Как подоить недозубигра

Добавлю еще. А у нас обнаружились трезвенники - поборники здорового образа жизни. Шпалят моих бедных недозубигров. Вот выложу еще главу и уйду плакать

2 глава

- Кудлик, ну что ты пылишь, словно у тебя суставов нет? Ноги поднимать надо, а ты волочишь, вон, пыль столбом поднял, Фединька из-за тебя чихает постоянно, уже все челюсти себе повывихивал!

Катерина Никифоровна, удобно расположившись в объятиях своего любимца прилипалы, пыталась наслаждаться полетом, но это получалось плохо – Федор, уставший держаться наравне с шагающим по тропинке капитаном корабля Каптернамус - Эйяфьядлайекюдлем, остервенело размахивая крыльями, летел совсем низко, казалось, еще немного, и Катерина чиркнет оттопыренным задом по земле.

- Слушай, а давай ты сама прогуляешься по болотам, лугам, и по вот этой, хрен знает, чем исполосованной дороге все пятьдесят километров, и я на тебя посмотрю тогда, как ты запоешь, любимая! – огрызнулся Кудлатый, пытаясь руками переставлять свои ноги, категорически отказывающиеся работать, по тропинке, выглядевшей так, словно ее пахала кучка безумных пахарей, пользуясь для этой цели крохотными плугами. – Или, может, хочешь местами поменяться? Давай, я полечу, а ты пешедралом попрешь?

- Федя, а ну-ка, притормози! – скомандовала Катерина.

Рыбка, устало размахивая своими огромными крылами похожими на крылья бабочки, зависла перед капитаном.

– А вот это ты видел? – любящая жена ткнула в нос мужу пухлый, исцарапанный кукиш. – Да мой Федюня твою тушу ни в жизть не поднимет!

- Все, дальше не пойду, - упал на колени Кудлатый. – Не могу больше. Колян, скотина, какая! Не мог нас на этом паршивом космодроме встретить! Хоть на какой телеге или на чем тут ездят… За всю дорогу ни единого намека на транспорт, как они тут живут? Стоп! – капитан прислушался: - Никак, сирена воет? Неужели они все-таки соизволят ехать за нами?

Прилипала что-то жалобно пискнула, и Катерина все-таки почувствовала задом теплую почву Украины. Женщина вольготно разлеглась поперек полосатой тропинки, захлебнувшись слюной от возмущения, а мохнатая рыбка, не имея сил втянуть свои роскошные крылья, укрыла ими свою хозяйку с ног до головы.

- Бедняга, как я тебе понимаю, - сочувственно сказал питомцу жены Кудлатый, но тут на сцене появилось новое действующее лицо.

- Рятуйте! Ну, хоть кто-нибудь! – истерично орал, несясь по тропинке, Фырп, мигая разноцветными полосами, как неоновая вывеска у бара космодрома. – Моя ячейка сейчас отложит личинку, а я не знаю, что мне делать!

- Колян обзавелся еще одним кледжшогом? Или на каком другом монстре вдобавок к этому придурку женился? Или монстрихе, раз у них прибавление в семействе? – поинтересовалась Катерина, пытаясь сдуть с лица легкое крыло Федюни.

- Да кдапы цирлезийские их знают! – с раздражением отозвался Кудлатый. – Этот секс-маньяк что угодно способен отколоть, вон, и зазнобу Дежина хотел оприходовать, да тот разве позволит…

- Помогите, чужеземцы! – добежал, наконец, до супругов мыдволянин. – Моему Коленьке плохо, сейчас из него личинка полезет, а как роды принимать, я и не знаю…

***

-*Кушайте діти мої, кушайте хлопцi мої гарнi!! А ти, чорнявий, своєю бородищей не тряси, чай не коза я тобі, шоб ти мені очі будував! – Матрена Вениаминовна сияла от счастья, подсыпая снова и снова, всем троим космонавтам молотого ячменя. – **Як ви моїх дивчиночек-то, ось, краса! Таперича з козенятушками будемо та з молочком, а то у всьому селi, акромя Глебича нi одного козла, а з него, iрода, проку нiякого – козу-то попсує, а козленков не буде…

Убоище с довольной мордой наворачивал уже третью порцию – в пять раза больше его обычного суточного рациона, и жмурился от удовольствия.

- Гляди, какая человечка хорошая, а вы – скотина, скотина! – прошептал он друзьями, так же довольно хрупающими ячменем. – А представляете, как она с нашими детьми носиться будет! Я-то думал, что на этой планетке им и поговорить не с кем, а вон, тетка их и читать, и писать, находить формулу свободной молекулы клистира научит.

- Скажи-ка, бабка... - очень вежливо начал принц на правах вожака стада, шевеля головой, чтобы блеск рогов поверг Матрену в священный трепет.

- Чаво-ой? – мгновенно отреагировала хозяйка, и от неожиданности прошлась своим неизменным орудием по предмету гордости принца. Послышался треск, и Мишка, не обратив внимания на боль и оскорбительное для него действие, застыл, прислушиваясь к своим ощущениям, что треснуло - рог или метла.

- Ще кожна тварина мене бабкою буде кликати? – разорялась Матрена, потрясая метлой перед царственной мордой наследного принца Веселого Рогоносца, и внезапно застыла: – Шо? *** Козел розмовляє? Як так?

- Ребят… - прошептал, по-прежнему не шевелясь, Мишка. – Скажите, только честно – у меня рог на месте или нет? Хотя, стойте, не говорите – если нет, лучше просто добейте меня, и все…

- На месте, - серьезно ответил Борис, судорожно проглатывая последний кусок свекловичной репы. - Это ее оружие треснуло, не волнуйся, твое высочество, все признаки власти на месте. Даже… - он заглянул под хвост принцу.

- Ффух… выдохнул Мишка, и ткнул уцелевшим рогом маркизу в бок. – За это я и не волновался, не лезь, куда не просят.

-*** А шо, це і козенята ваші так розмовляти будуть? О, ні, такого мені не треба. А ну, геть з двору, щоб і духом вашого туточкi не було!

Метла затрещала с новой силой, уже пересчитывая рога всех козлов. Борис тихонько зарычал, чувствуя, как зашевелились в его челюсти, понемногу удлиняясь, новенькие клыки. Но получив от вожака чувствительный тычок под хвост не только сверкающим, но еще и очень острым рогом, маркиз звонко вякнул, поджал пострадавший хвост, и припустил за своими друзьями, решившими не связываться с сумасшедшей бабкой. Следом небольшим табунком поскакали козы, очарованные новыми кавалерами.

- Пришибу, паразитов, если еще раз сунетесь! – потрясая метлой, орала Матрена, перейдя от волнения на чистый русский язык. – Ишь, сволота! Только говорящих козлов мне тут не хватало!

- Витаминовна, слухай мене сюди, – послышался новый голос, и Матрена Вениаминовна воинственно, не опуская метлы, повернулась в сторону его источника. Это оказался председатель колхоза, небрежно навалившийся на дрожащий от непривычного напряжения плетень. – ***Так ти чого до мене не йдеш? Я ж тобi сказав, шо козу у тебе купити хочу. Чи тобi грошi не потрібні, чи шо? Або, давай три зараз…

Матрена, мгновенно вскипев, хотела и Геннадию Глебовичу дать понять своей неутомимой метлой, мол, в гробу она видала такого козьего покупателя, и заодно пожелать ему оплешиветь по всему телу, включая и труднодоступные места, чтоб его, наконец, признали родственники – жабы болотные, но поняла, что с этим пожеланием она малость припозднилась. Оплешиветь председателю Чебурашке в ближайшее время явно не грозило – он уже все. Того. Оброс. Причем так, что на нем можно рекламировать средства для ращения волос. Захлебнувшись своими пожеланиями, Матрена подняла взгляд выше растянутого декольте майки-алкоголички, из-под которой пучками торчала пегая шерсть. Выше майки находилось оно. Вернее, она. Морда. Обычная козья морда, с маленькими, можно сказать – новорожденными рожками, на концах которых виднелись лохмотья от коры деревьев. Женщина шумно сглотнула, нервно вытерла нос левым кулаком и, вспомнив обычаи предков с далекой Земли, перекрестила явление тем же кулаком.

- Шо ти в мене свiий кувалдой тикаєш? – недовольно осведомился Чебурашка, уставши ждать ответа, окидывая при этом территорию хозяйским желтым глазом с узким горизонтальным зрачком, и нетерпеливо роя копытом пыль. – 6 Кози де, я довго тебе питати повинен?

- Ми… Ми… - заикалась Вениаминовна, тыча мокрым пальцем в сторону неведомого чудища с голосом председателя.

- Ме? - предположил Геннадий Глебович.

- Ми! – обиделась Матрена. – Ми-но-тавер, во! Ой, ти ж люди добрi, це шо ж робиться-то! – неожиданно заголосила она. – До мене мінотавер прийшов, рятуйте хто може!

Вениаминовна, шустро вбежав в хату, на всякий случай упала в обморок, но через мгновение подскочила, проверила, хорошо ли заперты дверь и окно, и со спокойной совестью вернулась к прерванному занятию – упала в обморок повторно.

Растерявшийся Геннадий Глебович одним прыжком перескочил через плетень, осмотрелся, поднял еще теплый катышек, оставленный сбежавшей Пеструхой, задумчиво растерев его пальцами, с наслаждением принюхался и, сделав охотничью стойку, пофыркивая, рванул в ту же сторону, куда скрылись инопланетяне преследуемые стадом коз.

***

- Я думаю, у него лихорадка Чиселрогена! - авторитетно заявил Кудлатый, с интересом рассматривая стонущего уже несколько часов Коляна. За время отсутствия супруга шибкозабр успел несколько раз провернуться вокруг своей оси вместе с гамаком, и теперь походил на очень хорошо упакованную, полуразложившуюся сардельку, с которой уже хлопьями облезает заплесневевшая серовато-зеленая оболочка. – И способ лечения тут один…

- Ка… Какой? – всхлипывая, поинтересовался Фырп, утирая текущие из слуховых щелей слезы половником, с которым он, казалось, сросся.

- Сжечь, чтоб зараза не распространялась! – сурово припечатал капитан Каптернамуса. – Эх, Коля, Коля, что ж ты так, не уберегся… - пригорюнился он. – Кто ж теперь меня проведет по злачным местам галактики, и покажет, какие органы размножения у циризийских кдап, ведь я так об этом мечтал…

- Я тебе дам – органы размножения! – приложила его по затылку половником, чуть ли не вместе с щупальцами выдранным у Фырпа, стоящая позади Катерина.

– Кобель паршивый! Орангутанг похотливый! Тебе дай волю, так ты бы из кабинета Петруши не вылезал, проверяя его новую партию этой силиконовой дряни для мужиков с автоотсосом!

Проникшийся всем ужасом сказанных слов Кудлатого, мыдволянин упал на землю, и принялся кататься по ней, пытаясь выдрать у себя волосы, коих у него не было в помине, и, взвизгивая еще сильнее, когда в нежную шкуру впивались колючки:

- Коленька! Да на кого ж ты меня покидаешь? Да неужто ты бросишь меня одну… Одно… Одного в этом страшном мире? Все из-за меня – если бы не я, тебе не пришлось бы откладывать личинку ценой своей драгоценной жизни… Куда мне податься? Все, кончена моя жизнь, уйду к Дежину, пусть меня сожрет Святая Капуста… А-а-а!

- Да какая тут зараза? Какая лихорадка? Вы что, сдурели оба? – Никифоровна раздраженно стукнула половником и Фырпа. – Обожрался он опять, и все. В первый раз, что ли?

Колян исторг новый, более громкий и протяжный стон, в котором явно звучало согласие со словами Катерины, продолжая вращаться вокруг своей оси уже непрерывно - присутствующим казалось, что сардельку пытаются поджарить на гриле, дабы скрыть ее далеко не первую, и даже не вторую свежесть.

- И все? – немедленно прекратил истерику Фырп, глядя со щенячьей надеждой на Катерину, лежа у ее ног. – А как же личинка?

- Какая к гидрам личинка? Не будет у него никакой личинки, успокойся. Не положено ему личинок иметь, если только… Хм… Ладно. Желудок бы ему прочистить.

- А как? – заинтересовался капитан, воспрянув духом после сообщения, что неутомимого ученого не придется превращать в уголь.

- Откуда я знаю - как! – возмутилась Катерина. – С ним в прошлый раз Петруха возился, вот у него и спрашивай. Припоминаю, что дал он ему какую-то дрянь, от которой у него сразу рвотный рефлекс сработал, ну, что-то жутко несъедобное. Может, горилку? Он ее точно на дух не переносит…

Колян, уж достигнув точки предела, и начавший сначала медленно, а затем все быстрее раскручиваться в обратную сторону, очень эмоционально замычал, давая понять, что горилку ему нельзя ни в коем разе, и данный метод лечения ему не нравится.

- Не, не согласные они, на горилку, - задумчиво произнес Кудлатый. – Парень, как ты думаешь, есть у вас такая гадость, которую бы Колян не смог бы не то что есть – видеть?

Фырп с возрастающим воодушевлением следивший за диалогом гостей, постарался отвлечься от мыслей о несостоявшемся отцовстве, и заскрипел извилинами, точнее, щупалами – мыслительный процесс у кледжшогов выражался в активном чесании той части тела, на которой они предпочитают сидеть: – Даже не знаю… Мой любимый жрет все подряд, трудно сказать…

Все глубоко задумались, искоса наблюдая, как Колян крутится уже с такой скоростью, что его перекошенной от ужаса физиономии было уже не видно вовсе, лишь смазанное пятно на месте раззявленного рта.

Под мерный скрип щупальца по седалищу, Фырп посетила гениальная идея: – Знаю! Запарра!
________________
Я таки перевод некоторых фраз решила дать - чтоб не приходилось напрягаться никому (пыталась сделать надстрочные цифры, но они не отобразились, поэтому - так):

1 Кушайте дети мои, кушайте ребята мои хорошие!! А ты, чернявый, своей бородищей не тряси, чай не коза я тебе, шоб ты мне глазки строил!

2 Как вы моих дивчиночек-то, вот, красота! Таперича с козенятушками будем и с молочком, а то во всем селе, акромя Глебыча ни одного козла, а из него, ирода, проку никакого – козу-то попортит, а козленков не будет…

3 Козел разговаривает?

4 А шо, это и козлята ваши так разговаривать будут? О, нет, такого мне не надо. А ну, прочь со двора, чтобы и духом вашего туточки не было!

5 Да ты чего ко мне не идешь? Я же тебе сказал, что козу у тебя купить хочу. Тебе ли деньги не нужны или что? Или, давай три сейчас…
6 Козы где, я долго тебя спрашивать должен?

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 22.04.2019 - 23:48

лучше осчастливленные козы, чем политота на ЯПе)
я требую продолжения банкета! ©

Счастливые козы = счастливые хозяева))
Завтра продолжу...

- Подумать только – молчаливая женщина! – простонал, вне себя от счастья граф, вспрыгивая куда надо, и располагая передние ноги по обе стороны красавицы.

----------------------------------------------------------------------------------------
Ржала под столом, а на меня опасливо косился кот

Как обычно - обеспечили отличное настроение с утра. Продолжайте, пожалуйста!

Я рада Чуть покопаюсь с оформлением и продолжу.

Прямо жаль, что время редактирования ограничено одним часом - обычно через пару - тройку часов просмотришь свежим взглядом, и кучу ошибок замечаешь, а уже все, поезд уехал... И вроде стараешься тщательно все делать, ан - нет, ляпов полно выходит.

3 глава

- Ну же, идем, идем со мной, красавица! – ласково сюсюкал Сенсей Дежин, таща за собой упирающуюся козу. Сегодня Дежину несказанно повезло – ему не пришлось таскаться по рынку, покупая ледащих коз и овец, или отлавливать задолбавших его бездомных купрулов и ежовых собак - в память о последней ежовой собаке у него до сих пор были перебинтованы руки, а иголки в заднице все еще давали о себе знать. Более того – после той собаки Розочка долго обижалась на него, и не соглашалась подойти ближе, чем на пять метров, сидя в углу своего сарайчика, и горько жалуясь на застрявшие в пасти иглы. Но самое ужасное во всем этом то, что тогда бравый бывший кок вынужден был долго блюсти целибат, поскольку самым дорогим рисковать никак нельзя, подставляя его под подушечку для иголок.

Сегодня счастье в виде козы свалилось на Дежина само, видимо, в ответ на его молитвы – Розочка с утра была особенно не в духе, и дело могло кончиться не только разрушенной конурой, но и разрушенным домой, куда Розочка пришла поваляться на мягкой постели хозяина, и в надежде там же и пожрать. Но, как это ни прискорбно, хозяину совершенно нечем оказалось ее кормить. Все дворы в округе уже остались без мелкого рогатого и не рогатого скота – счастливые бывшие владельцы, пересчитывая прибыль, крутили, почти не скрываясь, пальцами и ластами у висков, завидев Дежина, который, увы, остался совершенно нищ. Кроме этой хибары и Розочки у него ничего не было, и он уже стал подумывать о том, чтобы поддаться на настойчивые уговоры Кудлатого и вернуться на Каптернамус. Нынешний кок, заменяющий Дежина, там не задержался, после того, как напоил топливом ДИМКу, и тот, с пьяных плат, чуть было не вписался в Солнце.

Но все это ерунда, а сейчас у Дежина была коза, сама притащившаяся прямо под калитку, и неизвестно чего вынюхивающая там. Сенсей немедленно поймал несчастную, и чуть не разрыдался от беспомощности и жадности – неподалеку паслось еще штук десять! Но сначала синица в руках, то есть, коза, и ее надо втащить во двор и закрыть, а там уж поймать остальных. Ясно же, что эти козы ничьи, а значит – дикие. Брать диких - это не воровство, а охота. Вон, у них и ошейников нет, и чипов, наверняка, тоже. Кто в этой галактической дыре ставит чипы?

Успокоив, таким образом, свою, еле слышно вякнувшую совесть, Дежин поднатужился, и затащил-таки упирающуюся Зинку во двор. Розочка, почуяв козу, заметалась в своем сарае. Коза, почуяв Розочку, заметалась тоже. Итогом метаний козы стали - оттоптанные ноги Дежина, сильные ушибы рогами в ребро, бедро, колени, и обе ягодицы. Сидящие в ягодицах иглы теперь были загнаны на такую глубину, что Сенсей чувствовал – в ближайшее время в туалет ему будет ходить затруднительно. В сердцах отвесив Зинке пинок под хвост, бывший кок выскочил на улицу, и быстренько захлопнув за собой калитку, подпер ее собственным многострадальным задом, размышляя над тем, как отловить оставшихся рогатых парнокопытных. Отдышавшись, он выпрямился, по-прежнему не отлипая от калитки, собственнически осмотрел небольшое стадо, нагло приблизившееся к нему почти вплотную, жадно выкусывавшее росшую плотным коротким алым ковром под плетнем местную флору – ржень-траву, имеющую легкий опьяняющий эффект. Некоторые козы, уже изрядно нагрузившись ржень-травой, тихо подхихикивали себе под нос, склоняясь за следующей порцией, причем для устойчивости им четырех конечностей явно не хватало.
Продолжая придерживать пальцами калитку, которая имела обыкновение распахиваться сама, если ее не подпирали или не закрывали на щеколду, Дежин сделал небольшой шажок в направлении ближайшей, пьяной, почти в стельку, козы. Привалившись мохнатым белым боком к забору, она любовалась голубым колокольчиком, в чашечке которого сидел жук-пердун.

- Цыпа – цыпа – цыпа – ласково прошептал Сенсей, зачем-то делая щепотью перед носом козы растирающие движения, символизирующие, очевидно, насыпание корма.

Тем не менее, козу эти маневры заинтересовали, и она, продолжая любоваться цветочком, скосила один глаз в сторону шевелящихся пальцев.

- Иди ко мне моя умница, - нежно проворковал Дежин, готовясь сделать резкий бросок.

Охотник на коз напрягся, и в этот момент его сбили с ног.

- Сеня! Сколько планет, сколько галактик! – орал Кудлатый, сжимая любимого кока в своих о-очень крепких капитанских объятиях.

Коза, фыркнув от неожиданности, отпрянула назад, жука сидящего в глубине цветка обдало жарким козьим дыханием, и он, применив единственный доступный ему метод защиты от врагов, сделал именно то, за что и получил свое название. Услышав протяжный, долгий, смачный, утробный звук, все козье стадо на мгновение припало к земле, и порскнуло в разные стороны. Калитка позади Дежина распахнулась, отскочив от головы хозяина, явив стоящую за ней Зинку, и закрылась. Когда она, спустя мгновение снова открылась, но уже медленнее, козы там уже не было. Дежин, по-прежнему болтаясь в мускулистых, могучих ручищах Кудлатого, вскинулся и безвольно повис, услышав жуткий вой Розочки, только что потерявшей свой обед.

Веселый Рогоносец

- «Данный район оцеплен. По последним сводкам, поступившим из зоны боевых действий, число жертв приближается к пятидесяти головам. Ме-е-е… Местное население подвергшееся насилию стремительно деградирует».

Козел, сидящий перед камерой, был очень, очень напуган. Он с трудом фокусировал взгляд на тексте, бегущем перед глазами, его трясло, и жутко чесалась шея. Он скрыл от команды зачистки, что в «данном районе» у него живет бабушка, которую он и навещал пару дней назад. И почему- то визит к ней совершенно стерся из памяти. Помнилось лишь, как он входил, неся на правом роге корзинку с пирожками и горшочком масла. Далее он очнулся перед входом в дом.

- «Так был я у бабушки или не был?» - пытался вспомнить ведущий, нервно почесывая задним копытом зудящую шею, пока редактор не махнул на него угрожающе рогами. - «И моя красная шапочка пропала… Куда она могла деться? Жалко… Серебряная пряжка на козырьке мне очень нравилась…» - ведущий почувствовал, что теряет нить событий, и сосредоточился на тексте.

-«Как заявили зоотехники и cobusоведы, процесс решено считать необратимым, по крайней мере, до тех пор, пока не удастся вернуть наше О-о-о! Бушующий в районе вампир вошел во вкус, и не щадит никого: ни женщин, ни детей, ни даже самцов, поистине, для него нет ничего святого. Посмотрите на этих несчастных! Их снимали через бронированное стекло, боясь не только заразы, но и того, что они кинутся на шеи операторам…»

Почти всунув носы в голографические изображения, шокированные зрители с ужасом наблюдали, как в огромном ангаре мечутся, напоминая обычное первобытное стадо, благороднейшие представители древних семейств, чьи предки, несомненно, были выходцами с самой Земли, да-да, той самой, что считается на Веселом Рогоносце раем для козлов. Но разве можно себе представить в самом страшном сне, что путь к Земле - к раю, лежит через сумасшествие, вернее, полную деградацию, онемение и превращение в обычную домашнюю скотину? А именно это и происходило с жертвами проклятого вампира – они, хоть и выживали, но прекращали разговаривать, думать, и пользоваться копытами как-то иначе, кроме как для ходьбы. А еще, о, ужас! - распознавать знаки различия высокопоставленных особ! Это полный крах планеты Веселый Рогоносец.

Вот, одна из рогатых рож, истекая слюнями, выставив вперед длинные волчьи клыки, кинулась прямо в сторону оператора. Камера дернулась, безумный козел налетел на окно, пробил его клыками, и со скрипом съехал куда-то вниз. По городу Кобус Эректус из тысяч козьих глоток вырвался единодушный, слаженный вопль, переходящий в жалобное меканье. Ведущий, закончив репортаж, недовольно сморщился и пощупал прорезавшиеся новые зубы.

– «Странно. Вроде все зубы давно выросли… С какой стати новые лезут? Я же, вроде, давно не козленок. Ишь, длинные какие… Интересно, а какая кровь у нашего отвечающего за выпуск? Голубая, небось… Сладкая...»

Украина

- Ребята, харе резвиться! – пытался призвать к порядку принц своих друзей, которые словно единороги-производители носились взапуски по лугу, соревнуясь, кто успеет больше покрыть коз. Пока побеждал Борис, опережающий даже уже несколько подуставшего Мишку, а ведь именно тот был козлом-производителем королевских кровей. Борис хватал козу за загривок все более удлиняющимися клыками, и незаметно для самого себя и остальных, посасывая бурлящую кровушку, запрыгивал на свою жертву, не имеющую ничего против такого обращения.

- Отставить спаривание! – рявкнул командирским голосом Мишка. – Ко мне-е-е! Ме-е-есто!

Через секунду Убоище и Борис стояли на своих местах – один по правую сторону от принца, другой по левую, стыдливо понурив головы. Обделенные вниманием козы с обиженным меканьем устремились за бросивших их кавалерами, но Мишка повелительно фыркнул, и коз как ветром сдуло.

- О, мой принц, и где же это вы так хорошо научились обращаться со слабым полом? – на правах второго лучшего друга, подпустив в голос некоторой иронии, поинтересовался Убоище. – Или вы научились разговаривать с ними на местном языке?

- Цыц, несчастный! – несильно боднул Мишка друга в бок. – Поговори мне еще… Вы что устроили, придурки? Вы же бомонд нашей планеты! Забыли, зачем мы здесь? Надо амулет искать, а вы пошли местный козий генофонд улучшать! Борис, ты вроде, говорил, что чувствуешь его? Ну-ка, давай, сосредоточься, есть тяга, нет?

Молочный брат принца кивнул, и, закрыв глаза, прислушался к своим ощущениям. Сейчас его амулет не притягивал, а наоборот – отталкивал и, исходя от противного, он мог понять, в какую сторону ему больше всего не хочется идти.

- Так это… Нам обратно вроде… В сторону дома той чокнутой бабки надо… - растерянно произнес он. – Я четко ощущаю – амулет где-то там!

***
Геннадий Глебович, громко матерясь, обильно перемежая ругань дрожащим неуверенным мемеканием, в сердцах захлопнул дверь восьмого по счету сарая. Пусто! Он уже обыскал погреб, два раза проверил сараи, коих во дворе Вениаминовны было десять штук, даже разобрал по бревнышку поленницу и раскидал стог сена, но бесполезно – ни одной козы! А ему срочно, просто позарез нужна коза! Нетерпеливо приплясывая и разрывая мягкую почву босоногим копытом, на который уже просто нереально было бы надеть ботинок, Чебурашка, почесывая рога, жалобно поскуливал и примерился к бревну, лежащему на распорках, то есть, «козлу» - пойдет или нет в качестве заменителя? По всему выходило, что попробовать стоило, иначе - Геннадий Глебович ощущал это всей нижней частью тела, - еще немного, и он улетит в открытый космос, на поиски столь необходимых ему самочек.

По улице, поскрипывая железными дужками ведер, прошла местная красавица – Пелагеюшка. Ее объемные, можно сказать – 3D груди, нервно подрагивали в такт походке, иногда сильно подпрыгивая, когда хозяйка, оступаясь, попадала стройной ножкой в выемку на тропинке, а пышные ягодицы соблазнительно перекатывались под обтягивающим их сарафаном, поражая воображение зрителя. Сидящая же на лебяжьей шейке краснокудрая голова, украшенная со стороны лица черными, вразлет, бровями, пунцовыми губами - между которых была зажата папироска с махоркой, и маленькими, плотно прижатыми к оной голове ушками, за каждым из которых также торчало по папиросе, и вовсе, своей красотой могла вызвать культурный шок у ценителя прекрасного.
Геннадий Глебович дернулся, было, в сторону Пелагеюшки, как обычно, почувствовав шевеление в груди, и не только в ней, при первом же взгляде на красавицу, но тут же отпрянул назад, презрительно фыркнув: - *Фу, у неї і хвоста немає, і вим'я між передніх ніг бовтається... Ей, ти, дура сисястая! Дивись, вим'я своє не урони, а то бач, як бовтається! Мабуть, на доїння пора!

Дивчина, не оборачиваясь, презрительно кинула: –**Що, знову штани давят нашому Чебурашке? Ти, Генка, до мене не здумай більше сунутися і на сінник закликати, а то я швидко тітки Тандырке скажу, ніж її чоловік займається, поки вона до матусі до своєї літає. У мене її номер є, ось я пошлю УБСку, так вона разом з твоєї тещенькой прямим рейсом з Гадючьих задвірок прилетить, чай, сусідня галактика, недалече.

Пока Геннадий Глебович, клокоча от возмущения, пытался найтись с ответом, Пелагеюшка медленно, степенно развернулась, чтобы окинуть хама презрительным взглядом. Всмотрелась повнимательнее. Наступила многозначительная тишина. За соседским плетнем прокукарекал сторожевой гармаульский пес, и тут, словно по сигналу, Пелагеюшка завыла, да так, что отозвались все собаки округи. Красавица выла хорошо поставленным голосом, ни разу не сбиваясь с ноты, и собаче-ежиный хор удачно вплетался в ее песнь. Председателя пробила дрожь ужаса – настолько это походило на охотничий вой волков, загоняющих добычу, что ожила только что проявившаяся память предков о старинном страхе козлов перед волками. Геннадий Глебович зажал длинные пушистые уши руками, что-то жалобно взвизгнул, проломил многострадальный плетень Матрены, и шарахнулся в кусты, растущие вдоль дороги. Загрохотали упавшие на тропинку пустые ведра. Пелагеюшка, продолжая выть, повернулась в сторону исчезнувшего в кустах чудовища с голосом председателя, придерживая руками, на всякий случай грудь, словно опасаясь, что монстр не просто так о ней говорил, а с гастрономической целью.

- Що ж тоби так разбираэ, душа моя? Генку побачила, чи що? – рука Матрены покровительственно легла на плечо Пелагеюшки. Красавица сорвалась на щенячий скулеж, смолкла, и, закатив свои прекрасные черные очи, рухнула в пыль без чувств.

- ***Точно, Генку, - констатировала Матрена, разглядывая монисто на лебяжьей шее девушки. – Я теж тiльки шо зараз оттудава… А монисто навищо начепила - щоби по воду сходити? Дай-кось, краще я собi вiзьму, на хвiлиночку… День-інший полюбусь і поверну, короче. Мабуть…

________________
Прим.автора

*- Фу, у нее и хвоста нет, и вымя между передних ног болтается... Эй, ты, дура сисястая! Смотри, вымя свое не урони, а то ишь, как болтается! Видимо, на дойку пора!

**- Что, опять штаны давят нашему Чебурашке? Ты, Генка, до меня не вздумай больше соваться и на сеновал зазывать, а то я быстро тетке Тандырке скажу, чем ее муж занимается, пока она к мамочке к своей летает. У меня ее номер есть, вот я пошлю УБСку, так она вместе с твоей тещенькой прямым рейсом из Гадючьих задворок прилетит, чай, соседняя галактика, недалече.

*** - Я тоже только что сейчас оттудава... А монисто зачем нацепила - чтобы по воду сходить? Дай-кось, лучше я себе возьму, на минуточку.... День-другой полюбусь и верну, короче. Наверно…

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 23.04.2019 - 12:34

А монисто навищо начепила - щоби по воду сходити? Дай-кось, краще я собi вiзьму, на хвiлиночку… День-інший полюбусь і поверну, короче. Мабуть…
---------------------------------------------------------------------------------------------
Хохол никогда на минутку не берет ))) Наверное

Пожалуйста, пишите. От вас так и веет оптимизмом в различных ситуациях )

Спасибо! Я стараюсь...

А вот мне хотелось бы посоветоваться тут. Я сейчас работаю над пародией на Поттера и Сумерки - поменяла местами души главных героев - Беллу и Гарри. Разумеется, в моем стиле - издеваюсь над ними нещадно. Ну, и размышления идут в процессе над нестыковками в обеих историях. Есть ли смысл выкладывать это дело на ЯПе? Или тут такое не найдет отклика?

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 23.04.2019 - 15:07

Думаю на любителя. Как и все рассказы. Я вас с удовольствием буду читать в любом случае, уж больно стиль хорош.
Кто-то заплюет, а поклонники вашей прозы будут читать.

Спасибо! Будем думать, стоит ли подвергать малыша Гарри остракизму))) Ему и без того плохо с моей подачи - с грудью, в стрингах и лифчике.

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 23.04.2019 - 18:13

4 глава

Розочка впечатляла. Ростом чуть выше молодого верблюда, она была точной копией своей матери – Святой Капусты. Выглядела она как гигантская зеленая мокрица с длинными бесчисленными хлыстами вместо ног, и капустным кочаном вместо головы, перерезанным пополам огромной щелью рта и шестью криво расположенным по верхней части лба разного размера глазами. Заметив, что за ней наблюдают, Розочка истошно заверещала, обежала кругом, не минуя и потолок, громадный сарай, который Дежин упорно называл конурой, и принялась с зубодробильным скрежетом грызть толстенную решетку на окне.

- Вау! – с восхищением выдавил из себя пораженный увиденным Кудлатый, боязливо заглядывая через трясущуюся решетку, и всматриваясь в распахнутую пасть, сочащуюся слюной. – Вот это да… Копия мамаша, чуток уменьшенная, правда, но у нее все еще впереди, как я понимаю… Меня прямо ностальгия пробила, снова вспоминаются незабываемые минуты, что я провел в брюхе той твари, ее мамочки. Брр… Катюш, иди, посмотри!

- Нет уж, я достаточно на мамо ихнюю насмотрелась. Давай, Сеня, возьми у нее дерьма, и айда Коляна спасать, не могу я тут находиться, заболеваю прямо. – Катерина стояла в стороне, прислонившись к стене хаты Дежина, и манерно обмахивалась яблоневидным лопушком.

- Сенсей, чего молчишь? – повернулся капитан к стоящему рядом с ним бледному Дежину, упорно глядящему себе под ноги. – Дерьмо-то есть у твоей красавицы? Кстати, ты как с ней справляешься? Она, как и ее маман - разговаривает, нет?

- Она… - с трудом разлепил губы Дежин, но его перебили.

- Горилки гони, скотина! – рявкнула неожиданно прямо в лицо капитану синяя пасть, обдав его зелеными, зловонными слюнями. – И закусон! Что стоишь? Хочу жертв!

- Ой! – пискнула Катерина, и с размаху шмякнулась задом на крыльцо.
Кудлатый резво отпрыгнул от сарая, буквально на лету утирая лицо, и по приукраинивании заковыристо выругался.

- Разговаривает… - тяжко вздохнул Дежин. – Чтоб ей…

- А зачем же ты вообще ее…

- Сво-бо-ду по-пу-га-ям! – орала Розочка, тряся решетку. – Пусть всегда будут жертвы, пусть всегда буду я!

- Это Петруша ее научил, сволочь… - еще один тяжкий вздох. – Приезжал тут, и впаривал ей про феминизм, и великое предназначение Капуст. Вот ведь гад. А так все было хорошо. – Дежин бессильно опустился на траву, и, попав на шипованный осот, даже не дернулся, а спокойно поднялся, вытащил из ягодицы несколько колючек, и снова сел, заранее прощупав траву на предмет безопасности. – До тех пор она у меня ведь питалась нектаром, молоком коз – я его у Матрены ведрами брал, ну, и горилкой, конечно, как же без нее. У нее ж на генном уровне это – спиртягу сосать, за неимением недозубигров этих долбанных- она горилку хлебала. Да и сейчас хлебает, будь здоров. Но теперь она вместо молока коз – самих коз предпочитает: сначала высасывает из них молоко, а потом и их самих… Досуха. Ей пока одной козы на неделю хватает, но она ж растет… Я к ней заходить боюсь, а ведь такая любовь была! Она с меня не слезала… - тут Дежин густо покраснел, и рефлекторно потер рукой пах.

- We will we will rock you! – сообщила Розочка, стараясь протиснуть свою круглую башку в квадратный зазор решетки.

- О-ох… - простонал Сенсей, раскачиваясь из стороны в стороны, казалось, еще немного, и он заведет – «Да на кого же ты меня покинула!»

- Пьяная? – деловито поинтересовался Кудлатый.

- В зюзю… - устало подтвердил Дежин. – Ладно. Коз из-за вас я упустил, теперь мне терять нечего – сожрет меня или высосет вусмерть, значит, так тому и быть. Отвлеките ее, я за дерьмом к ней схожу, авось, не заметит, поди, опять кучу навалила, я ее уже два дня не чистил…

Дежин тряхнув головой, поднялся на ноги, взял лопату, прислоненную к стенке сарая, и сгорбившись, направился к двери.
Капитан и Никифоровна недоверчиво - изумленно следили за его действиями.

- Сень, ты чего? Не надо, слышь? – тронула его за рукав Катерина. – Да и как нам ее задерживать? А если не выйдет, так, что тогда – твоя смерть будет на нашей совести?

- Выйдет, выйдет, - громко отозвался кок, перекрикивая песнопения Розочки. – Надоело мне все, давайте уже по-быстрому с этим разберемся, вы уйдете, а я дальше этот крест тянуть буду, пока сам не сдохну. А задержать ее легко, слышите – надрывается? Если подпоете, она тут как приклеенная торчать будет. Все, пошел. Пойте, давайте.

Дежин решительно взялся за висящий на двери огромный замок, и выжидательно посмотрел на друзей. Катерина шепотом возмущалась и отговаривала Сенсея от дурацкой затеи, Кудлатый показывал кулак и так же шепотом, требовал вернуться на исходную позицию для серьезного мужского разговора, но видя решимость своего бывшего кока, и понимая, что тот готов войти и без отвлекающих маневров, принялись неуверенными голосами подпевать Розочке. Та, обрадовавшись аккомпанементу, заорала еще громче, притиснувшись к решетке так, что казалось, еще чуть-чуть, и все ее глаза проскочат между прутьями и весело запрыгают по двору в такт. Катерина, уже увереннее, подхватила – незнание слов она с лихвой возмещала простым, но емким:

- А-а-а-а! У-у-у-у-е!

Кудлатый, очень любивший старинную группу «Queen», пел с Розочкой в унисон. Дежин, незаметно открывший под шумок замок, вместо того, чтобы заскакивать, пока подопечная все равно, что глухарь на току – ничего не слышит кроме себя и группы поддержки, неожиданно заслушался, и спохватился, когда Катерина и капитан уже начали хрипнуть и делать страшные рожи и жесты, символизирующее скорое окончание концерта. Встрепенувшись, кок открыл дверь, на цыпочках прокрался в сарай, и прошел позади весело приплясывающей Розочки. Стараясь не дышать, Сенсей аккуратно набрал ведро навоза, совершенно забыв, что данная субстанция ему нужна не для удобрения огорода, и что достаточно буквально нескольких крупиц, и повеселев, направился к выходу, оставив лопату в куче. Когда он проходил мимо тыла своей любимицы, то его рука автоматически, словно живя отдельно от своего хозяина, сделала привычное движение – ласково похлопала по Розочку по заду.

Мгновенное осознав, что он только что сделал, Дежин в ужасе застыл, боясь убрать проштрафившуюся руку. Розочка напряглась и мгновенно умолкла. В сарае наступила тишина. Со стороны двора слышались вопли Никифоровны и капитана, которые увлекшись, не заметили, что главный солист молчит. Хозяин, так же держа руку поднятой, сделал движение в сторону выхода, онемевшие пальцы держащие ведро с навозом разжались, ведро загрохотало по полу. Розочка сделала неуловимое движение – на месте зада мгновенно оказалась голова – казалось, дочь Капусты просто перетекла, поменяв заднюю и переднюю части. Сенсей, взвизгнув, сорвался с места и понесся в сторону выхода. Идеально воспроизведя вскрик хозяина, Розочка рванула следом. Кок вылетел на крыльцо, и попытался было, прикрыть за собой дверь, но не успел – она распахнулась, снеся Дежина как пушинку. Со свистом пролетев мимо ошеломленной столь стремительной сменой событий умолкшей пары, и вломившись в кусты смородины, Дежин так там и остался.

Капитан и Катерина, взвизгнув в свою очередь не хуже Дежина и его подопечной, имели удовольствие наблюдать дочь Капусты в непосредственной близости. Розочка, выскочив во двор, хотела, было, наброситься на ближайших живых существ, но неожиданно обретенная свобода ошеломила ее. Она огляделась, потопталась на месте своими бесчисленными ногами – хлыстами, и, услышав где-то вдали призывное блеяние коз, с треском пронеслась сквозь забор, не заметив его, на улицу села. Некоторое время лай собак показывал, в какую сторону она мчится, но вскоре все стихло.

- А…Э-э-э… Гы-ы… - подумав, растерянно сказал капитан, напряженно пытаясь услышать вопли ужаса и боли, и ничего не слыша, кроме пения птиц и ящериц, живших под стрехами домов. Одна из певчих ящериц, яркая как хохломская игрушка, влезла к нему на плечо, и попыталась заглянуть в рот, в надежде, что из него снова польются звуки песни, которая звучала только что.

- Да... Так вот… - не менее растерянно отозвались кусты, затрещали, и оттуда вывалился исцарапанный с ног до головы Дежин.

- Я… Туда… А она… Ну ваще! – высказалась и Никифоровна, выглядывая из-за широкой надежной спины мужа.

- Интересно, а где сейчас Санорин с Пандюганом, а? – словно продолжая светскую беседу, непринужденно поинтересовался Дежин, усаживаясь на скамейку, закидывая ногу на ногу, и увлеченно рассматривая раскиданные по телу в художественном беспорядке причудливые извилины царапин.
- Так они это… На Мыдвол полетели, порыбачить… - машинально ответил Кудлатый, чуть не откусив любопытной ящерице голову и щелчком сбил ее с плеча, отчего та возмущенно вякнула, и без сил опустился на землю.

Мыдвол

- Как ты думаешь, это можно есть? – Санорин Одиннадцатый брезгливо рассматривал бьющуюся на берегу огромную разноцветную рыбину метра в полтора длиной, внешне очень напоминающую помесь бегемота с крокодилом, которая, вместо того, чтобы как положено уважающей себя рыбе вытащенной из воды, молча разевать пасть, задыхаясь вне своей родной среды, распахивала варежку для отборной ругани, которую рыбаки, благодаря универсальному переводчику вживленному в им в уши, отлично понимали. Ну, или почти понимали. Например, они не могли сообразить, куда конкретно им надо пойти, чтобы найти некие яйца кшортра и куда их следует засунуть. А вот посыл к Святой Капусте они поняли отлично. Пандюган, в сердцах дав поддых наглой рыбине, попытался было, сообщить, что у данной достопримечательности они в свое время уже побывали, и что она, благодаря им, уже прекратила свое существование. Правда, особо рассуждать на эту тему не пришлось – лапа, коей штурман проехался по рыбьей чешуе, стала стремительно опухать, и сей процесс никак не желал прекращаться.

- Да какая к кдапам, разница – можно ее есть, или нет? Поджарим на медленном огне, а там уж разберемся, съедобная или нет! – мстительно отозвался Пандюган, сидевший на пятой точке и баюкавший свою заднюю конечность, которая по своему объему уже приближалась к средних размеров бревнышку.

- Да ну ее, давай обратно скинем, нехай плывет, мало того что мерзкая, так еще и болтает как Петрухин приемник, вдруг оно разумное?

- Сам ты мерзость! – рявкнула «рыба». – В самом-то разума ни капли, еще будет тут рассуждать – есть ли он во мне! Тьфу, на вас!

Изогнувшись, «рыба», легко и непринужденно перекусила пополам автоматический спиннинг с усилителем, взмахнула лопатообразным красным хвостом, взрыхлив покрывающий берег суглинок, который брызгами полетел в рыбаков, и через мгновение она уже была в родной стихии. Бугристая, голубая морда высунулась из воды, и раззявила широкую пасть: - Тьфу, на вас еще раз!

- Вот сволочь… - обиженно сказал Санорин, оплакивая погубленный спиннинг. – Надо было ее зажарить…

- А я что говорил? Разве меня кто-нибудь слушает? – Пандюган попытался приподнять пострадавшую лапу, но эта попытка окончилась неудачей. – Санни, ты глянь что делается, а? Да бросай ты свои обломки, если б не твой идиотский спиннинг, мы бы эту дрянь нипочем не вытащили б! Ты лучше скажи – как я теперь ходить буду, с такой дурой?

- Да я за этот спиннинг три своих зарплаты отвалил! Две из них будущих, между прочим! – горестно взвыл штурман. – Мне теперь работать за вот это? У-у-у, дайте мне эту тварь, я ее сам придушу! – Санорин в бешенстве принялся бегать по берегу и хлестать воду остатками удилища, приговаривая: - Я тебя, тварь, достану! Я тебе покажу, как…

Из воды высунулась пасть, без каких-либо признаков головы, или еще какой части тела, к коей она должна быть прикреплена, сомкнулась на удилище у самых пальцев штурмана, раздался щелчок перекушенного спиннинга, и пасть бесшумно погрузилась в воду. Санорин, поднеся к глазам судорожно стиснутый в кулаке остаток спиннинга, всхрюкнув, отскочил от воды, одним прыжком преодолев два метра, и упал прямо на продолжающую расти лапу Пандюгана. Над рекой разнесся слаженный вой.

Дежин - извращенец ))) Хотя любовь зла....

Все они там немного извращенцы

5 глава

Украина

Геннадий Глебович, наконец, нашел что пожрать. Он весь день пробегал в поисках хоть какой-нибудь завалящей козы, несколько раз был у самой цели, однажды, ему даже удалось скользнуть пальцами по мягкой, чудесной шерсти Динки – комолой, то есть, безрогой козы Матрены, но та вывернулась из-под рук, словно солдат в самоволке из-под носа патруля, и дала деру. А как было сказано, Геннадий Глебович пробегал весь день, и у него не было ни одной минуты, чтобы остановиться и спокойно попастись. Да и где пастись-то? Вся трава в округе давно потравлена представительницами прекрасного пола, находящихся на попечении Матрены, а тащиться домой, на свой, почти не тронутый участок, председателю не хотелось – он не мог упустить коз, к коим приблизился почти вплотную. Эти паршивки все время держались в поле зрения – не уходили далеко, но и не подпускали близко, явно, заигрывая с ним. Ну что ж, они хотят поиграть? Он им устроит игрища! Вот только перекусит малость, тем более что он сейчас наткнулся на такой чудеснейший стог, свежайшего, слегка недосушенного сена – Митрич, наверно, на продажу заготавливает. Ну, ничего, не обеднеет, если сам председатель малость оттуда покормится.

Сопя и чавкая Чебурашка на мгновение задумался – что такое председатель? И кто такой Митрич? И зачем ему вообще – думать? Да и хрен с ними – кстати, а это что такое? - сейчас главное, поесть, и за самками бежать, пока не ушли… Только почему так воняет… Другим козлом? Соперником? Геннадий Глебович фыркнул, замотал головой и принюхался. Раздражающий его запах исчез, председатель пожал плечами и, мекнув от удовольствия, зарылся в стог по плечи.

- Да точно говорю тебе – оттуда идут эманации! – уверенно заявил Борис, сильно шепелявя из-за мешающих клыков.

- Да тут никого нету, выбросили амулет, что ли? – Мишка вертел головой, пытаясь определить, откуда может идти сигнал, который слегка ощущал и он, но понимал, что Борис, как укушенный, его должен чувствовать не в пример сильнее. – Только гарем наш вон там, с другой стороны стога, и больше ни одной живой души.
- Какого стога – вон того, в котором мужик какой-то копается? – поинтересовался Убоище, махнув рогами в сторону обсуждаемой копны сена.

- Ну да, - отозвался Борис. - Стойте! Как мужик? Так это от него сигнал идет, что ли?!

- Точно! Берем его, ребята! – азартно прошептал Мишка и, пригнувшись, приготовился к прыжку.

Граф с маркизом, низко опустив головы, напрягли мышцы, ожидая команды принца к атаке. Когда Мишка уже выдыхал: – Взять его! - мужик выскочил из стога, словно его оттуда выпнули, и с ревом, так же пригнув голову, неожиданно оказавшуюся козлиной, понесся в сторону угрозы. Друзья слаженно, словно по нажатию кнопки, сорвавшись с места, побежали навстречу монстру. Когда длинные рога идущего впереди своего небольшого стада Мишки должны были вот-вот соприкоснуться с коротенькими рожками минотавра местного разлива, случилось непонятное. Послышался какой-то свист, в воздухе мелькнуло что-то огромное и зеленое, и на глазах изумленных Бориса и Убоища, Мишка исчез. Борис успел заметить, как принца выхватило из-под удара что-то громадное, обдав его смесью запахов – приятным капустным, и мерзким, явно полученным путем расщепления углеводов ферментами дрожжей, и стремительно унесло прочь.

- Мадре де Диос! – вскричал маркиз, так резко остановившись, что пропахал копытами две колеи в земле. – Мишка! Ваше высо…

Его голос внезапно оборвался – в бок Борису с размаху врезался Геннадий Глебович, пытаясь провертеть своими маленькими рожками дырки между ребрами жертвы.

- Вали кучерявого! – взвыл, немного придя в себя после неожиданного исчезновения вожака, Убоище. Он с воплем кинулся на помощь другу, которого уже было не видно из-за туши навалившегося на него председателя – тот налег на козла, явно пытаясь получить от него то, что не сумел получить от соседок и коз.

Борис, почувствовав, что его чести вот-вот будет нанесен серьезный урон, пронзительно заверещал на уровне ультразвука, да так, что Убоище, не добежав, попытался спрятать голову в земле, спасаясь от свербящего, принизывающего насквозь визга. Продолжая пищать не хуже летуяччей воргульской мыши, маркиз, ощущая нехорошую возню у себя в тылу, резво изогнулся, и впился в близко маячившую шею своими новенькими, можно сказать, почти ненадеванными клыками. Теперь взвыл председатель и, рванувшись, с трудом высвободился из крепкого вампирьего захвата.

- Совсем дурак, что ли? – жалобно по-детски вскрикнул Геннадий Глебович, держась за покусанную шею.

Борис, полыхая красными, как стоп-сигнал, глазами, оскалившись и выгнув спину, медленно, боком шел в сторону председателя, демонстративно облизывая перепачканную кровью морду. Убоище, решив, что самое страшное осталось позади, рискнул высунуть голову из термитника, который он ошибочно принял за рыхлый ком земли, но бросив взгляд на окровавленное чудовище номер один, и на длиннозубое красноглазое чудовище номер два, вспискнул, и вернулся к прерванному занятию. Поэтому, что было дальше, он не видел, лишь слышал дробный топот удаляющегося мужика с козлиной башкой – что это был именно мужик, а не Борис, можно было понять по топоту двух, а не четырех ног. Граф терпеливо стоял, ощущая, как термиты грызут его рога, тихо радуясь, что они не решили полакомиться глазами. Внутренне содрогнувшись, он ощутил приближение тех самых, оставшихся поблизости четырех ног, и это его испугало еще больше чем нападение мужика. Шаги приблизились к изображающему страуса козлу, и стихли. Убоище про себя повторял как заведенный:

- «Меня нет, я в домике… Меня нет, я в домике…»

К его хвосту что-то прикоснулось, нервы козла не выдержали, и он, с диким воплем, выдернув голову наружу, понесся прочь, унося с собой несколько десятков термитов, лишившихся разом родного крова. Пробежав несколько шагов, Убоище оглянулся.

Борис стоял довольно далеко от термитника, нюхая цветочки, а легкий ветерок ласково шевелили шерсть на спине и хвосте беглеца.
- Шо шмотлишь? – не отрываясь от созерцания флоры, невнятно выговорил Борис. – Ижи, жавай, плинца шпашай, ево какая-то тваль уташшила. И побыстлее, а то и ево слофают, и я щас тебя укуфу, и фак, иф пофледних фил сделжываюс. Щас уфпокоюф, фоже фойду по фледу. Та не тужа! Ф длугую фтолону! Жубы флоклятые, тьфу, шкотштво!

Веселый Рогоносец

- А я вот так тебя! Что, забодал, а? – король Мишка триста тридцать второй, яростно поворачивая рычажок, дико хохотал, брызгая слюной на первого секретаря Косого. – А потому что, рогом ты не вышел, чтоб против меня идти, тютя! Ишь, вызвался он со мной тягаться…

- Ваше величество! – обиженно отозвался, вытирая морду о плечо, Косой. – Во-первых, я не вызывался, вы меня сами вызвали, так что не надо ля-ля! Во-вторых, я в эту игру второй раз в жизни играю, а уже, между прочим, забил вам три раза! А в-третьих, вы смухлевали во втором тайме! Кто шайбу копытом мне в ворота забил, когда за сенным настоем меня послал на другой конец загона, ась?

- Ну, ты козел, Косой! – рассердился Мишка 332. – Ты ваще понял, что сказал? Ты своего короля, надежу и опору в жульничестве обвинил? Все, Опала тебе теперь светит, другой мой, как ни прискорбно это сознавать. Извини, по-другому никак – если с вами жестко себя не вести, вы вообще на шею сядете.

- Да что ж такое! Опять Опала? Охренел совсем, ваше величество! – Косой в сердцах швырнул шайбу на поле древнего настольного хоккея, в который резались первые морды планеты. – Да меня там еще с прошлого раза не забыли! Небось, опять прикажешь стоять у глашатайного столба и кукарекать до утра? И почему обязательно нужно выставлять меня дураком именно на центральной площади, и именно в Опале, а?

- Да ладно тебе, Косой, не сердись, - примирительно отозвался король, лениво дергая хоккеистов. – Сам знаешь – гарем у меня в Опале, вот и развлекаю женушек, как могу… И потом сегодня можешь не кукарекать, а просто, стоять молча… Изображая у того же столба писающую собачку! Ну, знаешь, ножку задерешь, и стой себе… - не выдержав, Мишка 332 зашелся в истерическом хохоте. Секретарь мрачно смотрел на него, думая, как отвертеться от нового наказания.

- Срочная депеша его величеству! - в кабинет без стука ворвался молодой козел – помощник первого секретаря Траворез, и галопом преодолев два десятка метров зеленой дорожки, подскочил к королю. Тот, мгновенно посерьезнев, тряхнув огромной бородой, застыл в ожидании.

- Пропала связь с космохлевом их высочества Мишки триста тридцать третьего!

- Когда был последний сеанс связи? – отрывисто спросил король.

- Сразу после посадки на планете Украина, девяносто галактических часов назад!

- Значит, два наших дня… - задумался Мишка триста тридцать второй. – Что же вы раньше-то мне не сказали, козлы?! Кхм… Ладно. Запрос тамошнему правительству посылали?

- Да, ответил какой-то Чебурашка, он сказал, что судьба козлов, особенно самцов его не интересует ни в каком виде, кроме как в рагу.

- Ах ты ж… Да что же это.. Да я… Да мы… - не мог найтись с достойным ответом несчастный отец.

- Прошу прощения, ваше величество, - прервал его помощник секретаря. – В Опале беспорядки – число окозлившихся растет с каждым часом. Если мы не предпримем срочные меры по спасению амулета, ну, и вашего сына вместе с ним, то нам придет большой этот… Пиндык…

- Вот видите, ваше величество, - вмешался первый секретарь, несколько радуясь, что изображать писающую собачку в Опале ему в ближайшее время не грозит. – У вас такое горе, а вы тут в хоккей режетесь…

- Ну, все! – рассвирепел окончательно король. – Ты, Косой, закрой пасть! И слушайте мою волю – собрать весь наличный космосостав, из отпусков в том числе, и отправить армаду в направлении этой, как ее… Украины! Если в течение девяноста галактических часов – эх, понравилась мне что-то эта цифра… Да, так вот – если в течение указанного времени они не вернут мне сына, вместе с серебряным О-о-о!, Украина будет уничтожена! Как, не знаю, но придумаю… Возможно, взрывом газа… А, вот, придумал! Наши трудолюбивые ученые мне недавно одну шикарную штуку показывали – клизьма, вроде, называется! Ага, точно, клизьма. Слушай мою команду – установить клизьму на сверхадмиральский флагман! Впендюрим им клизьму, если что с моим сыном случится…

Мыдвол

- Далеко еще? – простонал Санорин, надрываясь под тяжестью, как оказалось, совершенно неподъемного приятеля.

- Да откуда я знаю! – раздраженно отозвался Пандюган, лежа передней частью на спине штурмана, а задней волочась по земле, пересчитывая опухшей ногой все неровности и изгибы местного рельефа. Пострадавшая нога давно уже стала НОГОЙ. Она была не просто огромна, создавалось впечатление, что к и без того здоровенной панде, присобачили дерево, тщательно очищенное от веток и сучков. Которое категорически отказывалось не только гнуться, но и хоть как-то поддерживать вес хозяина, более того, это хозяину надо было суметь выдержать вес ноги, поскольку встать на нее пытаться было бесполезно. После нескольких безуспешных попыток Пандюгана справиться с огромным придатком к телу, Санорин подполз под рыдающего от бессилия друга и, кряхтя, потащил старпома и его ногу на своей спине.

- Ну, где же Каптернаму-у-ус? – еле слышно просипел Санорин, скидывая с себя на очередной полянке свою тяжкую ношу.

- Вяк! – отозвался Пандюган, встретившись головой с твердой кочкой и о чем-то глубоко задумавшись на несколько минут. Рядом с ним прилег штурман, дыша на весь лес и используя в качестве подушки НОГУ, похожую по объему на диванный валик.

- Мне кажется, ты заблудился, - задумчиво произнес, придя в себя Пандюган и устраиваясь поудобнее на контузившей его кочке. – Вот убей меня, если я знаю, почему ты не взял с собой навигатор, м?

- Да вот он, твой навигатор! – зло сунул Санорин под нос Пандюгану нечто заляпанное слизью и чешуей. – Пользуйся! Дарю! Кстати, а твой где?

- Ну… И мой там же… Я его выкинул на берегу, после встречи с той тварью. И куда теперь пойдем?

- Неправильно ставишь вопрос! Куда теперь пойду я, ведь так? Ты ж у нас нынче только ездишь, причем, на мне!

- Ты прав, друг мой. Брось меня! Я обуза! Или на крайняк, давай, отрежем мою ногу, так я сразу стану легче! Э-э, не, лучше брось! Санни?

Но Санорин не услышал столь заманчивого предложения – во время проникновенной речи друга, он пересек полянку, просунул голову в кусты, и напряженно к чему-то прислушивался.

- Ты чего, а? – озираясь, испуганно поинтересовался Пандюган, несколько опасавшийся преследования со стороны той жуткой рыбины, что им не посчастливилось поймать.

- Что, что… - вздохнул, поворачиваясь, Санорин и критически рассматривая НОГУ. – Что ты там говорил про расчленение самого себя? Сейчас самое время решить вопрос, что лучше – и впрямь, отчекрыжить тебе ноги, и прыгать отсюда налегке, либо…

- Что – либо? – дрожа, спросил Пандюган.

- Либо… А скажи-ка, каково это, когда тебя едят? Познавательно, наверно?

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 27.04.2019 - 16:08

Добавка. Которая, я думаю, будет последней, а то у меня тут что-то слишком оживленно, не протолкнуться...

Украина

Геннадий Глебович был очень, очень, очень зол. Так зол он не был даже тогда, когда председателем соседнего села стал этот… ластоногий. И даже тогда, когда этот… ластоногий стал лучшим председателем Украины, и его наградили. Жаль, что не посмертно, а ведь он, Геннадий Глебович, очень постарался, чтобы это было именно так. Но даже тогда, когда вместо одноколки этого… ластоногого «Волги» на колесах со спицами, взлетела на воздух его собственная родимая «Мицубиси» рассчитанная на четверку верблюдов, он не был так зол. А ведь в каком бешенстве он тогда был, и что хуже всего - на самого себя! Это ж надо оказаться таким придурком и, подкладывая бомбу для председателя, забыть ее в своей телеге, а вместо нее подсунуть сумку с выставочными ананасами со своего участка! Тогда было обидно вдвойне – и председателя не рванул, и шанс победить в конкурсе потерял, а ведь он был уверен, что его ананасы самые лучшие ананасы в галактике. Еще б, ведь в качестве удобрения он использовал навоз этой зверушки, что притащил к себе домой дебил Дежин, а на ее дерьме все прет как на дрожжах.

Так о чем это он? Да, даже тогда он не был зол так, как сейчас, когда у него из-под носа увели противника, с которым страсть как хотелось, наконец, сцепиться. Ведь он узнал этого козла! У-у-у, морда королевская! Прямо рога чешутся… И кто же его спер? Никто иной, как автор того самого чудо - дерьма! Теперь Геннадию Глебовичу хотелось сразу нескольких вещей, и эти желания, бродившие внутри него, как испорченное пиво внутри постоянного встряхиваемой бутылки, готовы были разорвать его новое, но уже такое привычное тело на части. А хотелось ему – бабу, жрать и драться. И еще подорвать этого… ластоногого. Но в первую очередь, разобраться с тем козлом, и потому, Геннадий Глебович мчался туда, где, как он был уверен, и прячется эта мерзкая мымра с полезным удобрением – к Дежину.

***
- Я не понимаю – при чем здесь дерьмо? – искренне недоумевала Никифоровна, подходя в компании мужа и Дежина к хате Коляна и Фырпа. – С каких пор шибкозабры лечатся капустным дерьмом? Что – нынче лекарства больше не производят?

- А знаешь, ему обычно помогает! – отозвался беззаботно Дежин, открывая калитку. – Он его просто видеть не может, а Фыр сходу эту дрянь ему под нос сует – все надеется, что тот есть будет. Так ему на глазах лучшеет при одной мысли от подобной перспективы.

- Слышь, а помнится, вроде Фыр сам не против был дерьмецом угоститься, или я путаю? – поинтересовался капитан, придерживая Сенсея за рукав, чтобы тот не вошел во двор раньше времени. – Как-то он его звал – запарка, или опара, и стонал, когда мы летели, что теперь ему подобной прелести не откушать, не?

- Запарра! – послышался истошный вопль, и Фырп, запыхавшись, подбежал к ним. – Скорее! Коленьке совсем худо! Давайте запарру!

Он выдернул ведро из руки Дежина и, стараясь не дышать, чтобы не унюхать волшебный аромат, исходящий от ведра, рванул обратно по тропинке.

- Ага, не против, - как ни в чем не бывало, отозвался Дежин. – Постоянно кружит вокруг сараюшки Розочкиной, принюхивается. Да только Колян ему сразу сказал – будешь жрать дерьмо, ко мне больше не приближайся, и с первым же рейсом на Мыдвол.

Понимающе хмыкнув, капитан пошел по тропинке, оканчивающейся у гамака, в котором по-прежнему лежал все так же стонущий ксенобиолог. Рядом в тенечке валялся, вывалив наружу все свои три челюсти, все еще пытаясь прийти в себя после долгой переноски Никифоровны, прилипала Федор. Катерина подскочила к любимцу, и подхватила его на руки:

- Солнышко мое, совсем мамка про тебя забыла! Да как хорошо-то, что я тебя с собой не брала, а то еще вдруг бы ты той плохой капусте подвернулся под лапу…

- Не мешайте! – сурово сказал Фырп, сосредоточившись на предстоящей операции. Он зачерпнул половником навоз, и с трудом сдерживаясь, чтобы не отправить его в свою пасть, поднес к носу возлюбленного. – Скушай хоть немножечко, милый!

- Фу-у… - скривилась Никифоровна, и отвернулась, пытаясь любоваться окружающей средой, но это у нее выходило плохо – голова сама собой поворачивалась назад, очень уж ее тянуло взглянуть, как Колян будет есть эту мерзость.

Кудлатый, так же кривясь, не сводил глаз с медленно приближающемуся к носу Коляна половнику. Стонущий, до сих пор ничего не замечающий вокруг шибкозабр, широко распахнул глаза. На мгновение они съехались у переносицы, затем Колян издал неподдающийся воспроизведению и описанию звук, гамак, туго стягивающий его тело, затрещал, все три ходовых щупальца провалились сквозь образовавшуюся дыру, увлекая за собой хозяина. Упав на траву, Колян, извиваясь, как червяк, громко икая, судорожно пополз прочь. За ним следом устремился было, Фырп, расстроенный тем, что лечение по последним кледжшогским методикам опять не удалось, но его ухватил за щупальце Кудлатый:

- Стоять! Хватит с него твоего чудо – средства!

Фырп зашипел как змея, и рывком выдернул щупальце из рук капитана: - Это мое рвыдло! К нему позволено прикасаться только Коленьке!

Капитан, смутившись, принялся вытирать ладони об себя, помня рассказы ученого о том, что же такое рвыдло, и как его используют. Никифоровна тоненько захихикала, Дежин расхохотался в голос. Из-за ближайшего куста донеслись звуки, свидетельствующие о том, что излюбленное Фырпом средство оказало свое очищающее желудок действие.

- Чтобы я еще когда сало с молоком запивал… Да и огурцы определенно, лишние были… - послышался слабый голос Коляна. Через мгновение показался и он сам – бледный, на дрожащих, подгибающихся щупальцах, держащийся за живот.

- Любовь моя, как ты? – кинулся к нему Фырп, по-прежнему не выпуская из щупала наполненного половника.

- У… Убери! – еле слышно простонал Колян, в его животе громко забурчало, и он метнулся через двор в сторону маленького дощатого домика.

- Вот и славно, - констатировала Катерина, спокойно заталкивая челюсти обратно в пасть своему любимцу. – Сейчас его продерет, как следует, и он опять будет, как новенький. Слышь, Сеня, как ты думаешь, а где сейчас эта твоя, Розочка?

______________
Кстати, как и собиралась, начала выкладку стеба на Гарри Поттера вот здесь

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 27.04.2019 - 23:23

А аргументировать, за что шпалим - слабо?

Что-то не работает ссылка на Поттера, пробую еще раз
Теперь порядок))

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 28.04.2019 - 00:47

Работает!

Пожалуйста, не прекращайте про козлов! Я влюблена в ваше произведения.
Такого источника позитива и смеха до слез лишить нас хотите.
Я вчера заработалась, зато утром сразу два отрывка махом прочитала.

Пожалуйста

Спасибо огромное за столь тёплые слова... Но я ж вижу - чем больше я выкладываю, тем больше минусят, так бы тема давно уже из инкубатора вылезла. Чувствую себя назойливой бездарью, к тому же, к недозубиграм я питаю очень нежные чувства, и мне жалко их просто выбрасывать под ноги проходящим мимо, не удосуживающихся даже слово черкнуть -что именно им не понравилось. Ясное дело - у каждого свои предпочтения, и мой опус далёк от совершенства, но если я, к примеру, питаю лютую ненависть к аниме, то я не буду молча минусить каждый текст, имеющий к нему отношение, а просто пройду мимо...

Не знаю какая Святая Капуста шпалит, мне понравилось, как мог поправил.
С удовольствием почитал бы продолжение.

Неожиданно Спасибо за поддержку!

Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 28.04.2019 - 21:21

6 глава

Мишка триста тридцать третий пришел в себя от сверкнувшего молнией короткого удовольствия. Ощущения были, словно его сдернули с козы в самый разгар знакомства с ней.

- Радость моя, куда же ты… - сонно пролепетал он, и окончательно очнулся от звука собственного голоса. Первое, что он обнаружил, это то, что он висит вниз рогами, чиркая ими плотно утрамбованную почву. Второе – это присутствие совсем близко некоего организма, который с интересом обнюхивал его, Мишкину гордость, и это были вовсе не рога. В глазах принца еще всю мутилось и двоилось, поэтому, безуспешно попытавшись проморгаться, он произнес величественно, во всяком случае, он надеялся, что вышло именно так:

- Вам чего надо, тетенька?

- Ффу… - фыркнул кто-то в пах принцу, и он вздрогнул от жара обдавшего его постороннего дыхания, а затем и дошедшего до его носа, зловония. – Вонючи-и-ий…

- Сам вонючий! – обиделось их высочество. – Сама… само? Эй, вы кто? Немедленно отпустите меня! Я наследный принц планеты Веселый Рогоносец, меня будут искать! Если вы не отпустите, вскоре от этой паршивой планеты не останется и камешка!

- Молока нет… Воняет… Как есть? – поинтересовался голос. – Споем?

- Да вы что, совсем сдурели? Какие еще песни? Какое молоко! Я вам что – коза, что ли? Я козел! И не просто козел, а принц! Тьфу, это я уже говорил… Короче – настоящий козел молока не дает! – гордо поведал Мишка, пытаясь опереться о рога, чтобы хоть немного уменьшить собственный вес – связанные задние ноги, за которые он и был подвешен, здорово болели.

- Не шшшуми! Пой: We will, we will…

- На помо-о-ощь! – заорал Мишка. – Хелп! Это, как его… Рятуйте!

- Еще пробовать доить, - решил голос. – Буду доить, не дышать – воняет сильно. Может, молоко лучше?

- Эй, вы чего? – забеспокоился козел, чувствуя движение вплотную к своей особе. – Не прикаса…а-а-а… ме-е-е… О!

- Тьфу! Нет, без молока. Совсем, – вынес вердикт голос.

- А… а… Если еще немного поискать? – робко предложил, с трудом переведя дух, Мишка триста тридцать третий.

- Доить никак. Есть никак. Петь тоже. Зачем нужен? – строго вопросил голос, не обращая внимания на вопли задержанного.

- Правильно – не нужен! Отпускайте! - обрадовался принц, решив по выходу обязательно еще разок навестить местное гостеприимное стадо. Ему это сейчас было очень нужно.

- Нельзя. Нужны жертвы. Я Святая Капуста. Буду сильно хотеть – съем, – определился, наконец, голос и огромная тень, топтавшаяся рядом с Мишкой, исчезла, унося с собой и вонь.

- Эй… - тихо позвал принц. – У меня голова болит… И женщину хочу… И есть. И пить. Помогите!

Двапитрон - сосед Геннадия Глебовича Чебурашки, привычно шлепая задними конечностями, выполз во двор. Как обычно в последнее время, день не задался – у председателя опять с самого утра творится, Священное дерево знает что, оглохнуть можно от постоянного шума и грохота, при котором не то, что спать, есть спокойно нельзя.

Двапитрон неожиданно дернулся и завалился на бок, яростно расчесывая когтями живот – опять местная фауна, вместо того, чтобы заниматься своими делами, пытается обглодать его нежную шкуру. О, Имверпе, как ему хочется в воду! Нырнуть на дно, и не вылезать оттуда пару лет… А еще лучше – влезть на Имверпе, и сидеть там до скончания председателя. На этой планете все, казалось, абсолютно все против расы пазибигров. Но только здесь оказались подходящие условия для попытки выращивания Имверпе – священного дерева пазибигров. С тех пор как они эмигрировали с родной планеты, спасаясь от массового извержения вулканов, с тех самых пор потомки беженцев упорно и безрезультатно пытаются найти дорогу домой. Но Свинтус вместе со своими солнцами и лунами канул в просторах вселенной, и дорога к нему не указана ни на одной карте. Хорошо хоть предкам удалось увезти с собой семена священного дерева, но толку-то, если они не приживаются нигде, совершенно нигде, а если вдруг и случалось такое чудо, и семечко прорастало, то, не успев выпустить и первого листочка, загибалось нафиг. А без этих самых листочков раса пазибигров вымирает, медленно, но верно. Из нескольких тысяч беженцев к этому моменту осталось всего сотня особей, и практически все мужского пола. Женщин, смешно сказать! - всего десять хвостов!

Двапитрон с грустью посмотрел на то, что ему, как и всем мужчинам пазибигров мешало перемещаться. Тут, на Украине, поговаривали, что пазибигры вовсе никакие не пазибигры, и тем более, не с какого-то там мифического Свинтуса, а самые обыкновенные земные моржи, только мутировавшие. И причиндалы у них, соответственно – моржовые. Двапитрон шумно вздохнул – моржовые - не моржовые, но перемещаться из-за этих самых причиндал ему, как и всем мужчинам с планеты Свинтус было очень затруднительно – будучи всегда готовыми к процессу размножения, они постоянно находились в несгибаемом состоянии, да и размер не уступал моржовым. Поэтому, когда пазибигры шли, вернее, перемещались на животе, перебирая ластами, этот устойчивый орган цеплялся за землю. Особо неприятных ощущений это не доставляло, напротив, имело место и некоторое удовольствие, но передвижение затрудняло здорово.
Пазибигр, услышав очередной вопль со стороны председательской хаты, закатил глаза, словно моля небо избавить его от беспокойного и завистливого соседа. Затем, опустив голову, присмотрел одну из тысяч узких колеек, коими был испещрен двор, встал так, чтобы беспокоящий его орган был над ней – нечего снова пахать двор, и направился к своей надеже. Там, за домом, подальше от плетня разделяющего его двор от председательского, под небольшим стеклянным колпаком зеленело оно. Чудо. Последнее семечко, выданное ему советом пазибигров, как одному из лучших потомственных аграриев, не только принялось и взошло, но и выпустило уже целых четыре листочка! Четыре! Такого результата не было ни разу со времен великого исхода со Свинтуса!

Тихонько постанывая – колея оказалась недостаточно глубока, и несгибаемый орган все-таки цеплялся за почву, Двапитрон подполз к лелеемому ростку. Стеклянный колпак, накрывающий его, призывно сиял в лучах солнца.

- «Надо чем-нибудь затенить, а то еще сгорит» - с беспокойством подумал пазибигр, но в этот момент, словно по заказу, небо потемнело. Двапитрон поднял глаза – стратосферу словно заволокло грозовыми, сизыми тучами, но ветра и грома почему-то не последовало. Забыв о странном атмосферном явлении, пазибигр с трепетом снял колпак, и с трудом сдержался от счастливого возгласа – появился пятый листочек! Боясь дохнуть на драгоценный росток, Двапитрон любовался нежным растением, и слезы радости текли по его мужественным, белым в черную крапинку скулам. Он представил себе, как эта кроха превращается в громадное, как рассказывали прадеды, ну просто гигантское дерево, с великанскими листьями, где и поселятся все оставшиеся пазибигры. И тогда у них, наконец, начнут появляться самки, ведь именно Имверпе определяет появление детенышей с женскими хромосомами. Можно сказать, Имверпе – мать пазибигров. Ведь мужчин у пазибигров раньше не было вовсе – перерождение вымени в так отравляющий жизнь орган, это следствие разрыва с колыбелью всего сущего. Впрочем, Двапитрон на наличие сей части организма вовсе не жаловался, и о собственном преображении даже и не думал. Но вот будущее его, почти вымершего племени...

Что-то загрохотало.

- «Ну, вот и гром», - отстраненно подумал Двапитрон, но тут мелькнула огромная тень, и на росток Имверпе наступила громадная, но тонкая и гибкая, шипастая лапища.

Мыдвол

- Да пустите его на дрова, да и все дела! – небрежно сказал Санорин, прихлебывая молоко недозубигра из единственной священной чаши, из коей в прежние времена пивала почившая ныне Святая Капуста. – Какой вам с него теперь толк? А этих на мясо пустить, что ж теперь сделаешь-то… Дойных оставьте, сколько их там – два? Три?

- Вот дура-ак… - простонал Пандюган, ежась от неприятного ощущения в ноге, обложенной печально знакомой ему по прошлому посещению Мыдвол лиловой травки – разъеды. Ногу сильно жгло, и она отчаянно чесалась, но эффект можно было видеть уже сейчас - после получасовой процедуры нога уменьшилась в объеме вдвое.

- Если не будет священного дерева – не будет недозубигров. Не будет недозубигров – не будет племени кледжшогов, - монотонно отчиталась Кларрана, которая теперь была вождем племени, взамен безвременно погибшего под тушей святыни, Карридзуна.

- И ктотей тоже не будет! – добавила Меандрра, лишившаяся тогда же одного уха и большей части хвоста. – Мы питаемся исключительно листьями с этих деревьев.

- Слушайте, ну сами наложите под него, что вы как маленькие, в самом-то деле! – возмутился изрядно нагрузившийся Санорин. – Тоже мне, нашли проблему – удобрения не хватает! Столько народу вокруг, включая ваших драгоценных жирафов, а они рыдают, что дерево от недостатка азота или чего-то там еще загибается…

- Что вы такое говорите, чужаки! – сердито воскликнула Кларрана. – Наше дерево – это наша жизнь, а вы так нехорошо говорите!

- Ну да – никакого священного трепета и пиетета! – проворчал Санорин. – Слушайте, ребзя, я подобные речи в прошлый раз слыхал, когда вы другому растению молились, Капусте этой, вашей. А деревья, надеюсь, никого не жрут? Туда-сюда не бродят самостоятельно, а?

Кларрана и Меандрра насупились – найдя пришельцев в трудной ситуации, с которыми в прошлый раз расстались врагами, они, вместо того, чтобы припомнив былую обиду, и пустить на те самые удобрения, о которых говорил голый чужак, приняли их, помогли раненому, отдали последние запасы молока недозубигров, а с ними вот так оскорбительно разговаривают!

- Уймись, Санни! – захлопнул Пандюган своей мохнатой лапой рот разошедшемуся Санорину. – Ты не помнишь, на какую планету Дежин своего урода увез? Не туда ли, куда поехали отдыхать капитан с Катериной?

- Ну да, на Украину, забыл, как Колян его уламывал именно там поселиться? Наверно боялся со своим Фыром там один оставаться. Кэп как раз собирался Сеньку уговорить вернуться на корабль. А что?

Украина

- Эгей, Генка! – Опанас Глебович Чебурашка президент всея Украины удивленно рассматривал лохмотья, оставшиеся на месте бывшего плетня, когда-то окружавшего двор брата. Да, он знал, что его младший братишка несколько эксцентричен, запросто может отколоть что-нибудь, вроде небольшой диверсии, как тогда, когда устроив голографическое шоу, во время предвыборной кампании, изобразил, как он, Опанас Глебович имеет свой будущий электорат. Очень реалистично, кстати, вышло – даже сам главный герой засмотрелся. Что уж говорить о толпе, которую удалось заманить на выборы бесплатной раздачей горилки и сала? Хорошо хоть, время было позднее, и детей с собой никто не взял – тяжелое частое дыхание слышно было даже в президиуме. Вот повезло-то на следующий год несмотря ни на что, избранному президенту – такого всплеска рождаемости на Украине никогда еще не было! Что опять-таки, сыграло на руку Опанасу – ведь Украина до безобразия малонаселенная, только еще осваиваемая планета, и под это дело президенту удалось получить грант на строительство детских садов, площадок, школ, ну, и для себя, родимого, кой-чего удалось придержать, на новый космолет. Так что, как ни крути – от бестолкового брата все же был толк. Но то, что он выкинул теперь…

- Генка, скотина, где ты? – заорал во все горло Опанас Глебович. – Вылезай, придурок! Ты что натворил, дебил? Бери теперь свой долбанный дробовик, иди от козлов планету защищай!

Позади президента послышалась какая-то возня, он стремительно обернулся и увидел прямо перед собой печальную физиономию повисшего носом вниз Двапитрона.

- Здрасть, - уныло поздоровалась физиономия.

- Здра… стуйте, - растерянно отозвался Опанас Глебович и перевел взгляд наверх. Увидев разбросанные в художественном беспорядке по жуткой морде шесть пылающих то ли голодом, то ли яростью глаз, Опанас Глебович, мгновение подумав, на всякий случай упал в обморок.

***
- Да отстаньте вы от меня, не хочу я ее искать! – отбивался от своих друзей Дежин. – Свинтила, ну и слава яйцам, может, прикормилась где или домой дорогу нашла!

- Интересно знать – каким образом она может найти дорогу домой, и чем она, по-твоему, может тут прикормится, а? Да еще так, чтоб пострадавших не было? – прищурился Кудлатый, на секунду выпуская из пальцев воротник своего бывшего кока.

- Слушай, Сень, ну ведь ребята правы! – встрял все еще немного бледный, но уже довольно уверенно стоящий на щупальцах Колян. – В конце – концов, мы с тобой в ответе за тех, кого приручили, да к тому ж с другой планеты притащили. Завел любимца, уж будь любезен, за ним присматривать и создавать все условия. Вот, как я с Фыром…

- Что-о? – взвыл Фырп, как обычно подслушивающий разговор своего ненаглядного с посторонними мужчинами, на всякий случай, мало ли, вдруг вздумает продолжить свои исследования в области межвидовых половых связей.

– Я для тебя любимец, да? Зверушка! Насекомое? Эта... Тряпка половая, да? Нет, этот, как его… Игратор на щупалах?

- Нет, ты глянь, каких словечек понабрался чудик! – ткнула Никифоровна мужа локтем в бок, отчего тот охнул. – Самосознание и словарь растут прямо на глазах.

Любимец самой Катерины согласно квакнул, устраиваясь поудобнее на плече хозяйки, с интересом глядя на первый акт греческой трагедии разворачивающейся перед ним.

- Ё-маё! – заорал Колян. – Да задолбал ты меня уже своими истериками! Любимец, да – от слова любить, что непонятно?

- Ой… - внезапно растаял Фырп и пошел сиреневыми полосками о т смущения. – Так ты меня все – таки любишь, да? А личинку попробуем отложить, а?

- Ы-ы-ы-ы… - тихонько, но протяжно завел Колян, раскачиваясь из стороны в сторону.

- А чего, уже вечер, что ли? Не рановато стемнело? – задрав голову, поинтересовался капитан, разглядывая стремительно темнеющее небо. – Нам эту тварь еще искать, а уже ни хрена не видно…

- Ы-ы-ы-ы, нет, еще рано, ы-ы-ы-ы…

Дежин, пытавшийся придумать отмазку, почему не надо идти на поиски пропавшей Капусты, заметил одиноко бредущего по улице козла со здоровенными, но грязными рогами и, следуя выработавшейся в последнее время привычке отлавливать всех представителей козьего племени для Розочки, с независимым видом пошел навстречу ничего не подозревающей жертве.
Катерина и Кудлатый, заинтересовавшись маневрами Сенсея, внимательно следили за его действиями, в то время как Фырп пытался успокоить воющего на хмурые небеса Коляна.

Дежин, притворяясь, что не замечает козла, который в свою очередь с интересом разглядывал его самого, пошарив в кармане, обнаружил там старый, давно забытый кусок хлеба. Когда до остановившегося посреди дороги козла оставалось не больше метра, Дежин извлек хлеб жестом фокусника на свет божий, и ткнул под нос козлу.

- Ути – пути, какая козочка! Кушай, детка!

- Позвольте прояснить два момента, - мрачно отозвалась «козочка», разглядывая подношение с таким видом, что ее сейчас вырвет. – Я не козочка, а козел, и я не ем плесень ни в каком виде.

Дежин шумно сглотнул, не отводя взгляда от животного, сунул вышеозначенный кусок хлеба в рот, и принялся меланхолично жевать.

- Приятного аппетита! - вежливо сказал козел, с трудом сдерживая гримасу отвращения. – По завершению вашей трапезы, не будете ли вы столь любезны сообщить мне, не проходило ли здесь такое… Огромное, зеленое с принцем в зубах?

- Ась? – вмешалась Катерина, подкравшаяся ближе, чтобы посмотреть на разговаривающего козла.

- Принца украли… - вздохнул Убоище - а это был он, поворачиваясь в сторону более разумного, как ему показалось, аборигена. – И, судя по всему, вашу планету вот-вот атакуют наши ребята. Скоро здесь будет очень неуютно. Великая Манька, как домой-то охота…

Уррра! Спасибо огромное за продолжение банкета!