Привычка на генном уровне

В цеху по производству трехпрограммных приемников с электронными часами фирмы «Электроника», нас, радиорегулировщиков, было всего шесть человек. Мы настраивали смонтированные платы, самое сердце трехпрограммника. Короче говоря, устраняли все дефекты и доводили приемник «до ума». Нормы были достаточно высокими, и, чтобы заработать мало-мальски прилично, нам приходилось также прилично «пахать». Особо языком с коллегами по пустякам уже не потреплешь. Даже покурить лишний раз было некогда. Частенько приходилось оставаться сверхурочно на пару, тройку часов, чтобы выполнить или перевыполнить суточную норму.

Бригада у нас была дружная, как говорится, «спетая и спитая». Все мужики разного возраста. Совместно разбирали какие-либо трудно устранимые дефекты в регулировке. Частенько бывало, когда мы все вшестером культурненько «обмывали» премии после работы в ближайшем лесопарке.

Был среди нас самый зрелый и умудренный опытом жизни «мужичок за пятьдесят», Борис Федорович, по «псевдониму» Загрёба. Он еще лет за пять до моего появления в этом цеху уже с гордостью носил это «погоняло». Получил он его заслуженно. За сидящую уже у него в крови привычку уносить что-нибудь общегосударственное с завода домой, считая это собственноличным. Чего скрывать, каждый из нас хоть иногда, но был «несуном».

Зачем бегать по магазинам и покупать каких-нибудь пару болтов с гайками, или сетевой провод с вилкой на конце, когда их на складе валялось «хоть пруд пруди»? Тем более, что нам, когда приходилось оставаться сверхурочно, мастер доверял ключи от всех складов. В те пару дней за месяц, когда не было совершенно ничего нового и более менее ценного, что можно бы унести, Загрёба чувствовал себя обиженным на судьбу, считая эти дни прожитыми впустую, бестолку пролетевшими мимо жизни. Он ощущал себя больным с лопнувшим желчным пузырем, и весь объем накопившейся в нем желчи, этой горькой гадости, сочился из всех его телесные дыр. Воспитывать в духе строителя коммунизма его было уже поздно, хотя такие попытки с нашей стороны предпринимались довольно часто.

- Молодые вы еще. Жизни не нюхивали. Потому и дураки набитые. Придет, например, к тебе сосед, шуруп какой попросить, а у тебя, хозяина хренова, даже гвоздя гнутого нет, - читал он нам свои наставления во время очередной пьянки на природе.
- Что у меня квартира-то, складом крепежа для соседей должна быть, по-твоему?
- У хорошего хозяина в квартире все должно быть, от гвоздя до логарифмической линейки. Бестолочь! Каждую ржавую шайбу, что на дороге валяется, надо подбирать и в дом нести. Рано или поздно, придет и в ней нужда.

А с завода, вообще, грех домой ничего не принести. Все везде общее, а значит и мое тоже. У меня жена вон на мясокомбинате пятнадцать лет в колбасном цеху работает. Каждый день в лифчике по кило фаршу, да еще и в трусах по паре кило колбасы через проходную протаскивает. Свеженькая! Не та, что вы, синюшную по два двадцать, в очереди в драку-собаку берете, которая за неделю пять раз замораживалась и шесть оттаивала в антисанитарных условиях магазина.

- Ничего себе, свеженькая! Представляю размер трусов и лифчика у твоей жены. Ё моё, уж не этой ли свеженькой мы сейчас закусываем? А? Загрёба? Ты что, отравить всех нас хочешь?
- Дурында ты! А еще интеллигента из себя корчишь. Она чай моется после этого несколько раз. Варится в кипятке, а потом еще и жарится на сковородке. Гляди-ка ты на него, морду от докторской воротит. Голодным, видать, никогда не бывал. Не хочешь, вон, сбегай! Купи себе ливерной, если денег хватит, на которой в колбасных цехах крысы испражнялись.
- Да я лучше вот этим лопухом занюхаю. Оба вы с женой, две Загрёбы!

Но в остальном наш Загрёба, как мужик, как работник и как товарищ, был вполне нормальным. Во всяком случае, он удовлетворял всем требованиям члена бригады. Никогда не возмущался, если была необходимость поработать сверхурочно. Не лизал задницу начальству. Всегда отзывался на помощь, когда был востребован его опыт регулировщика.

Ну, «несун», да! Есть такой грех. Но ведь помаленьку таскает, а не вот охапками. Мы даже иногда помогали ему «протаскивать» через проходную завода что-то объемное, выпячивающееся из-под его одежды. Завод считался военным, выпускал высокоточные резисторы, какие-то секретные приборы и еще что-то. Поэтому охранники на проходных могли тщательно «обшманать» любого работника.

Обычно ощупывали выборочно, через одного, или по фейс контролю, когда чье-то «мурло» не внушало доверия охраннику. Кто-нибудь из наших шел впереди и отвлекал чем-нибудь внимание охранника. Обычно эту роль брал на себя нагловатый по характеру наш коллега Сергей, по кличке «Сырожа». Он, обычно, вылуплял свое гневное выражение лица на охранника и орал: - «Ну чё? Морда моя не нравится? Обшманать хочешь? Ну, на! На, шманай!». Сырожа усердно выворачивал свои пустые карманы и расстегивал пуговицы на одежде. Охранник махал на него рукой, показывая знак, мол, проходи. Пока он очухивался и приходил в себя от такой наглости, через «вертушку» успевали проскочить четыре, пять заводских работяг.

Тащил Загрёба все подряд, чего у него еще пока не было в квартире. Однажды в цеху лазерной нарезки произошел страшный случай с одной уборщицей. Она убирала мужскую раздевалку с душевыми и туалетами. Здание цеха было еще допотопное. И унитазы в туалетах по возрасту были не намного моложе самого этого здания. Желто-коричневый осадок уже невозможно было ничем ни отмыть, ни отскрести. До этого она работала в гальваническом цеху. Уборщица была еще молоденькая, девчушка совсем. И стрельнуло ей в голову зачерпнуть своим оцинкованным ведром из гальванической ванны какой-то очень концентрированной кислоты для чистки этих унитазов. Пока она тащила это ведро до своего рабочего места, кислота разъела дно ведра, и вся кислота вылилась ей на самое главное женское место — на промежность. Девчушке врачи умереть не дали, но, как женщина, она уже имела слишком сомнительную ценность.

Услышав о существовании на заводе такого химического чуда, которого у Загребы дома еще не было, он уже не мог успокоиться, и ежеминутно строил планы, как его добыть и вынести условно честным способом. Высказывал их нам на предмет обсуждения наименьшего риска.
- Ты что, совсем больной на голову стал? На кой хрен тебе дома эта гадость? Вот только ее у тебя не хватает для полного счастья, - стали мы высказывать ему свои мнения.
- Ты лучше ядовитую змею заимей. Пусть она у тебя с ковра на диван переползать будет. Ха-ха-ха!
- У тебя, Загрёба, еще даже атомной бомбы дома нет. Ай-яй-яй, какой промах! Езжай в субботу на рынок и Плутоний срочно купи, или Самарий какой-нето.

- Ты давай кончай с этим делом, Загрёба! Мы тебя по-дружески предупреждаем. А может, ты преступление какое готовишь? Может, хочешь своему вредному соседу в харю этой отравой плеснуть? Может, ты притворяешься тут перед нами хорошеньким, а сам террорист поганый? Давайте, мужики, сдадим его охране. Пусть в тюрьме посидит годика три. Может одумается.
- Ты что, Сырожа? Как ты мог обо мне так плохо подумать? Мы ж с тобой больше пяти лет знакомы. Понял я все. Действительно, блажь какая-то у меня. Жил я без этой гадости полвека и дальше проживу.

Сказать-то он сказал, да только никто из нас не верил уже, что до него дошло. И решили мы проучить Загрёбу, чтобы на всю оставшуюся жизнь отбить у него эту пагубную страсть.

- Слышь, Загрёба, у тебя резиновой перчатки нет случайно?
- Да есть, вроде. Сейчас посмотрю. А тебе зачем?
- Клея надо налить.
- Да? Что за клей?
- Да вон, мне один друг, слесарь с пластавтоматов, посоветовал мою табуретку дома ихним клеем склеить.
- Что, такой хороший клей?
- Ты чё! Всё клеит! Пятнадцать минут — и готово! Намертво! Даже железяки клеит. Говорит, недавно у них два лома нечаянно так крест накрест склеились, что выкинуть пришлось. Даже кувалдой разбить не получилось.
- Ломы склеивает? Эх ай-яй! Классно! Слышь, Сырожа, у меня тоже дома все табуретки расшатались. Он не мог бы и мне маленько отлить? Литра два, три хотя бы?
- Ха! Куда тебе столько? На две жизни хватит. Его на табуретку надо-то всего со спичечную головку. Не-е, стоко он не даст. Ты чё, совсем наглость потерял что ли?
- Ну ладно, ладно! Сколько даст, чё уж тут. На вот тебе две перчатки. Я вынесу, а потом отолью тебе сколько надо. У меня дома как раз маленький пузырек из под валидола пустой валяется.
- Ага, лады! А как выносить будешь?
- Ну, на этот счет можешь не беспокоиться. У меня на всех трусах, с внутренней стороны, карманы имеются. Жена нашила. Главное, надо через «проходнушку» в самый час пик идти, когда вся толпа ломиться будет. Они в это время меньше шманают. Ты впереди, я за тобой, как всегда. Пятнадцать минут! Ломы склеивает! Вот это клей!

Все наши были предупреждены. Мы поменялись с Сырожей зонтами. Я ему отдал свой, с острым наконечником. Была середина осени. Когда мы выходили, на улице шел сильный дождь. В проходной была страшная толкучка. Задние напирали, у средних животы уходили внутрь к позвоночникам, передние упирались этими животами в застопоренную вахтером вертушку. Сырожа улучил момент, и, как бы ненароком, ткнул Загрёбу моим зонтиком прямо в пах.

- А-ай! За что, Сыроженька? - Борис Федорович, совершено не почувствовав никакой боли, вскрикнул так, словно его этим зонтом проткнули насквозь в самом жизненно ценном месте. А когда его еще и сильно прижали к вертушке, и в паху у него что-то с треском лопнуло, на его лице Сырожа смог наконец-то впервые в жизни увидеть, что такое настоящий ужас. Загрёба быстро пришел в себя и сразу взглянул на часы. Пошел отсчет времени! Когда вышел из проходной наш шестой, Федорович взмолился.

- Все братишки, жить мне осталось всего... двенадцать минут. Спасите ради Бога! Чё делать? Куда бежать? Господи, за что?
- Надо добежать до ближайшего подъезда. Может еще успеем! - скомандовал Сырожа, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть от смеха. Со спринтерской скоростью «мужичок за пятьдесят» лидером прибежал к подъезду ближайшей пятиэтажки.

- А-а! Закрыто! Восемь минут осталось, - Загрёба побежал в следующий подъезд, который тоже был закрыт. Только в последнем, четвертом подъезде, мы, все промокшие под дождем, встали в кружек, в середине которого быстрее солдатской нормы разделся до гола бедный «несун».
- Быстрее, братцы! Мне хотя бы дырку оставить «для посикать». Две минуты. А-а! Господи, спаси! - он уже сто раз вытер все свои гениталии. В ход пошли трусы, потом майка. Уже рвалась на тряпки рубашка. Наготове я держал джемпер. Сырожа по приказу Загрёбы выкидывал на улицу рваное нижнее бельё.
- Ножницы! Братцы, у кого ножницы есть, а? Я бы хоть волосы там состриг.
- Бритва безопасная не пойдет? У меня есть. Новая, вчера только купил. «Нева»!
- Сыроженька, спаситель ты мой! - Загрёба обрил все свое хозяйство под ноль за считанные секунды, - Последняя минута пошла! Братцы, привязать бы надо как-то. Лучше под углом в сорок пять градусов. Уж если засохнет, так хоть в таком положени. Ломы ведь склеивает, кувалдой не разобьешь!

Мы ржали как жеребцы, провожая Загрёбу до автобуса. Он, бедный, чуть не плача от обиды, еле плюхал под дождем в джемпере на голое тело, широко, как моряк во время шторма, расставляя ноги. Узнав правду о том, что в резиновых перчатках был крепко заваренный чай, он уже даже не радовался.

Только через пару недель он впервые начал с нами разговаривать. А еще через неделю он попросил Сырожу подстраховать его на проходной. Что поделаешь? Привычка в крови, на генном уровне!


© Николай Виноградов

Гены не пропьешь))))

Вот это пошутили, блин!

Мне хотя бы дырку оставить «для посикать»
Это пять!

Главное,человек не растерялся перед лицом страшной угрозы,а попытался применить себе на пользу новые обстоятельства.Вечный стояк,под углом 45 градусов,это же додуматься надо!

В далекие и горячо мной любимые времена, когда работал я на оборонке, со мной старались дружить все несуны завода. Начальником охраны там работал дюже сучаристый мужик, в прошлом начальник колонии строгого режима, посему в охрану он набирал в основном отставных вертухаев. Публика тертая и вынести что-либо объемное было весьма проблематично. Посему все с нетерпением ожидали очередных заводских испытаний, которыми я как раз и командовал. Не самими испытаниями, понятное дело, а выездами на них. Все свободное место в кузовах машин забивалось разными полезными вещами типа бидонов, баков и самогонных аппаратов, сваренных из супер-нержавки, после чего машины торжественно пломбировались и гордо рыча моторами выезжали из ворот без досмотра. Ну а дальше лишний груз выгружался, кузова пломбировались еще раз, благо тиски для пломб у меня были в кармане, и мы ехали испытывать очередные изделия.

Загрёба обрил все свое хозяйство под ноль за считанные секунды... -

а военпреды гды были при загрузке и транспортировке груза?

Домой бери хотя бы гвоздь!
Ты хозяин, а не гость!!!

Не военпреды, а ПЗ. Представитель Заказчика. Разумеется были. Но у них тоже дачи есть. Более того, контейнеры с изделиями опечатывались отдельно. И на целостность тех пломб никто не посягал.

Кстати... Ты видимо не очень представляешь себе специфику производства. Военный заказчик контролирует готовые изделия идущие в армию. То есть все то, что прошло Госиспытания и принято на вооружение. Все опытные образцы ПЗ, конечно, оглядывают иногда, но пока это не поставляется в армию, это их мало волнует и интерес их чисто для общего развития. Контролируют другие структуры, размещающие заказ и выдающие задание на его разработку.

Это сообщение отредактировал querro - 17.07.2014 - 02:02

позвольте спросить, КАК надо тащить ведро, чтобы со дна вылилось на промежность?

Тоже немного смутил этот момент в рассказе. Хотя, чисто гипотетически, на коромысле если только.

хреновые военпреды были у вас, если не интересовались изделием до Госиспытаний. зы, я кстати военпредом служу, и в полном объёме понимаю и знаю специфику службы и производства. зы зы военный представитель и представитель заказчика - эт одно и то же

Просто до моего ухода с предприятия в 2008 году, не знаю как сейчас с этим, слово "военпред" там считалось матерым анахроизмом. И там где я работал, ну как бы мягко сказать, не поощрялся излишний интерес ПЗ к разработкам завода. Могли и нахуй вежливо послать. Кстати, ты бы в соседней теме отписал, что ты военпред, а то ты так там за контракт свой беспокоишься... Понятное дело, лучше на заводе в уютном кабинете сидеть, чем на полигоне с солдатами бегать.

Ну ты и сам понимаешь, что не могу я, как оборонщик, любить военпредов...

Это сообщение отредактировал querro - 17.07.2014 - 02:33

да за контракт не переживаю ни капельки, я служил и в боевой части мне пофиг где служить.
ты просто в первом комменте сказал, что работал на оборонке, ну и тогда само собой, что много заказов было госзаказами, и контроль военпредов обязан быть на всех этапах разработки и производства. но в 90-х завод, наверное выживал за счёт собственых наработок и заказов, тогда военных и нужно было засилать туда)))

Не совсем. Нас не бросали на произвол судьбы. Госзаказ был всегда. Но разработки наши армия не контролировала никогда. Участие ПЗ начиналось с финального этапа заводских испытаний, далее госы и производство. Хотя, как сам понимаешь, грамотные военпреды завсегда приглядывали. И на испытания ездили. Тебе не приходилось на Балхаш, на полигон ездить? А то может там пересекались?

не, не пересекались точно, я в ПЗ с 2008 года, а не контрлировали разработки завода, потому что завод за собственные гроши разрабатывал изделия, а потом серию уже покупали - в 90-х известная тенденция

Не совсем так... Но тему, думаю, не стоит дальше развивать, как бы лишнего не ляпнуть.

На работе ты не гость, утащи хотя бы гвоздь!

ок

"Тащи с завода каждый гвоздь, ты в нем хозяин а не гость!"

Годная история.) Спасибо.)

В тему....

Когда был молодым, работал в НИИ и очень часто ездил в командировки. Делают стратегический продукт, без которого русскому человеку не выжить – спирт. Конец рабочего дня. Мужики перед выходом тяпают по дозе и быстро бегут к проходной, пока в голову и ноги не стукнуло. Более опытные готовятся к выносу по другому.

Мой местный коллега заливает спиртом плоскую 3-х литровую флягу и засовывает за пояс под свитер. Мне интересно. Я знаю, так как видел сам, что на таких заводах на проходной очень даже тщательно ощупывают. Коллега берет метровую металлическую линейку и мы направляемся к проходной, непринужденно разговаривая. Охранник, увидев нас издалека, встает в проем прохода, как заправский вратарь. Подходим. Охранник: "Это что у тебя в руке? " "Линейка" - отвечает коллега. "С завода выносить что-либо категорически запрещается! ".
"Да мне по работе чертеж дома надо нарисовать" - начинает атаку коллега - "Это безобразие! ". "А у меня приказ! " - переходит на крик охранник. Слово за слово, коллега сдается и отдает линейку охраннику, взяв с него честное слово, что тот ее не умыкнет и завтра утром отдаст.

Охранник весь преисполнен чувством выполненного долга и, чуть ли не шаркая и кланяясь перед нами: "Ну Вы уж не обижайтесь, служба такая", выпускает за проходную.
Спирт вечером проходит в гостинице дегустацию.

Это сообщение отредактировал insaider - 17.07.2014 - 09:50

Городок Первомайский под Харьковым. Химический комбинат по производству моющих средств – в основном стирального порошка. Конец рабочего дня. Вереница работников весело шагает к проходной. Вдруг, как это всегда бывает, набегает тучка и начинается сильнейший летний ливень.

Народ прячется в проходной и под навесом. Одна дамочка, одетая жарким летом почему-то в куртку не добегает до укрытия, останавливается и начинает топтаться на месте. Она стоит одна под ливнем и пенится.

Сначала асфальт у ее ног, потом ноги, потом вся. Садится на бордюр и начинает, видимо, плакать. Дождик весело взбивает пузыри на асфальте и на ней. "Новенькая видать, не опытная еще" - говорит одна дама. "Зачем же порошок в карманы без целлофана, дурочка". Грустно, но жизненно.

insaider, что-то у тебя сегодня все про несунов))