Ну, эжели ноу...
Концовка № 1.
...Пожалуйста, гражданин начальник, пожалейте! Ему же нужен уход, он ранен…
- Уход, говоришь? – усмехнулся Мотько и вдруг, резко открыв печную дверцу, швырнул Яшку в раскалённую топку.
Горин бросился к печи, протянул руку, но было уже поздно – птица погибла мгновенно.
- Ты что, придурок? – заорал Мотько, увидев обожженную руку Горина.
- Сука ты, позорная, - закричал Горин, схватил раскалившуюся у топки кочергу и, что было сил, ударил прапорщика по лицу.
Белая дымящаяся полоса пречеркнула и красную рожу прапорщика, и досрочное освобождение, и тепло и уют кочегарки, - весь его хрупкий мир, который создавался с таким трудом. Подкожный жир ещё шипел от прикосновения к металлу, нервы ещё не донесли боль до мозга обожжённого Мотько, а в пылающем мозгу Горина уже понеслись каруселью горькие, последние мысли. Подумалось ему, например, о том, что Славка старался, устраивал его в кочегарку, а он, - вот чего... Отчего-то вспомнился суд, свидетельница эта, с рыбьим взглядом, и судья. А ведь правы они тогда были, получается...
"Вот и всё, - отстранённо подумал Горин, - теперь я действительно на своём месте. Зверь среди зверей..."
Вдруг из топки вылетело нечто огненное, и, разбрасывая искры, взмыло под потолок. Вспыхнула драная ситцевая занавеска, за ней как-то сразу полыхнуло всё деревянное: тумбочка, подоконник. Стремглав выбежавшие наружу солдатики вытащили прапорщика в последний момент, и сразу за ними обрушилась, рассыпаясь горящими углями, дверная коробка. В огне пожара продолжала метаться ослепительно сияющая птица, и солдаты успели ещё разглядеть, как она уселась на плечо Горину, одежда которого уже дымила.
Заключённый Горин стоял посреди бушующего пламени, однако никакой боли не чувствовал.
- Что же мы с тобой наделали, Яша? Пиздец нам теперь...
- Не бойся, папа. У тебя ещё всё впереди, - ответил Горину огненный птиц, подпрыгнул, - и вылетел сквозь клубящийся дым на волю...
- ...А слово "пиздец" - оно нецензурное!.. - донеслось издалека, как последнее "прости".
- Ты что, придурок? Эй! Ты чё, заснул, чтоли? Да на, на, забирай своего Яшку, припадочный! Нахуй он кому нужен...
Горин зажмурился, с силой потряс головой. Видение пылающего ворона всё ещё стояло перед глазами.
Ворон реальный, недовольно кулдыкая, ворочался и сучил лапами в скрюченных пальцах Горина.
- Плохо мне, гражданин начальник. Ой, плохо.
Солдатики загоготали, как будто он сказал что-то чрезвычайно смешное.
- Значит, говоришь, травку не куришь? Ну-ну. Давай, чаю мне завари! Наркоман, бля...
Горин, по-быстрому затолкав протестующего Яшку в тумбочку, на миг поднял глаза на ненавистного прапорщика. Поперёк его лоснящегося самодовольством, рыхлого лица пузыряла, наливалась красным полоса свежего ожога... В воздухе запахло дымком. Горин поспешил за чайником, изо всех сил пытаясь не думать, не думать, не думать...
- Что это у вас на лице, това-р-щ-щ прапорщик?!.
- А? А-а-а!!!
Концовка №2.
...Пожалуйста, гражданин начальник, пожалейте! Ему же нужен уход, он ранен…
- Уход, говоришь? – усмехнулся Мотько и вдруг, резко открыв печную дверцу, швырнул Яшку в раскалённую топку.
Горин бросился к печи, протянул руку, но было уже поздно – птица погибла мгновенно.
- Ты что, придурок? – заорал Мотько, увидев обожженную руку Горина.
- Сука ты, позорная, - закричал Горин, схватил кочергу и, что было сил, ударил прапорщика по лицу.
Лицо прапорщика Мотько оказалось неожиданно податливым, как свиной холодец. Оно пошло волнами, расплескалось и повисло грязными клочьями на воротнике бушлата. Кочерга звякнула обо что-то металлическое, и это метеллическое, похожее на шар для боулинга, уставилось прямо в душу Горину своими жуткими, лишёнными век алыми буркалами.
- Вы все - нелюди! Нелюди!..
- А ты думал, человек, прапорщики, они - кто? - совершенно спокойно вопросило нечто, недавно бывшее прапорщиком Мотько. Солдатики заржали, как будто услышали нечто чрезвычайно смешное. Один из них быстро-быстро закрыл и запер дверь невесть откуда взявшимся ключом, другой задёрнул драные ситцевые занавески на единственном окне.
- А вот теперь мы с тобой потолкуем...
От страха бритая щетинистая кожа на затылке Горина стала собираться в складки, натягивая лицо так, что, захоти он сейчас моргнуть, - у него ничего не получилось бы. С холодным, запредельным ужасом, не мигая, смотрел он на то, как тварь, которую он считал прапорщиком Мотько, доставала из карманов и раскладывала по облупленной тумбочке хромированные зубоврачебные инструменты, небрежно отёртые от засохших потёков крови. Когда двое нелюдей в шинелях ухватили его за плечи, Горин не сопротивлялся.
- Ну, падла, открой ротик, - проскрежетал прапорщик.
И тут раздался самый неожиданный звук, который только можно было себе представить. "Тук-тук" - явственно донеслось от закрытой топпочной дверцы. И снова: "Тук-тук".
- Это ещё что за херня? - самым что ни на есть человеческим образом дрогнули в руке палача пассатижи, выскользнули, и с противным звяком упари на пол.
- Это Яшка, гражданин начальник, - автоматически сообщил Горин, - он всегда так стучит, когда жрать хочет.
Левая штанина псевдо-прапорщика набухла, под ботинком образовалась позорная лужица и потекла, весело журча, под койку. Солдатики заметались, сгрудились у двери, мешая друг другу. У прапорщика вывалился глаз и был тут же затоптан кирзачами.
Стукнуло громче, как будто ломом по танку, так, что посыпалась кирпичная крошка: "Бах! Бах!"
Горин мог бы поклясться, что вывалившийся глаз тихонько пискнул, когда на него наступили...
Чугунная дверца топки засветилась, стала малиновой, потом побелела и начала выдавливаться наружу, как пластилиновая. Наконец, металл порвался, и в котельную, весь в искрах и в языках пламени, вырвался Яков...
Светозарный, он пылал, и волны нестерпимого жара расходились от него концентрическими кругами.
Разом загорелось всё: занавески, шерстяное одеяло, волосы на головах, дверь, потолочные балки...
Горела столовая долго, ярко и весело, горела так, что никому даже в голову не пришло гасить. Стояли и смотрели на огонь зэки, стояли приехавшие пожарные, стояли охранники, и даже собаки молча глазели на буйство огненной стихии.
И никто не заметил, как прямо из пламени вышел человек, прижимающий к груди чёрную птицу... Человек этот молча прошествовал мимо зэков, мимо охраны и их псов, не задерживаясь, миновал ворота зоны и исчез в ночном тумане, не оставив по себе абсолютно никакого следа...
@ZtrmZ
yaplakal.com