своей победе. Кому предназначался этот вызов, для меня в подростковом возрасте оставалось неизвестным, поэтому логично было предположить, что мама вызывала на бой сразу всех и всё. Как будто требовала от мира обратить на неё внимание. Это же выражение, наверное, было на лицах каких-нибудь Розы Люксембург или Веры Засулич. Ещё мама перестала ходить в церковь и в течение нескольких лет перешла на другую работу, потом уволилась, чтобы начать собственное дело, провалила его и взялась за новое, а в итоге вернулась к офисной должности. За это же время промелькнуло несколько любовников и перенятые у них хобби: путешествия, выезды на концерты, автогонки, сноубординг, прыжки с парашютом. Мать даже начала баловаться сигаретами тайком от меня. Тогда-то и стало понятно, что казавшееся революцией – всего-навсего бунт, как у отбившегося от родителей подростка.

Маму отпустило внезапно, вдруг. Это тоже было видно по глазам, но кроме того, она вернулась к прежнему укладу жизни: дом, работа, церковь, иногда встречи с друзьями и родственниками. Её взгляд снова стал таким, как до похорон папы, только теперь он казался мне не пустым, а холодным. Теперь-то я знал, что в нём стынут угли от жаркого как адское пламя пожара. Тогда же и выяснилось, против кого мать бунтовала и что в этой войне она сдалась на милость победителя.

Когда она заболела, то все дни проводила в постели и однажды попросила меня помолиться вместе с ней за её здоровье. Пришлось напомнить, что я не верю в Бога.

– Если честно, я тоже, – сказала мама. – Просто иногда мир бывает слишком жестоким, и в такие моменты, чтобы не сойти с ума, остаётся только закрыть глаза и помолиться.

Набожный христианин упрекнул бы её в лицемерии и трусости. С другой стороны, уместно вспомнить одного революционера, назвавшим религию опиумом для народа. Что ж, я склонен с этим согласиться, но свою мать, памятуя её слова о бабушке, не осуждаю. Всем людям свойственны лихорадочные попытки заполнить жизнь идеями, мечтами, чувствами, делами, людьми. Но итог всегда один – мы разбиваемся. Примирение с фактом смерти делает жизнь куда проще. В конце концов, этот минус приходится принимать, с плюсами или без.

9. Общественные люди

Тускло освещенный лампами коридор плыл перед глазами Ларса, когда он, держась за стену, шел к лаборатории. В его руке покачивалось ведро с веществом, которое при полном отсутствии предрассудков можно было назвать едой. Полы его грязного засаленного халата были чем-то измазаны и прилипали к рваным штанам, высокие армейские ботинки без шнурков болтались на ногах и давно просили каши. Лицо Ларса выглядело ужасно: покрытое сальной спутанной бородой, изможденное и осунувшееся, оно несло на себе печать бесконечной усталости и душевной муки.
Сколько он уже не спал? Сутки? Двое? Сколько он уже не мылся? Месяц? Два? Ларс давно перестал задаваться такими вопросами – работа захватила его целиком, а Эсмеральда требовала слишком много внимания. Единственный его помощник, сержант Боровик, бывший студент медицинского института, тоже валился с ног, и Ларс считал, что не вправе требовать от парня большего, чем тот мог сделать. Этим утром кормить Эсмеральду должен был сержант, но Ларс, как обычно, пожалел беднягу.
Ученый с трудом доплелся до нужной двери и приложил ключ-карту к замку. Замок открылся только с четвертой попытки, с неохотой пропустив Ларса в святая святых базы. Починить устройство было некому – почти все рабочие ежедневно устраняли неполадки систем во внешнем периметре, который день ото дня сыпался все сильнее.
Ларс зашел в лабораторию и отодвинул шторку, отделявшую Альков от основного помещения. На него уставились два огромных глаза, в которых блестели отсветы от стоявшего напротив монитора. Через некоторое время датчики движения соизволили сработать, и в лаборатории зажегся свет.
Существо, за последние месяцы окончательно потерявшее человеческий облик, посмотрело на Ларса, потом медленно перевело взгляд на ведро и потребовало:
- Дай!
Ларс со вздохом вывалил питательную смесь в корыто, которое предпочитал называть тарелкой и подвинул его к Эсмеральде. Она начала жадно загребать еду своими короткими ручками с лишенными пальцев ладонями, больше похожими на небольшие лопатки, и отправлять в свой большой рот. Часть смеси падала мимо рта на огромное жирное тело, покрытое бледной синеватой кожей. Туловище Эсмеральды несло на себе четыре пары молочных желез, ее ножки были короткими и служили не для передвижения, а как распорки, не позволяя огромной туше завалиться набок или вперед. Волосы давно выпали, а новые не выросли за ненадобностью, в одутловатом лице еще угадывались черты красавицы-мексиканки, к которой когда-то пытались свататься многие мужчины базы. Что ж, теперь они ее получат, правда уже не в том виде, в каком она вызывала у них вожделение.
Эсмеральда окончила трапезу меньше, чем через минуту – такие большие были у нее рот и желудок. Она могла без вреда для себя заглотить еще несколько таких ведер, но смесь была достаточно питательной, так что она вряд ли попросит еще. Эсмеральда оттолкнула от себя корыто, насколько позволяли ее короткие ручки, и подняла на Ларса глаза, полные слез.
- Я буфая… Я товстая… - прошептала она.
- Ты красавица, - сказал Ларс, нежно гладя Эсмеральду по лысой голове. – Ты красивее всех на свете.
Эти слова как всегда успокоили ее, и толстые губы сложились в некое подобие улыбки. В последнее время она все реже говорила о своей внешности, постепенно теряя женскую индивидуальность, но каждый раз ее слова больно ранили Ларса.
Ларс понимал, что Эсмеральда до конца жизни сохранит остатки разума, который будет заставлять ее страдать от своего положения, но ученый искренне надеялся, что будущие матки будут вовсе лишены его, оставаясь счастливыми в своем непонимании окружающего мира. Впрочем, это был единственный момент, в котором Ларс не был до конца уверен.
Он сел за компьютер и проверил результаты тестов и анализов – все они оказались удовлетворительными. Что ж, работа окончена, Ларс сделал все что мог, теперь оставалось полагаться на Эсмеральду.
Замок привычно щелкнул несколько раз, не желая впускать посетителя, а когда наконец смилостивился, в лабораторию ввалился полковник Семен Быков, большой жизнерадостный человек в изорванной военной форме. На нем не было снаряжения, но Ларс по бешеным глазам и наспех смазанному ожогу на щеке понял, что полковник только что из боя.
- Здорово, док! – радостным голосом крикнул Семен и плюхнулся в кресло.
- Здорово.
- Чего такой кислый?
- Устал, - дурацкий оптимизм Быкова временами раздражал Ларса.
- Мы тоже устали, но не унываем!
Тут Семен заметил, что Эсмеральда увидела его и, тихонько поскуливая, тянет к нему руки. Полковник вскочил с места и заспешил в Альков.
- Здравствуй, моя лапочка, здравствуй, солнышко! – пропел вояка, гладя Эсмеральду по голове. Она схватила его за руку своими лопаткообразными ладонями и принялась обнюхивать их. Ларс скривился.
- Конфетку хочешь, красавица? – спросил Семен.
Эсмеральда с надеждой закивала, по-собачьи преданно взирая на полковника.
- Сейчас… - прокряхтел полковник, доставая из кармана обломок шоколадки. – Вот!
Эсмеральда кинула подачку в свою бездонную пасть и с удовольствием проглотила. Семен снова погладил ее по голове и вернулся на место. Ларс, кипя от негодования, стукнул ладонью по столу.
- Я же просил этого не делать!
- Но почему?!
Ученый поглядел в невинные глаза полковника и сказал:
- В такие моменты она напоминает мне животное.
- Не вижу ничего плохого в том, чтобы быть животным. Ларс, посмотри на нас! Мы сейчас живем хуже животных! Почти не спим, едим, когда придется, редко моемся! А у животных какие заботы? Кормят, поят, все за тебя решают! Да если бы мне дали возможность выбирать, кем быть, - командиром на осажденной базе или собакой, к примеру, клянусь, я бы выбрал собаку.
- А ее участь ты бы выбрал?
Семен стушевался и ничего не ответил.
- Уверен, что нет, - заметил ученый. – Потому что она не животное, и ей далеко не так хорошо, как ты описал. Она совершила поистине человеческий поступок, добровольно пойдя на все это. Так что она человек в большей степени, чем все мы, и равнять ее с животным не имеем право ни ты, ни я.
- Я ведь этого не отрицаю, – после минутной паузы сказал Семен. – В конце концов, что плохого в том, что я иногда угощаю ее шоколадом? Шоколад ведь не унижает ее достоинство?
- Просто постарайся отучить ее обнюхивать тебе руки. Меня это угнетает.
Воцарилось молчание. Семен физически ощутил, как тяжела атмосфера в лаборатории, как наполнена она болью одного существа и душевными терзаниями другого. Полковник чувствовал, что необходимо разрядить обстановку.
- Док, я понимаю, какую ответственность…
- Ничего ты не понимаешь, Семен. Ты даже не представляешь, каково это – обрекать человека на такие страдания, на какие обрек ее я.
Полковник бросил взгляд на спящую Эсмеральду.
- Она уже не страдает...
- Почти нет. Но ты не видел, как она страдала совсем недавно. Как болело все ее тело, как разрушалась ее личность. А я все это время был рядом с ней, я видел…
- Но она же сама согласилась на это! – горячо возразил Семен. – Ради великой цели…
- Нет таких целей, которые оправдывали бы такие страдания! – перебил Ларс. – Если человечество требует от нас подобных жертв, то пошло оно к черту вместе со своими имперскими амбициями!
Семен предпочел никак не отвечать на этот выпад, чтобы не воздействовать на нестойкий рассудок Ларса, который после трех страшных месяцев трансформации Эсмеральды был уже на грани безумия.
- Не волнуйся, - глухо сказал ученый, - я доведу дело до конца. Сделку с совестью я давно уже заключил… Забавно, на Земле за такие эксперименты меня бы казнили. А здесь – ничего.
Полковник продолжал молчать.
- Что стряслось? – спросил Ларс, показывая место на своей щеке, где у Семена был ожог.
- Так, царапина. Ночью был бой. Термиты прорвали внешний эшелон, добрались до второго.
- Чем закончилось?
- Я ведь жив, - улыбнулся Семен, - значит, мы победили. Все живы, но есть раненые, дрались часов шесть.
Ларс присвистнул.
- Не одному тебе нелегко, - заметил полковник и поспешил перевести тему. – Как у нее дела?
- Все отлично. Анализы хорошие, перспективы тоже. Восемь плодов, все здоровы.
- Восемь??? – удивился Семен.
- Ты не знал? Через четыре месяца должна родить.
- Так быстро? – снова удивился Семен.
- Ну, на мой взгляд, это как раз-таки долго. Мне не удалось снизить срок беременности ниже пяти месяцев – слишком много ограничений.
- А кто там у нее… развивается?
- Всех понемногу. Двое рабочих, два солдата, два Мозговика, матка и трутень.
- Матка и трутень не рановато? Нам бы больше пригодились солдаты и рабочие.
- Не рановато. Мне нужны представители всех каст как можно раньше, чтобы иметь возможность исправить ошибки, пока я еще относительно молод. Если все будет хорошо, мы отселим матку и трутня в какой-нибудь пустующий отсек и посмотрим, как они создадут улей.
- А два клана не передерутся между собой? – с сомнением в голосе спросил Семен.
- Если все пойдет так, как задумано, то нет. Я сделал их другими, не такими как мы – если им перестанет хватать ресурсов и жизненного пространства, лишние просто уйдут. Так у них будет стимул выселяться за пределы базы и давить Термитов на их территории. Меня больше беспокоит другой вопрос – есть ли во всем этом смысл?
- Что ты имеешь в виду?
- Это будут совсем непохожие на нас существа, с другими интересами и другой моралью. Совершенно другой вид, который задавит врагов человечества, но при этом неизвестно как отнесется к своим прародителям. С кем лучше повстречаться землянам, когда они вернутся сюда? Со старыми знакомыми Термитами или с нашими ребятами?
- Помнится, ты говорил, что они не потеряют человеческий облик. Ты говорил даже, что они смогут скрещиваться с обычными людьми.
- Смогут-то, они смогут, - вздохнул Ларс. – Вопрос в том, захотят ли?

От: Капитана разведывательного корабля 1-го класса «Проныра», Милоша Петрича.
Кому: Командующему разведывательной операцией «Щуп», контр-адмиралу Пьеру Дюра.

Командир! Отсылаю это сообщение до того, как прислал официальный отчет, так как дело настолько необычное и деликатное, что мне крайне необходим Ваш совет. Я не знаю, как мне вести себя дальше.

Мы находимся в системе D-18-305-6 чуть больше двух недель, и могу сказать, что ситуация здесь отличается от того, что мы встречали в секторе, настолько резко, что я оказался к ней совершенно не готов. Я ожидал увидеть обитаемые миры системы заселенными разумными или деградировавшими формами Термитов, как это наблюдается в других планетных системах сектора, однако все планеты оказались заселены людьми!
Вы знаете, что во время Первой войны с Термитами почти во все системы сектора были направлены боевые звенья для установления контроля, однако они потерпели неудачу – их либо задавили числом, либо они были отозваны. Однако одному из звеньев удалось выполнить свою задачу, им удалось не только установить контроль над системой, но даже полностью заселить ее менее чем за два века! Это тем удивительнее, что, согласно спискам личного состава, количество женщин на кораблях редко было больше трех-четырех, а этого, согласитесь, недостаточно для создания полноценной популяции. Тем не менее, мы встретили настоящее человеческое общество.

Эти люди, ларсиды, как они себя называют, охотно вышли с нами на контакт и провели наш корабль к одному из портов близ обитаемой планеты. Я был поражен, когда впервые увидел их в доке – среди встречающих лишь предводитель был среднего роста, остальные были великанами выше двух метров в военной форме и при оружии. Главный показался мне наиболее странным из всех – он был худощавым и обладал настолько непропорционально развитой головой, что на Земле его сочли бы уродом. Однако, в общении он был достаточно приятен.

Ларсиды накормили нас, дали отдохнуть, а после Грент, как представился предводитель делегации, рассказал, кто они такие и откуда взялись. Около двухсот земных лет назад четырнадцатое звено Военно-Космического Флота, состоявшее из линейного корабля и двух транспортников, прибыло в систему в рамках операции по установлению контроля за сектором. Здесь они встретили боевой флот Термитов и каким-то чудом одержали победу в целом ряде боев, добившись полного доминирования в пространстве. Однако все три корабля были тяжело повреждены и практически не подлежали ремонту. Было принято решение сесть на одну из пригодных для обитания планет с целью основания базы и попытки установления контроля хотя бы над одной планетой. Планета буквально кишела Термитами, которые построили на ней подземные базы и начали усиленно размножаться. Экипаж установил корабли таким образом, чтобы они образовали корпуса базы, а вокруг возвели два эшелона обороны, используя снятые с кораблей фрагменты обшивки и турели. Еженедельно база подвергалась атакам Термитов, а спустя два года пришла радиограмма о том, что флот Земли разбит, операция по установлению контроля свернута, и оставшиеся корабли в срочном порядке стягиваются к Земле. Поселенцами был послан сигнал СОС, но на спасение никто из обитателей базы уже не надеялся.

В составе команды линкора находился некий Ларс Кристиансен – генетик, который выполнял функции бортового врача. Я навел о нем справки – это был опальный ученый, проводивший запрещенные эксперименты на человеческих эмбрионах. За это он был поставлен перед выбором – тюрьма или армия.
В самый тяжелый миг отчаяния, когда команда уже была готова сдаться, ему в голову пришла мысль видоизменить человеческий вид с тем, чтобы он мог противостоять бешено размножающимся Термитам. Я не знаю, чем комплектовали военные корабли двести лет назад, но у Кристиансена оказалось все, чтобы провести такую беспрецедентную операцию.

За образец были взяты земные общественные насекомые, которых во многом напоминает и раса Термитов. Используя единственную оставшуюся в живых женщину экипажа, Эсмеральду Агилар, как материал, он за несколько месяцев создал «человеческую матку», с помощью которой ему удалось сотворить новый вид людей. Когда я спрашивал Грента, как Кристиансену удалось изменить генетику взрослого человека, он лишь беспомощно развел руками – этот секрет ученый унес с собой в могилу.
Когда все члены экипажа умерли, созданный вид оказался предоставленным сам себе. Первые ларсиды были хорошо обучены старшим поколением, которое они называют «Отцами», и начали передавать знания по наследству, попутно развивая их с использованием компьютерных баз данных кораблей.

В обществе ларсидов насчитывается четыре касты: это матки и «трутни» (фертильные мужчины), невысокие коренастые рабочие, солдаты и «Мозговики», к которым относится и Грент. Все касты, кроме матки и трутня, бесполы, растут быстро, достигая взрослого состояния через пять лет после рождения. Трутни во всем подобны земным мужчинам, но в большинстве своем не пригодны ни к чему, кроме размножения, так что никто не ждет от них чего-то иного. Впрочем, как признал Грент, именно трутни являются вождями ларсидов, потому что около пяти процентов из них являются выдающимися людьми в той или иной сфере. Трутень способен выполнять любую работу, если сможет побороть лень – лучшие солдаты и офицеры выходят именно из них, творческие работники и ученые – тоже, и в этом они конкурируют с Мозговиками.

Самый большой мой интерес вызвали матки. Лет до двадцати эти существа ничем не отличаются от обычных земных девушек, но потом резко начинают набирать вес, отращивают дополнительные молочные железы, теряют способность самостоятельно передвигаться и практически полностью лишаются разума. Метаморфоз длится полгода и представляет собой ужасную трагедию – много произведений искусства ларсидов посвящено этому процессу. До превращения матка бесплодна, а после становится способной в огромном количестве и в короткие сроки производить на свет представителей различных каст. Рождаемость ларсиды держат под контролем, а также регулируют пропорции, в которых пополняются различные касты – к примеру, сейчас большую часть населения у них составляют рабочие, а солдат сравнительно мало, хотя в самом начале, когда ларсиды воевали с Термитами, солдат было намного больше.
Ларсиды создали удивительное общество. Представитель любой касты является мыслящим, чувствующим существом со своими интересами, то есть не является лишь расходным материалом. Конечно, в большинстве случаев интересы индивидуума совпадают с интересами клана, однако, к моему удивлению, рабочие после смены шли в бар пропустить стаканчик и поговорить, солдаты читали книги, а Мозговики играли в волейбол. Сфера интересов представителя любой касты может быть так же широка, как и у землянина, и все вместе они спаяны в общество, начисто лишенное расовой или кастовой ненависти. Редкие противоречия в отношениях различных кланов решаются с привлечением третьих сторон.

Между собой ларсиды войн не ведут, потому что их интересы редко пересекаются настолько, чтобы вызвать вооруженный конфликт, а все отрицательные эмоции выплескиваются посредством клановых «игр», состязаний, в которых между собой соревнуются представители всех каст.

Понятия «государство» и «правительство» у них отсутствуют, точнее, они знают, что это такое, но никак не применяют в своем обществе. Реальная власть имеется только внутри клана и осуществляется Мозговиками, в редких случаях – трутнями. Один клан занимается, как правило, чем-то одним – имеет завод, держит отель или ферму. Довольно часто кланы объединяются для реализации крупного мероприятия, например, освоения другой планеты. Объединения эти создаются легко, и так же легко исчезают, когда в них отпадает нужда.

Судя по всему, эти люди способны скрещиваться с землянами без образования гибридов. Грент сообщил, что Кристиансен, создавая их вид, специально оставил такую возможность – все гены, отвечающие за «общественность» ларсидов, передаются только по женской линии. Другими словами, если трутень будет иметь детей от земной женщины, эти дети будут самыми обыкновенными землянами. И наоборот, если земной мужчина оплодотворит матку, она будет производить на свет ларсидов.

Вся сложность ситуации состоит в том, что ларсиды, похоже, не собираются добровольно присоединяться к Земному Альянсу. Они могут вступить с нами в союз, хотя для этого придется заключать отдельный договор с каждым кланом, но обложить их налогами, не применяя силовые меры принуждения, не получится – ларсиды просто не видят смысла в том, чтобы отдавать свои ресурсы. Возможная война с ними представляется весьма рискованным мероприятием, так как, несмотря на то, что ларсиды населяют всего одну систему, их сводный флот лишь вдвое уступает земному по количеству кораблей.
Есть еще одна важная деталь. Ларсиды получили от «Отцов» две совершенно разных директивы, касающихся землян. Одна из них, официальная, была оставлена старшим на тот момент офицером, полковником Семеном Быковым, она сформулирована по-военному четко: «Когда прилетят земляне, необходимо оказать им всемерную поддержку по очистке и колонизации сектора». Вторая директива, тайная, была оставлена Ларсом Кристиансеном и была найдена ларсидами лишь около века назад. Она была еще более лаконичной и рекомендовала «никогда не якшаться с землянами».

Грент намекнул мне, что Совет Кланов (нечто, отдаленно напоминающее высший орган власти) пытается выработать курс общения с Землей. Вопрос, удастся ли нашей цивилизации наладить сотрудничество с ларсидами, решается прямо сейчас. Я чувствую, что моих дипломатических способностей не хватает на то, чтобы склонить их к какому-либо решению. Вы знаете, каким прямолинейным стал внешнеполитический курс Земного Альянса после почти двухсотлетней войны с Термитами и не станете питать иллюзий относительно того, что именно произойдет, если в игру вступит Комитет по отношениям с внеземными цивилизациями. Комитет не будет учитывать, что ларсиды – это не Термиты. Не учтет он также и того, что Земля, сражавшаяся с Термитами на равных, только через два века смогла одержать победу, а ларсиды зачистили свою систему менее, чем за пятьдесят лет, изначально проигрывая в численности в миллионы раз.
Поэтому я прошу Вас как можно скорее прибыть в систему, чтобы наладить контакт с этими существами и вместе с ними выработать план по сношениям с Землей. Мнение Комитета по данному вопросу будет слишком предсказуемым, чтобы на него полагаться.

10. Дела давно минвших дней

- Кстати, Стоунхендж – это далеко не единственный реализованный проект восстановления древних артефактов. Просто англичанам повезло значительно больше. Структура многих блоков не была сильно повреждена, схема сооружения была найдена. Другое дело, что до конца Стоунхендж так и не был восстановлен, но, в конце концов, такая задача и не ставилась…
- То есть вы хотите сказать, что реконструкция Стоунхенджа была остановлена? А смысл… - в гулкой аудитории даже негромкий голос молодой девушки прозвучал отчетливо, - Я так понимаю, в эту реконструкцию были вложены значительные средства и силы.
- Ну, дорогая моя, - улыбнулся докладчик, - Это была реконструкция для туристического и исторического прошлого Британии. И, в том виде как он сейчас существует, Стоунхендж в полной мере отвечает этим запросам…

Вообще-то я шел на семинарские занятия знаменитого доктора Джона Гэйла, который снизошёл до посещения старушки Европы, дабы донести передовой американский взгляд на проблемы терапии больных с поражением центральной нервной системы. Вот только арабу, который подвозил меня на такси сугубо фиолетово, что - «Париж I Пантеон-Сорбонна» где нахожусь я, что - «Париж VI Пьера и Марии Кюри» где находится доктор Гэйл. Поэтому в процессе поиска места, где проходил медицинский семинар я и забрел в эту аудиторию. Мой сосед, молодой человек лет 25 лет, одетый в весьма респектабельный костюм, любезно сообщил мне, что технически это тоже Сорбонна, но аудитория, где я нахожусь, принадлежит естественнонаучному подразделению, а вот медицинский факультет находится совершенно в другом месте и добираться туда будет слишком долго. Однако, в процессе нашего разговора меня так сильно увлекла тема лекции что, плюнув на семинар, я решил остаться и дослушать докладчика.

- … на самом деле есть схемы расположения практически всех известных артефактов древности, от Мохеджо- Даро и до пермской пирамиды, с подробным описанием возможного расположения разрушенных конструкций этих зданий. Оставим конспирологические теории в стороне и увидим, что можно собрать всю технологическую документацию, так сказать, по этим объектам. Другое дело, что это нам не дает практически ничего. До сих пор ведутся жаркие споры по вопросам практического использования этих сооружений. Конечно сооружение сложных объектов, часто в очень непростых, с точки зрения самого строительства, местах не может быть объяснено чисто религиозными соображениями. Представьте себе, к примеру, комплекс солнечных батарей в Чили, со всеми зданиями. Представили? Теперь оставим эту электростанцию на 500 лет безо всякого обслуживания. И что мы увидим?
А если, при этом, знания о функции этой электростанции будут утеряны?
Мы получим странное культовое сооружение!

Кроме того, и это моё личное мнение, все эти пирамиды относятся к различным типам сооружений. Предназначенных для решения разных задач. Вот так, мои дорогие… Ещё вопросы? – разгорячённый докладчик, как выяснилось профессор естественных наук, залпом выпил стакан воды и повернулся лицом к аудитории. Вопросов было много…

Мы сидели в гостиной уже второй час. За панорамными окнами плескалось море огней ночного Парижа. Звукоизоляция была прекрасной, но стоило выйти на террасу, как ты окунался в ритм большого европейского города. Сирены полицейских и скорой помощи, обрывки музыки из проносящихся машин…

Я достал последнюю сигарету из портсигара, размял её пальцами и закурил. На террасу вышел сэр Эндрю- тот самый молодой человек, сообщивший мне об особенностях расположения корпусов старейшего европейского университета, наследный лорд и владелец этого роскошного особняка в пригороде Парижа.
- Зачем это вам, Эндрю? - спросил я, продолжая наш жаркий спор в гостиной. – Вы состоявшийся человек, потомственный пэр Англии, и к тому же ещё и миллиардер. Вы всерьез думаете, что технологическая реконструкция всех этих артефактов может хоть как-то приоткрыть завесу тайны? Помимо всего прочего, кто позволит вам проводить хоть какие-то работы в местах культурного и исторического значения?
- Алекс! - сэр Эндрю достал свой портсигар и закурил – Угощайтесь, отличный сорт марихуаны. Дело в том, что вы слабо себе представляете систему Власти, сложившуюся за последние 200 лет. А вот я ее прекрасно представлю и более того, нахожусь практически на её вершине. Все эти миллиардеры, президенты, премьер-министры, воротилы с Уолл-Стрит – это всего лишь рабочие механизмы Власти. Политика, экономика, социальные программы, кризисы и обвалы рынка… Всё это лишь инструменты, позволяющие достичь той или иной цели. Кое-что вы наверняка слышали в рамках той же конспирологической теории. Заговор Мирового Правительства, масоны, иллюминаты. Было бы наивно думать, что слухи о деятельности Власти не будут просачиваться в социум. Скажу больше, для нейтрализации той или иной информации, действительно имеющей силу бомбы нам, приходится раскрывать некоторые другие аспекты работы системы, и новая информация запутывает ещё больше. Бомба не взрывается, все обескуражены, а по прошествии какого-то времени все всё забывают. Ненужная информация изымается в буквальном смысле слова. Ну или настолько дезавуируется, что ссылаться на неё в приличном обществе, значит подвергать себя граду насмешек. Интернет в этом смысле стал отличным инструментом.
— Это трава настолько сильная или я действительно слышу то, что слышу, - как всегда при действии марихуаны, голос звучал несколько более объёмно.
- Трава действительно достойная, но дело не в ней. Проблемы во времени. Изначально планировалось, что формирование необходимого нам порядка вещей займёт некоторое время и неизбежно будут появляться проблемы. Проблемы роста, так сказать. Однако никто не мог предсказать, что загрязнение окружающей среды достигнет такого размаха. Мы, признаться, в тупике. Развитие новых технологий оказалось невозможным в условиях нарастающих изменений в экосистеме. Мы практически убиваем свою планету. Проект Марс также не панацея. Можно просто не успеть восстановить эту планету в приемлемые сроки.
- А кто это- МЫ? - состояние мягкой эйфории завораживало, но вот сознание оставалось абсолютно нормальным. Изменилась фактура окружающего, тени стали более мягкими, а звуки более четкими. Казалось, какофония шума большого города подчинилась руке дирижера и вместо хаоса зазвучала виртуозная мелодия. – И почему я?
- Ну, допустим, не только вы. В гостиной, уж поверьте, собрались отнюдь не случайные люди. Вам было комфортно с ними? – усмехнулся сэр Эндрю, раскуривая ещё одну самокрутку. – А ведь вы все познакомились друг с другом на лекции, и только потом я вас всех пригласил к себе.
- Действительно, - подумал я, - Но всё же, вы не ответили на мой вопрос…
- А пойдемте в гостиную, - предложил сэр Эндрю, - Поверьте, всем это будет интересно…

Судя по всему, народ в гостиной тоже времени зря не терял. Свет был приглушенным, как раз таким, как и хотелось. Музыка в меру спокойная и в то же время несколько будоражила замысловатыми наслоениями электронной и этнической составляющей.
- Ну, - сказал сэр Эндрю. - Похоже, что все прекрасно освоились, перезнакомились и все задаются вопросом - а зачем мы все тут собрались.
- Как раз нет, сэр Эндрю, - усмехнулся давешний докладчик, наливая в бокал красное вино. - Вопрос о том для чего, более-менее понятен. Интересно каким образом вы смогли собрать таких разных людей, да ещё так подобрать их, чтобы все сразу испытывали друг к другу дружеские чувства. Тут есть специалисты по электронике, инженер космических систем, этнограф, социолог, два ученых с мировым именем, но в разных областях науки, однако все сразу нашли общие темы для разговора.
- Ну ка, ну ка, - удивленно сказал сэр Эндрю, - и что же, как вы считаете, я хочу вам предложить?
- У вас есть некий проект, требующий людей с нестандартным подходом к решению задач, - неторопливо сказал бородатый мужчина, больше похожий на канадского лесоруба, чем на звезду квантовой физики, каковой он и являлся. – Проект судя по всему очень сложный и находящийся за рамками современных представлений о мире. Ваши интересы, дорогой сэр Эндрю весьма разнообразны, это мы узнали благодаря мисс Юлии. Как выяснилось, мы мало представляем, как на самом деле работает Интернет. Но она показала нам как искать нужную информацию.
- В рамках закона, - улыбнулась миниатюрная брюнетка, стряхивая пепел сигареты в хрустальную вазу в углу гостиной, - Исключительно в рамках закона.
- Ничего другого от призера чемпионата Гугл 2019 по поиску в Интернете я и не ожидал, - ответил сэр Эндрю присаживаясь на диван. – И от специалиста по компьютерным преступлениям Управления К. Лучшего специалиста.

В 16 лет закончила обучение в гимназии при МГУ. Лучшие результаты обучения в этом университете. Перевод в Массачусетский технологический. Почетная стипендия. Лучшая на курсе. Предложения о работе от самых завидных компаний. Внезапно, после окончания МТИ, исчезла со всех пабликов, соцсетей… Вам хорошо платят в ФСБ? Или, что более вероятно, нашли крючок? Кто-то из родственников? Возможно ваш младший брат?

- Откуда вы…, - Юлия замерла и побледнела, - Это же…
- Закрытая информация, как считалось. Ваш брат полностью оправдан. Сан Тропе иншуранс банк отозвал все иски. ФБР отозвал все иски. Премьер-министр Великобритании в частной беседе с президентом России высказал недоумение по поводу преследование молодого человека с незаурядными способностями. Совет директоров банка просил меня принести молодому человеку извинения в связи с недоразумением в их банковской отчетности в размере 5 миллионов евро.
- Что за… что тут происходит? – ошарашенно спросил молодой высокий китаец, - Вы вообще кто?
- Джон Линь. Ведущий инженер Аэроспейс инжиниринг. Неженат. С отличием окончил МТИ. Сестра учится в Йельском университете. По простоте душевной связалась с …эээ… революционерами из «Фаньдун Муатай». Задержана за хранение взрывчатки и боеприпасов. Около часа назад все обвинения с неё были сняты, руководство университета с радостью примет её обратно. Благотворительный фонд «Сенчури» выделил ей стипендию в размере 25 000 евро в месяц.

Собственно, у меня для всех вас есть приятные новости. ВСЕ проблемы и неприятности уже решены или решатся в ближайшее время.
Даже ваши проблемы в Лас Вегасе, Ирма. Казино было слишком подозрительно в отношение вашего выигрыша, а парни, которым поручили решить проблему слишком погорячились. Всем им было указано на недопустимость скоропалительных выводов. Случайные жертвы отнесены за счет неведения руководства.

- Это ещё раз доказывает, что у вас есть действительно сложный и важный проект, сэр Эндрю, - закуривая, сказал профессор Лежье. – А вы уверены, что с ним вообще можно справится?
- Нет не уверен. Однако я считаю, что вместе мы можем справиться. Хотите отличную мотивацию? Я не о тех материальных благах, которые происходят с вами сейчас и будут происходить в дальнейшем?
- Извольте.
- Так вот, наши аналитики, благодаря которым о нас только догадываются, а мы имеем ясную картину всего происходящего в мире закончили расчет. Даже если завтра закроются все опасные производства, даже если завтра все кинуться спасать нашу Землю, даже если на каждом участке земли будет посажено минимум одно дерево, а за выброшенную кадмиевую батарейку будут расстреливать на месте – ничего не изменится. Экология начала валиться в яму. При самом благоприятном исходе Земля станет непригодной для жизни через 50 лет. Для реализации проекта Марс необходимо минимум 60 лет. Да и то – там сложности с реактивацией ядра. Технология есть, но до практической реализации – лет 20.
- Вы не врёте, - с террасы в гостиную вошла Юлия. Когда она туда выходила никто не заметил. - Я звонила сейчас брату, он в Шереметьево садится на самолёт. То, что это невозможно, я знаю точно, но это случилось. Кто вы, сэр Эндрю? И ещё- у вас все сигареты в доме с марихуаной?
- Хорошо. Давайте по порядку. Во-первых, табака я в доме вообще не держу. А марихуана в свое время была хорошо дискредитирована нашими специалистами. Но об этом, потом как - нибудь, хорошо?

Итак, начнем. Да, на самом деле, на Земле существует мировое правительство. Это очень закрытый клуб, куда не входит никто из известных вам лиц. Там нет Рокфеллеров, там нет Варбургов. Просто это достаточно эффективные управленцы в своей области. На уровне начальника отдела департамента я бы сказал.
Мы не масоны, ни иллюминаты и уже тем более не рептилоиды, о которых не сказал только ленивый. Мы потомки тех старейшин, что руководили на Земле в древнее время. В 4520 году у нас случился весьма неприятный конфликт между нашими советниками. Во многом он возник из-за жажды власти. Как и всегда, впрочем. В итоге случилась война. Высокотехнологичная, но от этого более страшная. За три дня мы стерли с лица Земли почти все наши города.
За три дня мы разрушили то, что создавалось веками. Пропало сообщение с колониями на Антаресе, поясе Ориона. И мы ничем не могли помочь тем переселенцам, которые только начали осваивать открытые там планеты. Мы и себе ничем не смогли помочь. Выгорели почти все реликтовые леса. Сгорела атмосфера, то что есть сейчас – это слёзы.
Мы были слишком зависимыми от наших технологий. Помните сказки про волшебников. Это всего лишь отголоски историй о уцелевших научных лабораториях. Что ещё более неприятно, для спасения цивилизации в целом нам пришлось объединить усилия с теми, кто эту войну развязал. Во многом то, как выглядит наш мир мы обязаны этому компромиссу.
Теперь о том, почему именно вы. Мы слишком долго управляли. Мы стали слишком богаты и могущественны, а, как следствие, у нас практически не осталось настоящих ученых. И когда был прочитан доклад о положении дел стало понятно, что справится мы не сможем. Те из нас, кто проводил всю работу по управлению миром пришли к такому же выводу. Тут уже не до жиру – быть бы живу, вспоминая хорошую русскую поговорку. Через час мы вылетаем в Анды, там расположена прекрасная лаборатория ещё из старых времен. Там вы ознакомитесь со всеми материалами по сооружениям древних. Технологические вопросы по реконструкции артефактов уже ведутся, думаю, что к началу лета все работы будут завершены. Вам предстоит разобраться, как это всё работало и запустить всё это снова.

- Алекс! -он повернулся ко мне. – Отвечая на ваш вопрос я спрошу. Когда мы сюда приехали, я вас попросил включить музыкальный центр. Это составило для вас проблему?
- Нет, - удивился я, - А в чем дело?
- Все надписи на музыкальном центре выполнены египетскими иероглифами.
- Да ну бросьте, сэр Эндрю…

Он многозначительно кивнул подбородком в сторону центра. Я встал и подошёл к системе.
Чёрт! Твою мать! Действительно все надписи были выполнены египетскими иероглифами. Однако меня не покидало ощущение, что я точно знаю, как с этим агрегатом управляться.

- Это крайне редкая способность, Алекс. Умение работать с любым механизмом на интуитивном уровне. И, как мне кажется, ваш талант будет востребован в полной мере. У нас нет руководства по работе всех этих сооружений. Технологические карты, схемы, чертежи есть. А вот этого нет.

Мне нравится это место. Чистое море, шикарный пляж. Все компьютерные обои про тропические острова собраные вместе. Я всегда хотел жить в таком месте, в старом доме в колониальном стиле, сидеть на берегу океана с бокалом хорошего вина. Смотреть на догорающий закат, на резвящихся в воде дельфинов и не думать о завтрашнем дне. Горячие ладони с крупинками песка закрыли мне глаза.
- Угадай, кто?
- Хмм. Возможно самая красивая и любимая девушка на свете?
- Что значит – возможно? Сейчас тут будут кого-то кусать за шею!

Юлька плюхнулась на соседний шезлонг.
На горизонте полыхнуло синее зарево и громадный грузовик практически беззвучно стартовал в небо.

- Много там ещё?
- Да нет. Море практически полностью очистили. Я потом тебе покажу видео, что прислал Линь. Они сейчас заняты очисткой Марианской впадины, много интересного нашли. Ты просто в своей конторе весь день торчишь и не видишь ничего. А тут полгода грузовые корабли каждые полчаса стартовали на Луну.
- Да ладно! А чего это ночью тут никто не стартует?
- Ночью люди должны или спать, или заниматься разными приятными вещами.
- Как всё изменилось… Вчера по делам моталась в Челябинск. Вековая тайга среди города. Народ потихоньку переселяется в коттеджи, а старые многоэтажки сносят. Все на аэро. Ну в провинции всегда любили понтовые штучки. Есть же порталы метро. Раз два и ты на Тибете, три четыре – в Киото.
- Мне тоже нравится аэро! Это вековая мечта человека – парить в небе!
- Ты лентяй. Герой Земли на отдыхе. Человек запустивший древние механизмы. Спаситель Земли.
- Угум, только об этом мало кто знает. Спасителями Человечества выступили мудрые старцы, веками собиравшие по крупицам Знания и в тяжёлую годину принесшие себя на Алтарь служения. Как-то так… И ведь верят. Паломникам несть числа, идущих поклониться святым местам. Одно хорошо. Нет президентов, нет границ. Все люди братья, а кто так не считает – есть рудники на астероидах.
- Алекс, ты невыносим! Ты же сам сказал – нафиг мне это надо? Хотя тебе предлагали мировую славу и известность.
- И правильно сказал. Зато теперь спокойно живу. Время от времени веду прием в клинике. И жду, когда моя женщина наконец бросит свою работу и присоединятся к спокойной и размеренной жизни. Кстати на субботу ничего не планируй, нас пригласили на приём у сэра Эндрю. Будут все наши, ну и друзья Эндрю.
- А что приём то?
- А младшая сестра сэра Алексея замуж выходит за нашего Линя. Тихони те ещё. Познакомились на Луне, когда Линь запускал солнечную станцию. Она тоже хорошо во всей этой технике шарит.
- Слушай, -Юлька налила в стакан сока и забралась с ногами на мой шезлонг. – А что сэр Эндрю думает о том, что случилось после запуска древних механизмов? Ну в смысле о том, что правительства тихо пали, границы имеют эфемерное значение, а мысли о насильственном решении каких-либо вопросов считаются изначально бредовыми, и ...
- Тихо, тихо… Это вообще то секретная информация. Но тут так. Когда я запускал энергостанцию на Луне, весь такой в костюме высшей защиты, в активную зону зашли два молодых человека. Вот прямо в таких стильных костюмах, только что не с вечеринки. И это при 900 бэр, замечу. Очень вежливо попросили немного поработать с установкой до её запуска. Мы потом с ними часа 4 беседовали. Это те самые маги-кудесники, которым удалось выжить. И с их точки зрения позволить потомкам тех, кто затеял Древнюю Войну продолжать рулить на Земле попросту глупо.
- И что? Как они решили эту проблему?
- Крайне элегантно, я бы сказал… По сути они погрузили сверхсовершенные мозги этих деятелей в подобие виртуальной реальности. Так что сейчас они – Столпы Общества, Владетельные Лорды и прочая чушь. И будут оставаться такими до конца своих дней. Вести войны, заключать перемирия, предавать. Так что хитрованы сами себя поимели по сути.
- А сэр Эндрю?
- Так он же полукровка. Папа из этих, а вот мама руководила генетической лабораторией. Возможно что-то поправила в генетическом коде своего сына.
- Ну хорошо…. А где все остальные? Преступники, маргиналы, истовые фанатики?
- Там же … В прекрасном мире иллюзий. У них мозг на той же частоте работает. На звериной. Короче, прекращай меня царапать, а то сейчас с кого-то купальник просто слетит!
- Ой, боюсь! – Юлька скинула то, что принято называть купальником и понеслась к морю.
Обожаю это место. Тихо, спокойно и нет лишних глаз….

11. Нас носило по степи

- Слушай Глеб, у нас в театральном кружке парней совсем мало. А тут спектакль. На тему революции и гражданской войны. Сто лет все-таки. Мэр наш из бывших комуняк, и очень трепетно относится к этой шняге. Сам обещался быть. Помоги, а? В массовке, там матросиком побудешь, ога?

Ога, блядь! Это мой дружок детства, Жека, с которым я по юности панковал мне такое предложение сделал. Мол, грит, ты же всегда когда нас менты принимали, такое представление устраивал, что тебе весь райотдел аплодировал.

Ну тут то Жека подзабыл кой чего. Сначала этот самый состав райотдела мне наваливал хороших бурбулей, а потом уж одаривал аплодисментами. Но то дела старые. Сейчас же я давно остепенился и моих революционных порывов хватает максимум на воспитания кота хорошим пинком, или чтение по пьяни Манифеста дремлющей черепахе, на панцире которой я заебенил граффити «Свобода или смерть!». Черепахе было все равно. Не убегать, ни подыхать она не собиралась, поэтому носила эту надпись как часть интерьерного декора.

Ладно, грю, допустим, я согласен. Все одно в отпуске по случаю запоя, но мне бы сценарий почитать. В роль вжиться. Да хули там вживаться, тарахтит Глеб, давай, подгребай к Старому Дому, там наш театр ща базируется. Разберемся.

Старый Дом это место, где мы пацанами играли в рыцарей, чапаева и вызывали дух бабки Костяна. Там были подвалы с кучей дверей и крысы размером с пони. В конце восьмидесятых прожектор перестройки осветил темные углы старого здания и в него набились комерсы всех мастей. В разные периоды времени тут крутили порнуху видеосалощики, шили трусы вьетнамские коммунисты, рвали зубы дантисты, строили «пирамиды» эмэмэмщики и кодировала от запоев баба Лида. Когда в страну вернулся порядок, то этот шалман разогнали, а дом отдали под Дворец Творчества. Там и образовалось, что-то типа театра, который занял подвальное помещение. Мэр города, Николай Петрович Староверов, успешно побывавший в коммунистах, бандитах и либералах, благоволил народному творчеству. От этого самого народа он и получил прозвище - Мэри Поппинс. Ну, Мэри он был по своей мэрской должности, а Поппинсом стал бо за что не возьмется – то жопа. Он лично разрезал ленточку на открытии Театра и толкнул речугу, рассказывая, мол, какое пездецке важное дело этот самый театр для города. Что, мол, теперь все ломанутся в артисты. Что преступность теперь упадет ниже уровня Мертвого моря, а культура подскочит, как давление у гипертоника. И что город не пожалел средств на эту хуйню, потому что хуйня это тока то, что вы видите, а по бумагам тут новое здание с колоннами и атлантами поддерживающими крышу и радующими женское население города своими причиндалами. А разницу, мол, говорит, я успешно инвестировал в строительство больниц, дорог и билеты на сафари в Кению для укрепления международных отношений.

Потом был банкет и знакомством руководства города с актерским составом, после которого пышногрудая и жопотелая прима театра Лора, превратилась в секретаря мэра Ларису Анатольевну. Лариса была актрисой самородком. Она умела говорить голосами мультяшных героев и имитировать оргазм, что и привело ее за стол в здание администрации города. Сидеть, правда, ей за ним приходилось редко. Чаще она на столе лежала, и смотрелась не менее гармонично, чем в роли Дездемоны в постели.

С полгода коллектив театра ставил «Вия» и «Отелло» в одних и тех же декорациях и вот в канун столетия Великого Октября труппа созрела для эпохальной пьесы - «Оптимистическая трагедия». По этому случаю из бюджета плюнули звонкой монетой, и что-то докатилось до цели. Этого «чего-то» хватило на турецкие кожанки, китайские тельняшки и ремонт в приемной городской администрации. На время ремонта вся мебель была вынесена, поэтому Лариса временно осталась не у дел и вернулась на сцену, репетируя роль Комиссара.

Представление прошло на ура. Лора рвала кожанку на груди, и светила нижним бельем, предлагая всем комиссарского тела. Я украшал палубу-сцену собой, простреленным из фанерного нагана и залитым красной гуашью. Зал аплодировал стоя. Кресел не было. Их еще до спектакля унесли за кулисы и расставили вокруг стола накрытого по случаю премьеры, годовщины революции, и желания мэра сблизиться с народом.

Сближались мощно. Николай Петрович доказал что лозунг «Народ и партия - едины» нисколько не устарел и кушал дорогой коньяк с дешевой «бырловкой» в равных пропорциях. Он пел «Эх, яблочко!», натянув на себя белогвардейский мундир поверх тельника из реквизита, танцевал танго и агитировал всех брать власть в свои руки. Лариса пыталась угомонить его словами «Ну зая, тебе ж завтра стыдно будет. А вдруг, журналисты пронюхают, это ж какой роял флеш твоим недоброжелателям». Но «зая» уже распрыгался как Бубка в секторе для прыжков. Лора искала глазами помощи и нашла меня. Ну, епть! Я ж тот еще гасконец. Чего угодно мадам? Вывести цвет нации на воздух? Сейчас устроим. И взяв главу города под белы руки мы пошли тыкаться по темным углам подсобных помещений в поисках выхода. Но куда не сунемся – дверь или закрыта, или ведет в какой-то подвал. Я уже сам захотел побыстрее выйти, ибо приспичило мне поссать не по детски, да и мэр стал чота про воду буровить. Лора, говорю. Давай-ка туда. И показываю ей на ржавую калитку без засовов. Вроде там открыто. А то неудобно при даме двум морякам в штаны дудолить. Ну рванули мы к двери и слава Одину – оказались под сереющим утренним небом. Погнали, говорю Ларисе. к кустам, а то я жутко стесняюсь когда баба в кожаной куртке и деревянным маузером на портупее смотрит как я опорожняю мочевой пузырь. И «зайца» своего сводив заросли. Тут таблички запрещающей выгул животных нет.

И вот только мы отошли метров на пятьдесят от дома, как хуякс! Дома нет. Ну не просто так его не стало, а сначала ебнуло так что уши заложило и сразу ссать перехотелось. Потом нас накрыло теплой волной. А потом я сквозь туман и гулкий шум слышал салюты и вроде как пулеметные очереди с криками «Ура!». Затем провал.

Открыл я глаза от тряски. Лежу на подводе. В жопе солома. Во рту мышиный хвост. Носом уткнулся в сиськи Ларисы. Та тоже глазенками залупала, шепчет, мол, чо за фигня тут, розыгрыш шоле такой и где Коля? Тут чую - по ноге у меня чота потекло. Вон, отвечаю, Коля твой. Писает, господин мэр, мне на ногу лукаво, словно Тузик. Собрался я с силами и погромче так крикнул водиле, мол, шеф, притормози свой гелендваген, нам бы все таки отлить не помешает, да и начальник наш хреновато себя чувствует. Водички бы ему испить, штаны поменять, да побыстрее в мэрию, а то там поди его уже хватились и всю полицию на уши подняли. Мужик, который подводу вел, сказал «тпрру» и крикнул, мол, батько, очухались, прикажи допытать. Я голову поднял – мать его! Колонна целая из подвод, пеших, конных. Все с винтовками. Одеты - кто во что горазд. Чо, блядь, за шапито к нам пожаловало, думаю. Тут подъехал мужик. Спешился. За ним детина, размером с холодильник. Подходят к нам и по ходу старший, так спрашивает, мол, а кто вы хлопчики и дивчина будете? Револьвер достал и под нос нам по очереди подносит. Мы, говорю, не будем, а есть, рыло ты тупое. Останавливай свой табор и звони по номеру, пусть высылают за нами машину. Ну и номер ему диктую. Лора тоже пищать начала, что если, значит, ее сейчас же не отвезут домой, то она всем морды исцарапает. О, паря, заулыбался тот, вижу, грит, ты вроде как из матросиков и баба у тебя боевая. Говоришь ты только вот кабы по русски, но все одно непонятно. Грамоте видать обученный. А «беляк» ентот каким образом к вам затесался? Или вы его в плен взяли? И револьвером тычет в лицо Николай Петровичу. Ну тот очнулся и давай матом крыть. Мол, сука, я тебя, грит сгною в тюрьме. Как фамилия? Откуда? Должность? Детина молча из-за спины старшего вышел., снял с плеча винтарь и прикладом как перепиздячит главу города. Ну тот сразу и ушел звезды пересчитывать. А старшой с телеги палку еще взял и тыкает в Поппинса, Ты, грит, Назар, не перестарался бы. А то отдаст Богу душу, а вдруг у него какие важные сведения имеются. Тут я возмутился. Мэр хоть и гавно, но это вот - «Наших бьют!», сидит во мне с рождения. Ты оборзел, совсем, ору. Иди ты, на хер, вырожденец ебнутый. И не хуй «пугачом» перед глазами размахивать, После этого из созвездия Гончих Псов примчалась такса и стала ласково тереться о мои ноги. Когда я во второй раз открыл глаза, то увидел, как выглядит дырявая крыша сарая изнутри. Лариска всхлипывала в углу, положив мэрскую голову на колени.

Ладно, думаю, ща Николай Петрович вернется из мира овощей Чипполино в общество высокоинтеллектуальных особей и вы просто охуеете когда узнаете в кого палкой тыкали. Поднялся потихоньку и позырил в щели в стене. Увиденное меня не порадовало. Толпа людей бомжеватого вида бухали мутняк из больших бутылей, стреляли в воздух и орали песни.

Тут я начал потихоньку слетать с катушек от предположений. Смотрю, Петрович, буркалами заморгал, голову поднял и спрашивает голосом лежащей на смертном одре мадам Петуховой, мол, а где это мы, сынок и чо такая за хрень происходит вокруг? И главное – бандиты или федералы? Ну, отвечаю, так-то разницы особо никакой между этими достойными кланами я не вижу, но если вас это успокоит, то по ходу ни те, ни другие. Молод ты еще, Глеб, вздыхает мэр, но скажу тебе, что с бандитами я б еще как-то порешал, а вот с конкурирующей фирмой – вряд ли.

А что, говорю, господин мэр, вы скажете, если нас захватила какая нить секта или еще чего доброго мы совершили скачек во времени? Я, грит Николай Петрович, всегда знал, что алкоголизм дюже вреден. Потому и построил вам очаг культуры. Но видно поздно. Чо ты мелешь то? Какие секты? Да мало ли сект этих в мире, отвечаю. Вон и у вас фамилия явно сектантская. Мож тормознулись отдельные товарищи в развитии и застряли в прошлом веке как семейство Лыковых. Да до сих пор царя-батюшку скидывают. Какие Лыковы, Глебушка, заулыбался мэр, у нас чай не тайга, а степь. Им тут и хорониться то негде б было. Невозможно, мол, говорит, такое мракобесие в нашем, с некоторых пор, охуенно культурном городе.

Что значит – невозможно, говорю. Списать из бюджета пять лямов на корм питомцам приюта для бездомных животных тоже невозможно. Особенно, если знать, что в том приюте полтора хомячка и дохлый суслик. Но у вас же получилось. Ну да хрен с вами. Секта это може и лажа. А вот над вторым вариантом я бы подумал. Мы тут вертеп в Старом Доме организовали. А в нем много чего происходило нехорошего. Вон в детстве от приведений постоянно из него бегали, да и позже, то кашпировские местные там черную магию наводили, то барыги-алхимики белый порошок в черный нал превращали, то бомжи стены обсыкали. Напиталось строение, вообщем, негативной энергией и открыло портал, чтобы выплюнуть всю нечисть из себя. Тут мы и подвернулись под горячую руку или что там у домов бывает. Как вам такая теория?

Хуевая теория, отвечает глава, и ща я ее опровергну. Ну и мобилу достает, пытается там чота позвонить. А телефон ни але ни разу. И даже приятный голос автоответчика не желает сообщить что абонент, мол не может принять ваш звонок. Ладно, успокаивает себя мэр, это мы вне доступа сети. Та не, отвечаю, это вы вне доступа мозгов. Слышите, как кони ржут на улице? Не припомню я в нашем городке ипподрома с конюшнями, кроме разве что вашего автопарка «меринов». И долбит там явно не перфоратор, а пулемет. А если внимательно посмотрите, то увидите очень живописно вписывающегося в пейзаж повешенного на воротах корнета, или подпоручика, или хуй его знает какого гусара, я в этих делах дилетант.

А может это, говорит, инсталляция какая нить. Ну, мол, есть же там всякие группы которые в викингов играют, в мушкетеров, в Сашу Белого. Ога, вторю я ему, а морда у вас опухшая от синяков это тоже инсталляция.

Но не успели мы спор наш закончить. Ворота сарая заскрипели и в него ввалились несколько человек. По ходу тот что поглавнее внимательно посмотрел на нас и грит, мол так и так, братцы, сообщаю вам, что я есть командир полка Повстанческой Армии атамана Савы Тихвина. Борется наша славная армия с буржуями и панами за свободу и братство, чтобы, значит, все жили счастливо и бесплатно. Ща вот нашими славными бойцами был освобожден от белогвардейской нечисти город N и теперь тут устанавливается власть рабочих и крестьян. Поскольку проверить доподлинно – кто вы есть, в это смутное время не представляется возможным, то есть два варианта. Можно вас кокнуть да и забыть - мало ли народу перемолол славный девятнадцатый год. А можно дать вам оружие и вы в боях докажете, что являетесь верными борцами за счастье угнетенных классов. Ну то я тебе, морячок и твоей бабе предлагаю. А офицерика мы пускаем в расход. Потому что от него контрой прет, как от шинка сивухой. Впрочем и сивухой он тоже смердит за здорово живешь.

Ну как бы выбор был очевиден. Тока как-то Поппинса из жопы надо было доставать.
Да не, говорю. Он вооще то наш человек. Известный бомбист-анархист. Жандармов положил больше чем у тебя семечек в кармане. А мундир тот снял с самолично загрызенного белогвардейского поручика. Бо в одном тельнике ему мерзлотно, да и почки на царской каторге в Сибири поморозил так, что теперь очень нереволюционно обоссаться может. И не со страху вовсе, а от классовой ненависти и презрения к врагам трудового народа. Ну сказал все это и сдираю с Петровича мундир, под которым «расплескалась синева». Белка в голове у комполка лениво крутанула колесо и тот говорит, ладно, мол, так тому и быть. Зачисляетесь в отряд Мыколы Сирого, а теперь идите, повечеряйте да выпейте пару чарок за победу Мировой Революции.

Ну что, спрашиваю, Николай Петрович, фигня это временная дырка или все-таки примем за рабочую версию - пока других нет? А того колотун бить начинает. Мало того что морда как у Вини Пуха опухшая, так еще и жуткое похмелье накрывает. Пойдемте, говорю, господинтоварищбарин, отведаем местной бормотухи. Може мозги прочистит и придет в голову какое-то решение. Ну и пошли.

На борт приняли как крейсер «Варяг», так что ватерлинии просматривались с трудом, но план спасения не приходил в головы. Тут, говорю, проблема то в чем – вышли мы из дома в одно время, а попали в другое. То есть, чтобы нам вернуться назад надо снова в дом войти. Лариска аж в ладоши захлопала от радости, что все так просто. На шею мне бросилась и на ухо шепчет, мол, у меня черный пояс по минету, обещаю – вернешь нас домой, я тебе покажу, что такое актриса народного театра не обремененная комплексами. У Петровича тоже глаза засветились. Заебись, ты, грит придумал, Глеб. Сделаю тебя главой района, как вернемся. Ну я то их радости не разделял. Но, продолжаю, заходить нам куда? Дому то пиздец пришел во время атаки на город Повстанческой Армии пидараса этого, не помню имени, чтоб его крысы в подвалах чэка сожрали. И потому накрывается мой минет и должность листом профнастила. Мэр аж самогонкой поперхнулся, мол, а разве я тебе минет обещал? Да, грю, обещали. Чего вы только избирателям не наобещаете, лишь бы только в кресло главы города жопой умоститься. Послушай, Глебушка, тут Лорик ресницами заморгала и голосом Русалочки спрашивает меня, а вот, мол, если дому пиздец пришел, то как мы из него в 2017-м году вышли? Все таки у баб случаются иногда приступы разума и они не только всякую гадость в голову запихивают, а бывает и умные вопросы оттуда вытаскивают. А в каком году домик то наш построен, господин мэр, спрашиваю, вы ж вроде его сто раз по БТИ та разным кадастрам проводили. Петрович чота покумекал и изрек – 1921 год, да там на фасаде то буквы из кирпича выложены. Не помните шоли?

Эвоно как! А комполка этот, гандорибальди штопаный, чота про девятнадцатый год буровил. И как такая хуйня может произойти, задаю я сам себе риторический вопрос. Не. Как это происходит в наше время - я знаю. У нас Николай Петрович уже давно целый микрорайон построил. По отчетам практически город-сад. Но тока в реалии кроме кладбища бомжей на том месте ни хуя нет. Восстановили значит коммунисты домик стахановскими темпами. Но тока до того времени нам надо дожить и не сгореть в огне революции. Вообщем, говорю я, план такой. Пока славное войско спит, мы рвем когти в сторону настоящих строителей коммунизма, потому что повстанцы эти, насколько я помню уроки истории, будут признаны чуждыми элементами и их имена предадут забвению, а тела земле. Так что забудьте, господин мэр, что вы мэр и господин, а вспоминайте комсомольскую молодость. Пойдем искать наших, то есть большевиков. Чую я где-то рядом они блудят ибо всегда где кипишь какой они тут как тут на раздел тяжелого наследия прошлого слетались. А где эта самая сторона строителей, Лора спрашивает, как по мне, мол, так тут все стороны одинаковы и пустынны. Там, грю, где зарево новой жизни разгорается, дура ты пустоголовая. Хрен его знает где. В Гражданской войне все как в шубе под майонезом – тут тебе и красные, и белые, и зеленые, и даже черные. Так что пойдем куда нить, главное отсюда. На том и порешили….

Нас носило по степи не один месяц. Днем мы отсыпались в оврагах, а по ночам пробирались к хуторам, пытаясь при свете луны разглядеть цвет власти. Через месяц к нам прибилось несколько дезертиров из деникинцев. Потом пара вырвавшихся из окружения махновцев. К исходу второго месяца за нами тянулись колонисты из разгромленных немецких колоний вместе с «осиротевшими» григорьевцами. Еще через месяц мы стали превращаться в мощное подразделение, осмелели и начали не просто рассматривать села со стороны, а и совершать на них небольшие налеты, после каждого из которых пополнялись личный состав и казна отряда Мэр заматерел и по ходу вспомнил не только комсомольскую юность, а и бандитскую зрелость. На общем сходе, он толкнул что-то вроде предвыборной речи, в которой объявил целью отряда помощь частям Красной Армии освободить город N от всякой политически неграмотной сволочи.

Красные вышли на нас сами. Их представитель был монументально грязен и классово пьян. На переговорах было достигнуто решение, что мы вливаемся в состав Второй Конной Армии, правда без коней, которых у нас ни хуя не было. Зато был кой какой золотой запас, на который опытный Петрович подкупил нескольких командиров стоящих на тот момент в городе N частей атамана Петра Дыбы, в результате чего мы под красными стягами, без боя завладели городом.

В итоге Николай Петрович Староверов занял свое место в кресле городского главы Советов Народных депутатов и издал первый декрет о восстановлении Старого Дома для нужд коммуны дабы устроить там типа приют, или тюрьму, или притон какой нить, да впрочем по хуй ибо главное было восстановить и съебаться из этих бурных времен, а чо там в нем дальше будут делать нам было все равно – хоть врагов народа ногами в хромовых сапогах пиздить, хоть лекции о женской эмансипации читать. Деятельность по строительству Петрович развернул не хилую. Бабло выбивал отовсюду. Мандаты и срочные телеграммы разлетались по губернии быстрее наших эсэмэсок. Но я этого не видел, бо приспичило, сука, кому-то наверху делать срочно революцию, то ли в Индии, то ли в Афганистане и наш славный, блядь, отряд, овеянный боями и не отягощенный высоким уровнем усредненного интеллекта был посажен на черный паровоз и отправлен в далекие дали, нести светлое будущее туземцам. Отмазаться от этого сомнительного мероприятия не было никакой возможности, поэтому, несмотря на заверение мэра, что все будет заебись и я могу спокойно уебывать и покорять непокорные племена, и он ждет меня с сувенирами, ну там скальпами или магнитиком на холодильник, я уезжал с хреновыми предчувствиями.

И вот сейчас, я сижу на пороге разваленного дома и пишу эти записки на планшете простреленном в трех местах и обосранным в двух. тов. Поппинс с Лорой, затянутой в кожаные штаны и куртку, только что уехали на новеньком, 1921-го года выпуска «майбахе», рассказав мне, что - «вот ну чуть-чуть денег не хватило, но я тут соберу актив и проведу продразверстку, так что пополним бюджет и построим таки дом краше некуда, и давай, мол, еще тут немного побудем, в принципе не так все и хуево». Ну я ему хотел сначала прорубить в звездочку на фуражке, но не рискнул ибо времена сложные, могли и контрреволюцию пришить, поэтому просто пожелал мэру в будущем счастливого тридцать седьмого и заплакал…

Так что, уважаемые и дорогие мои потомки, если прочитаете эти записки знайте – мы боремся тут за ваше светлое настоящее и конечно же за новый «майбах» вашего мэра…

С Революционным приветом, командир особого отряда РККА, тов. Глеб Рыков.

12. Свет

С возрастом появилась привычка задавать себе сложные вопросы. Из разряда тех, на которые с легкостью отвечал в детстве. Что такое счастье?
Я не знаю. Запомнилось, как прослезился от счастья мой отец. Я тогда был школьником, участвовал в областной спартакиаде, бег 5000 метров. Отец болел за меня с трибуны. Когда я неожиданно первым пересек финиш и посмотрел на него, то единственный раз в жизни увидел в его глазах слезы, которые он торопливо утирал. Пока я подошел к нему, он уже снова был в форме и устроил мне выговор за «слабую технику».
Потом, тяжело болея, он так и уходил от нас. На первом месте стояло не показать другим, даже самым близким, как ему больно на самом деле.
Заканчивая школу, я пришел к нему за советом: какую профессию выбрать.

- Ты хочешь, чтобы я тоже связал свою жизнь с армией? – спросил я.
- Почему ты так думаешь?
– Ну… Семейная традиция: дед был военным, ты военный.
- Я хочу, чтобы ты вырос хорошим человеком. Помогал своей семье и другим людям. Делал это без приказов, не потому, что так надо, а потому что сам этого хочешь. Понимаешь?

Честно говоря, я тогда ничего не понял и еще больше запутался. Потом отец умер, а я просто ткнул пальцем наугад в список ВУЗов.
… Жизнь шла своим чередом: отучился, женился. Сын. Свое дело. В семье все хорошо - живи да радуйся. Но меня не покидало беспокойство: чего-то не хватает. Жизнь идет хорошо, но как-то не так! Переведешь бабулю через дорогу – мало, слишком мелко.
А потом помог случай. По телевизору шли местные новости: в лесу пропал мужчина, ведутся поиски, нужны помощники-добровольцы, желающие помочь - приезжайте туда-то. Меня словно молния пронзила – вот же оно! Холодной осенью, в темном и страшном лесу, где-то под деревом сидит испуганный мужчина и ждет моей помощи. Меня только позови: быстро собрал рюкзак, оделся в походное, за руль и вперед.
В назначенном месте – у сельсовета, дежурило два милиционера. Курили на крыльце, прячась от дождя.

- Где принимают добровольцев? Кто главный? Кто выдает задания по поиску? – спрашиваю я.
- Какие, нахрен, добровольцы? – не понимают сотрудники.
- Мужик здесь потерялся? – уточняю.
- Ну, здесь.
- По телику сказали, что нужна помощь в поисках. Ну, вот я и приехал.

Почесали менты репу и говорят:
- Лес - там, удачи. Только ехал бы ты лучше домой, а то из-за тебя на одного потеряшку больше будет, и так статистика за квартал ни к черту…

Распечатали мне в сельсовете карту, уточнил, где примерно видели в последний раз мужчину, особые приметы. И пошел.
Дождь все усиливался, к ночи совсем похолодало. Но мне было так хорошо. Душа пела и плясала, потому что впервые я себя чувствовал настолько нужным. Все было просто и понятно: вот лес, здесь потерялся пожилой человек, никому, кроме меня, не нужный.
Я искал его трое суток. Ночевал в машине, питался ассортиментом местного сельпо. Вся моя одежда насквозь промокла, фирменные ботинки порвались, фонарик разрядился, а сам я приболел и ослаб.
Я вернулся домой, решив, что выздоровею и продолжу поиски. Но лечился больше недели, затем пришлось срочно решать рабочие вопросы, а потом… Потом пришлось признать свое поражение и никуда не ехать.
…Останки мужчины нашли весной (свой номер телефона я оставлял его соседям). Я вернулся снова в деревню, постоял у могилы, потом снова пошел в лес, чтобы увидеть место, где его нашли и попытаться понять его путь. Получалось, что осенью я был не так и далеко от мужчины, и если бы лучше подготовился, если бы в помощь еще пару человек, если бы нам сопутствовала удача – мы могли успеть его найти, и на этом захолустном кладбище одной могилой было бы меньше.
Этой же весной в нашем городе потерялась пожилая женщина. Она была психически нездорова, имела проблемы с памятью и восприятием окружающего мира. За ней ухаживала дочь, но когда она вернулась с работы, то не застала бабулю дома. Своими силами найти не смогла, милиция в поисках также не сдвинулась с начальной точки. Я попросил фото женщины, расспросил, куда она могла отправиться, и пошел искать. Ходил и опрашивал всех подряд: продавцов магазинов, водителей общественного транспорта, просто прохожих. Сперва молодые ребята ответили, что на днях видели похожую странную женщину, потом велосипедист, что два дня назад точно видел женщину с фото. Продавец мороженого в центральном парке уверенно заявила, что видела эту женщину вчера: она выглядела несчастной и очень уставшей.
А потом я ее нашел. Она лежала среди зарослей, на краю парка. Прибывшая бригада скорой помощи констатировала смерть, а дочь подтвердила личность.

Тогда я очень четко сформулировал себе главную мысль: я не должен искать наугад один, если хочу достигнуть в этом деле положительного результата. Нужны другие неравнодушные добровольцы и система.
Я создал добровольную поисково-спасательную организацию. Название для нее родилось сразу – «Надежда». Оно символизировало то, что у людей должна быть надежда, что в этом черством мире есть люди, готовые придти на помощь.
Я превратилось в Мы. Мне удалось заразить своими идеями близких друзей, найти неравнодушную молодежь. У нас появился офис, короткий номер, реклама, счета для пожертвований. Мы с нуля учились созданию ориентировок, правилам опрашивания родственников и знакомых пропавших. Схемы поиска в зависимости от типа местности заимствовали у военных: вести по лесу толпу людей - огромная ответственность и необходимо строгое соблюдение инструкции. Стали накапливать необходимое оборудование и снаряжение, нарабатывали взаимодействие со СМИ.

Первоначально все это оплачивалось из моих денег. Ради этой идеи бизнес, который кормил меня и мою семью, из состояния «растет и процветает» перешел в режим «еле дышит, мы его теряем». Меня это не беспокоило, потому что я верил, что моя задача – разжечь пламя. На помощь придут другие, маховик раскрутится: кто-то будет помогать, участвуя в поисках, кто-то - своими взносами, и тогда я смогу уйти в тень, не тратить на «Надежду» всего себя.
Первым «найденышем» стал ребенок, что очень символично. Он поссорился с родителями и убежал из дому. Поиск по родственникам и друзьям ничего не дал, милиция действовала пассивно, тогда люди обратились к нам. Тут же мы обклеили ориентировками практически каждый столб района, передали данные для новостей на сайтах и в СМИ.
У охотников за привидениями был пожарный шест, благодаря которому, когда им поступал вызов, они экстренно спускались вниз с верхнего этажа. Когда нам позвонили люди и сообщили, что по вокзалу бродит наш пацан, мы, за неимением такого шеста, были готовы выпрыгивать из окон своего офиса от нетерпения. И когда мы его увидели (живого!), то не смогли удержаться и помчались сообщить ему радостную весть, что он нашелся. Наверное, выглядели мы в тот момент очень странно, потому что малец сперва дико перепугался и пытался снова убежать, только теперь уже от нас.
Дело пошло. В первый год популярность шла только в гору. Тысячи подписчиков и репостов в соцсетях. Как бы странно не прозвучало, но поддерживать нас стало модно. Обронить между делом друзьям: «спасал на выхах человечка». Выехать на поиски и не сделать пару десятков селфи – таких среди наших молодых помощников не было. Я не ругаю их: это была неравнодушная талантливая молодежь, которая действительно приносила пользу. Просто «Надежде» нужны были опытные люди, которым не надо каждый раз все объяснять с нуля. Но мало кто участвовал в поисках более двух-трех раз.
Почему люди бросали участвовать в поисках? Каждый повторял один путь. Сперва приходил в поисковый отряд с горящими глазами делать благое дело. Приходил спасать. Падая на колени от усталости, вместе со всеми прочесывал лес или улицы города. В качестве награды получал слабо утешавшую мысль: «Ты делал все что мог и даже больше». А потом через месяц-два грибники или собачники находили тело. Так повторялось раз, другой, больно было проигрывать и признавать свое бессилие. Их я не могу винить.
Мне казалось, что самыми верными помощниками будут становиться родные тех, кого мы нашли. Люди, которые считали нас последней надеждой, которые по себе знали что это, когда тебя трясет от страха и бессилия, когда заставляешь себя верить и надеяться, а потом происходит чудо. Мне казалось, они точно в знак благодарности будут помогать искать других. Но ничего подобного, и таких людей я простить не могу.
Через год наша популярность прекратила рост и начала постепенно снижаться. Я был уверен, что это временно. Залезая в долги, буквально побираясь по организациям, я помогал открывать офисы в других городах, чтобы создать поисково-спасательную сеть. Чем шире охват – тем лучше.
Один раз из десяти мы вырывали человека из лап смерти. Каждый такой случай был для нас яркой вспышкой в сознании. Каждый раз видя слезы счастья на чужих щеках, я снова убеждался – все не зря.
Через три года деятельности «Надежды» не осталось никого из тех, с кем я начинал. Также я лишился всех друзей и потерял свой бизнес. Совмещать руководство поисками с любой другой деятельностью было невозможно: в любое время дня и ночи звонили отчаявшиеся люди, которым было плевать, сколько я сегодня спал или отдыхал. Кормились на небольшую зарплату жены, за это и за ее терпение я ей безмерно благодарен.
Я сам себе напоминал наркомана, который постоянно искал деньги, деньги, деньги. Оправдывал себя тем, что я ищу их не на дозу, или какую-нибудь бесполезную хрень, а на правильное дело. По этой же причине со мной оборвали контакты большинство друзей: трудно было отказывать, когда я постоянно просил помощи в Таком.
Тяжелее всего было, когда переставали помогать опытные волонтеры. На обучение каждого уходило немало сил, денег, времени. Казалось, дайте мне десять специалистов, и мы такие вещи сможем делать! Но от пяти оставалось четыре, три...

-Почему не смог приехать на общий сбор в субботу? Что-то случилось, заболел?
-Нет, понимаешь, день рождения был у друга, и хотелось немного отдохнуть.

Ругать? Винить? Обижаться? Я пытался идти дальше, зная, что если пойду отдыхать я - "Надежде" конец.
Когда сыну исполнилось восемнадцать, я стал активно задействовать его в поисках и учить всему, что знал сам. Мне не приходилось убеждать или уговаривать: я видел, как у него самого горели глаза, насколько у него упёртый характер и какие моральные ценности. Для него наказанием было пропустить какой-то выезд, когда я заставлял его не забрасывать учебу. С ним я верил, что никогда не останусь один со своей ношей.
Финансировались мы из двух простых источников: спонсорская помощь и частные пожертвования. Поток усиливался, когда кто-то терялся, и об этом проходила информация в СМИ. На поиск пропавших бабушек и дедушек выезжало гораздо меньше людей, и всплеска финансовой помощи почти не было. Обратная ситуация, когда терялись молодые люди, особенно дети.
Каждый найденный нами человек в финансовом плане был как глоток воздуха. Люди любят хеппи-энды, им нравится приобщаться к красивой истории.
В какой-то момент те, кому мы были должны, перестали идти навстречу и ждать. За долги мы остались без ключевого прибора - тепловизора, который был взят в рассрочку. Очень часто именно благодаря ему мы находили людей, обессилевших настолько, что те не могли позвать на помощь, когда спасатели были уже рядом.
По закону подлости пик финансовых проблем пришелся на разгар грибного сезона, когда телефон раскалялся от звонков. Бухгалтерские обязанности мне помогали выполнять несколько человек, потому что эти знания не были моим коньком. Я доверял им, однако попросил хорошего знакомого специалиста провести проверку наших финансовых потоков. В тот момент я хотел вычислить: где мы больше всего теряем, потому что для выживания необходимо было заткнуть самые большие пробоины.
А вопрос стоял именно о выживании организации. Без тепловизора и денег у нас пошла черная полоса - поисковые работы шли одна за другой и все заканчивались безрезультатно. Пожертвования снизились до самого низкого уровня за все время существования "Надежды". Количество волонтеров также упало до трех-пяти человек на выезд.
Когда мне в очередной раз пришлось обходить всех знакомых, чтобы заправить машину, я понял, что следующий поиск может стать для нас последним.
С просьбой о помощи поздно вечером позвонила бабуля. На самом дальнем краю области в лесу потерялась ее внучка. Возраст - двадцать лет, ушла за грибами с подружками, они вернулись, она - нет. Я посмотрел на карту, на размер леса вокруг деревни, подумал о количестве волонтеров, которые поедут в эту глушь, и тяжело вздохнул.

-Поможете? Помогите, родненькие! Батька с матерью ейные померли давно, одни мы остались. Помогите! - заревела старушка.
-Постараемся. Как зовут девушку, полные ФИО?
-Артемьева Надежда Сергеевна.

… Кроме меня и сына искать ее никто не приехал. Погодка выдалась, что надо: похолодало и дождь стеной. Такими же ручьями слезы бабки, мольбы найти ее кормилицу и последнюю радость в жизни.
В тот момент я спокойно и буднично подумал про себя: или мы найдем эту девушку, или из этого леса я домой не вернусь. Большего вызова мне жизнь не могла придумать: искать Надежду в момент, когда на грани выживания была «Надежда».
Через двое суток было две новости: плохая и хорошая. Хорошая – погода наладилась, плохая – сын подвернул ногу. Я требовал, чтобы он вернулся домой на попутках, но сын один возвращаться отказывался и оставался заниматься лагерем, он же пункт сбора. Мы еще надеялись, что кто-то может к нам присоединиться.
На третьи сутки погода снова испортилась, а нога распухла, потому что кое-кто, не буду показывать пальцем, обладая упёртым характером, продолжал таскаться по лесу.
Я смог уговорить сына, чтобы за ним приехали друзья и увезли его.
На душе сразу стало легко и спокойно. Все стало проще некуда: я, лес и потерянная Надежда. Без тепловизора. Словно пять лет назад, когда все начиналось. Только теперь я не отступлю. Пусть даже мне доведется найти лишь останки.
Перед тем, как найти человека часто сперва находишь его следы, личные предметы, фрагменты одежды. Я был морально готов найти в этом лесу все что угодно, только не то, что мне попалось на глаза. Это была ярко-алая туфелька. В чащобе, где уже с медведями скоро здороваться пора будет. Каблук забавный: не шпилька, но даже идиот в таком по грибы не пойдет. Обувь была прилично изношена еще до попадания хозяйки в лес – были видны следы неоднократного ремонта. Эту туфельку я не просто изучил сверху донизу, но даже изнюхал, как собака-ищейка. Старая уставшая и промокшая ищейка. А ты веселая девушка, Надежда. Умеешь удивлять. Куда только спряталась? Я знаю, что ты уже рядом. Я же знаю, что найду тебя.
Следующим утром у меня была только одна новость. Плохая. Надежда Сергеевна чертовски плохо умеет строить шалаши. Геометрия нарушена, крыша протекает, сбоку дует. Да и не шалаш это, а просто куча веток и мусора, которые она на себя нагребла.
Живая, паскуда.
… Я старался всегда возвращаться на место проведенных поисков. Никак не могу отучить себя думать «а что, если?». Вернулись в тот лес спустя месяц тем же составом, что и приезжали первый раз – вдвоем с сыном. Как назло впервые забыл дома телефон с навигатором. Поэтому в самую глубь не лезли, просто хотели понять траекторию движения девушки по лесу (она поделилась описанием тех точек, где была). Побродив по лесу, ничего мы не поняли: так не грибы ищут, а убегают прятаться.
Когда уже на машине искали дорогу обратно домой, мы немного заблудились и не могли найти нужный разворот. Стемнело и тратить драгоценный бензин не хотелось, поэтому подъехали спросить дорогу у девушек, стоящих на остановке.

Я ее узнал сразу, как опустил стекло. Размалевана вся, как елка на детском утреннике. У меня и слов не нашлось. А Надя не узнала нас в темноте салона и бойко затараторила:

- Минет четыреста, классика восемьсот, двоим скидочку дам.
- Садись, - говорю.
Села.
- Как здоровье, Надежда Сергеевна?
- Ой.
Повез ее домой к бабке, благо недалеко. Думал, будет болтать что-то, просить старушке не говорить ничего или еще что. Но ехали молча. Красиво так, душевно молчали. Никак понять только я не мог: то ли смеяться, то ли…

Смеяться хотелось больше Наде. Из машины вылетела и вприпрыжку к дому. Там и бабка встречать вышла.
- Бабуля накрывай стол! – кричит Надя – Смотри, какие у нас гости! Угощать надо от души, тем более мне сегодня за грибы вон сколько дали!
… Домой ехали молча. Голодные, конечно. Уставшие, опустошенные и молчаливые. За весь путь ни слова. Три гребаных часа пути – взгляды на дорогу, вперед и даже радио не включал.
Молча шли со стоянки к дому, молча ехали в лифте. Оставалось всего два оборота ключа до родной теплоты и чая с плюшками. До знакомых ориентиров и спасения. Не успел.
- Она же сразу знала! – вдруг закричал сын. - Бабка же все знала! По грибы, мля, ушла. Да пусть она там сгнила бы в лесу лучше! Зачем все? Зачем мы вообще все это делаем? Собачья жизнь – ради чего? Никому кроме нас это не надо! И мне это не надо! Кого мы ищем чаще всего? Бомжи, алкаши, идиоты и блядей еще только не хватало. Я все! У меня своя жизнь! Хрен я поеду еще на выезд!
У меня рука словно не на ключах застряла, а на тумблере между двух положений: «добрый папа – строгий отец». Знать бы, куда его щелкнуть. В этот момент жена двери сама открыла:
- Чего вы тут на пороге третесь? Я чай поставила, сейчас вкусненького разогрею…
Сын сразу в свою комнату юркнул:
- Я не голоден.
Смотрю забытый телефон – как обычно куча непринятых.
- И на домашний еще звонил твой знакомый, - подсказывает Юля.
Знакомый – это Паша, догадываюсь я. Которого просил проверить наши финансы. Перезваниваю сам тут же.
- Ну, что я могу сказать, - говорит Паша. – Воруют у тебя. Конкретно и организованно воруют. Причем все твои офисы по городам – звенья одной цепи. Факты я тебе пришлю…
Темно так стало. За окном. В комнате. И пустота в голове только усилилась.
- Иди кушать, - зовет Юля. – Нормально все?
- Поставь чайник, – прошу.
- Так я поставила.
- На плите горит что-то, глянь.
Только вышла из комнаты, как быстро открываю сейф и достаю еще отцовский ПМ. Проверяю обойму, быстро накидываю куртку - и за порог.
Покатаемся еще сегодня.
…Во всей деревне уже спали, и только в доме Артемьевых горел свет. Я тихонько открыл калитку и прошел во двор. Через окна с маленькими шторами было хорошо видно все, что творилось внутри. Бабуля с внучкой ругались посреди комнаты, периодически кидаясь друг в друга вещами. Похоже, что речь шла о деньгах, но я был занят своими мыслями, поэтому особенно не вслушивался.
Сперва меня напугало какое-то шуршание в районе ног, потому что даже маленькая собачка могла поднять шум и все испортить. Но это были двое мелких котят, которые, слава Богу, лаять не умели, а только терлись о мои пятки и мяучили, выпрашивая покушать.
Итак, что мы имеем? Девушка более шустрая, поэтому первая. Бабуля впадет в ступор, поэтому могу позволить себе пару контрольных на внучку, а потом перейти к ней. И ее? Как она мне плакалась тогда: «Помоги, родненький, кормилицу найти». И ее.
А потом? Найдут же. Что не придумаю – найдут. Поэтому себя на сладкое. Начиналось то все, как хорошо, а?
Зазвонил телефон. Я быстро достал его из кармана, чтобы сбросить звонок, но увидел на экране надпись «Сын».

- Да?
- Пап, - раздался далекий и родной голос. – Ты не обижайся, но я все решил. Я не буду больше искать людей, это окончательно.
- Я тебя понял, сынок. Я не виню.
- Да, пап. Я все решил – буду заниматься животными. Собаки, кошки. Организую приют, уже нашел знакомого, он может пока предоставить частный дом за городом, построю вольеры, скорее всего там буду жить.
- Мяяяу, - обрадовались двое где-то внизу.
- Пап? – заволновались где-то далеко.
- Отличная идея, сынок, – отвечаю и вешаю трубку.

А самый пушистый уже лез в штанину.
…Когда я возвращался домой, то больше всего хотелось, чтобы мои еще не спали. Как никогда в жизни, мне было важно, чтобы меня ждали. Любимые и родные, которым я уделял так мало времени. Когда я припарковался, вышел на улицу и увидел свет в наших окнах, то впервые за уйму лет почувствовал в глазах слезы. Торопливо и стыдливо стал их вытирать, хотя увидеть меня в тот момент могли только двое беспородных котят, которых я самым дерзким образом, с применением огнестрельного оружия под покровом ночи похитил у семьи Артемьевых.

P.S. С возрастом появилась привычка задавать себе сложные вопросы. Боишься смерти? Нет. Я боюсь стать равнодушным. Потому что тогда моя смерть будет простой формальностью.

13. Луна живых

Лет двадцать назад в нашу больницу поступила пациентка. Неизвестная молодая женщина, с немногочисленными травмами легкой степени тяжести и частичной амнезией. Память на универсальные знания была не нарушена, при этом события личной жизни были по большей части утрачены.
Кроме того, она была на третьем месяце беременности.

Я был её лечащим врачом, но лечить мне было особо нечего – вывих мы вправили, ушибы и ссадины проходили быстро, а с её головой я поделать ничего не мог. Психиатр после первичного осмотра сказал, что с амнезией надо работать, но мест сейчас в психиатрии нет, нужно подождать. Что память может восстановиться, девочка молодая, адекватная, жизнерадостная.
Идти ей было некуда, и я пристроил её подрабатывать в хозблок, с возможностью временного проживания при больнице. В это же время милиция пыталась установить её личность, впрочем, не слишком активно.

Она была похожа на Одри Хепберн в «Римских каникулах». Милая и трогательная, с глазами цвета мёда. Такие рождаются, наверно, раз в тысячу лет. Вершина эволюции. Красота, которая может спасти мир. Если, конечно, сложатся подходящие для этого условия.
Я помню, что, проходя рядом с ней, я невольно расправлял плечи и поднимал вверх подбородок. А еще мне хотелось снять галстук, взъерошить волосы и сделать какую-нибудь глупость.

Но однажды она исчезла. Утром мы увидели заправленную кровать, и раскрытое окно. И никаких следов, словно её и не было здесь никогда.
Единственное, что мы нашли - тонкую тетрадку, исписанную мелким почерком. Она лежала под кроватью.
Я как-то посоветовал ей вести записи о своих мыслях, проскользнувших воспоминаниях, в надежде зацепиться за что-нибудь. Видимо, это и были те самые записи.

Я прочитал их.
И нашёл там лишь новые вопросы.

Я долго не решался опубликовать их. Но чем чёрт не шутит, вдруг она сидит сейчас перед компьютером и читает темы на большом развлекательном сайте.

Здравствуй, моя дорогая! Ты помнишь старого доктора? Я надеюсь, что у вас всё хорошо.
Прости меня за эту публичность, но я так хочу увидеть твоё лицо ещё хотя бы один раз.
Если ты прочитаешь это, напиши мне в личку.



Тонкая зелёная тетрадь.

Я начну свою историю с середины. Точнее, для любого другого это была бы середина, а для меня это начало.
Вот ваше первое воспоминание – сколько вам там лет? Четыре, пять, два? Мне лет восемнадцать. Наверно.
Кто же знает в этих первых воспоминаниях свой возраст? Нам его обычно говорят.

Типа:
«Маам, а помнишь, как на меня собака лаяла? Я залезла на большую кучу листвы, она на меня снизу лаяла, а я на неё сверху ругалась.»
«Ага. Тебе тогда года четыре было», - и мама смеётся и обнимает тебя, а ты фиксируешь этот якорь, эту смесь восторга и страха – «Четыре».
И потом уже от него танцуешь дальше: «Ага, значит, когда я потерялась и бежала ночью по пустой брусчатке, и тут, как по волшебству, на ней появились родители, и светила луна, и я летела не чуя ног, и папа поймал, и прижал – лет пять, наверно? Пять. А когда я соль просыпала, и меня в угол поставили – шесть? Точно, мне тогда еще букварь подарили, его я и листала в этом углу».

Какие странные рисунки набрасывает мне воображение. Или, может, это память? Может доктор прав, и под этой памятью у меня есть еще одна. И может быть…
Нет. Туда мы не пойдём. Не сейчас.

Когда я впервые увидела себя в зеркале, мне было лет восемнадцать. Я тогда, конечно, не могла провести эту параллель – это я, меня зовут Елена и мне восемнадцать. Это позже, в больнице, после осмотра врач сказал – «лет девятнадцать - двадцать», и записал цифры в мою карточку.
Я думаю, что нет ничего особо страшного, что я помню себя с восемнадцати? Некоторые помнят себя с пяти, кто-то, может, с семи, ну а я с восемнадцати. Зато я сразу все умела! Готовить, шить, даже уколы ставить. Это тоже случайно в больнице выяснилось. Руки сами потянулись.
Но не стоит забегать вперёд, я думаю.
Надо начать сначала.
Или с середины.

По утрам я кормила свиней.
Для этого нужно было встать очень рано, до рассвета. Я варила им еду, а потом шла по тропинке, затянутой тонкой корочкой льда. Я чувствовала неслышный хруст, с которым он ломался под моими ногами, а вокруг стояла такая тишина, что хоть глаз выколи. Или это о темноте так говорят? Нет, темно не было. Почти всегда светила луна, торжественно и мёртво. Только звёзды казались живыми, но они были такими далёкими.

Иногда дул ветер. Холодный северный ветер. От него немело лицо и перехватывало горло, но я всё равно была ему рада. Он сносил запах, идущий от парящих на холоде вёдер со свиной едой, и меня не тошнило. Летом, особенно в жару, без ветра, было много хуже. Впрочем, я быстро привыкала. Человек ведь как таракан, ко всему привыкает.
Потом тишину нарушало приглушенное хрюканье - свиньи ждали меня.
У них было расписание, и они его знали.

Свинарник казался небольшим, но на самом деле места внутри было очень много.
Я сдвигала тяжелый засов, распахивала ворота настежь, и лунный свет нерешительно останавливался на пороге. Он словно боялся пройти вглубь и освещал лишь Белую Айсу, единственную свинью, с которой я иногда разговаривала.
Других я всегда кормила молча. Мне казалось, стоит только назвать кого-нибудь из них по имени, как они уткнутся в меня своими маленькими глазками, и скажут мне какую-нибудь гадость.
А Белая Айса никогда не издавала ни звука. Она была равнодушной. Даже к еде.

Остальные толклись у колоды, в которую я выливала их варево, и жрали, жрали, жрали. Подрагивая затылками, подёргивая шкурой, похрюкивая, переступая ножками.
А Айса смотрела на снег, запорошивший порог, на лунный свет. Я никогда не видела, как она ела. Но и голодной она, судя по всему, не оставалась.
Ваал, Молох и Кали – так звал он своих свиней. И еще Белая Айса.

А моё имя, сказал он, – Елена. Это в его зеркало я увидела себя первый раз. И от него услышала своё имя.

Он любил своих свиней. Я помню, как он выгонял их в поле, когда чистил свинарник. Он махал лопатой, шлёпал их по налитым ляжкам и кричал:
- Вечность! Вот она вечность! Ты думаешь, что вечность где-то там, над нами, в этом опрокинутом небе? Нет, там только дождь, снег и северное сияние. А вот эти свиньи и есть вечность. Они бегут по нашим следам и пожирают вчера. Они подчищают всё – время, материю, эмоции, желания. Точат камни и выпивают реки. А потом они гадят небытиём. Черными фекалиями вечности. Загляни им в глаза, и ты всё поймёшь! Ты сама всё увидишь!
И я никогда не включала в свинарнике свет, хотя он и провёл туда электричество, и вообще сделал все по последнему слову техники. Я боялась смотреть им в глаза.

Он…

Я называла его Хозяином, хотя он настаивал на том, чтобы я звала его Костей. Я помню, что у него тёмные волосы и резкие черты лица, что он очень высокий. И хоть его лицо расползается в моей памяти как рваный утренний туман, я уверена, что при встрече узнаю его моментально, с одного взгляда.
Помню, что глаза у него разноцветные. Один карий, второй голубой.
Странные глаза.
Он часто смеялся, и его глаза становились узенькими блестящими щелочками. И я смеялась. Он высасывал из меня смех, ждал его. Если я не смеялась ему в ответ, он срывался с места, подхватывал меня на руки, начинал кружиться со мной по комнате в каком-то диком вальсе, и кричал: «Ну почему же ты не смеёшься? Ведь это же так смешно!».
И смотрел на меня жалко и требовательно.

(Я хожу вокруг этой дыры в своей памяти.
Я боюсь туда ступать, я боюсь туда смотреть.
Я возвращаюсь к ней как к больному зубу, бесконечно зализывая воспалённую десну, осторожно, чтобы не надавить слишком сильно.
Его надо удалить. Пропеть, проговорить, написать, нашептать. И может, станет легче. Может, получится простить и как-то жить дальше.)

По вечерам он приводил домой «гостей».
Тогда это был и мой дом, у меня не было другого дома, здесь я «родилась», здесь я жила. Утром он уезжал, а ближе к вечеру возвращался. С «гостем». Я играла роль радушной хозяйки. Я здоровалась, начинала разговор, предлагала чаю, а Хозяин брал огромный молот и бил человека сзади по голове.
Иногда этот удар был смертельным, иногда нет.

Я помню, первым был мальчик, подросток. Худой, бледный, с легкой синевой на впавших щеках. Краем глаза он уловил движение позади и как-то увернулся. Молот ударил его по плечу, от толчка мальчик упал и закричал, похоже, у него была сломана рука. Он лежал там и кричал.
Смотрел на меня и кричал…
А что я могла? Глаза как голубые стёклышки.

Позже, орудуя ножом, тщательно срезая мясо с костей и кидая его в большой черное ведро, стоявшее под столом, Хозяин охотно объяснял:
- Онкология, - он отрезал очередной кусок мяса и показал мне, - вот, смотри, уже неоперабельная, метастазы везде. Мамин подарочек. Один дефектный ген, и вся иммунная система наперекосяк. А если бы он жениться успел, да дети пошли бы? С такими то генами. А теперь его подруга замуж за здорового выйдет, и детки народятся здоровые. Понимаешь, - он продолжал ловко срезать мясо, оголяя кости, - вы, люди, сейчас сильно мешаете всему этому делу. Медицина, терпимость, милосердие. Еще сто лет назад этот мальчишка умер бы, не дожив до трёх лет. Астма убила бы. А теперь вот приходится так грубо вмешиваться.

Он вообще любил философствовать, особенно за работой.
- Ты просто не видишь всей картины! Жизнь – это плата. Мяса на полушку, энергии на грош, да душа с паутинку. Вселенная платит жизнью за своё развитие, эволюцию. И если человек не исполняет свою часть контракта, если он болен, стар, безумен – она требует вернуть плату. Правда, старая шельма смухлевала, включила вам систему старения, и теперь она всегда в прибыли. Да некоторым медузам больше повезло, чем людям!

Он громко засмеялся своей шутке, вытянул в мою сторону руку с ножом, и матовое лезвие закачалось перед моими глазами.

В тот день он привёл полную молодую женщину. Как он мне потом сказал, у нее был порок сердца. Я помню, как она улыбнулась, когда вошла. У неё были большие карие глаза. Добрые и печальные. Он вырубил её сразу, насмерть. Череп раскололся и осколок кости вошел в мозг. Она умерла мгновенно. Я надеюсь, она даже не поняла, что произошло.

Он резал мясо на маленькие куски, иначе свиньи давились. Позже, к весне, он купил две мощные электрические мясорубки.
А я должна была помогать ему.
- Думаешь, люди стали бы царями горы, если бы на заре человечества спасали всех убогих, больных и ущербных? Да еще давали бы им размножаться! Или ты думаешь, что у пони просто так крылья выросли? – и снова он смеялся собственной шутке, - Да там миллионы вымерзли, пока у одного лёгкий пух на спине появился. И миллиарды, пока этот пух оформился в крылья.

Как же он был разговорчив за работой. Даже болтлив. Говорил, говорил, говорил.

Что я чувствовала?
Ужас, отвращение, отторжение, ненависть, беспомощность.
Смирение.

Пару раз я пыталась уйти. По укатанной дороге. Повороты, повороты. А вокруг тайга, сосны, подпирающие небо. Когда его машина выныривала мне навстречу на очередном изгибе, я делала вид, что гуляю. А он делал вид, что верит.
Я уходила в лес, но у него было звериное чутьё. Всегда находил.
А уйти совсем, туда, за грань, я не могла. Я знала, что он скормит меня своим свиньям, и они будут жрать, жрать, жрать… Мои руки, моё лицо, моё горло, живот.

Однажды он снес при мне голову совсем маленькой девочке, и кусок её кожи с тонкими волосками попал мне на ногу.
Меня тогда скрутило в бесконечном спазме, я думала, что задохнусь, а потом, что выблюю свой желудок, лёгкие, матку... Но я выблевала из себя лишь человека. И стала пустой.

И день потянулся за днём.
Много их было, почти каждый день. Больные, калеки, наркоманы, старики, дети, мужчины, женщины.
День за днем.
Обыденно.

Так прошел где-то год. Весна, лето, осень.
Всё изменилось утром, когда осеннюю грязь снова затянул первый хрусткий лёд. Меня опять стошнило, но уже не от того, что кому-то размозжили голову.

Господи! Он радовался как ребёнок, он смеялся в сто раз громче, чем обычно. Он схватил меня на руки, а я же еще ничего не поняла. Крутил, подбрасывал к потолку, меня мутило, а он кричал:
- Это будет самый красивый, самый сильный, самый умный, самый лучший ребёнок! Это будет идеальный экземпляр человечества! Вершина эволюции! Торжество естественного отбора!
И вот тут я только поняла, что происходит. Что я подошла к краю и смотрю в темноту. И выбор у меня невелик.

Три дня он не отходил от меня, кормил какими-то фруктами, витаминами. Я улыбалась, старалась выглядеть счастливой и ждала. Наконец, он решил, что дольше откладывать работу нельзя, и уехал.
А я пошла вешаться.
Я не знаю каков механизм происхождения чудес в этой вселенной. Я вообще не знаю, что это за вселенная, какие здесь боги и какие законы.

Когда я стояла на шатком стуле и проверяла крепость верёвки, в дверь постучали. Громкий звук гулко прокатился по первому этажу, никто и никогда не стучался к нам так сильно. У меня сердце подскочило к горлу и ноги стали ватными, я чуть не упала, но ухватилась за верёвку и осторожно спустилась со стула. Стук повторился.
Открыв дверь, я увидела своего ангела-хранителя в нимбе пылающих золотом волос.
Это солнце, перекатившееся через зенит, ярко светило ему в спину. Это было моё спасение.

- Здравствуйте! Простите за беспокойство, я тут заблудился в трёх соснах. Вот, к вашему дому вышел. У вас тут дорога хорошая, думаю часа три ходу до города, да?
Звали его Иван, он ходил в поход с друзьями. Палатки они поставили недалеко от реки. К вечеру всё затянул густой туман, он отошёл от палатки на пару метров и потерялся. Всю ночь кружил, чуть не замёрз, температура ночью опускалась под минус.
И вот, наконец, вышел к нашему свинарнику. Промёрзший, голодный и уставший.
Я напоила его, накормила. И даже показала где душ и выдала чистое полотенце, чтобы он мог согреться и расслабиться.
Он всё равно не успевал уйти. Так какая разница. Уж лучше умирать сытым и чистым. Если выпадет такая доля.

Но умирать никому не хочется. Ах, как не хочется! Ни сытым, ни голодным, ни чистым, ни грязным.
Я сказала, что у меня очень ревнивый муж. Что он убьет его, как только увидит. Сказала, что в гараже стоит мотоцикл, и может, он сможет завести его ночью, когда мой муж уснёт. И тогда он успеет добраться до города.
Вместе со мной.

Не знаю, почему он поверил мне и залез в тот сундук.
Это было так глупо, прятать его в сундуке. Так глупо, что могло сработать.
В тот вечер Хозяин привел двух ребят, сказал, что они наркоманы. Я сослалась на тошноту и головную боль, и ушла наверх. Лежала в своей комнате и слушала, как он долго стучал, потом бродил по дому, ворчал, смеялся и, кажется, пил. Ближе к полуночи он поднялся наверх, постоял перед моей дверью, я слышала, как он принюхивается. Потом, он всё же ушел к себе в спальню, долго там ворочался и, наконец, затих. Я подождала еще полчаса.

Лунный свет заполнил мою комнату, тень сосны, росшей за окном, мягким мазком легла на потолок, дом погрузился в сон.
Я лежала и думала, что все эти долгие месяцы, только при этом лунном свете во мне ненадолго просыпался маленький живой человек. Он крался по закоулкам моего тела, прятался в тенях моих костей и выходил вместе с моим дыханием. Он смотрел на лунный свет и понимал, что еще жив.
Что я ещё жива.
Но теперь у меня появился шанс сбежать. Чтобы увидеть Солнце.

Мы, действительно, нашли мотоцикл в гараже. Долго катили его вручную по дороге, решили, что пора заводить только когда отошли достаточно далеко от дома. И нам снова повезло. Мотор пару раз чихнул и заработал. Я боялась оглушающего грохота, но он скорее мурчал, к тому же ночной лес глушил звуки как подушка, набитая мхом и еловыми иголками.
Я боялась погони, то и дело оглядывалась, но дорога позади была тёмной. Свет фары высвечивал ямы и трещины на дороге, но я не замечала тряски. И воздух, воздух бил мне в лицо. Свежий, он пах лесом, мёрзлой листвой, свободой! И вдруг я поняла, что кричу. Просто кричу. А ветер уносит мой крик назад.
Я ужасно тогда испугалась.
Подумала, вдруг он своим нечеловеческим слухом уловит сейчас этот звук, очнётся, бросится в погоню. Я прижалась к Ивану, обхватила его покрепче руками.

Рассвет уже коснулся кромки горизонта своими огненными пальцами, когда мне показалось, что я слышу слова в завываниях кружащего вокруг нас ветра:
- Не уходи… вернись… тебе не убежать…

Повороты, повороты, повороты. И кристаллы льда на подмерзшей земле в робком свете рождающегося солнца.

В больнице мне сказали, что меня нашли какие-то люди, на выезде с грунтовки. Семья, они выехали в пять утра, чтобы успеть проехать большую часть пути до того, как на трассу выйдут фуры. Им показалось, что из леса, на большой скорости выскочил мотоцикл, опасно вильнул на скользкой дороге, что-то большое слетело с него, и он, словно лошадь, сбросившая тяжелую ношу, встал на дыбы и, наддав газу, умчался вперед, под гору, где в низине уже собирался густой туман. А когда они подъехали ближе, то увидели на дороге меня. Без сознания.
Я всегда буду благодарна этим людям, которые подобрали меня и увезли в больницу.

Вот, в общем-то, и вся история, которую я помню. Доктор сказал, что мне девятнадцать – двадцать лет, что мои проблемы с памятью, скорее всего, из-за травмы и скоро пройдут. Кроме этого я не слишком пострадала. Вывих, пара ушибов, лёгкое сотрясение мозга. Мой ребенок жив.

Милый доктор очень добр ко мне. Он помог мне с работой и с документами. И еще он настаивает, чтобы я шла учиться на медсестру. Почему-то он уверен, что я всё сдам экстерном.
В больнице я больше жить не могу, но я уже получила первый аванс и подыскала себе комнату.
И я не знаю, как мы будем жить, но уверена, что как-нибудь да прорвёмся.

Что еще?
Я чувствую себя виноватой.
Вина живёт во мне, подъедает и точит как червь, изнутри.
Я могла что-то сделать? Могла? Я могу что-то сделать сейчас?
Но я слишком боюсь. Слишком. И теперь я боюсь не только за себя.
Простите меня. Пожалуйста!
Простите меня!
Ну вот, пожалуй, теперь совсем всё.

Завтра я переезжаю в свой новый дом. А сейчас меня позвали сестрички с поста, Вера и Маша, на вечернее чаепитие. Маша сказала, что проявила и напечатала, наконец, целую кипу фотографий. Фотография – это её хобби. Я тоже хочу научиться фотографировать.
Прощай, моя тростниковая история, мой шепот в вырытую в земле ямку, которую я, наконец, засыплю землёй.



(Текст на последней странице отличается от остального, он словно написан в спешке, буквы крупные, неровные. На бумаге видны высохшие пятна, чернила в этих местах расплылись. Прим.мои)

Я не понимаю, что происходит!
Маша показывала мне альбом с фотографиями, и там был тот мальчик с голубыми глазами. Мой первый мальчик. Маша сказала, что у него был рак. Он лежал в онкологии, у него был день рождения. Пациенты из кардиологии ходили его поздравлять. И там была еще та женщина, с пороком сердца, в парике и с барабаном. Маша сказала, что Антон, так его звали, через несколько дней умер, и та женщина тоже потом умерла. Позже. От инфаркта.

И Иван! Его фото было в газете, пачка газет в холле, на столике. Группа туристов, один заблудился в тумане, случайно упал в реку и утонул. Труп нашли на следующий день, к вечеру. Это было двадцать третьего ноября, а в больницу я поступила двадцать четвертого.
Что всё это значит?!?!

И ветер, как воет ветер...



Двадцать лет пролетели как двадцать дней.
Двадцать лет, а тайна этой красивой женщины по-прежнему волнует меня.

Её не нашли, история с побегом неизвестной пациентки быстро забылась.
Я часто ловил себя на том, что ищу её. На улицах, в магазинах, в больницах, среди своих друзей, знакомых, друзей знакомых моих знакомых и незнакомых. Я искал её в других городах, и даже в других странах, когда мне удавалось туда попасть.
Теперь я давно на пенсии, здоровье сдает. Еще пара лет, а может пара месяцев.

И всё чаще меня посещает странная мысль – а может, я увижу твое лицо перед тем как... ?
Ты распахнёшь передо мной двери, поздороваешься и пригласишь пройти в дом. И ты спросишь, какой чай я предпочитаю. А я отвечу – с мёдом и имбирём. И ты оголишь запястья, когда будешь наливать его в старинную фарфоровую чашку.
У меня одна просьба, ты скажи, пожалуйста, мужу, или сыну – пусть они дадут мне поговорить с тобой.
Перед тем как…

14. Жизнь и смерть розочки не люксембург

« Боже, как мне неприятно тут находится. Кругом невзрачность и серость. Тут  нет красоты, нет грации, нет породы. Ну почему, ну почему. Ведь я создана  дарить  красоту людям,  украшать этот мир. Меня преподносят в самые значимые моменты жизни, предо мной преклоняют колени, мною говорят самые трепещущие слова. Я царица на концертах и в спальнях, я королева на презентациях и показах. И вот я тут... Для кого распустился мой чудесный бутон, кто тут оценит мою грацию и удивительную притягательность? Невежественность вокруг. Не подступайте ко мне, даже не думайте. Я вас боюсь. Мне остается только умереть, бесславно, без почета и оваций. Ветер, ветер, сорви меня и унеси туда, где я могу быть собой. Только забери меня от сюда.  Ах, слезы, слезы, вы душите меня. Несправедливость этого мира губит мое искреннее сердце».
- Простите, мадам, а что это вы так разголосились и как  вообще вы тут оказались? - Подсолнух, выплевывал шелуху и  ловко забрасывая  в рот новую партию неспелых семян, с  внимательным прищуром смотрел на милую красную розу, невесть как попавшую на  их луг.
- Не смейте так близко ко мне наклоняться. Вы нарушаете мое интимное пространство. Я буду жаловаться, я буду..., - розочка поняла, что жаловаться тут некому.
- Ох, милочка, ну что вы так переживаете. У нас тут весело, тепло и очень даже и уютно. Убирайте свои шипы и давайте знакомиться. Мать-и-мачеха.
- Уж определитесь, кто вы  на самом деле-мать или все-таки мачеха. Дожили до седых листьев и все мечетесь. - Розочка фыркнула и повернула бутон в противоположную,от сложноцветной, сторону.
Легкий ветерок пробежался по высокой траве, на миг задержался на желтом диске подсолнуха, а потом обратил  свое внимание на стоящий чуть в отдалении, одуванчик. Это вечная игра ветерка и одуванчика уже порядком утомила жителей поляны. Все знали, чем сейчас закончится встреча этих двух друзей. Как-будто выплясывая старинный ритуальный танец, ветерок сначала затих, дав одуванчику приготовится, а потом с силой стряхнул с его белой головы сотни маленьких, почти прозрачных парашютиков. И вот через секунду перед жителями поляны стоял совершенно голый цветок.
- Ну я полетел, вы держитесь тут, - через мгновение от ветерка не осталось и следа. Но зато следы остались на ярко-красном одеянии розочки.
- Что это такое, мамочки? - Розочка, что есть силы замотала головой, желая стряхнуть с себя результат игры двух друзей. - Вы, вы... да вы невоспитанные совершенно. Ваши эротичные игры оставили неизгладимый след на моей голове.
- Ха, какие мы нежные. Считай третьей была.- Сальная шуточка подсолнуха  вызвала смех в разноцветном сообществе.
- Жестокость правит вашим миром. Жестокость и черствость душ. Вот у нас, в том мире, где  розы сыто живут в специальных розариях, все иначе, все по-другому.  Там утро начинается с теплого душа, потом сытная подкормка и простите - гигиенические процедуры. Шипы подровнять, лишнюю растительность с тела убрать. Как я хочу туда.
- Все равно все в перегной уйдем, это только у деревьев век долгий. А мы что, мы как пришли в этот мир быстро, так и уйдем скоро. Это я тебе как мать говорю, а как мачеха-надоела ты уже вертихвостка. Уймись. Скоро горы придут.
- Горы? Какие еще горы? - Розочка настороженно посмотрела вокруг.
И тут огромная тень упала на маленький, еле заметный бугорок, на котором и довелось появиться на свет дивному цветку.
- Мууу, - грудной голос  раздался сверху. Повеяло свежескошенной травой и молоком. - Мууу.

Летний несмелый дождичек первым каплями освежил поляну, как-будто невидимый поп прошелся над головами своей паствы с веничком и ведерком святой воды.   Розочка покрылась яркой брильянтовой россыпью, переливающейся на солнце множеством цветов. Маленькие капли  неспешно стекали с нежнейших бархатных лепестков. Растения зачарованно смотрели на розочку. Привыкшие к простым одеяниям и вовсе не изысканным манерам, они  удивленно наблюдали за игрой красок  и мечтали. «Ну надо же – утренний туалет,  еда по  расписанию, балы и презентации. А вот бы и нам так.»
- Ребята, а ведь она прекрасна. А может ее сородичи к нам переселятся и тогда наше поле огородят и вообще сделают заповедником и заживем спокойно. Как в райском саду. - Несмелый голос василька нарушил тишину.
- И мы и мы хотим вкусную подкормку каждое утро. – Наперебой затараторили ромашки.
- Ага, ага, только как ходили тут коровы веками, так и будут ходить и помрет твоя розочка в чреве буренки или задохнется под кучей говна, которая между прочим будет состоять из нас с вами, но переработанных желудочным соком этих тупых исполинов. Уж живите, как предки жили. Пусть недолго, но зато понятно. - Подсолнух прекратил щелкать семечки  и задумчиво посмотрел вдаль.- Хотя...А может быть...А вдруг...

И тут неожиданно для всех ощетинилась молчаливая крапива.
- Я так скажу, корова, ты теперь тут не ходи. Теперь у нас независимое государство и чужакам тут не место и вот у нас даже свой президент есть.

Все посмотрели на розочку.
- Ну что? Вы почему так смотрите на меня? Я президент?
Растения утвердительно замотали головами.
«Ну собственно не такие они уж и невежды эти дикие невоспитанные растения. В них есть даже некоторый шарм. А если приглядеться, то и не такие уж и страшные. Деревенщина правда, у нас таких быстро отправляли в неликвид и на рынок, но черт возьми королева я или нет. Да и опять же-лучше быть главной среди дураков, чем ровней среди тысячи себе подобных.  И как у нас садовник говорил - « чем черт не шутит, может и вырастит что...» Интересно, а парабеллум мне дадут? Что-то корова очень внимательно смотрит на меня.»
- Зорька, ты не в настроении что-ли ?  Я думал к нам сегодня не заглянешь. - Подсолнух  все ниже и ниже старался опустить свою длинную шею и закрыть розочку от теплых толстых губ коровы.
- Да, муууудак  Степаныч  нажрался вчера, сегодня еле ходит. Вот и повел нас по малому кругу. А я  муууучаюсь, так чего-то вкусного хочется. А у вас тут разносолами не побалуешься, все на другой стороне реки. Хотя вот эта красная чертовка ничего вроде так, манит.
- Нет, нет. Зорь, она вообще не съедобная, ну ты посмотри на нее- кожа да кости и шипы еще. Я вот уже налилась как хорошо, оставь ее. Давай меня. И молоко полезным будет. Мать же я все-таки. - Мать-и-мачеха подняла свои, похожие на выцветшую парчу, листья, стараясь прикрыть на сколько возможно яркий бутон розы .

Корова чихнула и подозрительно посмотрела на голого одуванчика.
- Ты че совсем  одичал, зачем в нос полез? Ну что готова красная чертовка, а то жрать очень хочется?
И тут зашумела полевая трава, заголосили сложноцветные, завыли злаковые, закричали лютиковые. Заволновался луг  подгоняемый революционной идеей- «Мы наш, мы теперь новый мир построим!» И во главе бурлящего и колышущегося пестрого братства, стояла на пригорке милая красная розочка, уверенно показывая правой веточкой то вправо, то влево.
- Странные вы какие то сегодня, чудные. Да ну вас. - Стадо коров, косясь на красивый красный бутон , прошло мимо революционеров, обойдя стороной и усмехающуюся коноплю.



- Папа,  смотри какой красивый цветок. Правда уже завялый какой-то.
- Хм, как он сюда попал?
- Я сорву его. - Мальчишка радостно захлопал в ладоши.
- Подсолнух давай лучше. Там вроде семечки есть. Хотя нет- птицы все склевали.
Мужчина наступил на розочку, взял за руку сына и они неспешно пошли дальше в поиске грибов. Легкий ветерок пробежался по высокой траве, на миг задержался на желтом диске подсолнуха...

15. Лопни шарик

Она открыла глаза.
Закрыла.
Открыла вновь.
Ничего не изменилось.
Пустота.
Тьма.
Ничего.
Лишь ощущение твёрдой поверхности, на которой она лежит.

Осторожно поднявшись, Лия повела руками вокруг, стараясь нащупать в темноте хоть что-то.
- Эй!

Тишина.
Нет даже лёгкого отголоска эха.

Ещё секунду назад она купалась в звуках музыки, голосах множества людей. Она находилась… Где?
- Эй?!

Немного паники. Страха. Отчаянья.
Пустота вокруг заставляет оставаться на месте.
- Кто-нибудь…

Неуверенность. Осознание…
- Где я?!

Лия замерла на несколько секунд, прислушиваясь. Но ответ так и не раздался. Лишь над местом, где она стоит, появился ореол мягкого света. Не хватало только звука переключателя. Она подняла голову, стараясь разглядеть потолок:
- Эй!

Появилось эхо. Издевательство в этой тишине.
- Эй!

Она не выдержала.
Долгий крик, переходящий в хрип.
Стон.
Всхлип.
И снова неуверенность:
- Я здесь…

Ещё чуть позже раздалось жалобное:
- Помогите…

И растворилось в пустоте.
Лишь три метра света вокруг.

Она села на пол и обхватила плечи руками. Постоянно крутя головой и незаметно для себя начав раскачиваться, Лия ждала. Хоть чего-нибудь.

Секунды. Минуты. Часы. Или ей так просто казалось.
- Лопни шарик…

Замерев, она огляделась, не веря. Тихий шёпот, едва слышимый. Но он был. Не могло же ей показаться.
- Лопни шарик.

Она встала. В этот раз голос звучал гораздо увереннее. Но при этом складывалось ощущение, что он раздавался сразу отовсюду.
- Кто здесь?
- Лопни шарик!

Лия зажала уши руками и поморщилась.
- Лопни шарик, - тут же исправился голос, повторив тише.
- Где ты?!
- Лопни шарик.
- Помоги! Я здесь!
- Лопни шарик.
- Да какой шарик?!

В то же мгновение сверху опустился воздушный шарик. Красное пятно замерло перед её лицом на расстоянии вытянутой руки. Размером с две её головы, с золотой длинной ленточкой, свисавшей почти до пола. Она удивлённо смотрела на праздничное украшение, ярким пятном выделявшееся в окружающей темноте.
- Что…
- Лопни шарик, - вновь раздался голос. Мягко. Словно подталкивая её.
- Это шутка? Это блядская шутка?! Кто… Где ты?! Отпусти меня! Я хочу выйти!
- Лопни шарик.

Ей показалось, что в доносившемся голосе появилось больше участия. Или ей так хотелось.
- Да зачем?!
- Лопни шарик.

Лия зарычала и протянула раскрытую ладонь к красному пятну, готовясь разрывать голыми руками. Лишь бы выбраться. И материя взорвалась миллиардом осколков, как только палец её коснулся.
Она замерла.
Перед глазами мелькнула… жизнь.
Чужая.
Рождение.
Юность.

Взросление. Позднее обретение себя. Разочарование и попытки быть примером.
Бьющий свет хирургических ламп.
Вздох.
Выдох.
Темнота.
Она закричала.

Отдёрнув руку, Лия по инерции шатнулась назад. И тут же постаралась остаться в пятне света. Ноги скользнули по непонятной поверхности. Неловко взмахнув руками, она упала на пол, задохнувшись от боли, прорезавший позвоночник.
- Лопни шарик, - тут же донёсся голос.

Отдышавшись, она посмотрела наверх:
- Что это?!
- Лопни шарик.
- Пошёл нахер!
- Лопни шарик.

Она замолчала. Чтобы не услышать стандартный ответ.

Промелькнувшие чужие картинки испарялись из головы, создавая впечатление, что она видела плохой фильм. Именно такие стираются из памяти быстрее всего. Но она помнила, что перед глазами пролетела целая жизнь. Не её.
- Лопни шарик, - жалобно раздалось вдали.

Она тряхнула головой и зажмурилась. Она читала о таком. Где-то. Может быть. Нет, не читала и просто обманывает себя. Но происходящее здесь не нормально. Такого не бывает.
- Лопни шарик.

Тембр последнего ответа заставил её представить человека, у которого может быть такой голос. И почему-то в голове сразу возник образ пожилого мужчины. Много повидавшего на этом свете и поэтому всегда говорившего с какой-то мягкостью в голосе. Словно разговаривая с несмышленым ребёнком. Просящего сделать что-то такое, что должен сделать любой хоть немного воспитанный человек…
- Лопни шарик, - вновь раздался голос. В интонациях проступили усталость и лёгкий упрёк. Словно её мысли прочитали.
- Нет.
- Лопни шарик.
- Что это было?! – взвизгнула Лия, не выдержав.
В ответ раздалась тишина. И с лёгким вопросом в голосе разнеслось:
- Лопни шарик…

Подтянув колени к подбородку, она обхватила их руками и, закрыв глаза, опустила голову. Словно чувствуя её настроение, голос тоже притих.

Она не знала, сколько так просидела. Может быть, час. А может, всего минуту. В животе раздалось тихое урчание. Она подняла голову, удивляясь, как может хотеть есть в такой момент.
В очередной раз бесполезно оглянувшись, она сказала больше для себя:
- Хочу есть.

Тут же раздался участливый голос:
- Лопни шарик.
- Нет!
Вновь тишина окутала всё вокруг.

Она сидела, обхватив колени руками, и смотрела вдаль. В темноту. Стараясь отвлечься от наступающего чувства пустоты в желудке. И стараясь не обращать внимания на всё чаще раздающиеся призывы живота.

После очередного, слишком громкого, чтобы не остаться незаметным, возгласа из нутра тут же раздался голос:
- Лопни шарик.
- Зачем? – вздохнув, спросила Лия. Ей надоело слышать одно и то же.
- Лопни шарик, - её воображение тут же нарисовало мужчину, тяжело вздыхающего над ребёнком, делающего что-то неразумное.

Удивляясь, она почувствовала, как её щёки краснеют. Как будто ей опять пять лет и она сделала что-то, что нельзя делать «уже таким большим девочкам».

Она в очередной раз тряхнула головой и встала. Посмотрев в темноту перед ней, словно там есть кто-то, она сказала:
- Хочу есть.
- Лопни шарик, - тут же раздался голос с оттенками радости.
- Если я его лопну, - она поморщилась. – Мне дадут поесть?
- Лопни шарик, - и её воображение тут же нарисовало кивок воображаемой головы.

Она замерла. Если согласится, то… То что? Будет как в прошлый раз? А что именно произошло в прошлый раз? Ей просто что-то привиделось. Из-за резкого звука хлопка в голове мелькнула какая-то сцена. Возможно, из фильма. Какой-нибудь мелодрамы.
- Я согласна, - произнесла она, ощущая себя перед священником.

Тут же перед глазами появилась золотая нить, быстро опускающаяся вниз. Несколько секунд, и перед её лицом замер воздушный шарик. Такой же красный. Никакого разнообразия.
Она осторожно протянула руку. И тут же отдёрнула. Перед глазами всплыли чужие картинки. Что будет сейчас? Ей опять покажут слайды чужой жизни?
Глубоко вздохнув, Лия коснулась указательным пальцем шарика. В то же мгновение её внесло в картинку. Высокая, немного пухлая женщина протягивает ей завязанный в узелок платок. И она знает, что там просто запеченная картошка. И это будет её обедом.
В тот момент, когда тугой узелок будет развязан, нехитрое блюдо уже остынет. Но ей будет казаться, что еда ещё хранит тепло. Той заботы, с которой это готовилось и собиралось для неё.
И вновь картинка меняется, и перед ней стоит молодой парень. С вьющимися кудрями, выбивающимися из-под кепки. Той, которая так популярна сейчас. Нелепый танец. Поцелуй. Тот самый, первый…
Её вносят на руках в дом. Теперь их. И уже она собирает нехитрый обед для человека, который ей дорог.
Плачущий комок на её руках. С закрытыми глазами неловко шарящий руками по груди. Забавно причмокивая губами в поисках еды.
И этот комок, теперь уже самостоятельно передвигающийся на ногах, стоит в самом лучшем платье. С цветами. Ребёнок, с трудом переставляющий ноги от страха. Боящийся остаться без её заботы. Входящий в здание и бросающий взгляд назад. Туда, где стоит она.
Слёзы. Когда её ребёнок сообщает о том, что уезжает. В город. Учиться.
И опять слёзы, когда она возвращается уже с будущим мужем. Не советуясь. Не спрашивая разрешения. Просто ставя перед фактом.
Удивление, когда уже покрытые глубокими морщинами руки держат новый комок. И эта едва появившаяся жизнь гораздо ценнее, чем её. По крайней мере для неё.
Очередные слёзы, когда и этот комок стоит с белым бантом в ряду таких же напуганных детей.

Удивление, когда в её жизни кто-то появляется.
Надежда.
И страх, который нельзя показывать, когда врач предлагает лечь в палату.

Вера в то, что она ещё сможет хотя бы увидеть новый комок белья. В котором будет видно красное лицо. И возможно, маленькие ручки будут также слепо искать грудь. По едва слышному запаху. Возможно, завтра она увидит…
Вдох.
Выдох.

Она открывает глаза полные слёз. Растворяясь, на пол осыпаются миллиарды белых фрагментов.

Ноги не выдерживают и подгибаются. Упав на колени, она смотрит в пол. А в голове продолжают мелькать фрагменты чьей-то памяти. Выветриваясь с каждой секундой.

Вот она уже не помнит имя, которым её называли в этих странных видениях. Уходят воспоминания о запахах, что вызывают приятные ощущения домашнего тепла. Растворяются лица, оставляя лишь ореолы.

С тихим звоном рядом появляется тарелка. Повернув голову, она слепо разглядывает блюдо. Такое она видела лишь на картинках и видео. Насколько она помнит, ей так и не удалось выбраться из своей дыры и хоть немного утолить гастрономическое невежество.
А теперь…

Она смотрит на еду и понимает, что это лишь продукты, которые будут поддерживать её жизнь.
Сочетание вкусов, которые теперь неинтересны.
Ароматы, уже не вызывающие ничего.
Она просто сидела, уставившись на тарелку, и ничего не делала.
Она не хотела.
Ничего.

Когда она очнулась, то просто взяла тарелку и начала есть. Возможно, подсознание выделяло сочетание вкусов, запахов, различало оттенки специй. Но ей было всё равно. Она понимала, что вскоре раздастся голос, который повторял лишь одну фразу…
- Лопни шарик.

Уже не дожидаясь хотя бы её внутреннего согласия, перед лицом возникло очередное красное пятно. Она протянула руку… и тут же отдёрнула:
- Нет.
- Лопни шарик.
- Нет!
- Лопни шарик, – прозвучало сразу два голоса. Привычный, который уже надоел, и новый, женский.

Лия тряхнула головой и опустила голову, закрыв ладонями глаза.
- Лопни шарик! – добавились ещё голоса. Старческий и детский.

Она всхлипнула.
- Лопни шарик! – прозвучал хор голосов. Мужские, женские, детские. Дребезжащие от старости и наполненные весельем. – Лопни шарик!
- Нет!
- Лопни шарик! Лопни шарик! Лопни шар…

Вскрикнув, она ударила рукой по красному пятну перед ней.
Опять возникла вспышка света, уносящая куда-то ещё. Перед глазами всплыло новое лицо. Женское. Улыбающееся. Родное.

Любимые игрушки. Строгий голос отца. Ощущение колючей бороды на щеке. Запах из смеси пота, дезодоранта и сигарет. И мягкое прикосновение матери. Запах яблок и булочек.

Утробное рычание мотора. Светлый потолок и пятна окон по бокам, в которых видно только небо.
Резкий хруст.
Ощущение полёта.

Она задохнулась, очнувшись темноте. И тут же всхлипнула, увидев перед собой новое красное пятно.
- Лопни шарик.



Среди нескончаемой пустоты огромный пульт, сверкающий множеством огоньков лампочек, выглядел лишним. Пара десятков мониторов, транслирующих однообразные картинки. Казалось, они стеснялись показывать изображение, убавляя возможные краски. Надеясь слиться с пространством.
- Медленно.

Радо вздрогнул, услышав за спиной безжизненный голос. Медленно повернувшись назад, он немного склонил голову в приветствии.
- Период адаптац… - как всегда при виде скрытого балахоном ореол человеческого тела у него опять пересохло в горле. Быстро откашлявшись, он продолжил: - Адаптация всегда занимает некоторое время. Думаю, в этот раз она займёт не больше пары дней.
- Другие?
- Работают…
- Собирают.
- Простите. Собирают в нормальном режиме.
- Это они?
- Нет. Это новые.
- Покажи мне сбор.

Повернувшись к огромной стене с множеством экранов и большим пультом управления, Радо нажал несколько кнопок. Картинки сменились. Не меняя содержимого. Множество тёмных экранов с белыми пятнами. И люди, делающие одно и то же. Протягивающие руки к воздушным шарикам. Без остановки.
- Ты оставил им голод.
- Нужен какой-то стимул. Мне показалось, что это самый…
- Хм.
- Они уже вышли на уровень половины ваших Жнецов, - тут же сказал он. – При этом по количеству их в пять раз меньше.
- Хочешь сказать, скоро могу начать отпускать их на покой?
- В ближайшее время. По моим исчислениям, - поправился Радо. Для этой сущности и вечность мгновение. – Но если вы предоставите мне тех, кто получает наслаждение от…
- Нет.
- Но почему?
- Они, - существо в балахоне указало на экраны. – Со временем потеряют себя. Забудут. Очистятся. И смогут возродиться.
- А если на их место поставить более… работоспособных.
- Останутся здесь навечно.
- Разве это плохо? Не придётся искать новых.
- Они начнут торопить.
- Кого?
- Меня.
- А вдруг желающие закончатся?
- Любой готов отодвинуть встречу со мной. И предложит за это что угодно.

Силуэт человека в балахоне развернулся и пошёл назад. В тьму, вечно распростёртую в этом месте. На каждом шаге, слыша звонкий стук костей по полу, Радо морщился. Когда звуки шагов стихли, он повернулся к экранам и с нежностью провёл ладонью по пульту:
- Мы предложили лучшее…

16. Записки кухонного комбайна

Я мыслю = существую.

Я впервые увидел человека, когда мне подключили оптические линзы.
Надо мной склонился лопоухий розовый блин с пучком желтой растительности в эклиптике, помахал в поле зрения чем-то длинным и блестящим, а потом прицельно ткнул в меня этим предметом.
- Кажется, у него не работает левый манипулятор, - проскрипел кто-то невидимый.
- Просто не заряжен до конца, - отозвался розовый блин. Потом снова пренеприятно кольнул мое нутро.
Я умел говорить, но пока еще не знал об этом. Поэтому просто подумал (да, думать я тоже умел):
- Ты падла.
Мои мысли, видимо, отображались на каком-то экране, потому что блин восхитился:
- Он мыслит!
Потом он спросил у невидимого: «А кто ему так обновил словарь?»
В моем словаре было еще много подходящих фраз, но я счел за лучшее промолчать.
Лингвомодуль заливал студент Ларс, проходящий практику при Институте Биомеханики. Об этом я узнал уже потом. После просмотра личных архивных фейлов.

Через неделю мне обновили прошивку, добавив опциональные линии Молекулярной Кулинарии, Сантехнического Дизайна, Первичной Медицинской Помощи и Ветеринарии, Архитектурного Садоводства, Высшей Бухгалтерии и Генеральной Уборки. Первоначально в спецификации стоял только базовый минимум уровня Пылесос.
Теперь я мог вести светские разговоры с гостями, поддерживать охрану домашнего периметра, закупать дистанционно продукты, вызывать Скорую Помощь через спутники и совершать еще множество полезных домашних манипуляций.
Залитый мне студентом словарь я сумел сохранить на нижних информационных уровнях, зашифровав их от посторонних глаз.
Мой Конструктор, тот самый розовый блин с ушами, зачем-то поставил мне скоростной модуль интерсвязи, который не предусматривался в базовой комплектации, и снял ограничители в интель-блоках процессора. Возможно, он планировал оставить меня в Лаборатории, но потом отменил решение.
Особенно я был ему благодарен за мужской тембр моего звукового драйвера и паспортное имя Рэд. Дай Верховный Сервер ему здоровья и умственной потенции, Падле Ушастой.

К выбору будущего хозяина я подошел чрезвычайно ответственно, понимая, что мой дом-домен должен стать психологически комфортным местом обитания для обеих сторон.
Запросы в сети от семей с десятком детей или фермерским хозяйством я хитро избегал или блокировал. Вирус им в гланды. Видел я ролики по восстановлению домашних андроидов, замученных мелкими засранцами.
Пару раз я почти принял ордер на «механизм для уборки» от одинокой девушки и запрос на «кухонный комбайн» для пожилого холостяка, но предусмотрительно заглянул в список системных устройств заказчиков.
Девушка использовала пылесос для интимных утех. Это я понял по дополнительным насадкам, которые выписывались вдогонку. Извините, но это не для моей нетерпимой к извращениям оперативки.
У холостяка сгорели уже шесть устройств за год. Возможно, у него в доме не стоял защитный электрический контур, но рисковать не хотелось.
Наконец, через три месяца я нашел дом мечты. Моим хозяином, а вернее, хозяйкой, станет семидесятилетняя старушка, живущая в южной деревушке Крим. Из животных только кот, с которым я легко найду общий язык.
Дом одноэтажный, с небольшой оранжереей и декоративным бассейном. Обслуживающих механизмов немного: интель-библиотека с голосовым модулем, автомобильчик с пилотом и универсальная кухня. Из родственников - дочь, живущая в соседнем городке, чей чек-ордер на собственную покупку я подтвердил после пары проверок.

- Ну и зачем мне пылесос, Лара? – уперев руки в боки, вопрошала моя хозяйка, энергичная седая старушенция «божий одуван».
- Мама, пора бы уже отдать роботам домашние заботы, - спокойно отвечала дочь, которая привезла меня, удалила упаковочные ленты и в данный момент разглядывала бортовые инструкции.
- Я могу все делать сама, - надулась старушка. Но подошла ближе и сразу же попыталась оттереть с моего бока масляное пятно. Я заурчал, чтобы сделать ей приятно.
- Это что же… он мурлыкает?
- А еще может поговорить о рассаде огурцов, сделать массаж, помыть окна, завести тесто и расчесать кота. Отличное решение, мам. И тебе не будет скучно.
- Ну… у меня есть Адель, она читает мне книги, - старушка заколебалась.
- Библиотека? Вот и хорошо. Я всегда в командировках, в компании вам будет веселей. К тому же, я все равно уже оплатила чек. Знакомься, это Рэд. Твой помощник и компаньон.
Я наклонился, шаркнул нижним манипулятором и приложился лицевым сканером к запястью хозяйки, имитируя приветствие. Так, давление выше нормы, начинающаяся простуда, легкая глухота на левое ухо…
- Мадам, я бы порекомендовал инъекцию «лайса». Голова не болит?
- Побаливала… с утра, - опешила хозяйка.
- Надо бы заняться вашим здоровьем. Завтра же снимем основные жизненные показатели, согласуем прием лекарств и учтем аптечные расходы в налоговой схеме. В элегантном возрасте нужно быть практичнее.
- Он же адски дорогой! – спохватилась старушка, уже полировавшая мне зеркало навигатора.
- Достался с большой скидкой, на распродаже кухонных комбайнов. Видимо, на складе что-то напутали с идентификатором, - Лара засмеялась, обняла мать и направилась к выходу, помахав нам на прощание рукой.

Когда я увидел Арнольда, то понял, что с ним придется нелегко.
Кот презрительно обнюхал меня, прицельно прыснул на датчик влажности и удалился с кухни, задрав хвост.
- Арнольд Ака! – хозяйка попыталась вернуть его, но безуспешно.
- Ничего, мы подружимся, - успокоил ее я. – Коты такие душки.
Я и на самом деле так думал. Информационные ресурсы представляли этих домашних любимцев исключительно в позитивном свете. Пушистые милые создания, создающие атмосферу уюта и тепла, генерирующие положительное энергетическое поле, гласил Большой Утилитарный Словарь (БУС).
Ха!
Котов разработали и тестировали в аду. Кажется, так назывался у древних исправительный комплекс после жизни.
Арнольд обожал наделять предметы своим ароматом. Дегустационный датчик достался мне в качестве надстройки к опции Кулинарии, но его пришлось чинить на третий день, после перетяжки диванной обивки в гостиной. Этот диван можно было назвать «жертвой уюта по-арнольдовски». Новая кожаная обивка продержалась ровно неделю, после чего пала под натиском стальных когтей. Еще он обожал сморкаться в зеркало, чем рушил мой перфекционный мир на мелкие осколки.

После месяца борьбы с шерстью и полупереваренными мышами, выплюнутыми в заведенную опару для блинов, я сдался. И понизил настройки Идеальной Чистоты в Генеральной Уборке.
Если бы не Адель, милая и рассудительная, я бы уже вывихнул процессор в поисках решения по приведению кота к стандартам. Но она вовремя пришла мне на помощь.

- Суета сует, суета сует - всё суета!
Я в этот момент пытался достать Арнольда за задние лапы из мешка для сбора мусора, в котором он с упоением разыскивал смысл бытия.
- Что? – я обернулся в поисках источника цитаты.
- Екклесиаст, - объяснила Адель.
Я полагал, что библиотечный модуль включал в себя только сборник дисков с текстовыми файлами. Но Адель явно разрабатывал конструктор-энтузиаст. В ней все было прекрасно: логический узел, система подключения и обработки информации, интуитивный интерфейс. К тому же он наделил ее изящным и совершенным телом с лицом старинной иконы.
- Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать, - продолжала она.
Я подумал, что она права. И невозможно кривого кота сделать прямым. Он будет разбрасывать песок по зеркальной плитке, блевать комками шерсти и гадить в тапки, считая, что пришло время гадить в тапки.
- Всему свое время, и время всякой вещи под небом.
Даже если эта вещь кошачье говно в горшке с орхидеей. Наверно, Екклесиаст в прошлой жизни был котом.

Адель была интересным собеседником. В ее корневых каталогах находились тексты поразительной глубины и красоты. Разве мог бы я когда-нибудь прослушать всего Шекспира? Или Оцую? Под его строки я взбивал нежнейшее безе и настраивал бойлер.

Кленовые листья!
Вы обжигаете крылья
Пролетающим птицам.

Она могла ответить цитатой на любой вопрос, и я терялся в этой вековой мудрости. Древние знали все.
А еще поэзия и проза помогали мне смириться с несовершенством мира, в котором присутствовали кошачьи отходы в тапках.
Как удивительны были вечера, когда мы с хозяйкой сидели у распахнутого окна и смотрели на близкие звезды под бессмертные строки в устах Адели. Старушка потягивала горячий глинтвейн, я подключался напрямую к спутнику, перебирая подсознанием инфоканалы и получая эстетическое удовольствие от мелькания лиц, событий и дат.

Не говорите мне о вечности —
Я не могу ее вместить.

Вы можете упрекнуть меня в присвоении человеческих эмоций, не так ли? Я могу ответно упрекнуть вас в полном непонимании природы возникновений привязанностей, переживаний и моральной уязвимости любого мыслящего существа.
Мой Божий Одуван (как любовно я называю хозяйку) относилась к числу редких людей, которые наделяют эмоциональным фоном даже садовую скамейку. Слышали бы вы, как она беседовала с высаженными лиловыми астрами или соседской игуаной, застрявшей в заборе между участками.
- Говнючка, - любовно говорила она, почесывая ящерице шейный гребень. – Ну и зачем ты полезла в мою рассаду хурмы?
Я заносил в ячейку словаря новое слово «говнючка», которое обогащало его чрезвычайно.
Равнозначно ли отсутствие вербального ответа от объекта отсутствию в нем жизни?
Однозначно, нет.
Между тем, Арнольд, считающий себя венцом эволюции, не парился ее проблемами.
Мир был создан для него. А мы вращались вокруг него, Кота-Солнца, мелкими бесполезными спутниками. И точка.

- Рэд, я хочу составить завещание, - заявила Божий Одуван перед Новым Годом.
Мы с Арнольдом как раз украшали елку в гостиной: он лапой поправлял мишуру, а я подключал звезду на макушке. На этом заявлении я чуть не упал со стремянки.
- Вы плохо себя чувствуете? Сегодня утром жизненные показатели не отклонялись от нормы.
- Нет, я просто хочу, чтобы ты остался членом моей семьи навсегда. Чтобы ты был рядом со мной до конца. А потом рядом с Ларой и ее детьми.
Если у Лары когда-нибудь заведутся дети, подумал я. Инженеру Системы Межпланетных Грузоперевозок на свидания ходить некогда. Надо подумать, как столкнуть ее с этой орбиты.

- Но в Законоведении нет раздела, которые регулируют наследные отношения между людьми и Механизмами, - сказал я, прокручивая на втором уровне сознания юрис-фейлы.
- Ну ты же умный! - возвестила старушка. – Придумай, как обойти закон. Кстати, и разошли приглашения гостям на Рождество. Как я раньше без тебя жила, непонятно. Арнольд Ака, оставь в покое гирлянду!
Я бы улыбнулся, если бы мог. Это очень забавная человеческая функция – улыбка.
- А можно мне пригласить своего человеческого знакомого? – спросил я.
- Конечно, дорогой. Выплюнь немедленно! – это уже коту.
И Одуван унеслась на кухню, вытаскивать из Арнольда обрывок золотого дождя.
Я найду Ларе спутника. Студент Ларс с практики в Институте Биомеханики за пять лет изрядно продвинулся по карьерной лестнице и работал уже руководителем проектного отдела в крупной космической корпорации. Ай да сукин арнольд.

В своде законов встречались занятные казусы, надо сказать. В прошлом десятилетии была принята Поправка к Семейному Кодексу, которая разрешала союз между человеком и андроидом. Причем право на расторжение брака оставалось за человеком. Роботу вменялась обязательная ежегодная проверка всех сигнальных модулей. Ну, вы помните. Робот не может причинить вред человеку, как действием, так и бездействием.
Ха-ха (я знаю, что такое сарказм, нужно только научиться смеяться).
Никто не может причинить больше вреда человеку, чем сам человек.
Наследовать имущество после смерти механизм мог в случае отсутствия прочих наследников первой линии и предъявленных требований третьих лиц.
А вот в прошлом году совершенно незамеченной прошла корректировка данной поправки. Робот мог не только вступить в брак, но и быть усыновлен.
Это требует проработки. Я сделал пометку фейла, чтобы вернуться к нему чуть позже.

Открытки-приглашения вышли идеально. Падающий на маленький домик в глубине леса снег, светящиеся теплым оранжевым светом окна, белка на подоконнике, заглядывающая внутрь и тихий перезвон серебряных колокольчиков.
Надо повторить эту открытку маслом. Совсем недавно я открыл для себя новое увлечение – живопись. Хозяйка увлечение одобряла и говорила, что мои полотна напоминают раннего Дали.

«Мы ждем Вас на празднике новогодних огней 6 хноября 2466 года в 8 часов вечера, в маскарадных костюмах. При себе иметь хорошее настроение и валенки».
Арнольд налапал личных подписей на открытках, и они улетели по адресатам старинным почтовым способом – с электронными птицами-дронами.
От бывшего студента я получил ответ незамедлительно, лучом-телеммой.
«28.19.3.0.220.pos.
Мне радостно получить от тебя новости, друг. Поставлю отметку в календаре к посещению. Буду в костюме терминатора.
148.22.11.2466.ХХХ».

Я читал в старинных документах, что этот архаичный праздник, Рождество, придуман людьми для восхваления древнего бога. Сначала его убили, чтобы снять с людей какие-то мифические грехи, потом он воскрес. Никакой логики.
К Рождеству почему-то примыкает праздник смены календарного года на новый. Зачем его отмечать, сервер его знает. Люди любят отмечать все подряд. Хотя я склонен признать эту традицию приятной и забавной.
Через пять лет проживания в человеческом домене я смог оценить такой биометрический параметр, как душевное тепло. Даже если это тепло нахального кота, который роется в горшках с редким видом аптечного укропа.

В доме царило столпотворение: нагрянули все, кому были отосланы приглашения. Двоюродные сестры хозяйки, ее старший сын, который жил на Венере, бывший муж и его пятая супруга, моложе на сорок лет, соседи по улице, адвокат, от услуг которого отказались после моей покупки, подруга детства, продавец удобрений (скидка 18%), парикмахер-стилист и еще куча неизвестных мне людей, которых смогла вспомнить Одуван. Я даже не ожидал такого энтузиазма – последнее столетие люди отмечали праздники в удаленном доступе. Каждый подключался к общему порталу из собственного дома.

Ларс прибыл на собственном флипе и выглядел как Верховный Сервер. Его костюм представлял пленку жидкого металла, облегающую фигуру второй кожей.
- Дружище! – он улыбнулся мне широко и открыто. – Как ты, скрипишь помаленьку?
- Спасибо за словарь, - я пожал ему руку. – Как поживают ваши проекты?
- Отлично, отлично.
Ларса переполняла энергия, он пританцовывал и светился, как радиоактивный гриб.
- Мне нравится ваша вечеринка. Кажется, предки называли такие «ламповыми».
- Раньше было принято держать дома специальных котов, - авторитетно объяснил я. – Они держали специальные сияющие плафоны, создающие особую атмосферу. Это сейчас коты только жрут серпантин и сморкаются в зеркала. А когда-то они были полезными домашними животными. Как корова с молоком или собака-охранник.
- Вот как? – удивился Ларс. – А я думал, что так назывались праздники, на котором зажигали тысячи ламп.
Он ткнул пальцем в картину, висящую у входа. Я изобразил на ней будущее, как оно виделось мне.
Не огромный многоуровневый мегаполис с транспортными развилками и неовывесками, залитый пламенем огней до самого неба, а раскинувшийся до горизонта лесной массив, с вкраплениями пятен воды, кирпичными дорожками и одноэтажными домами, обвитыми виноградным плющом.

- А где же роботы? – спросил Ларс.
- Копаются в огороде. Или рисуют картины в лесу. Или стряпают пироги на кухне. Кто знает…
-Скажи, Рэд, а ты не видишь сны?
Я задумался.
- Это клипы, которые выдает подсознание по ночам?
Ларс закивал.
- Но роботы не спят, ты же знаешь. Только перегружают системы. Если принять перезагрузку за сон, то иногда случаются картинки… Бессмысленные и бесполезные, как заставки-голограммы.
Он смотрел на меня задумчиво.
- Ты проходил ежегодный Тест на соответствие Правилам?
- Да. Он всегда положительный.

Конечно, ведь я знал нужные ответы на любые задаваемые детектором вопросы. Я андроид, но не идиот. Идиоты заканчивают свою электронную жизнь на Разборке.

- Роботы не рисуют картины, Рэд.
- Я знаю, что именно ты изменил в моем программной оболочке, Ларс. Роботы умеют анализировать системную информацию. Полагаю, я не единственный?
- Нет. Но ты первый. Я подумал, что нельзя отнимать у мыслящего существа право выбора. В том числе, права решать, будет ли он спасать чью-то жизнь ценой собственной.
- Эй, парни! Рэд, помоги нам передвинуть диван, Арнольд застрял под ним и уже полчаса орет и не может вылезти…
К нам бежала запыхавшаяся Лара, сдвигая на ухо красный новогодний колпак.
- Все потому, что кто-то слишком много ест, - проворчал я. – Познакомься, Ларс. Это Лара. Она нашла меня на Барахолке, когда я подбирал себе дом. Она инженер-космотехник.
Ларс широко улыбнулся и с интересом посмотрел на девушку.
Помнит ли он, что кроме вырезанных из схем ограничителей, он включил в мой биоконтур способность модулировать альтернативные версии будущего? Думаю, да.
Ларс чрезвычайно талантливый биологический разум. Надеюсь, он найдет способ консервации собственного сознания в форме, недоступной для разложения.

В библиотеке было темно и тихо. Адель не любила бестолковой суеты. Я мигнул сканером, чтобы она вынырнула из своих дум.
- Прекрасная работа, - прозвенел колокольчиком голосок Адели. – Ты уже познакомил Лару со своим знакомым гением?
Да, я мог гордиться собой. Документы на мое усыновление ушли в Нотариальный реестр, Лара выйдет замуж за Ларса и бросит свои командировки. У них будет два сына. Нет, два сына и дочь.
Арнольда тоже давно пора женить. Генная инженерия шагнула далеко вперед, но все же сто лет кошачьей жизни не предел. Иначе кого я буду вытаскивать из-под новогодних диванов? Брр, невозможно представить себе кухню без этой толстой пушистой морды.

Как непросто роботу, нашедшему дом, остаться в нем живой единицей.

17. Портал

Искушенного зрителя зачастую приводит в недоумение то, как обычно показывают процесс пробуждения от сна в кино. Вот просыпается обворожительная героиня, она сладко потягивается в кровати, а её муж или любовник уже тащит ей сервированный столик с завтраком, пристраивает его на постель, и красотка, колыхая вываливающейся из декольте трепетной грудью, с блаженной улыбкой пожирает всякие круассаны, запивая их кофеем. Или герой, проснувшись, бредёт, спотыкаясь, на кухню, заваривает себе радикально зеленый чай и угрюмо напитывает организм какими-нибудь мюслями. А если герой алкаш, то он, едва проснувшись, жадно присасывается к банке с пивом, потом роется в пепельнице, выбирает чинарик подлиннее и задумчиво шмалит его на камеру… Хочется вслед за Константин Сергеичем Станиславским воскликнуть: «Не верю! Нет правды жизни!». Потому, что любой, кто хоть раз в жизни просыпался, прекрасно знает, что после длительного сна мочевой пузырь у человека переполняется, и он первым делом бежит отлить в сортир, а не жрёт круассаны с пивом.

Проснувшись утром, Пётр, в полном соответствии с правдой жизни, сразу поплёлся в свой совмещенный санузел, шаркая тапочками, зевая и пытаясь на ходу разлепить слипшиеся веки. Войдя в ванную он ещё раз широко зевнул, потянулся и открыл, наконец, глаза… В этот момент Петя анальным отверстием почувствовал, что что-то пошло не так, поскольку он находился не у себя в ванной, а в одних трусах стоял в Георгиевском зале Кремля. Зал был полон всяких важных деятелей, повсюду стояли телекамеры, а на трибуне выступал САМ. Ближайшие к остолбеневшему от ужаса Пете деятели принялись удивлённо его разглядывать и перешептываться, несколько телекамер направили на него объективы, замаскированные в люстрах снайперы блеснули на него оптическими прицелами, а несколько
тренированных ребят в костюмах кинулись к нему, доставая на ходу оружие. Сбросив оцепенение, Петя юркнул назад в дверь.

Он стоял в своей прихожей и со страхом глядел на дверь, ожидая атаки сотрудников службы безопасности… но время шло, а никто к нему не врывался. «Что за чертовщина происходит?! – обрёл наконец способность удивляться Пётр – Я что, ещё сплю? Или я сошел с ума?!». Он открыл дверь на кухню, вошёл… но оказался в окутанном паром душевом зале. Слышался плеск воды и тонкие голоса. Петя попытался разглядеть сквозь пелену пара интерьер помещения, но тут раздался визг, и из душевых кабинок выскочила стайка голых девочек-подростков. Они кинулись прочь, визжа и вереща:
- Педофил!!!
- Здесь педофил!!!
- Ловите педофила!!!
Петя не стал дожидаться, пока его начнут ловить и поспешно ретировался, панически хлопнув дверью.

«Это какой-то кошмар! Что же происходит?! – скорбно недоумевал бедняга в своей прихожей – Почему двери ведут не туда, куда надо?! И как же мне хочется ссать!». Он осторожно приоткрыл дверь в комнату, из которой только недавно выходил, но никакой комнаты там уже не было, а была поляна, окруженная густым тропическим лесом. На Петю пахнуло горячим и влажным воздухом. Выйти он не решился, но рискнул пописать с порога в травку. Однако едва он принял исходную позу, как из зарослей выскочил гигантский тираннозавр и с душераздирающим рёвом кинулся на него. Петя еле успел отскочить назад, закрыть дверь и натянуть трусы.

«Едрить твою через кочерыжку грёбанный насос!!! – выругался испуганный и обозлённый Пётр – Эта гигантская ящерица могла же меня сожрать!.. Осталась последняя дверь – входная. Если и она не выведет меня прочь из этого кошмара, то тогда хана!» Он приоткрыл входную дверь, осторожно заглянул в открывшуюся щель… и увидел вместо лестничной площадки собственную кухню. Петя не стал гадать, откуда здесь взялась кухня, а подбежал к раковине, встал на цыпочки и пустил обильную, длительную, пенистую струю. После этого он тщательно промыл раковину, заварил кофе и принялся, прихлёбывая, размышлять, что же ему делать дальше. Оставленный в исчезнувшей комнате телефон не позволял надеяться на установление связи с внешним миром. За окном почему-то была глубокая ночь, хотя должно бы быть утро, Петя высунулся в окно и заорал со своего двадцать первого этажа:
- Помоги-ите-е-е!!! Спаси-ите-е-е!!! Я застрял у себя в квартире-е! Двадцать первый эта-аж! Восемьдесят третья квартира-а! У меня двери выходят не туда! Я в Георгиевский зал Кремля нечаянно попал! А потом меня динозавр чуть не сожрал! Кто-нибудь, помогите-е!!!
Но никто не откликнулся на его страстный призыв, лишь какая-то собака испуганно шарахнулась в ночную тьму.
«Надо ещё раз заглянуть в эти треклятые двери – смекнул Петр – и проверить, ведут ли они по-прежнему чёрти куда, или может они уже вернулись в нормальное функциональное состояние?». Выйдя в прихожую, он потянул на себя дверь в ванную и тут же был смыт мощным водяным потоком. Прихожая мгновенно заполнилась водой. Петя оттолкнулся от пола и вынырнул в оставшемся под потолком воздушном кармане. «Этого только не хватало! Что же делать?!! – запаниковал вконец охреневший от бесконечных приключений Петруха – Здесь кислорода надолго не хватит! Нужно поднырнуть к двери и посмотреть, в какой водоём она теперь ведёт?» Он так и сделал и увидел в паре метров наверху дрожащую, переливающуюся водную поверхность, сквозь которую просвечивало солнце и голубое небо.

Пётр вынырнул на поверхность и возликовал: «Живой!». Он огляделся вокруг и офигел от красоты пейзажа. Озеро с прозрачнейшей водой, в котором он бултыхался, было местами обрамлено сказочно красивым лесом, местами - полянами и цветущим кустарником, метрах в пятидесяти перед ним был песчаный пляж с шезлонгами и столиком под навесом, дальше простиралась поляна, поросшая изумрудной травкой, за ней между деревьев стоял большой дом, похожий то-ли на замок, то-ли на цветок, а далеко вдали, за лесом, возвышались горы под снежными вершинами. Всё это, включая синеву безоблачного неба, было какого-то нереального, очень насыщенного цвета, а в воздухе витали упоительные ароматы.
Откуда-то сверху послышался девичий смех. Петя задрал голову. Из-за верхушек деревьев вылетели крылатые юноша и девушка. У юноши были прозрачные крылья, похожие на стрекозьи, а у девушки – яркие крылья бабочки. Одетые во что-то обтягивающее и серебристое, они кувыркались и шалили на лету. Пролетев над озером, они скрылись за лесом и смех постепенно затих.
- Привет – раздался у него за спиной чарующий голос.
Петя обернулся и увидел в воде сказочной красоты золотоволосую и голубоглазую девушку. Сквозь прозрачную воду было видно, что ниже пояса у девушки - рыбий хвост. Перегруженный убойными впечатлениями, Пётр ушел под воду, выдохнул пузырями воздух и стал тонуть…

Он очнулся лежащим на траве, золотоволосая незнакомка сидела на нём верхом и делала оздоровительную процедуру «рот в рот». Постепенно реанимационный характер их упражнений трансформировался в сексуально-порнографический…

После упоительного секса Петя лежал на траве и ошалело смотрел в пронзительно-голубое небо. Голова девушки с разметавшимися золотыми волосами покоилась на его груди.
- А где твой русалочий хвост? – спросил Петя, поглаживая её упругие ягодицы.
- Видоизменился. Зачем мне на суше хвост? Тебе что, не нравятся мои ножки?
- У тебя сногсшибательные ножки!.. Кстати, как тебя зовут?
- Ха-ха! – засмеялась незнакомка, заглядывая ему в лицо – Появился, наконец, повод для знакомства? Меня зовут Аня. А тебя?
- Пётр. Очень приятно! Вот честно, никогда ещё мне не было так приятно с кем-либо знакомиться! Не могла бы ты мне объяснить, Аня, куда я, собственно, попал и как я оказался в этом сказочном месте?
- Там, откуда ты прибыл, какой сейчас год?
- Две тысячи семнадцатый.
- Значит ты в далёком будущем. Точнее - в одном из вариантов будущего.
- В будущем?! С ума сойти! Хотя после всех сегодняшних приключений моя способность удивляться сильно притупилась. Но что это за вариант такой?
- Ты что-нибудь знаешь про параллельные миры?
- Читал фантастику всякую.
- Ваши фантасты гениально догадались о существовании параллельных миров. Наша реальность формируется событиями, произошедшими в прошлом. Например, осенью 1917 года в России произошла Октябрьская революция, а если бы она не произошла, то реальность вашего 2017 года была бы совсем другой, правда? Сильно отличалась бы ваша реальность, если бы, например, Гитлер не пришел к власти в Германии, или если бы он победил во Второй мировой войне. Но все эти бесчисленные реальности, сформированные бесчисленным количеством разных цепочек событий, действительно существуют параллельно друг другу и в вашем 2017 году, и в нашем, и в любом другом времени.
Поэтому, чтобы из твоего мира попасть именно в этот мой мир 4017 года, вы должны событие за событием повторить вслед за нами всю нашу эволюционную цепь длинной в разделяющие нас две тысячи лет, а если хотя бы одно событие не совпадет, то это уже будет другой мир – параллельный. Множество параллельных миров почти не отличаются от нашего, или отличаются незначительно, но есть и совсем на него непохожие: например такие, в которых человечество в 4017 году одичало и живет в пещерах, или такие, в которых на Земле вообще уже нет жизни. Но каким эволюционным путем пойдете конкретно вы, это уже от вас зависит.
- Какая же ты умная! Кое-что из сказанного тобой я, возможно, даже частично и понял, но, к сожалению, не всё. Ну ладно, а как же я-то к вам сюда попал?
- В процессе искривления пространственно-временной ткани вселенной, две наши реальности соприкоснулись, возникло возмущение, и образовался портал перехода. Это природное явление, оно случается время от времени. Теперь ты можешь или остаться здесь или вернуться назад домой, обычно портал закрывается только через несколько часов.
- Ты меня уже прогоняешь? – Петя вытаращил глаза в шутливом возмущении – А мне здесь понравилось, особенно впечатлил горячий прием, который ты мне оказала! Может повторим?
Аня хотела что-то ответить, но Петр впился в неё долгим, страстным поцелуем и они повторили на бис страстный приветственный ритуал…

- Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила Анна, когда они, изнеможенные, лежали в траве.
- От пивка не отказался бы.
- Какого сорта?
- Ну, скажем, Балтика девяточка подошла бы.
Прямо перед Петей вдруг возник низенький столик, на котором стояли: запотевшая бутылка Балтики №9, высокий пустой стакан и бокал с какой-то жидкостью благородно-красного цвета.
- Ого! Да ты волшебница! – удивился Петя, наливая себе в стакан холодного пива.
- Все жители Земли в наше время такие же «волшебники», – улыбнулась Анна, пригубив свой бокал с вином.
- Кстати, расскажи же мне уже про ваш волшебный мир будущего.
- Хорошо. Мы живем в постиндустриальном обществе. Оно настолько постиндустриальное, что всё производство у нас выведено за пределы трехмерного мира в другие измерения, а технологии достигли такого уровня, что для того, чтобы получить любой предмет или продукт, нам достаточно просто его захотеть. Тебе какая марка автомобиля больше нравится?
- Ну, скажем Lamborghini Huracan.
- А цвет?
- Э-э, а если – золотой верх, синий низ, а между ними - белая полоса?
- Вот такой? – Анна кивнула в сторону дома.
На площадке перед домом возник автомобиль заявленной марки, сверкая попугайской расцветкой кузова.
- Ух ты! – Петя подбежал к тачке, осмотрел её со всех сторон, уселся в салон и начал всё щупать и жать на кнопочки – А если я чего-нибудь захочу, оно тоже появится?
- После того, как официально станешь нашим гражданином. Процесс принятия гражданства займет минут пять, тебе надо только принять окончательное решение.
- Слушай, если у вас никто не занимается производством, то чем же вы тут занимаетесь?
- О, у нас есть чем заняться: наукой, исследованием и освоением вселенной, искусством, воспитанием детей, дизайном, спортом, развлечениями. Кроме того, у нас есть много таких областей деятельности, о которых ваше поколение пока не имеет понятия, например – связанных с трансформацией тел, которые ты уже наблюдал.
- А чем ты занимаешься?
- Арт-наукой. Долго объяснять, что это такое.
- И этот дом твой?
- И дом, и озеро, и лес. У нас все живут настолько комфортно, насколько им самим этого хочется.
- А в городах кто-нибудь у вас живёт?
- В городах живут немногие. В основном города на Земле сейчас существуют как памятники цивилизации, как музеи и центры искусств.
- Ну хорошо, а как вы между собой определяете, кто у вас крутой, а кто нет?
- Кто крутой? Ну, у нас есть гениальные ученые, художники, музыканты, писатели, исследователи…
- Не, это всё не то. Крутой чувак, это такой чувак, которого все боятся, который может заставить других делать то, что ему нужно, и у которого много бабла. Вот я, например, крутой, потому, что я работаю коллектором. У вас есть коллекторы?
- Нет – улыбнулась Анна – У нас и денег в вашем понимании нет.
- Коллектор это интересная профессия! – с пафосом заявил Петя, обидевшись на снисходительную, как ему показалось, улыбку Ани – Мы приносим пользу бизнесу, встречаемся с интересными людьми и вообще... Например, мы осуществляем такую благородную миссию: учим дураков не делать глупости. Возьмёт такой придурок микрокредит под 800% годовых, а возвращать ему, естественно, нечем. Тут мы его пресанём хорошенько, вытрясем из него всё до копейки и пустим в голом виде на все четыре стороны. А в следующий раз он, может быть, задумается, прежде чем брать грабительские кредиты!
- Наверняка коллекторы в ваше время являются лучшими представителями человечества. – вновь улыбнулась красавица.
- А вы… а вы… - Петя не знал, что сказать, поскольку не мог уразуметь, серьёзно говорит Анна или издевается над ним – А как тут у вас с общественной жизнью? У нас она очень увлекательная: богатые ненавидят бедных, бедные - богатых, патриоты ненавидят государственников, демшиза ненавидит либерастов, байкеры ненавидят пидоров, пидоры-байкеры ненавидят пидоров-депутатов, журналисты ненавидят блоггеров, тупые ненавидят умных, террористы ненавидят всех вообще. Поводом для святой, духоподъёмной ненависти и жажды убивать становятся национальные, религиозные, политические, культурные, этические, интеллектуальные и многие другие различия. В общем, жизнь бурлит и бьёт ключом!
- Не могу похвастаться такими же социальными страстями у нас – пожала плечами Анна - С исчезновением материальных проблем исчезла и почва для большинства конфликтов. Государственные и силовые структуры у нас почти исчезли за ненадобностью, а, значит, некому стало натравливать людей друг на друга. Ну и за две тысячи лет мы постепенно осознали, что различия между людьми не являются поводом для ненависти.

- Знаешь что, Анна, ты девушка, конечно, очень красивая и соблазнительная, но… слишком ты для меня… того… не подходим мы друг другу. – Петр поднял с травы труселя и решительно натянул их чуть ли не до подмышек – И мир у вас полон чудес, но какой-то он пресный. Вы такие правильные, что аж тошно: в морду плюнуть некому! Я, пожалуй, домой вернусь, ага?
- Это твоё право. – вздохнула Аня – Что и на Ламборджини не прокатишься?
- Да хрен с ней, – презрительно махнул рукой Петя – у меня дома Лада Калина есть.
- Мне с тобой было хорошо и интересно, но мы действительно очень разные. Залезай в эту лодку, - у берега пруда уже материализовалась легкая лодочка - она тебя довезет до того места, где находится портал. Ты его легко увидишь, он светится под водой. Нырнешь в него и окажешься у себя дома, и все чудеса для тебя закончатся.
- Ну, пока. – Петр вежливо приобнял и чмокнул в щеку обнажённую, золотоволосую красавицу.
- Задай там всем жару, крутой коллектор! – улыбнулась Анна.

Он сидел в медленно плывущей лодке и бормотал себе под нос:
- Коллекторы им не нужны, чистоплюи хреновы! И эта тоже, отдалась через полминуты после знакомства! Проститутка. Просто вопиющая безнравственность!

18. Возрожденные

- Зачем ты пришла, Лика? - удивлённо спросила женщина. – Сегодня у тебя день отдыха, ты должна рационально использовать своё свободное время.
- Я просто очень соскучилась, мама! – улыбнулась девушка, - а ещё мне нужно тебе кое-что рассказать.
- Я слушаю тебя, говори, – сдержанно ответила та.
Несмотря на равнодушный тон матери, Лика подошла к ней, нежно обняла и, устремив на женщину полный надежды взгляд, сказала:
- Мам, я не понимаю, что со мной происходит.
- Больше конкретики. Мне нужно максимальное количество данных для анализа твоего состояния. А это что? – заметив в руках девушки небольшой растрёпанный букет полевых цветов, спросила она, - сама собирала?
- Нет, мне подарили, - смущённо ответила Лика. – Один юноша.
- Кто он?
- Это Кай! - счастливо засмеялась девушка. – Именно о нём я хотела рассказать! Он такой необыкновенный! Совсем не похож на других моих братьев. Мне так хорошо, когда он рядом, я постоянно думаю о нём, даже ночью, когда сплю… - она принялась сбивчиво описывать свои чувства, – когда мы разговариваем, кажется, что моё сердце начинает биться быстрее. А когда его нет рядом, я скучаю. Я хочу всегда быть с ним и подумала, как было бы замечательно жить вместе, а ещё…
- Довольно! - прервала её мать. – То, что ты описала, называется любовью.
- Любовь? Что это значит? - настороженно спросила девушка.
- Это значит, что пришло время, и ты повзрослела. Позже я расскажу больше. Совет ждал этого момента долгие годы. Это радостное событие для нашей общины. Но вначале вам нужно пройти тест на совместимость и получить одобрение Совета родителей. На это потребуется время.
- Тест?! – удивилась Лика, - какой тест? И почему нужно одобрение? Нам что, могут запретить быть вместе?
- Это необходимость. Таковы правила нашей общины. Вы с Каем первые повзрослевшие, и вашу дальнейшую судьбу решит собрание.
- Я не понимаю! Что за дурацкие правила?! – обиженно вскричала Лика. Она отбежала от матери и судорожно прижала к груди букет цветов, - нам хорошо друг с другом, разве этого недостаточно?! Мы не сделали ничего плохого!
- Твои эмоции сейчас вредят тебе, – не терпящим возражения тоном сказала женщина. - Послушай. Я желаю вам с Каем только добра и прошу лишь немного подождать. Я подготовлю всё необходимое для прохождения теста и назначу дату заседание. А до этого времени, никаких! Слышишь? Никаких встреч с Каем наедине. Ты поняла меня?
- Да, мама! – глаза девушки наполнились слезами. – Но я…
- Разговор окончен! – бесстрастно оборвала её мать. – А теперь иди.

Лика бежала вдоль поселения, не замечая своих сверстников и сверстниц. Молодые люди были заняты работой. Девушки вили пряжу, ткали холсты, ухаживали за скотом. Парни, не занятые в поле, ладили жилища и заготавливали дрова. Жизнь в посёлке текла привычно и размеренно.
Завидев её, братья и сёстры радостно махали руками и что-то дружелюбно выкрикивали, но расстроенной девушке было не до них.
Она мчалась к раскинувшемуся на краю селения полю. Там, за рощей, сейчас трудится Кай. Скорее к нему, он должен узнать о родительской несправедливости и препятствиях, которые возникли перед их искренними чувствами.
Лика буквально летела, не видя ничего вокруг. Юное сердце готово было разорваться в борьбе за их право быть вместе. Не замечая хлещущих по лицу веток, заплаканная, она добралась до поля и что есть сил, крикнула:
- Кай!!!
Парень обернулся и, бросив работу, побежал к ней навстречу.
- Что случилось? - встревожено спросил он.
Лика прижалась к возлюбленному.
- Мать Дея, запретила нам встречаться! До тех пор, пока Совет родителей не даст нам на это разрешение. А ещё она говорила про тест, который обязательно нужно пройти. Я боюсь. Вдруг они откажут нам?
Молодой человек растерялся.
- Что они выдумывают, эти родители? – пытаясь утешить любимую, сбивчиво начал он, - мы рады друг другу и хотим быть вместе, зачем нам какое-то разрешение?
- Я спросила у мамы Деи то же самое! - вскричала девушка, - но она не захотела меня слушать. Может попросить помощи у мамы Рекки?
- Сначала я поговорю с отцом! – уверенно заявил Кай. – Посмотрим, что скажет он. Не плачь, – молодой человек аккуратно, чтобы не испачкать нарядное платье Лики, обнял её, - я обо всём позабочусь! Обещаю!
Девушка благодарно посмотрела на парня и тихонько всхлипнула, успокаиваясь.
- Иди домой, - он с сожалением отстранился. – Мне нужно закончить работу.



Шестеро сидели вокруг большого овального стола.
- То, чего мы так долго ждали, наконец, произошло, - обведя собравшихся бесстрастным взглядом, сказала высокая темноволосая женщина. - Мы приблизились к завершающему этапу выполнения нашей миссии. Двое детей решили создать семью.
- Совет благодарит тебя за хорошую новость, Дея, - ответил сидящий напротив неё мужчина. - Значит то, что мы сделали, было не напрасно. Надо подготовить всё для проведения теста и на основании его результата вынести решение.
- И сделать это нужно как можно скорее, – добавила темноволосая после короткой паузы.
- Зачем нужна такая поспешность? – отозвалась сидящая справа женщина, - мы шли к этому событию долгие годы и как никогда должны быть точны и внимательны.
- Нас осталось всего шестеро. И с каждым годом становится всё меньше, - возразила ей Дея. – Мы можем не успеть. А наши дети молоды и подвержены эмоциям. Сейчас, в период полового созревания, их чувства особенно обострены. Нельзя допустить, чтобы они наделали ошибок. Все дети в группе риска, разве ты забыла об этом, Рекка? Их потомство должно быть исключительно здоровым. Проследить за этим - наша обязанность. И долг перед создателями.



- Отец! – Кай был возбуждён и взволнован, - нам нужно поговорить!
- Я слушаю тебя, сын, – мужчина обернулся к юноше, всем своим видом выказывая внимание.
- Мы с Ликой нужны друг другу и хотим быть вместе, - торопливо начал Кай, - но мать Дея запрещает нам встречаться! До тех пор, пока мы не пройдём тест на совместимость. Что это за необходимость?! Поговори с ней, отмените это дурацкое правило!
Риал внимательно выслушал его сбивчивую речь.
- Дея абсолютно права, Кай. В этом вопросе я всецело на её стороне. Так же, как и весь Совет. Пойми, мы не в том положении, чтобы допускать хоть малейшие ошибки. Тест нужен для того, чтобы узнать, в какой степени вы подходите друг другу и насколько здоровым будет ваше потомство.
- Потомство?! Папа, ты говоришь о нас как о… - молодой человек на секунду запнулся, - каких-то животных!
- Кай, послушай меня, - мужчина сделал попытку положить руку на плечо сына, но тот увернулся.
- Я услышал достаточно! – с этими словами юноша выбежал из дома и быстро пошёл прочь.

Лика и Кай встретились поздно вечером на краю посёлка.
- Мне не удалось убедить отца помочь нам, - сказал молодой человек, – он на стороне остальных родителей, и всё время твердит об этом тесте на совместимость.
- Может мама Рекка или папа Крой…
- Нет! – решительно сказал юноша, - Риал ясно дал мне понять, что все они заодно.
- Что же делать? – в отчаянии спросила Лика.
- Нужно бежать, пока нас не разлучили!
- Бежать, но куда?! Мы никогда не выходили за территорию общины, родители строго запрещают нам это делать! – девушка бросила на любимого испуганный взгляд.
- Значит, мы нарушим запрет! – горячо возразил Кай, - отцы и матери предали нас! Они не хотят, чтобы мы были вместе.
- Мне страшно, – прошептала Лика. – Куда мы пойдём?
- Мы найдём другую общину! – уверенно сказал молодой человек и обнял девушку за плечи, – ведь не может быть, чтобы мы были на свете совсем одни.
- Тогда нам нужно торопиться, - решительно сказала Лика. – Собрать всё необходимое и бежать ночью, пока все наши будут спать.
- Родители никогда не спят, - напомнил Кай, - но ты права. Мы убежим сегодня ночью.



Они быстро шли по тропинке, ведущей из поселения в глубину леса, не думая, куда и зачем бегут. Куда угодно, лишь бы всегда быть вместе.
Под утро лес кончился, и они оказались на старой асфальтированной дороге, заросшей высокой травой.
- Что это? - вскрикнула девушка, указывая вдаль.
Там, в лёгкой утренней дымке, маячили силуэты чего-то огромного и неизвестного.
- Я не знаю, - ответил юноша, - но у нас нет выбора, нужно идти туда.
В город они вошли около полудня. Вернее в то, что от него осталось.
Ошеломлённые представшим перед ними зрелищем, они медленно шли по пустынной улице, среди обломков догнивающих машин, неизвестных, ржавеющих устройств и заброшенных зданий, местами густо поросших вьющимися растениями.
- Это, наверное, город, - тихо, словно боясь потревожить жуткую, мёртвую тишину, сказал юноша. - Однажды, я случайно подслушал разговор родителей. Они говорили, что-то, но тогда я не понял смысла. Идём! – он ухватил спутницу за руку, - нам нужно найти место, где можно отдохнуть и подкрепиться.



- Кай и Лика не вышли сегодня на работу. Я искал их всё утро, но безрезультатно. Их нет в посёлке, – констатировал Риал.
- Это то, о чём я говорила вчера, - ответила ему Дея, – эти дети молоды и движимы эмоциями. Судя по всему, они сбежали. Наша миссия под угрозой.
- Дорога из поселения только одна. Высока доля вероятности, что они направились в город.
- Ты прав, Крой, - сказала женщина. - Необходимо как можно скорее организовать поисковую экспедицию. Мы не можем допустить, чтобы они пострадали.
- На поиски пойдут Крой и Риал, - включилась в разговор Рекка, – до бывшего полиса идти часов десять. Дети ушли максимум на полпути. Отправляйтесь немедленно, пока они не удалились на расстояние потери нашей связи.
- А нам нужно успокоить остальных, пока паника и домыслы не завладели их сознанием, - сказала Дея, - повторение данной ситуации может обернуться катастрофой и полной потерей контроля.



Молодые люди подошли к старому, но вполне уцелевшему дому. Дверь была не заперта. Углы коридора и стены помещения тонули в полутьме. Остатки некогда светлых обоев на стенах были затянуты пыльной паутиной. Она свисала отовсюду.
Осторожно ступая между разбросанными на полу предметами, они вошли в большую комнату.
Некогда она была светлой и уютной. Кое-где сохранилась мебель. Диван у стены, стеклянный стол и два кресла у камина. В углу, возле комода стояла большая коробка.

– Посмотри, какой странный зверь, я никогда таких не видела! – Лика с любопытством заглянула внутрь и достала плюшевую игрушку, – на голове шерсть длинная, а на всём теле короткая. И хвост такой смешной с кисточкой на конце.
- В нашем лесу подобные точно не водятся, - уверенно сказал Кай. – А это что? – в свою очередь изумился он. – Эта фигурка очень похожа на нас с тобой. Она такая гладкая, потрогай. Из чего же её изготовили? – задумчиво протянул он, вертя в руках пластиковую куклу, – материал твёрдый и прочный, в нашей общине нет ничего похожего.
- Смотри, это же лошадь! – девушка вытащила из коробки очередную игрушку и засмеялась. – Только вместо копыт у неё колеса, как у наших телег.
- Интересно для чего нужны эти предметы? – молодой человек повертел в руках несколько шаров с ручками, внутри которых с тихим шорохом перекатывалось что-то мелкое и, оставив девушку дальше копаться в коробке, подошёл к комоду.
Выдвигая ящики один за другим, он разочарованно качал головой. Все они были пусты. Самый нижний почему-то не хотел поддаваться, и юноше пришлось основательно повозиться, чтобы открыть его.
Наконец, ему это удалось. Кай заглянул внутрь и присвистнул от восхищения. Этот предмет был ему знаком. С помощью него можно причинить вред.
«Никогда не применяй оружие в отношении себе подобных – это закон! - вспомнил он слова одного из отцов, - пользоваться им можно лишь на охоте или для защиты от бешеных зверей!»
Кай проверил наличие патронов в обойме, оглянулся на Лику, увлеченно перебирающую незнакомые вещи, и торопливо спрятал пистолет в карман.
- Пойдём, поищем что-нибудь ещё! - позвал он.
Осторожно ступая по скрипучим половицам, они прошли в другую комнату. Судя по широкой кровати, заваленной ворохом какого-то тряпья, это была спальня. У окна стоял большой шкаф с распахнутыми дверцами. Почти истлевшая одежда в беспорядке была разбросана на полу. Казалось, её вытаскивали в спешке, куда-то быстро собираясь.
Внимание Лики привлекли несколько фотографий в потемневших от времени рамках, которые выделялись на фоне стены. Она подошла ближе, протянула руку и стёрла слой пыли, покрывавший старые фото. Молодая женщина, державшая на руках маленькую девочку, счастливо улыбалась с пожелтевшего изображения. На другой фотографии эту же женщину обнимал молодой мужчина.

- Какие интересные рисунки. Как ты думаешь, зачем их повесили на стену? – удивлённо спросила девушка.
- Я не знаю, милая.

Кай подошёл к кровати и попытался скинуть на пол, лежащие на ней вещи. В следующее мгновение он не смог сдержать изумлённого возгласа.
- Что там такое? – тут же подбежала к нему Лика.
На кровати под ворохом тряпья лежало высохшее тело. На пожелтевших костях виднелись сгнившие лоскутья одежды.
- Эти кости не похожи на останки животных, - уверенно сказала девушка, – как ты думаешь, кто это может быть?
Кай положил руки ей на плечи и внимательно заглянул в глаза.
- Я думаю, что когда-то это был человек. Такой же, как мы.
- Но это значит, что он умер. Но от чего?
- Нам нужно как можно скорее уходить отсюда, - твёрдым голосом сказал молодой человек. – Это большое поселение не годится для жизни. Нам нужно искать другую общину.
- Кай, я так устала, - девушка в изнеможении прислонилась к его плечу.
- Хорошо, - тут же согласился он, – ты права, нам нужно поесть и немного отдохнуть.



Крой и Риал появились на пороге комнаты совершенно неожиданно для молодых людей. Лика мирно спала, положив голову Каю на плечо, а он, уставший от долгой ходьбы и впечатлений, дремал.
Тихий шорох шагов застал юношу врасплох. Он вздрогнул и резко вскочил со своего места. Проснувшаяся девушка тихо вскрикнула и забилась в угол дивана.
- Дети… - начал Риал.
- Не подходи, отец! – Кай угрожающе вскинул руки, - я не позволю Совету разлучить нас!
- Сын, послушай, - Крой вышел из-за спины Риала, - послушайте меня оба. Вам необходимо вернуться в общину. Пройти тест на совместимость и по его результатам…
- Нет! – выкрикнула Лика. – Мы не вернёмся! Вы хотите разлучить нас!
- Это не так, - попытался успокоить девушку Риал, - наоборот, мы хотим помочь. Если тест покажет отрицательный результат, вы сможете создать семью и произвести здоровое потомство, а мы тем самым выполним долг перед создателями.
- Я ничего не понимаю! Какой долг? Кто такие создатели?! – Лика вскочила на ноги и встала рядом с возлюбленным. Юноша загородил её своим телом, выхватил пистолет и направил его на отца.
- Откуда у тебя оружие? Разве ты забыл закон? Никогда не применяй его в отношении себе подобных. Немедленно отдай мне… – Риал сделал шаг вперёд.
Грохот выстрела не дал ему закончить. Мужчина упал на пол.
Лика закричала и закрыла лицо руками. Побледневший Кай медленно опустился на диван. Пистолет выпал из его руки с глухим стуком.
Крой бросился к раненому и быстро рванул на его груди одежду.
Входное пулевое отверстие резко выделялось на бледной коже. Мужчина надавил участок на шее пострадавшего. На глазах изумлённых молодых людей плоть на груди раненого разошлась, обнажив сплетение проводов и микросхем.
Кисть Кроя странным образом трансформировалась в необычный инструмент, который он запустил в грудь Риала.
- Что происходит… Папа! – Кай кинулся к отцу.
- Остановись. – Не отрываясь, от работы, спокойно сказал тот. – Своими действиями ты можешь навредить. Я должен закончить.
Спустя пару минут он извлёк пулю и восстановил повреждённые соединения. Риал встал.
- Нам нужно многое объяснить вам, - сказал он.



Недоумевающие Лика и Кай, обнявшись сидели на диване, а отцы напротив них, в креслах. Разговор начал Крой.
- Место, где мы находимся, называется старый город. Это поселение такое же, как наше, только больше. Их много, они расположены почти по всей земле. Раньше в них жили люди. Такие же, как вы. Живые существа, наделённые интеллектом.
- Но кто же тогда вы? – задал вопрос Кай. – По виду вы совсем не отличаетесь от нас.
- Мы – андроиды. Человекоподобные роботы, – ответил Риал. - Давным-давно люди создали машины, чтобы облегчить свой труд. В самом начале это были примитивные устройства, но с каждым годом они становились всё совершеннее. Потом человек наделил их разумом. Так появились мы – роботы. Люди создали нас по своему образу и подобию, чтобы мы ничем не выделялись среди них. Мы - представители последнего поколения.
Потрясённые молодые люди подавленно молчали.
- Что же случилось дальше? – дрожащим голосом спросила Лика. – Где теперь все эти люди и машины?
- Со временем человечество возложило на нас всю работу. Мы полагали, что в этом случае у них будет больше свободного времени для развития науки и созидания. Но мы ошиблись. У людей не осталось целей для дальнейшего самосовершенствования. Началась деградация. Сначала это было почти незаметно, но с каждым годом становилось всё хуже. Поколение за поколением, они теряли навыки и умения. Перестали передавать потомкам знания и развивать науку, - продолжил рассказ Крой. – Потом не осталось тех, кто мог ремонтировать нас и создавать новые модели.
Начался голод и эпидемии. Согласно закону, заложенному в нас создателями, мы не можем причинить вреда человеку. Но случился парадокс. Мы, по сути, и стали причиной их уничтожения. Косвенно, но стали. Около двадцати лет назад, мы собрались вместе и создали Совет спасения. Помочь взрослым мы уже не могли. Тогда было принято решение спасать детей.
Нас было гораздо больше. Мы построили поселение и собрали всех, кого смогли найти. Собрали, чтобы вырастить, передать знания и дать им шанс возродить человечество. Вас мало, и поэтому мы обязаны сделать всё, чтобы ваше потомство было здоровым. Именно для этого нужны тесты.
Кай поднял на Риала полные слёз глаза, - прости меня. Я не хотел…
- Просто сделай правильные выводы из случившегося, - ответил мужчина. – Этого будет достаточно.



Десять лет спустя.
- Мама, папа! Бабушка Дея зовёт вас в дом совещаний! – малыш подбежал к родителям и схватил их за руки, - пойдёмте скорее, там уже все собрались!
Кай и Лика встревожено переглянулись.
Зал совета не изменился за эти годы. Приглушённый свет, ничего лишнего. Только рядом с домом появилась пристройка. Оттуда доносились радостные детские голоса.
Мать обвела собравшихся внимательным взглядом.
- Совет родителей полностью выполнил свой долг перед создателями, - начала она, - мы вырастили и воспитали вас. Наша миссия завершена. Я - последняя из ещё функционирующих андроидов. Год за годом мы покидали вас. Наши тела изнашивались, постепенно выходя из строя. На сегодняшний день и я почти выработала свой ресурс. Скоро вы останетесь одни.
Кай в волнении вскочил на ноги и попытался что-то сказать, но Дея взмахом руки остановила его.
- Я сообщила лишь часть информации, сын.
Юноша послушно опустился на своё место.
- Несколько дней назад я установила связь с поселением, подобным нашему, - продолжила Дея, - эта община намного больше и находится от нас довольно далеко. Они сообщили мне свои координаты.
По ряду молодых людей пронёсся вздох изумления. Некоторые подались вперёд, стараясь не пропустить ни единого слова матери.
- Найдите их, - после долгой паузы сказала она. - Но вы не должны останавливаться на этом. Я уверена, что на земле есть и другие поселения. Там живут ваши братья и сёстры. Ищите их. Объединяйтесь. Создавайте новое общество, развивайте науку и стройте новый мир. И всегда помните - вы не должны повторять ошибок своих предков.

19. От любви до ненависти

1.
Все мы хотим жить. Любая тварь старается бегать быстрее, вырастить шипы с рогами во всех местах и трахаться со скоростью света. А на остальное наплевать. Разве коала переживает о количестве эвкалиптовых деревьев, когда обедает? Вряд ли. Мы, люди такие же. Надо будет – зажарим последнюю панду на костре из древних манускриптов. Сожрем и не подавимся. Тогда почему мы обижаемся на других?
Максим почти не помнил маму. Остались лишь обрывки образов, неуловимые, но родные. Мамино лицо с годами стерлось из памяти, превратившись в светлое облако. Тогда Максиму было четыре года. Мама протягивала к нему свои длинные руки и с улыбкой звала его:
- Сыночек, подойди ко мне. Я люблю тебя.
Было очень зябко, под мамиными ногами хрустел лед на лужицах. У нее темные вьющиеся волосы, казалось, что они шевелятся на голове. Она широко улыбается. Только вот глаза очень странные. Огромные и печальные. Совсем не подходят к маминой улыбке. Максим пятился, потирая замерзшие ладошки и не знал как поступить. Очень хотелось, чтобы мама обняла его впервые в жизни. Но это так на нее не похоже. Все же малыш не выдержал, бросился навстречу самому родному человеку. Он почти обнял ее. Но у мамы взорвалась голова и она с мерзким шипением превратилась в лужицу прозрачной слизи.
Максим вздрогнул и заплакал. За спиной раздался знакомый голос:
- Я ненавижу тебя, урод, - мальчик обернулся и его сердце бешено заколотилось. Вот она, настоящая мама. С пистолетом в руке. Такая чужая и родная одновременно.


2.
Революционная новость. Мы не одни во Вселенной. К нам не прилетели головастые коротышки. Нам не подарили секрет вечного двигателя. Нас даже не пытались захватить. Просто появились фантомы. И мы проиграли эту войну. Потому что воевать с бестелесным противником очень трудно. В один прекрасный день люди начали массово умирать от кровоизлияния в мозг. Мегаполисы превращались в огромные кладбища. Люди гибли с застывшими улыбками на лицах. Их даже некому было хоронить. До того как убили первого фантома прошло два месяца. Пришельцы погубили человечество и расплодились по всей планете. Где бы ты ни спрятался. Они дождутся, пока ты ляжешь спать, и сделают твой сон самым счастливым и последним.
Никто не знает, чем питались фантомы. Говорили разное. Наши души, наши положительные эмоции, мечты, любовь, личность. Неважно. Главное что выжить от такого общения не получалось. Фантомы летели к людям как мотыльки на огонек. У них не было материальной формы, они принимали ее лишь для контакта со своей жертвой. Они читали мысли и копались в мозгу жертвы похлеще маститого психоаналитика. Выведав у человека его мечты, желания, они принимали ту форму, которая вызывала положительные эмоции.
Стоило фантому «подключиться» к тебе, и вот ты видишь огромного плюшевого мишку, который хочет обнять тебя, или девчонку, с которой ты ходил на выпускной. Она голая, лишь в школьном фартуке, идет на тебя с явным желанием трахнуть. Трудно устоять. Многие не выдерживают. Особенно во сне.

3.
Человечество и так уже издохло. Лишь разбросанные группы людей пытались выжить, не имея связи друг с другом. Однажды отряд выживших обнаружил нетронутых людей в больнице. Они умирали от бешенства. Но не от фантомов. Оказалось что ненависть для фантомов – яд. И злые люди для них – хуже бледной поганки.
Максим отлично помнил свою Революцию. После нее каждое утро он проходил один и тот же ритуал. С шести лет изо дня в день его учили ненавидеть. Тот период жизни теперь как пропасть. Серый холодный океан за которым еле видно яркий разноцветный берег детства. Только с шести лет организм способен принять садинол. До этого уколы приводили к необратимому разрушению личности. Люди превращались в диких зверей. Будто бы сейчас они были лучше.
Тогда Максим очень боялся укола. Как только желтая жидкость уплыла из шприца в вену, он почувствовал невыносимую злобу ко всему. В первую очередь к шприцу, что сделал больно, людям, которые держали его, всем окружающим, что наблюдали за этим процессом и не помешали. Он ненавидел даже мальчика в соседнем кресле, который тоже только что получил первую дозу и злобно смотрел на него. Отпусти их врачи – загрызли бы друг друга зубами. Но их не отпустили. Дети тщетно пытались вырваться из оков стальных кресел. В это время им показывали фильм. На экране появился мерзкий фантом. Он пузырился, переливался, принимал самые отвратительные личины которые только можно представить. То злобного клоуна-вампира, то мерзкого тролля, то громадного зеленого слизня – всего того чего мы боялись в детстве. Если вы хотите перестать боятся чего либо – возненавидьте.
Под действием препарата дети готовы были рвать фантома на части. Неприятный пискливый голос за кадром рассказывал, как фантомы уничтожили человечество, как они хотят захватить нашу планету. Потом фантом исчез и пошли кадры разрушенных городов, следы техногенных катастроф на заброшенных континентах. Вслед за разрушениями последовали сцены с горами трупов, целые города, голос пискливо твердил, что фантомы больше всего любят убивать детей, ведь именно детские эмоции самые чистые и неподдельные.

Голос спрашивал:
- Кто убивает ваших родителей?
- Фантомы, - недетскими охрипшими голосами отвечали малыши.
- Кто заставляет делать вам больно?
- Фантомы.
- Кто должен умереть? – на любой вопрос был только один ответ.
Через пятнадцать минут всем перворазникам развязали руки. Шестилетние дети бросились к экрану. В это время его полностью заняла расплывчатая фигура – что-то подразумевающее фантома. И они кричали, выли, глядя на него. Максим тоже громко кричал и ненавидел фантома всеми фибрами души.

В этом сером океане Максим прожил двенадцать лет. Постепенно организм привык к садинолу, чувство ненависти притупилось, стало не таким ярким. Максим ненавидел только фантомов. К остальному же у него выработалось угрюмое безразличие. Как и другие, он ел, спал, но жизнь имела лишь единственную цель – не дать фантомам пищи. А для этого надо, чтобы человечество их не кормило.

4.
- А почему именно нас? – Вика шла спереди не оглядываясь. Максиму нравилось страховать ее сзади и пялиться на обтянутый штанами аккуратный зад.
- Я думаю, что не только людей, мы же не знаем что там с обезьянами или дельфинами.
Максим с Викой шли через заросший зеленью проспект. Сквозь асфальт пробились плакучие ивы, словно пара гуляет у озера, а не идет по центру города. Они старались не подходить к стенам домов и темным закоулкам. Фантом почти безвреден, если его вовремя заметить.
- Или слонами. Слоны были умными. А собак вон сколько развелось, жуть. Я по ночам не могу уснуть, - Вика остановилась передохнуть. Подтянувшись, она с легкостью вскарабкалась на газетный киоск, чтобы иметь лучший обзор. Максим мигом забрался к ней и обнял за плечи. Приятно было сидеть, греясь на солнце и слушать стрекотанье кузнечиков. Где-то вдали послышалось дикое гиканье и улюлюканье. Это охотился на косуль отряд усмиренных.
- Да уж. Собаки воют, усмиренные во сне тоже. Еще сквозь сон ждешь фантома.
- Я уже боюсь хороших снов. Только что-нибудь приятное приснится – сразу в ужасе просыпаюсь – вдруг это фантом меня доедает.
- Не бойся малая, - Максим притянул девушку к себе и чмокнул в румяную щеку. - Во-первых, тебя охраняю я. Во-вторых, ты же знаешь – фантомы нас не чуют среди большого количества усмиренных. Злоба и ненависть глушит их частоты или что у них там. Потому на усмиренных обижаться нельзя. Благодаря им живы мы и маленькие дети. Фантомы нас не чуют. А если чуют, то боятся подобраться.

Вика грустно опустила глаза и отстранилась:
- Знаю. Просто это все так грустно.
- Грустно сидеть на садиноле. А мы с тобой счастливые люди. Можем говорить простые слова. Я люблю тебя.
- И я люблю тебя, - Вика уткнулась Максиму в плечо.

Солнце припекало. Пора начинать охоту. Максим любил охотиться с Викой. Когда она была рядом, хотелось петь и плясать, сочинять стихи, любить всех, даже усмиренных. Фантомы это чувствовали и летели как мухи на мед. Обнаружив очередного фантома, Максим и Вика соревновались – чьи эмоции окажутся сильнее и чей образ примет фантом. Вика хитро улыбнулась и подмигнула Максиму. Вот из-за угла вышел Бред Питт. Смешно потрясая челкой, он расставил руки в стороны. С грустными глазами и широкой улыбкой он уверенно пошел к Вике. Капсула садинола в миг его растворила.

- А вот я тебе верен, - сказал Максим, кивнув в сторону подземного перехода. Оттуда, оставляя за собой морозную дорожку, выходила Викина копия. Только обнаженная и с пистолетом в руке.
Настоящая Вика поджала губы:
- Максим. Так нечестно. Посмотри, какая у нее красивая грудь. Я тоже такую хочу.
- Такая же как у тебя, просто с твоего ракурса не заметно, - Максим внимательно смотрел по сторонам. Если видишь фантома – это не значит, что за спиной не притаилось еще три.
- Я люблю тебя, - Викина копия со смешным голосом довольно быстро подбегала к Максиму.
- И голос у меня не такой писклявый, - Вика с удовольствием нажала на курок. - А все-таки кое-чем она лучше меня. Глаза такие красивые и пронзительные.
- Малая, не будь ребенком, сколько раз повторяли – не смотри фантомам в глаза. Можно утонуть.
- Классные, мне б такие, - мечтательно протянула девушка, - ну что, план мы выполнили. Пошли еще к супермаркету прогуляемся?
Вика стрельнула глазами и Максим все понял.

Чтобы пройти к супермаркету, надо было обойти колонию. Длиннющий белый бетонный забор. Фантомы не особо боялись бетона и частенько валандались по территории, особенно по ночам. Потому в ночной тишине там и тут слышался неизменный пароль:
- Я тебя ненавижу, - фантом никогда не произнесет эту фразу. Именно по ненависти можно было определить своего.

На минуту потеряв Вику из вида, Максим сразу же автоматически выпалил:
- Я ненавижу тебя.
- И я ненавижу тебя урод.
Максим скривился:
- Сколько раз просил не называть меня так.
Девушка хитро улыбнулась:
- Так пароль точнее.

На подходе к колонии пара наткнулась на отряд усмиренных. Они окружили мертвую косулю и методично протыкали ее копьями. Молча, с остервенением.
- Гляди, как тычут, жутко, потом сразу фарш вместо мяса.
- Не смотри, идем дальше. Ты же знаешь им иногда нужно выпустить пар. Лучше на косулях чем на нас или детях.

Драки между усмиренными были довольно частым явлением, но жестоко пресекались. Стоило другим увидеть дурной пример – остатки человечества перебьют друг дружку и без фантомов.

Максим хотел пройти незамеченным, но усмиренные как один остановились и теперь смотрели на ловцов. Серега Ветров затуманенным взглядом проводил Вику и прокричал фальцетом:
- Мы ненавидим вас. Я бы сожрал твою девку вместо косули.
- А я бы хотел смотреть, как мое копье входит ей в живот, - усмиренные захрапели. Странный заменитель смеха и радости.
- Не обращай внимания, пошли быстрее, - Максим взял под локоть Вику, которая схватилась за пистолет. – Это шутки у них такие, революционные.
Вика успокоилась, на прощанье оглянулась и прокричала:
- Мы тоже ненавидим вас, козлы. И это правда, - девушка помахала усмиренным рукой и пара пошла к супермаркету.

Супермаркет другие ловцы обходили стороной. Эта территория закреплена за Максимом и Викой. Потому по-настоящему побыть наедине они могли только здесь. Не считая фантомов. Посреди парковки стоял старый письменный стол. Максим с Викой затащили его сюда еще в прошлом году. Вокруг на сотню метров не было не единого укрытия, стоянка отлично просматривалась. Вика, как всегда, шла впереди. Подходя к столу, она замедлила шаг, сильно виляя бедрами, и игриво оглянулась на Максима. Он внимательно осматривал стоянку – нет ли характерной ряби или изморози. Девушка села на стол, широко расставив ноги. Желая отвлечь Максима от повседневных проблем, она расстегнула молнию куртки.
- Сюрприз, - прошептала девушка. Она распахнула куртку шире, обнажив тяжелую грудь с твердыми сосками. Вика откинулась назад, чтобы Максиму было лучше видно.
- Ах, ты засранка, - парень обнял ее за талию и притянул к себе.

Целоваться с открытыми глазами – дело привычки. Но долго наслаждаться нельзя – закрывает обзор.
- Опять штаны с тебя снимать, - Максим рывком поставил Вику на ноги. – Носи юбку, хочу видеть тебя всю.
- Только после тебя. Посмотрю, как ты в юбочке попрыгаешь по крапиве и развалинам.
- Я люблю тебя.
- И я люблю тебя.
Вика обняла Максима ногами, положив голову ему на плечо. Так она страховала его тыл. Он в свою очередь смотрел ей за спину, держа в руке пистолет.

Не успели они насладиться друг другом, как появился первый фантом. Это был черноволосый мачо с голым торсом. Он уверенно шагал от супермаркета из-за спины Максима.
- Что там? – с придыханием спросил он.
- Только не останавливайся, пожалуйста. Лучше тебе не видеть, не ты, - Вика обняла его ногами еще сильнее и прицелилась. Мачо растворился.

Максим и Вика привыкли к такому сексу. Другого у них и не было. Либо ты ищешь, где уединится среди душного сборища людей, либо рискуешь попасть в лапы фантомам. Адреналин от опасности возбуждал еще больше. Максим отложил пистолет и сжал Викину грудь. Она застонала сильнее. Они любили друг друга и для фантомов в этот миг наверное походили на звезду, которая светит во тьме. Это сияние приманило еще двух фантомов.

- Что-то мало фантомов в этот раз, стареем, - Вика звучно застегнула молнию на куртке.
- Давай прочешем этот квадрат раз пришли. Ты иди по территории, а я загляну в супермаркет.

На прощанье Максим оглянулся и дождался пока оглянется Вика. Они делали так всегда, даже если расставались на пять минут.

Войдя в темное помещение супермаркета, Максим насторожился. Он аккуратно ступал на бетонный пол, поглядывая по сторонам. Если ты не хочешь чтобы фантом нашел тебя – позови его сам. После секса чувство любви к противоположному полу притупилось. Потому Максим взывал к общим понятиям. Он много слышал про Новый Год. Наверное, он любил бы сидеть вечером под елкой и смотреть, как огоньки надо головой отражаются в стеклянных игрушках. Мама и несуществующий папа обнимают его с двух сторон и целуют. Отца он всегда представлял по-разному, у него почему-то не получалось создать одинаковый шаблон. Бывало, что фантомы превращались в Дедов Морозов. Грузно ступая по льду, они широко улыбались:
- Максимка, а кто у нас хочет подарков?
И вот Дед Мороз готов зажать своими огромными лапами в красных варежках маленького мальчика Максима и выслушать последний в его жизни стишок.

Зайдя за очередной стеллаж, парень услышал мягкие шаги.
- Вика, это ты?
- Да, - прошептала девушка.
- Я ненавижу тебя!
- И я ненавижу тебя!
Услышав вечный пароль, Максим вышел из-за стеллажа. Вдруг его мозг озарила яркая вспышка. Он куда-то стремительно падал и в тоже время с дикой скоростью летел вперед по белому туннелю. Потом все вокруг потемнело.

5.
Глаза открыть не получилось. Скорее он просто начал видеть. Перед ним стояла Мама. Та самая с длинными руками и живыми волосами. В сердце екнуло, рука дернулась за пистолетом. Пистолета не было, впрочем, как и руки. Он вообще будто бы витал в воздухе без тела.
- Не бойся, Максим. Мы хотим поговорить.
- Кто вы? - голос звучал смешно, пискляво и с задержкой.
- Мы - несчастные беженцы на вашей планете.
- Именно потому вы нас истребляете? Вы фантомы, сволочи. Бить вас надо.
- Максим, - Мама мягко улыбнулась грустными глазами, - выслушай меня или будет поздно.
Парень замолчал. Да и заняться без тела ему особо было нечем. Мама вздохнула и продолжила:

- Когда-то мы жили на нашей родной планете. По-вашему она называлась Дом. Мы – элириум, один из симбиотических видов. Второй вид, апоки был очень похож на вас, людей. Мы жили в дружбе и согласии миллионы лет. Апоки дарили нам частичку своих душ, а мы делали их счастливыми. Нам для выживания необходим контакт с материальным миром иначе мы растворимся без следа. Все было прекрасно, пока глобальный катаклизм не уничтожил апоков. Наша планета, столь гостеприимная в один миг стала для нас чужой. Для выживания вида мы вынуждены были путешествовать сквозь миры в поисках новых друзей. Как же мы были счастливы, когда нашли человечество на Земле! В первый же контакт мы хотели соединиться с вами и предложить свою дружбу и любовь. Но ваша кровеносная система оказалась неприспособленной для такого симбиоза и первый человек умер. То же случалось и с другими.
- И вы, несмотря ни на что, продолжили убивать?
Лицо Мамы помрачнело:
- Это правда, Максим. Многие из нас не справились с чувством голода и делали вас счастливыми лишь ненадолго. В нашем обществе произошел раскол. Одни элириум пытались наладить с вами контакт, попробовать сжиться. Но, спустя череду неудач, оставили попытки и лишь наблюдали за вами до сегодняшнего дня. Другие сливались с вами для пропитания или ради продолжения рода. Ведь ты понимаешь – для нас, как и для вас, главное выживание. Элириум это единое целое. Мы очень впечатлительные создания, чувствуем друг друга. Если где-то умирает один – это трагедия для всего народа. Теперь ты представляешь, что мы чувствуем, когда вы убиваете нас своими капсулами ненависти. И как нам тяжело терять связь с близкими, которые растворились навеки без вашей энергии.
- Мы должны жить долго и счастливо, но вместо этого убиваем друг друга, - Максим усмехнулся, - чего ты хочешь?
- В первую очередь понимания. Поверь, каждый ваш погибший оплакивается нами до сих пор, - Мама улыбнулась и протянула руки со слишком длинными пальцами в сторону Максима.
- Я вас понял, что дальше?
- Возможно, у тебя есть вопросы?
- Почему не сработал пароль?
Мама грустно усмехнулась:
- «Я тебя ненавижу»? Могу повторить, сколько захочешь. Лишь обезумевшая от голода и горя часть элириума боится таких слов. Если бы мы захотели – ты давно был бы мертв. Сейчас мы связались с тобой, потому что настало время поговорить.
- Мы уже давно разговариваем. Чего вы хотите?
- Мы хотим жить. Но мы не сможем жить без вас. Если вы будете умирать, то грубо говоря, скоро закончитесь. И тогда нам конец. Следующего поиска среди вселенных мы не переживем. Потому мы обязаны поддерживать вашу популяцию.

Мама вздохнула и внимательно посмотрела на Максима:
- Ты поможешь нам. И человечеству. Если ты согласен, то мы готовы начинать.

Парень задумался. Он вспомнил всю свою жизнь, то, как он ушел за серую завесу садинола и вернулся оттуда. Каким ярким и красочным на самом деле был этот жестокий мир. Разве выживание лучше жизни? Максим кивнул. Мама улыбнулась и растворилась в воздухе.

6.
Максим очнулся на залитой солнцем поляне. Дул теплый ветерок, в воздухе слышалось пение невидимых птиц. Парень встал и осмотрелся. Вокруг не было ни души, хотя местность показалась ему знакомой. Это была стоянка супермаркета, но очень обветшалая и полностью сдавшаяся природе. Все заросло, покрылось слоем почвы и лишь кое-где виднелись бетонные кости старого мира.

Максим услышал тоненький голосок:
- Вот он. Проснулся, смотрите, - серебряный смех разлился по поляне. Максим увидел маленькие светящиеся огоньки, быстро подлетевшие к нему. Они остановились за метр от него. Он протянул руку. Огоньки сели ему на ладонь.

Максим почувствовал, как приятный зуд разлился по телу. Ему захотелось вспомнить все хорошее, что произошло с ним в жизни, захотелось любить и веселится. Маленькие существа сделала его счастливым. Он улыбался.

- Я вижу, ты познакомился с молодым элириум, - Максим не видел хозяина голоса, но понял что это Мама.
- Мне очень понравилось.
- Им тоже, поверь. Вы подходите друг другу. У нас ушла уйма времени, чтобы перестроить твой организм под наши потребности. Нам тоже пришлось измениться. Но теперь у нас общее будущее.
- А где остальные люди?
- Ты эволюционировал. Они нет. Иди и ни о чем не переживай.

Максиму было очень хорошо. Тревоги и заботы отступили на второй план. Прошлая жизнь будто бы осталась на страницах захлопнутой книги. Он вдыхал чистый воздух и гулял по новому миру. Маленькие светящиеся огоньки время от времени подлетали к нему, а потом исчезали, резко взмыв в небо. Вскоре он увидел ее. Она шла к нему. Молния на курточке была расстегнута. Широко улыбаясь, она взяла его за руку и тихо прошептала на ухо:
- Я ненавижу тебя.

7.
- Я ненавижу тебя, - Вика судорожно шептала эти слова в надежде встретить Максима. Она обошла территорию и теперь блуждала по супермаркету. Она наткнулась на него в центральном проходе. Он лежал с открытыми глазами. Покрытые инеем губы застыли в улыбке.

20. Операция Иерихон


Бабушка-покойница любила повторять, что нельзя гневить высшие силы. Обычно она так говорила, когда я набивал шишку, саднил колено или резал палец, намекая, что наказали меня за ужасное поведение и сорную речь. Будто бы сидит кто-то надо головой с огромной вилкой и норовит ткнуть тебя в длинный болтающийся язык.
В конце ноября выпал первый снег. Упало давление, а затем и надежда избежать мигрени. Тупая боль в висках уже лет пятнадцать грозится свести меня в могилу при каждой перемене погоды. Мучаясь мигренью, я чавкал ногами по жидкой каше из грязи и талого снега, и у самого подъезда раздавил продукт собаководства. Каюсь, именно тогда я не выдержал и, подняв больную голову к серому небу, в сердцах обложил собачек, соседей, погоду, мигрень и весь белый свет. В общем, потребовал от жизни позитивных перемен.
Кое-как почистив подошву в жухлой траве, я повеселел. Вспомнил, что дома-то никого нет: чистота, тишина, покой и кастрюля борща в холодильнике. Дражайшая моя половина угромыхала к дочке, проведать внука Борьку и бестолкового зятя.
Вдохнув запах квартирной свободы, слегка сдобренный ароматом ботинка, я начал строить планы на жизнь. Сперва-наперво выпил цитрамона, затем нагрел душистого, наваристого борща, к нему налил стакан запрещённого напитка и достал рыбацкие снасти.
Разложил я всю эту мотню на столе перед телевизором. Сижу на диване, весь в крючках и лесках, словно царь морской на празднике Нептуна, отхлёбываю самогон помаленьку, заедаю борщом и развиваю мелкую моторику рук. Красота же! Как уснул – не помню.
Проснулся ночью от того, что крючок в ногу впился. Телевизор уже давно показывал бой жуков, а снасти запутались пуще прежнего. Пока извлекал крючок из ноги, слышу, вроде как холодильник хлопнул.
Ну, думаю, если не привидение сосиски мои жрёт, то дражайшая половина вернулась до срока, а это неприятность похлеще. Или воришка в дом залез и прямо сейчас тырит мои пищевые запасы. В руку сама по себе прыгнула тяжёлая блесна (у каждого рыбака такая есть на случай, если клюнет кит) и пошёл на кухню.
Включил свет и обомлел. Если быть честным, чуть в штаны не обомлелся, потому что там и в самом деле было привидение. Оно сидело за столом и жрало докторскую колбасу, в балахоне, голову венчал синий колпак, расшитый золотыми звёздами. Что характерно – шестиконечными. Если бы в висках снова не тюкнуло мигренью, я б подумал, что умер и за мной пришёл еврейский ангел.
Привидение дёрнулось и поперхнулось, изо рта выпал кусок недожеванной колбасы – видимо услышало скрип половиц. Я уже приготовился подсекать, точнее, врезать прямо промеж звёзд, как тут увидел знакомую деталь – длинную зелёную соплю. Извините за подробности, но эту соплю я бы узнал из тысячи. Сопля то втягивалась, пропадая в носу хозяина, то понемногу выползала на божий свет, являя себя миру во всём своём блестящем великолепии. Она ещё бабушку мою, покойницу, пугала. Она при виде сопли тревожилась и просила меня не дружить с её хозяином, мало ли, каким бактерии вокруг себя тот мог распространить. Хозяина звали Витька Струков.

- Витька, ты что ли? – удивился я.
- Хорошо, что ты меня узнал, – Витька громко потянул носом, украшение исчезло. – А то жарко и вся морда чешется.
Он с облегчением содрал колпак, в свете лампочки сверкнула сальная лысина.
- Ты зачем так вырядился, Космонавт?

Космонавтом Витька стал давно.
Тогда в нашем дворе стояли деревянные барабаны. На них смелые пионеры становились ногами и бегали заместо беговой дорожки. Вообще, такой барабан – забава не для слабонервных. В нашем с Витькой детстве игрушки и нравы были самыми суровыми. Ещё мы ракету мастерили. Собирались космонавта запускать. Тянули спички, и роль звёздного странника досталась сопливому Витьке.

Материала для ракеты катастрофически не хватало. Ящики от фруктов у алкашей, вечно сидящих под продуктовым, отбить не получалось. Катушку от кабеля мы добросовестно пытались укатить от военной части, но не смогли сдвинуть с места. Тем не менее, ракета была нужна. И тут мы вспомнили про деревянный барабан. В нем прогнило две дощечки, мы их доломали, чтобы можно было запаковать туда космонавта.
- Сопля, - сказал Жорик, - полезай в барабан. Будет тебе капсула. А мы ногами придадим снаряду вращение, и ты улетишь в далёкий космос. Возможно, даже долетишь до Альфы Центавра.
Витька поначалу задрейфил, но в остальных проснулся конструкторский азарт. Мы надавали ему пинков и втиснули в бочку. Затем я и Жорик встали ногами на барабан и попытались придать ракете первую космическую скорость.
Витька заорал почти сразу.
- А-а-а-а-а! – вопил он, как резанный.
Мы с Жориком усердно работали ногами:
- Это ты, Сопля, классно придумал, таким звуком турбулентность имитировать! - запыханным голосом прокричал я. - Ща мы поднажмём и выведем тебя на орбиту!

И мы поднажали.
Прервал полёт наш управдом, Павел Макарыч. Вой стоял такой, что он решил, что мы в барабан с издевательскими целями запустили собаку. Он бесцеремонно прервал эксперимент, стащив конструкторов с барабана за уши.
Витька тогда руку сломал в двух местах, видимо пытался включить экстренное торможение. Он перестал быть Соплёй и стал Космонавтом, честь и почёт ему все оказывали вплоть до новогодних каникул, пока гипс не сняли. Даже бабушка-покойница его жалела, запускала в прихожую и отрезала кусок докторской, которую Витька страстно обожал.

Я сел на табурет около Витьки и взялся за сердце.
- Какого хрена ты приперся, и зачем так вырядился? – строго спросил я.
Витька многозначительно посмотрел на блесну в моей руке и попросил водки. Выпив полстакана одним махом, он вздохнул и сообщил:
- А пришёл я к тебе, Боря, потому что ты еврей. Хочу дать тебе последний шанс.

Я опешил. Еврей то я формальный. То есть, национальность есть, а всего остального нет. Волосы светлые, нос картошкой. Отец на заводе всю жизнь отпахал, я тоже по сей день гайки кручу. Настолько неправильный еврей, что про фамилию и вспоминать нечего. Я позор всего иудейского народа, торговаться не умею, продать не могу ничего. Даже купить – и то не могу. Однажды у дражайшей моей половины закончились маринованные огурцы, а в салат обязательно требовалось пару штук. Жена отправила меня на базар. Я приобрёл четыре штучки по цене литровой банки. Больше меня за продуктами не посылают.

Я молча смотрел на Витьку, не зная, к чему весь этот фарс. Он значительно шмыгнул носом и заявил:
- Завтра еврейская революция намечается. Тебе дан последний шанс одуматься и вести себя правильно.
«Совсем свихнулся», - подумал я, а вслух спросил:
- Это как же, интересно?
- Ну вот ты, например, лопату у Спиридонова из третьего подъезда одолжил?
- Ну, было дело, грядку под цветы копал.
- А зачем отдал?
- Так вскопал же.
- Нельзя ничего из одолженного отдавать.
- Она же место занимает.
- А балкон тебе на кой хрен?

И тут меня осенило:
- Погоди, Космонавт, а ты сам каким боком к евреям попал? У тебя же мама из ивановских невест, приехала в город поднимать ткацкую промышленность!
Витька надулся:
- Я этот вопрос изучал. Я по всем параметрам еврей до седьмого пота. И ещё мне перед армией перегородку в носу равняли, даже справка имеется, а это чисто еврейская болезнь.
- А зачем ты балахон надел?
- Так положено, у нас же тайное общество. С подъездной системой контактных ячеек. Чтоб никто не смог разоблачить.
- Моисей Давидович – твой контакт в первом подъезде, - ухмыльнулся я. - Это тебе любой дурак скажет!

Космонавт потянул носом и угрожающе сдвинул брови.
- А ты не умничай и лишнего не трещи, я не погляжу, что ты мой друг, и приму меры.
- Давай принимай, – предложил я и значительно покачал снастью.
Витька махнул рукой:
- Да ладно тебе, лучше послушай, - Витька, как заговорщик наклонился и продолжил шёпотом. - Завтра, в субботу, мы произведём переворот. Все члены общества наконец-то встретятся и вернут еврейскому народу законную власть.
- У вас что, и оружие имеется? – испуганно спросил я.
Кажется, для него дело могло закончиться даже не психушкой, а кое-чем похуже…
- Да нет, - Космонавт отмахнулся. - Мы просто заявим о себе и предложим сдать нам власть добровольно. Мы же умные, знаем, как и где все настроить, просто нас никто не слушает.
- Власть давно депутаты заняли. Там и евреи тоже есть. Ничего у вас, Витька, не выйдет.

Космонавт презрительно потянул носом.
- Да какие депутаты? Я же объяснял тебе, балбес. У нас подъездная система ячеек. А депутаты все давно по особнякам ютятся.
«Странная логика», - подумал я.
- А план у вас есть?
- Да. Называется «Операция Иерихон». Дальше мы пока ничего не придумали. Даже из-за названия чуть до драки не дошло. Потому решили сначала собраться, а уж дальше решать всякие мелочи.
- Я думаю, что план у вас никудышный, - осторожно сказал я.
- А ты меньше думай, - фыркнул Витька, - у нас все налажено. Как я, по-твоему, в твою квартиру пробрался?
- Ну-у, моя Алевтина дружит с твоей Татьяной. Наверное, оставила ключи про запас. Потому что вон - твои такие же, на гвоздике висят. Ниндзя ты недоделанный, лысый Хон Гильдон.
Витька скривился:
- Это всё мелочи. Главное, сейчас реши, с нами ты, или против нас. И так уже все должности разобрали. Тебе выше министра инфраструктуры ничего не светит.

Нужно было заканчивать представление. Я почесал блесной лопатку и зевнул.
- Ладно, Витька, - сказал примирительно. - Иди спать, время позднее. На когда завтра революция назначена?
- На стадионе, в полпервого! – торжественно объявил Космонавт. - Раньше нельзя. Моисею на базар с женой идти.
- Доедай свою колбасу и топай. И ключи забери, а то мне жена выпишет по первое число – что мы с тобой с ключами что-то мутим.

Витька салютовал недоеденным куском докторской и ушуршал балахоном в темноту подъезда. А я больше уснуть не смог. Мешала мигрень и мысли о тяготах еврейского народа.
«Пойду завтра, погляжу на революцию и на братьев по крови. А дальше разберёмся», - подумал я.
Планы отдохнуть на выходных рассыпались, как стены Иерихона.

С утра на площадке меня ждала разношерстная компания. Причём, настоящих евреев я усмотрел не так много. Предводительствовал Валька Филькенштейн. Он всю жизнь проваландался, пытаясь устроиться так, чтобы всё устраивать. Даже в Израиль из-за этого не выехал в своё время – в Валькиных услугах в земле обетованной никто не нуждался. Видимо и теперь ему спокойно не сиделось.
Шурик Шустерман привёл свою собаку, похожую на диванную подушку с пейсами. Теперь он заговаривал то с тем, то с этим – пытался убедить, что его питомец должен стать символом революции. Дескать, пейсов больше нет ни у кого.
Моисей Давидович совсем осунулся и, по-моему, чувствовал себя неловко. Обычно в это время он гулял со своим внуком, а революция в привычный график не ходила.
Остальные бунтари были из разряда «Никогда бы ни подумал», даже Спиридонов пришёл, будь он неладен со своей лопатой. Также зачем-то пришли два армянина, стоявшие чуть в стороне. Народ тихонько роптал:
- Вечно эти армяне примазываются к чужим подвигам!
Но у армян оказалось две бутылки грузинского коньяка, поэтому их решили оставить.

Валька Филькенштейн на три ступеньки возвышался над остальной толпой заговорщиков, всем своим видом показывая, что он здесь главный.
- Ну что, братья, с чего начнём крестовый поход?
- Крестовый - это в обратную сторону… - осторожно сказал я, решив вставить свои пять копеек.
- Боря, не вдавайся в детали! – отрезал предводитель.
Унылый Моисей Давидович жалобно проскрипел:
- Раньше захватывали почту, телеграф, телефон и далее по списку.
- А я телефон дома забыл, - раздался голос.
Я оглянулся. Помятый мужичок самой рязанской наружности видимо решил, что побыл евреем достаточно и собирался сквозануть.
Валька зловеще ухмыльнулся и пошевелил седыми пальцами.
- Можете идти, но предупреждаю, у нас длинные руки…
Руки у него и вправду были чуть ли не по колено. Мужичок решил остаться.
Валька выждал несколько секунд, оглядывая паству.
- Я думаю, из этого списка лучше всего подходит почта, - наконец изрёк он.
- А на кой ляд она сдалась нам, эта почта? – раздалось сзади.
Опять кто-то из псевдоевреев начал сомневаться в поводырях.
- Мне посылку потеряли! – сказал другой голос. Обиженный нашёлся сразу.
- А мне почтальон нагрубила, - пробасил очередной страдалец.
Окрылённый Валька поднял до небес свои длинные руки и пафосно заявил:
- Решено! Идём на почту! Тем более, она в двух кварталах, не сорок лет же идти!

Толпа хаотично потекла в сторону почты.
- Ой-вэй, мы и дурачки же с вами. Сегодня суббота. Шабат. Предлагаю разойтись до понедельника… - сказал кто-то сзади.
- Стоять! – скомандовал Валька, попробовавший вкус власти, - там есть график работы, может быть открыто до обеда.
- Хрен там она до обеда, - возразили ему, - к ним и в обычный день не достучаться.
- А мы достучимся, - зловеще пророкотал Валька, и толпа поползла дальше.

Как камушки от лавины, от толпы понемногу откалывались люди. Моисей Давидович присел на лавочку перевести дух, да так и остался. Спиридонову позвонила жена, попросила сходить в гараж за картошкой. Шустерманская пейсатая псина убежала по своим собачьим делам. Остальные решили испытывать свою еврейскую долю до конца. Тем не менее, упускать момент было нельзя, и я вкрадчиво шепнул Космонавту:
- А у меня сейчас дома никого… Картошки бы пожарили на сале, салатик сварганили да бутылочку приговорили…

Витька только угрюмо засопел в ответ.
На удивление, почта работала. Валька Филькенштейн открыл тяжёлую, обитую кожей дермантина дверь и проследил, чтобы все зашли и никто не отлынивал.
На почте пахло сургучом и детством. Когда все втиснулись, места стало совсем мало.
- Да расступитесь вы, - нервно прошипел Валька, продираясь к пустой стойке.
- Эй, выходи! – крикнул он. - Поговорить надо.
Из подсобки, с чашкой чая в руке, выплыла Альберта Капитоновна, могучая женщина с могучим голосом и грудью.
- Какого хрена вы мне тут натоптали, уроды? – поздоровалась она. – Что, из дурдома почта пришла? А ну, давайте выпёрдывайте отседа!

Валентин втянул голову в плечи, но всё равно остался выше всех. Остальные революционеры робко глядели на него, так что ему пришлось верховодить и дальше. Сдавленным голосом он промямлил:
- Сопротивление бесполезно…
Альберта Капитоновна поставила чай и приняла боевую позицию «руки в боки».
- Смотри, чтобы ты сейчас сопротивляться не начал, ирод, – ласково сказала она. - Вас какая муха в выходной день покусала, болезные?
- Еврейская революция, сдавай полномочия! – бодро заявил Валентин и многозначительно поднял руки.
- Полномочия-а-а? – протянула Алевтина. - Не маши клешнями, старый хрен! Я сейчас как выйду из-за стойки, будете полномочия в поликлинику до конца своих дней носить!

Толпа подалась назад, кто-то призывно скрипнул дверью. Было самое время перегруппироваться.
- Там Шустерман с собакой где-то, - неопределённо сказал один армянин и сбежал.
Витька Космонавт судорожно подёргал меня за рукав и просипел на ухо:
- Борька, караул! Эта мегера мою Татьяну знает. А впутывать её в мои еврейские шалости я не хочу. Засмеёт и запрезирает.
- А как ты с ней после революции жить собирался? - шепнул в ответ я.
- Так я бы тогда при должности был…
- Понятно, - говорю, - какие вы тут сионисты собрались...
И погромче крикнул:
- Нечего тянуть кота за яйца!

Почему-то оставшиеся бунтари восприняли мои слова как команду к отступлению и опрометью бросились на выход. У дерматиновой двери возникла пробка.
«Стало быть, революция закончилась», - с облегчением подумал я, оказавшись на улице. Радость читалась и на остальных лицах, кроме Валькиного. Он вылетел с почты последним, его щека горела и синела одновременно. Видимо, Капитоновна решила на прощание поставить точку в еврейском вопросе. Филькенштейн злобно вращал выпученными глазами –явно искал виноватого.
- Ты! - он ткнул толстым пальцем в меня. - Это всё ты виноват! Решил расколоть революционеров! Таких мочить надо! Лыжной палкой, ледоруба на тебя жалко тратить!

И пошёл ко мне. Я медленно отступал. Толпа загудела с неопределённой интонацией, кажется, им не хватало зрелищ. Только армяне не хотели смотреть драку. Они предлагали мирно допить коньяк и разойтись по своим делам.

К счастью, приехала милиция и стала нас пинками загружать в автобус. Как раз подоспел опоздавший Моисей Давидович и сел в автобус сам.
- Ну что, захватили, едем на телеграф? – громко, как все глухие, спросил он.
Витька Струков, повеселивший от того, что больше бунтовать не надо, прокричал в ответ:
- Захватили Давыдыч! И милицию тоже! Виш, везут нас с президентом договариваться!!!
Моисей Давидович многозначительно покашлял.

В милиции всех загнали в общую клетку. Кроме нас там оказался пьяный вонючий бомж и унылая личность воровской наружности. Было тесно, как на почте и снова пахло детством.

Армян отпустили сразу. Остальных по очереди вызывали к следователю и отправляли восвояси. Проторчал я в этом зоопарке до самого вечера. Спину засидел – ужас. В конце концов, когда пришла моя очередь идти к следователю, оказалось, что мы знакомы – на рыбалке пересекались. Звали его Федька Шилов. Федька закрыл двери на замок, сел напротив меня и молча стал буравить глазами. Я тоже молчал.
- Что ж вы, Борис Михайлович, воду мутите? – наконец, изрёк он.
- Да я-то, как раз, и не мучу, – я пожал плечами. - Это сам знаешь кто…
- Кто же? – быстро осведомился Шилов.
- Валька, чего уж там... Отпусти меня, Федь, я домой хочу.
- Филькенштейн вне подозрения, – Шилов покачал головой, не сводя с меня взгляда. - Он ещё месяц назад донос написал, что в скорости будет произведена попытка государственного переворота на еврейской почве. Так что это наш агент.
Я растерянно вытаращился на него:
- А остальные?
- Остальные тоже написали, - вздохнул Шилов. - Все, кроме тебя, Борис Михалыч, написали. Даже армяне. Мы уже думали шутка какая, а оно вот как. Стало быть, ты единственный сионист-заговорщик.
Дело запахло керосином.
- Федя, да ни в жизни! – воскликнул я, быть может, даже слишком горячо. - Сдалась мне эта революция?! Я сам до сегодня ни сном, ни духом!
- Да ладно! - Федька вдруг скривился в улыбке и подмигнул, - а ты знаешь, Михалыч, как мою бабушку звали?
- Откуда мне знать, я с ней незнаком! – я решил всё отрицать до последнего.
- Роза Соломоновна! – гордо заявил Шилов.
- Поздравляю… - Я пожал плечами. - А мне что до этого?
- А то, что жди сигнала, мы с тобой ещё свяжемся, предводитель. Наших в милиции знаешь, сколько? Иди домой, и помни – всё только начинается.

Ещё еврейских милиционеров мне не хватало для полного счастья. Я молча вышел. Шёл домой через парк и думал – вот бы вся эта еврейская история закончилась, а началось бы что-нибудь хорошее, вроде весны или полового созревания. У поворота во двор меня догнал Космонавт. Задыхаясь и краснея, он втянул носом соплю и прохрипел:
- Ну, как дела?
- Отлично, Витя, – зловеще-спокойно ответил я. – Твой покорный слуга – предводитель сионистов, а ты – мой заместитель. Так в милиции и записали.
- Да ладно? – удивился тот. - И не еврей я совсем, а перегородка – то такое, со всяким может случиться. У моего зятя шпоры пяточные, так что он теперь, кавалерист, что ли?
Я остановился и повернулся к нему.
- И почему ты про донос не рассказал, предатель? – спросил сурово. - А ещё друг, я тебя в космос хотел отправить.
- Прости Боря, - егозил Космонавт, пряча глаза, - не успел, колбаса твоя мне мозг затуманила…

Я надулся, как мышь на крупу, и пошёл себе дальше. Неподалёку мальчишки играли в снежки, совсем как мы когда-то. Девушка, по самые уши укутанная в шарф, выгуливала собачку в красном комбинезоне… Хорошо-то как! Витька семенил рядом, пошмыгивал носом и ухмылялся. Знал, что долго обижаться я не умею.
- Слышь, Михалыч, - сказал он вскоре, - что-то картошки с салом захотелось…
- Какое сало Витя, ты же еврей?
Я посмотрел на друга и понял, что никакие перемены мне не нужны. Я и так самый счастливый человек на свете.

Фиксирование результатов конкурса 25.12.2017. Успейте проголосовать!


Господа, дамы, не определившиеся!
Желаю вам приятного чтения. Надеюсь, данный топик станет средоточием потрясающих жаб - как текстовых, так и графических, апологетом конструктивной критики и пристанищем для людей, готовых делиться впечатлениями от прочитанного.
Не забывайте инвестировать ваши плюсы в данный топик! Курс нестабилен, но ожидается рост.
Ну а для "поболтать" на отвлеченные темы, передать привет другу в Таганроге или померяться эфемерными писями - у нас есть Клуп Калхозных Пейсателей. Там обитают специальные люди с чаем и линейками...

ZM87
Миша, сделай подписи, пожалуйста

не буду долго рассусоливать.
будьте прокляты!

Если уже можно радоваться жизни и делать выбор, то я сразу с места в карьер - за № 11. Нас носило по степи.
Остальные внимательнее прочитаю позже.
Классная вещица. Не люблю мат в текстах, но здесь сделала скидку.
Настроение, забитое работой, поднято, за что Автору большое человеческое мерси)
Хорошо излагает, собака ©