114
Директива «Зет».
Я знал, что будет плохо,
Но не знал, что так скоро…
В. Цой
Излишне говорить, что эта история – вымысел, всякие совпадения с реальными событиями и людьми – абсолютная случайность и плод буйной фантазии автора. Автор также не претендует на роль пророка.
Излишне впечатлительным особам читать не рекомендуется!
Глава I. … августа 201.. года, пятница, 23 часа 55 минут. Москва, Симферопольский бульвар.Сопи заерзал на своей скамейке в Мэдисон-сквере. Когда стаи диких гусей тянутся по ночам высоко в небе, когда женщины, не имеющие котиковых манто, становятся ласковыми к своим мужьям, когда Сони начинает ерзать на своей скамейке в парке, это значит, что зима на носу.
Желтый лист упал на колени Сопи. То была визитная карточка Деда Мороза; этот старик добр к постоянным обитателям Мэдисон-сквера и честно предупреждает их о своем близком приходе. На перекрестке четырех улиц он вручает свои карточки Северному ветру, швейцару гостиницы "Под открытым небом", чтобы постояльцы ее приготовились.
О. Генри «Фараон и хорал»
Душный августовский день догорел, и накрывшая Москву ночь прохлады не принесла. Паша болезненно поморщился. От обильного пота саднили многочисленные расчёсы от укусов вшей, в высохшем рту рашпилем ворочался шершавый язык, раскалывалась голова… Пять рублей! Этой незначительной, ничтожной по нынешним меркам суммы БОМЖу Павлу Викторовичу Волконскому не хватало на «чекушку» мерзкой, бесланского разлива водки, чтобы поправить пошатнувшееся здоровье. Хозяин ночного магазина Арсен на его мольбы отпустить в долг молча взял его за шиворот, брезгливо, двумя пальцами, подвёл к выходу и придал ускорение пинком под зад. Но выпивки требовало исстрадавшееся нутро Паши, он мог не есть по три дня, но не выпить…
Да, Павел Викторович, несмотря на дворянскую фамилию, был БОМЖом. Когда-то у него была квартира в кооперативе «Советский композитор» на проспекте Мира, однако околоточный Шпунько, знавший наперечёт всех алкоголиков своего участка, навязчиво предлагал её продать, суля рай земной в тихой деревеньке, затерянной на просторах Тверской области. Паша, будучи бухим, послал его сразу по трём адресам, за что получил в совокупности три года лишения свободы за оскорбление представителя власти, а когда вернулся, отсидев срок «звонком», с удивлением обнаружил, что в его квартире живут совершенно посторонние люди. Когда Паша попробовал качать права, новый хозяин молча достал нож и вкрадчиво поинтересовался: «Проблэмы, э?» Паша всё понял и свалил из родового гнезда, чтобы уже никогда туда не возвращаться.
Итак, пять рублей… Унизительный обход мест, где пили пиво работяги и «офисный планктон», совершая еженедельное жертвоприношение богу Пятнице, успехом не увенчались. Одни язвительно сетовали, что подают в понедельник, а сегодня, увы, пятница, вторые посылали в эротический пеший тур, а от одного, особо вредного мужика Паша получил подсрачника первый раз за день. Чуть надпитая пивная бутылка, которую он обнаружил в своём любимом сквере стоящей на скамейке и к горлышку которой он прильнул пересохшими губами, содержала в себе мочу. Паша долго отплёвывался под гогот подростков, сидевших неподалёку. Словом, в этот день не то что просто пробежал заяц несудьбы, а обнаглевший грызун глумливо и хитро петлял…
Паша, покряхтев, под своим любимым густым кустом расстелил старое и грязное одеяло, таящее в своих недрах батальоны блох, из которого торчали клочья ваты, и приготовился отбыть в мир грёз и сновидений, как вдруг услышал шаги. Паша выглянул из своих «апартаментов». При неверном свете частично сохранившихся лампочек по скверу, приволакивая ноги, шёл прилично одетый в светло-серый костюм мужчина. Он шёл по причудливой траектории, постоянно спотыкаясь.
«Тьфу, чёрт! – мысленно выругался Паша. – Интеллигенция, блядь, а синячит!»
Он уже хотел окликнуть мужика, но тот, сделав ещё несколько шагов, выбросил в кусты какой-то тёмный предмет, и повалился на заплёванный и покрытый окурками и шелухой подсолнечных семечек асфальт.
Паша подбежал к человеку, перевернул лежавшее ничком тело, и почувствовал на руках что-то тёплое и липкое.
«Кровь!» - ужаснулся Паша. Не то, чтобы ему не случалось прежде видеть убитых, он помнил, как на зоне, на полу барака корчился, зажимая рану на животе, нанесённую остро заточенной отвёрткой, его сосед по койке Гуня, обвинённый в стукачестве.
Мужчина был мёртв. На четвереньках Паша отполз в кусты, к тому месту, куда мужик швырнул тёмный предмет. В темноте, на ощупь, Паша нашёл небольшую сумочку-барсетку, приятно пахнущую дорогой кожей, и спрятал её под драную олимпийку. Тут же послышался топот бегущих ног. Паша затаился.
В сквер забежали двое мужчин, примерно одной комплекции, но разного возраста, как в неверном свете фонаря мог разглядеть Паша, оба в чёрных костюмах, белых рубашках и галстуках. Один убрал что-то под пиджак.
- Вот он! – воскликнул тот, что постарше, мужик лет тридцати. – Помолчал, приглядываясь. – Блядь, ты его убил! Говорил тебе, мудаку, по ногам стрелять надо было!
- Так темно же, Геннадий Сергеевич! – стал оправдываться молодой.
- Обыщи-ка его! – приказал старший.
Молодой, блеванув в сторону и чуть было не задев струёй Пашу, наклонился над убитым и стал шарить по его карманам.
- Ничего нет! Только зажигалка и сигареты!
- У, сссука! - злобно процедил сквозь зубы старший и пнул труп. Внезапно послышались шаги. Старший обернулся, а младший стал приподниматься с корточек, но было уже поздно. Два выстрела, гулко прозвучавшие в ночной тишине и эхом отразившиеся от коробок домов – и старший упал с аккуратной дырочкой во лбу, а младший, так и не успевший выпрямиться, со стоном схватился за живот и повалился на лежащий труп.
Паша в ужасе, ни жив, ни мёртв, затаился под своим кустом, боясь шевельнуться.
Стрелок подошёл поближе. Это был крупный мужчина с явно кавказскими чертами лица, бородатый, одетый в чёрный спортивный костюм и белые кроссовки. Он обыскал убитого, что-то бормоча себе под нос, потом стал осматривать содержимое карманов двух других трупов. Что-то, какое-то неуловимое движение, заставило его оглянуться, но было поздно. Раздался короткий свист, и из его глаза как будто вырос тонкий стерженёк. Бородатый упал навзничь.
Паша, замирая, увидел, как к куче тел подошёл четвёртый, совсем неприметный мужчина в джинсах и клетчатой рубашке, держащий «чемодан-дипломат», не спеша обыскал всех четверых, достал платок, вытер руки и положил испачканный платок обратно в карман джинсов, после чего достал мобильный телефон, нажал пару кнопок и сказал: «Шалом!». Далее последовала иностранная речь, которую Паша, естественно, не понял. Его легкие от недостатка курева внезапно стал терзать кашель, и он судорожно пытался подавить спазмы. При этом он неосторожно двинулся, зашуршали сухие опавшие листья. Мужчина резко обернулся, и стал пристально вглядываться в тёмные кусты. Снова короткий свист, донесшийся, как показалось Паше, из чемоданчика – и Пашино лицо как будто обожгло. «Миавууууууууууууууууууу!» - раздался истошный кошачий вопль, из соседнего куста выскочил пушистый кот и огромными прыжками направился в сторону домов.
Мужчина снова отвернулся, закончил разговор, убрал мобильник, и, несмотря на то, что в глубине сквера уже мигала полицейская сирена, не спеша покинул сквер.
Паша, мало чего соображая от пережитого ужаса, ломая кусты, опрометью бросился вон из сквера. Мигалки были уже близки, и он, стараясь держаться тёмных мест, бежал, прижимая под курткой к животу таинственную сумку. Только в люке канализационного коллектора, являвшегося Пашиной «зимней квартирой», он отдышался и успокоился, после чего зажёг свечку, стыренную им в церкви, и стал разглядывать случайно обретённую вещь.
Паша открыл «барсетку», явно дорогую, приятно мягкую на ощупь. Сперва ему на глаза попался бумажник, открыв который Волконский обнаружил пять пятитысячных бумажек, а также три купюры с портретами Бенджамина Франклина. «Живём!» - забили весёлые молоточки в висках. Страх окончательно прошёл, но тут Паша заметил в сумочке какие-то тёмно-красные «корочки». Он взглянул на обложку. «Федеральная служба безопасности» - блеснуло золотое тиснение. Паша икнул. Он открыл удостоверение. С фотографии в левом верхнем углу «ксивы» на него смотрел тот, убитый мужик из парка, в чёрной форме. На другой стороне удостоверения значилось: «подполковник Горюнов Александр Петрович Должность: старший сотрудник».
Паша испугался. Он стал грязными, обломанными ногтями сдирать покрытые плёнкой «потроха» удостоверения, и жечь их на пламени свечи.
Потом он спрятал «барсетку» в одну из щелей коллектора, а «лопатник» положил в гору тряпья, на котором спал, и моментально отрубился после пережитых волнений.
* * *
На утро Паша долго не мог сообразить: всё, случившееся с ним накануне было сон или явь? Но бумажник с новенькими, хрустящими купюрами всё-таки был вполне реален.
Паша, не долго думая, пошёл к Арсену, и купил-таки заветный «чекушок». Арсен долго и подозрительно вертел купюру перед глазами, мял, смотрел на свет, но дал Паше заветную влагу, которую тот, сразу же, как только вышел из магазина, уестествил прямо из горлышка.
В голове прояснилось. «Ну, можно и приличную жизнь начать!» - подумал Паша, пошёл на рынок, и купил себе прекрасный спортивный костюм «Abibas» и кроссовки к нему, после чего сходил на пруд, и тщательно вымылся.
«Куда бы ещё податься?»
- Эээээээээ, Паха, здорово! – к нему подошёл Чуча, маргинальный мужичок, не бичара, но любитель горячительного, у которого Паша пару раз «передох», залечивая отбитые дагестанцами на рынке рёбра. – Смотрю, приподнялся! Ну, с тебя причитается, хуле!
- Не вопрос! – Паша опрометчиво «засветил» деньги. – Давай выпьем!
- Погоди, - Чуча удержал его за локоть. – Ты Маринку Шлёп Нога знаешь?
- Неет… - протянул Паша.
- Да шалава бывшая с «Интуриста», раньше, в молодости, валютной была, а теперь спилась совсем, за бухло даёт! Ну, пойдёшь?
Паша давно не был с женщиной. Вокзальные перманентно пьяные бичовки, имевшие постоянных кавалеров, отказывали ему напрочь. Изредка Паша мастурбировал над найденными листами «СПИД-Инфо», а тут такой случай…
- А пошли!
* * *
Паша с трудом разлепил тяжёлые веки. Где он? Он смутно помнил, как пришли в эту квартиру, пили, пели, снова пили, Маринкину голую дряблую грудь, прыгавшую перед его глазами, её похотливо раскрытый рот с половиной от потребного количества зубов …
Рядом похрапывал Чуча. Паша ощупал карманы. Денег не было. Он ткнул ногой по голени Чучи.
- Аааааааа, бля! Больно!
- Где бабки, сука?
- Какие бабки? – удивился спросонок Чуча. – А бухали на что? А кто Маринке невъебенный букет роз подарил, гусар херов? Отъебись!
Паша понял, что деньги уже не вернёшь.
Он медленно поднялся из лужи собственной мочи и вышел из квартиры…
Глава II. … августа 201.. года, суббота, 08 часов 15 минут. Москва, Лубянка, д. 6/3.Йерушалаим шель заhав
Ве-шель нэхошет ве-шель ор
hало лехоль шираих
Ани кинор,
Ани кинор
Перевод: Иерусалим из золота,
из меди и света,
Не правда ли я — скрипка для всех твоих песен.
Иерусалим из золота,
из меди и света,
Не правда ли я — скрипка для всех твоих песен.
Наоми Шемер «Золотой Иерусалим»
Генерал-лейтенант, своей чёрной формой и общим видом напоминал Броневого в роли папы Мюллера, но без его (Броневого) обаяния и харизмы.
Он грозно помахал какой-то бумагой. Люди в чёрных мундирах и частью в гражданских рефлекторно втянули головы
- Я спрашиваю, что это такое? Это провал, вы понимаете?!
Зависла тишина.
Так слушайте! – генерал нацепил очки на нос и прочёл:
«
СПЕЦСООБЩЕНИЕ
.
… августа 201.. года в 0 часов 22 минуты по адресу: г. Москва, Симферопольский бульвар были обнаружены четыре трупа:
- неизвестного мужчины, на вид 35-40 лет, рост 178 см, лицо европейского типа, волосы прямые, тёмно-русые, нос прямой, губы тонкие, глаза голубые, одет в светло-серый костюм, чёрные туфли, белую рубашку, белые носки, черные трусы, особых примет нет, с огнестрельным ранением в область живота;
- Ватохина Максима Евгеньевича, 1989 г.р., лейтенанта ФСБ, с огнестрельным ранением в живот;
- Тишкина Геннадия Сергеевича, 1978 г.р., майора ФСБ, с огнестрельным ранением в голову;
- Магомедова Али Саидовича, 1980 г.р., урож. г. Грозный ЧИАССР, находится в розыске как активный участник НВФ, с ранением в правый глаз арбалетной (?) стрелой. На месте происшествия обнаружено:
- две гильзы калибра 5,45 мм от ПСМ (пистолет самозарядный малогабаритный), по пулегильзотеке не проходят;
- ПСМ (номера спилены и идентификации не подлежат).
На территории г. Москвы введён план «Сирена».
На место происшествия выезжали…
Начальник Главного Управления МВД по г. Москве
Генерал-лейтенант полиции Бубенцов В.А.»
Генерал поднял взгляд от бумаги.
- Вы понимаете, чем это грозит? Этот самый «неизвестный» является ВАШИМ сотрудником, Михаил Григорьевич! – генерал вперился взглядом в сжавшегося в своём кресле полковника. – А также это ваша недоработка! – зыркнул он в сторону начальника Управления собственной безопасности.
Он выпил минералки, и продолжил:
- Итак, что мы имеем? ВАШ подполковник, как его… - он полистал бумаги - Горюнов Александр Петрович, мать его, был допущен к документам особой, государственной важности! И, будучи допущенным, незаконно производил фотосъёмку этих важных, ЧРЕЗВЫЧАЙНО важных документов! А ваши сотрудники проворонили его на выходе, позволили скрыться, да ещё бездарно шлёпнули его! Спросите теперь с трупа! – генерал в раздражении швырнул ручку на стол. – Что наработано по делу?
Поднялся высокий мужчина в штатском.
- Полковник Широков. Докладываю, что по делу сделано следующее: затребована детализация и биллинг всех переговоров с мобильного телефона Горюнова. Не исключено, что последний мог выходить на связь с другой SIM-карты, поэтому был сделан в компании, являющиеся операторами сотовой сети, на установление факта выхода в эфир других абонентов с IMEI телефона, принадлежащего Горюнову.
Сегодня утром в канализации в этом районе – Широков подошёл к карте Москвы и ткнул ручкой в место на юге. – группа диггеров обнаружила обложку удостоверения сотрудника Федеральной службы Безопасности с оторванными реквизитами, тем не менее, по штрих-коду на сохранившейся части установлено, что удостоверение принадлежало Горюнову. Кроме того, на обложке обнаружены отпечатки пальцев рук, которые принадлежат некоему Волконскому Павлу Викторовичу, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения, уроженцу города Москвы, БОМЖиРЗ, осужденному в тысяча девятьсот девяносто девятом году по статье триста девятнадцать Уголовного кодекса Российской Федерации на три года лишения свободы с отбыванием в колонии общего режима».
- Так это что, бомжара у нас Рэмбой заделался? – удивился генерал.
Широков продолжал:
- Минуточку. Нами установлено, что убитый Магомедов Али Саидович, принимавший участие в мероприятиях террористической направленности в составе банды Абу-Кемаля, по агентурной информации состоял на связи у атташе по культуре посольства Турции Азиза Кылыча, являющегося кадровым сотрудником турецкой разведки…
Снова возникло тяжёлое молчание…
- Что ещё? - спросил генерал.
- Арбалетная стрела направлена на комплексную экспертизу, по предварительным данным, изготовлена из стали, которая в Российской Федерации не производится… - Широков сделал эффектную паузу. – Также эксперты говорят, что подобные изделия, закамуфлированные под чемоданы-«дипломаты» используются штатными убийцами «Моссад»…
Лица присутствующих вытянулись.
- В общем, так… - генерал почесал подбородок. – Необходимо разрабатывать версии и с турецкой, и с израильской разведками. О ходе работы по делу докладывайте мне лично! И помните, что придание огласки документов, копии которых сделал этот говнюк, в случае придания их гласности, нанесут невосполнимый ущерб нашему государству и его геополитике! Полицию ставить в известность только в крайнем случае, в пределах их компетенции! Пусть хотя бы БОМЖа этого отыщут! И сами розыск объявите, хоть что-то будет! – в этой реплике он выразил всё презрение и брезгливость к нынешней карикатуре на полицию. - Все свободны! Товарищи офицеры!
Все встали и стали не спеша покидать кабинет.
* * *
В это же самое время полковник Кылыч на конспиративной квартире в Хамовниках, неподалёку от посольства Турции, напрасно ждал своего агента «Хаджи», который должен был передать ему документы необычайной важности.
Он завербовал его ещё во вторую чеченскую войну, когда нелегально проник в Чечню с территории Азербайджана, и инструктировал полевого командира Абу-Кемаля по агентурной работе.
Полковник закурил и нервно заходил по кабинету.
- Ибрагим-эфенди, - обратился к нему помощник, Гючлю – Тут «Эхо Москвы» поместило… И он зачитал: «Сегодня ночью на юго-востоке Москвы при задержании находящегося в федеральном розыске боевика незаконного вооружённого формирования Магомедова А.С. погибли два офицера ФСБ. Сам Магомедов при задержании был убит. Источники в правоохранительных органах пока никак не комментируют это событие»
Кылыч схватился за голову, дёрнул себя за роскошный, холёный смоляной ус. Во имя аллаха, милостивого, милосердного, за что ему такие мучения?! И какой шайтан принёс чекистов на место встречи?! Никто, никто не должен был знать о производимой сделке, когда у него в руках окажутся позарез нужные ему документы, точнее, копии, которые сильно повлияют на престиж России на политической арене, да и на Северном Кавказе, где у Турции свои кровные интересы, будет хорошая заварушка!
Гючлю, чьё имя по-турецки значит «Сильный», отвёл взгляд. Полгода назад он сам был завербован израильской разведкой, поводом для вербовки послужило его нездоровое влечение к молоденьким мальчикам. Когда Гючлю показали фото, сделанные скрытой камерой, он взвыл – в омерзительных сценах, бесстрастно зафиксированных фотоплёнкой, его участие было однозначным. Он был на «крючке»…А информацию о предательстве чекиста он своевременно слил резиденту, которого знал как «дядя Миша», нестарому ещё рыжеватому мужчине с явно семитскими чертами, отлично говорившему по-русски.
* * *
Упомянутый «дядя Миша» тоже был на работе, хотя и была священная для евреев суббота – дело не терпит отлагательств! Мойше Шарет, бывший учитель информатики из Житомира Михаил Черток, а ныне офицер «Моссад», просчитывал ситуацию. Итак, турецкая разведка кровно заинтересована в получении некоей документации, исходящей от источника в ФСБ, которая может поднять волну в мусульманском мире. Но его задача виделась в том, чтобы обезоружить турок, лишить их этого козыря в большой игре – в этом его интересы, и интересы русских чекистов совпадали. Полученную информацию нужно было использовать так, чтобы вектор ненависти мусульманского мира был направлен не на родной Исроэл, а на Россию. И уж был согласован комплекс совместных мероприятий с «Шерут Битахон», знаменитой «Шин Бет» по заглавным буквам, Службой Общей Безопасности Израиля, несущей ответственность за контрразведывательную деятельность и внутреннюю безопасность.
Шарет, будучи осведомлённым о встрече чекиста с агентом турецкой разведки своим осведомителем, принял меры, и послал в место встречи своего «кидона» (ликвидатора) с заданием любой ценой завладеть передаваемой информацией, после чего ликвидировать обоих, кидон работу выполнил, но явился слишком поздно…
Мойше задумался. Потом взял мобильный телефон и набрал номер своего сайяна - добровольного помощника из числа евреев (даже полуевреев-россиян), работавшего в горпрокуратуре Москвы.
- Зяма? Шалом! Как жена? Как дети? Хорошо? Вот и чудесно! Слушай, у тебя есть выходы на прокуратуру Юго-восточного округа Москвы? Что? Заместитель? Отлично! Значит, так, слушай сюда: мне необходима информация о ходе уголовного дела по убийству четырёх лиц, вчера, на ..ском бульваре! Что, в курсе? Громкое дело? Тогда в порядке надзора проконтролируй. Хорошо? Ну, давай!
* * *
А БОМЖу Паше, которого разыскивали спецслужбы, было в этот момент очень плохо… Как говорится, «башка – бо-бо, во рту – ка-ка, денюшки – тю-тю»…
Он помыкался в поисках подаяния у метро, торгового центра, безрезультатно. И тогда он вспомнил: «Барсетка! У него же заныкана в «штаб-квартире» барсетка, даже на вид дорогая, да в барсетке же ещё что-то было!»
Паша залез в коллектор. В «нычке» нащупал кожаный бок сумочки. Достал, открыл. Ух тыыыы! Помимо ключей, в барсетке ещё находился телефон. Дорогой, как определил Паша. Когда-то, в прошлой, дозоновской жизни, у него тоже был мобильник, дешёвенькая китайская «Nokla». Паша включил телефон. Работает!
Он снял крышку и вынул SIM-карту, так, от греха подальше, разломил пластик и отбросил от себя.
Паша вылез из коллектора, и направился к метро, где стояло множество торговых павильонов, ещё не снесённых с подачи мэра.
Он зашёл в павильон, в котором скупали и продавали «бэушные» мобильники, и протянул телефон продавцу, хрипло просипев:
- С-с-с-скока?
Продавец повертел в руках телефон, включил, выключил, окинул взглядом непрезентабельный Пашин вид, и процедил:
- Штука.
Паша нутром понимал, что это ничтожно мало, но трещала голова, во рту была Сахара, мысли путались.
- Ладно, давай…
Продавец брезгливо отсчитал тысячу сотенными купюрами, и выдал их Паше.
Когда Паша вышел из павильона и поковылял в ближайший магазин, продавец написал на стикере «5000», прилепил его к корпусу телефона, и выставил его на витрину…
Глава III. … августа 201.. года, воскресенье, 14 часов 20 минут. Москва, улица Болотниковская. Есть люди, в которых живет Бог. Есть люди, в которых живет дьявол. А есть люди, в которых живут только глисты.
Ф. Раневская
После вчерашнего дикого отходняка Генка после пробуждения только стал входить в норму. В пятницу он в лучших традициях офисного планктона нажрался до свиноподобия, и всю субботу тупо взирал на телевизор, периодически прикладываясь к живительной влаге, плещущейся в двухлитровой пластиковой бутылке.
Сегодня он выспался, и даже ухитрился почистить зубы и побриться.
Особых дел не было, и Геша стал планировать остаток выходных: было бы, конечно, неплохо потешить либидо с Ленкой, коллегой по офису, перезрелой красоткой старше его года на четыре, которую он в пьяном угаре корпоратива как-то оприходовал прямо на офисном столе, а потом как-то само собой вошло в привычку. Лена, правда, будучи не столичной аборигенкой, иногда делала намёки, по тонкости уже перешедшие от диаметра вязальной спицы к двухсотлетней секвойи о переходе на отношений брачные рельсы, но пока Гене удавалось свернуть тему, отделываясь туманными фразами.
Гене вспомнилось, как она делает минет, и у него непроизвольно наступила эрекция.
«Пойду к ней!» - решил он, оделся, предварительно проверив свежесть носков и трусов, побрызгал на себя одеколоном «Хьюго Босс» и покинул квартиру.
По дороге он взял в магазине «на уголке» запотевшую бутылочку «Хайнекена», пачку жвачки «Дирол», презервативы и бутылочку Лениного любимого вина «Либефрау Мильх»; не спеша, потягивая пиво, пошагал в направлении станции метро.
Возле одного из ларьков его взгляд упал на витрину, на которой стоял мобильник, на который он уже давно облизывался, только вот цена в двадцать тысяч его никак не устраивала. На ценнике же стояла цифра «5000», манящая своей доступностью.
Гена открыл портмоне. В нём находилось четыре тысячных купюры и мелочь. Геша вздохнул. «Может, всё-таки попробовать?» - мелькнула в голове мысль, он зашёл в ларёк и начал торговаться с продавцом.
* * *
Ленка открыла почти сразу после звонка в дверь. На ней был короткий халатик, под которым ничего не было, и как бы невзначай полы халата разошлись, будто случайно обнажая тщательно выбритый лобок с тонкой дорожкой аккуратно подстриженных волос посередине.
- Ты? – почему-то удивилась она.
- Да, я…- глупо улыбаясь, подтвердил Гена.
Лена повисла у него на шее. Под тонкой тканью её соски напряглись.
- Пошли в кроватку? – промурлыкала она.
На ходу сдирая с себя футболку и джинсы, Гена пошёл за ней в спальню. Последним аккордом он с трудом сорвал с себя трусы, поскольку мешал стремительно восставший член.
Лена, уже сбросившая халатик, лежала на кровати в соблазнительной позе.
Гена бросился на неё, его язык проник в заветную щёлочку, и начал ласкать клитор. Лена заохала.
- Ещё… Ещё! – простонала она. Потом внезапно, грациозно, как кошка, изогнулась, и Геша ощутил горячие влажные губы и язычок на головке члена.
- Ммммммммммммм! – промурлыкала она. – Какой напряжённый!
И Лена стала умело ласкать Гешин член ртом, то вынимая изо рта, то проглатывая его почти полностью.
Генка, зарычал, зубами рванул обёртку презерватива, судорожно накатал на член и ворвался в её лоно, бешено наращивая частоту фрикций.
Оргазм накрыл их одновременно.
Потный, Гена откинулся на подушку, ища глазами джинсы, в кармане которых находились сигареты.
- Милый, - капризно надула губки Лена, сразу после совокупления превратившись в расчётливую самку. – А почему ты мне никогда ничего не даришь, а?
Гене хотелось закурить, чтобы уйти от ответа. Он потянул к себе джинсы, и вдруг из их кармана выпал телефон.
- Ой, это мне? – радостно завизжала Лена, схватив аппарат. – Какой красииииииивый!
Она вытащила из своего «Сименса» «симку», открыла Генин телефон.
- О, да тут флешка! – воскликнула она. – Как интереееесно!
Гена сделал движение, чтобы отнять телефон, но было уже поздно.
- А мы сейчас посмотрим, что там! – Лена, как была голая, подскочила к столу, аппетитно вильнув задком, и вставила флеш-карту с адаптером в гнездо кард-ридера ноутбука. – Ну-ка, ну-ка!
- Ээээээээ.. Тут какие-то тексты…– разочарованно протянула Лена через несколько секунд.
Геша, стыдливо завернувшись в простыню, подсел к ней.
На фотографиях были страницы некоего документа, на первом листе которого в левом верхнем углу стоял герб державы, а в правом верхнем – гриф
«ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ» и надпись: «Экземпляр № 00011. Руководителям министерств и ведомств (Строго по прилагаемому списку)» Далее шли параграфы, бегло просмотрев которые, Гена помертвел, у него зашевелились волосы на голове и даже член ужался, стремясь спрятаться подальше…
* * *
Примерно в то же самое время оперуполномоченный уголовного розыска капитан полиции Гасанов сидел в кабинете и задумчиво постукивал шариковой ручкой по лежащему перед ним тетрадному листу в клеточку. Сверху листа десять минут назад он вывел реквизиты агентурного сообщения, указав гриф секретности. Само же сообщение было написано безграмотно и корявым почерком, текст его гласил:
«Источнек саапщает, што вчира встретел знакомава Пашу Волчару (Волконскава), у каторава паявилса спартивный кастюм и денги. Когда мы пиле, Паша отрубилса пяный, по пяни расказал, што видил какоета убиство, а денге убитава трупа притырел.
«Рокотов»»Этим агентом «Рокотовым», собственно, был известный нам Чуча, который добросовестно стучал Гасанову на своих корешей уже года три. Гасанов уже успел «пробить» данные фигуранта по компьютеру, и теперь сидел, размышляя: на Волконского был выставлен сторожевой листок в Центральном адресно-справочном бюро, и выставлен он был ФСБ. Причина розыска была нехилой – убийство! Первой мыслью Гасанова было: «а, собственно, почему чекисты занимаются убийствами – ведь это чисто «полицейская» епархия!» Вторая мысль: «А не связана ли информация агента с убийством, произошедшим в ночь с пятницы на субботу?» Если да, то неплохо было бы раскрытие этой «мокрухи» поставить себе в заслугу, поскольку за прошедшие два месяца Гасанов раскрыл только грабёж (преступника задержали бдительные граждане), и хранение наркотиков (он сам подсунул подвернувшемуся маргиналу «кораблик» с анашой), а начальство требовало «палки».
Гасанов взял рацию, стоящую на столе:
- «Сто четырнадцатый», «сто четырнадцатый», «двести первому» на связь!
- На связи «сто четырнадцатый»! – хрипло откликнулся голос участкового Лопатина из рации.
- «Сто четырнадцатый», перезвони в «ноль-пять»! – скомандовал Гасанов. Это значило, что участковый должен перезвонить в подразделение, причём ему, Гасанову.
- Принял!
Минут через пять загудел телефон.
- Алло!
- Здорово, это я, Лопатин. Чего хотел?
- Лёша, тут у тебя по территории ползает некий Волконский по кличке «Волчара», бомжар. Сможешь его отловить?
- А, знаю этого придурка! Так он каждый день у метро шатается, пьяный. Как отловлю, приведу к тебе. Гамид, слушай, а что хоть натворил-то?
- Так, есть одна информашка… - туманно объяснил Гасанов и повесил трубку.
Часа через два участковый притащил пьяного и взъерошенного Волчару. Гасанов брезгливо принюхался: от Паши разило немытым телом, мочой и перегаром. Поморщившись, Гамид кинул на стул подвернувшуюся газету:
- Садись!
Паша присел на краешек сиденья.
- Ну, рассказывай, как убивал! – сразу взял быка за рога Гасанов, не утруждая себя «психологическим подходом к задержанному и установлением с ним доверительных отношений».
Паша похолодел. Этот мент хочет навесить на него «мокруху»! А четыре человека убитых - это ж пожизненное! За решётку он больше не хотел: оставшимся зубам во рту отнюдь не было тесно, да ещё были свежи воспоминания о том, как его «опустили» по указанию пахана, заодно наколов ему позорный перстень «петуха» - пассивного гомосексуалиста. На воле Паша передалал «партак» на перстень «мужика» - нейтрального осуждённого, посаженного за бытовое преступление, не взаимодействующего ни с администрацией, ни с «воровской мастью». Но если всплывёт…
- Неее, начальник, ты что! Я под «мокрое» никогда ж не подписывался!
Хлёсткая пощёчина смуглой рукой. Пашина голова мотнулась и ударилась об стену.
- Говори, сука! Я тебя, блядь, до сраки расколю, а дальше сам развалишься!
Ещё одна пощёчина. Паша свалился со стула, но руки опера снова посадили его на сиденье.
Гасанов пару раз приложил его по почкам. Эти удары очень болезненны, но не оставляют следов.
- Ну, будем колоться?
Ещё град ударов. От боли у Паши брызнули слёзы из глаз. Из носа закапала кровь, покрывая пятнами спортивный костюм, оставляя капли на линолеуме пола.
И Паша рассказал, вытирая слёзы, сопли и юшку, текущую из носа.
Гамид внезапно смягчился. Он открыл сейф, достал оттуда бутылку водки, пластиковый стаканчик, налил.
- На-ка вот, выпей!
Паша схватил стакан, опрокинул его в рот, дрогнув кадыком на небритом горле.
- Ну, это… Я спать собрался, постель себе разложил, а тут такое дело…
Гасанов слушал внимательно, тщательно записывая.
Под конец спросил:
- А куда «ксиву», бабло и мобилу-то дел?
- Так это… «Ксиву» чекистскую порвал, выкинул, бабки я с Чучей пропил, а мобилу в ларёк сдал, у метро…
- Какой ларёк?
- Третий от входа….
Внезапно Паша захрипел, и свалился со стула.
Гасанов вскочил из-за стола, подбежал к нему, пощупал артерию на шее. Пульса не было.
- Ты его убил! – воскликнул опер Гаврютин, вошедший в это время в кабинет.
- Херня, - отмахнулся Гамид. – Ночью в багажник закину, и в область вывезу. Пусть коллеги – «областники» голову ломают, если найдут!
* * *
Через два часа у господина Шарета уже была информация, что оперуполномоченный Гасанов интересовался данными «бича» Волконского…
Глава IV. … августа 201.. года, понедельник, 09 часов 45 минут. Москва. Ул. Лубянка, д. 6/3О небо, к подлецам щедра твоя рука:
Им – бани, мельницы и воды арыка;
А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.
Такое небо – тьфу! – не стоит и плевка.
О. Хайям «Рубаи»
- Товарищ генерал, разрешите доложить? – полковник был сух и официален.
- Докладывай, Пал Петрович, докладывай! – генерал встал с кресла и, заложив руки за спину, прошёлся по кабинету.
- Итак, по делу Горюнова. Телефон с его IMEI выходил в эфир дважды: один раз – из района метро «Каширская», в сеть «Мегафона», номер абонента определился как принадлежащий Крамаренко Рудольфу Юрьевичу, восемьдесят восьмого года рождения, наркоману, погибшего от передозировки наркотиков в прошлом году…
Генерал удивлённо приподнял брови.
- Сами понимаете, «Мегафон»… - продолжал Пал Петрович.- Номера сколько-то времени «мертвые», ещё полгода отстоя – и передаются другим, без внесения в базу данных… А вот другой выходил в сеть из района улицы Дегунинская, и принадлежит он Перепечиной Елене Викторовне, восемьдесят первого года рождения, уроженке города Козельска Калужской области, зарегистрирована: город Козельск, улица Октябрьская, дом тридцать, квартира восемнадцать. По установленным данным, она работает в ООО «Сигма-Тау» в должности логиста, к уголовной ответственности не привлекалась.
Генерал почесал переносицу.
- Ну, хоть что-то… Займитесь-ка этой девицей вплотную – связи, всё такое, чем живёт, с кем трахается (генерал употребил просторечно-матерный глагол), закрепите за ней «наружку», но пока не трогать, вдруг что-то интересное появится… Что ещё?
- Из Центрального адресно-справочного бюро получена информация, что данные на объявленного в местный розыск по данному делу Волконского Павла Викторовича запрашивал Гасанов Гамид Султан-оглы, оперуполномоченный отдела внутренних дел по району «Нагорный». Тем не менее, никакой информации им в наши подразделения не представлено…
Генерал поморщился. Он не любил кавказцев в органах.
- Вызовите-ка этого Гасанова к нам потолковать хорошенько!
- Звонили уже. На работе его нет, дома тоже…
* * *
На столе у Гамида зажужжал телефон.
Он поднял трубку.
- Господин Гасанов? - иронически-вежливо осведомился голос из трубки. – Вас беспокоят из Генеральной прокуратуры, начальник отдела по надзору за органами внутренних дел Фельдман.
У Гамида моментально пересохло в рту.
- Слушаю…
- Соблаговолите немедленно явиться ко мне к двенадцати часам.
- А…Э… Да-да, непременно! – Гасанов повесил трубку дрожащими руками. Неужели дознались?
Он встал из-за стола, закрыл кабинет и покинул отдел.
Сперва он направился к своему внедорожнику «Хаммер», хищно скалящемуся решёткой радиатора, но потом раздумал: «Пробки, однако! И светить крутой тачкой у прокуратуры тоже не следует!»
Он вздохнул, и направился к метро.
Внезапно около него притормозил чёрный «Ауди», и чьи-то сильные руки втянули его в салон. Испуганный взгляд Гамида встретился с взглядом глаз стального цвета, бесстрастным, как у гадюки, взглядом убийцы.
Последнее, что запомнил Гамид – это небольный укол в бедро, и этот взгляд.
Господин Шарет остался доволен работой своего кидона…
* * *
Генка и Лена сидели в офисе с синяками под глазами, Ленка при этом стыдливо прятала под кофточкой следы Гешиных засосов.
Гена уже почти забыл о флешке, поскольку он провёл бурную ночь с Леной, и она настойчиво намекала на продолжение. Поэтому к конце рабочего дня они вышли вместе из душного офиса в не менее душный вечерний зной, и пошли по направлению к Лениному дому. Гена пил пиво, Лена ела мороженое, они мило болтали о различных пустяках, перемывали косточки коллегам, и совсем не замечали неприметную машину, следовавшую за ними. Это была машина службы наружного наблюдения…
* * *
- Товарищ полковник, - докладывал старший группы «наружки». - Сегодня объект, которому присвоено условное наименование «Белка» вышла из своего офиса в восемнадцать – ноль одна совместно с неизвестным молодым человеком , который в сводке в дальнейшем будет фигурировать как «Ушастый». «Белка» и «Ушастый», - «топтун» по ходу доклада выкладывал кадры оперативной фотосъёмки - проследовали по месту проживания «Белки», где провели время до двадцати трёх часов, после чего «Ушастый» покинул квартиру, добрался на автобусе до метро, сел в него, и направился по адресу: Каширское шоссе, дом шесть, квартира восемь.
- А в квартире «Белки» чем занимались? – поинтересовался полковник.
Сотрудник наружки скрипнул зубами. Он не хотел рассказывать начальнику, что этот сопляк и придурок «Ушастый» выбросил использованный презерватив в окно, и мокрый кусок латекса угодил ему прямо в лицо, обрызгав эякулятом. Поэтому просто хмыкнул неопределенно.
- Ушастого установили?
- Так точно. Вот данные: «Бортников Геннадий Алексеевич, восемьдесят шестого года рождения, уроженец города Москвы, к уголовной ответственности не привлекался, дважды привлекался к административной ответственности за нахождение в нетрезвом состоянии в общественных местах. Работает в ООО «Сигма-Тау» в должности менеджера отдела продаж.
- В общем, и этого Гену, лопуха офисного, тоже надо в разработку брать. Городской и мобильный телефоны – немедленно на прослушку! По обоим адресам, и «Белки», и «Ушастого» произвести оперативные осмотры квартир!
* * *
А «лопух офисный» не остался в ту ночь потому, что вспомнил-таки о найденной флеш-карте.
Дома он тут же метнулся к компьютеру, включил его и стал просматривать данные на флешке. В глазах его зарябило от непонятных «стагнация», «рецессия», «электорат», но те пункты, которые ему удалось уяснить для себя, привели его в ужас:
«§ 7. Оптимизировать государственные расходы на здравоохранение за счёт недееспособных групп населения (маргинальные элементы, пенсионеры, инвалиды);
. . .
§ 11. В сфере среднего образования произвести модернизацию процесса обучения, отдавая предпочтение прикладным наукам, привлечения молодёжи в рабочую среду, не требующей обширного комплекса знаний, вплоть до исключения из программы гуманитарных дисциплин;
. . .
§ 14. Молодёжным организациям проправительственной направленности и подконтрольным ОНФ вменяется в обязанность на молодёжных форумах, массовых мероприятиях проводить агитацию за существующий режим правления, выявление инакомыслящих, проведение т.н. флеш-мобов по дискредитации негативно настроенных общественных объединений и граждан;
. . .
§ 19. Осуществлять контрпропаганду против оппозиционно настроенных организаций, общественных движений и физических лиц, используя компрометирующую информацию, а также инспирировать возбуждение уголовных дел по статьям за уклонение от уплаты налогов, разжигание национальной розни, педофилию;
. . . .
«§ 23. Интернет-ресурсы, допускающие резкие выпады против законно избранной власти, пропагандирующие чуждую нашему обществу идеологию, силами ФСБ привлекать к сотрудничеству, в случае отказа - закрывать, а находящиеся на зарубежном хостинге – подвергать DDoS-атакам с целью их полной деструкции;
. . .
«§ 27. В целях постепенной ликвидации очагов напряжённости в Дагестане, Чечне, Ингушетии, а также Карачаево-Черкессии стимулировать миграционные процессы из северокавказского региона в целях возможной ассимиляции с коренным населением других субъектов Российской Федерации;
«§ 28. ФСБ и МВД осуществлять постоянный мониторинг деятельности группировок националистической направленности, внедряя в их ряды агентуру влияния, чтобы в вероятностно возникшей ситуации недовольства масс переключить вектор неприятия власти и сложившихся промышленно-финансовых структур на выходцев из Северного Кавказа и Средней Азии;
. . .
«§ 32. Министерству внутренних дел провести комплекс оперативно-разыскных мероприятий по выявлению лиц, склонных к совершению преступлений, и постоянно проводить с ними профилактическую работу, вплоть до превентивного ограничения свободы;
. . .
«§ 34. Государственных служащих, имеющих допуск к государственной тайне, подвергать нейролингвистическому программированию по методу д.м.н. профессора Фридберга (Приложение 2);
. . .
«§ 39. Средствам массовой информации, литературным кругам, представителям искусства вменить в обязанность создавать положительные образы сотрудников органов внутренних дел, госбезопасности, прокуратуры, других силовых структур»* * *
Гена задумался. По всему выходило, что в стране готовится нечто для него непостижимое. Он набрал номер Стаса – приятеля, с которым познакомился на одном из форумов, сперва, как всегда, разругавшись в пух и прах, а потом ставших чуть ли не закадыками, несмотря на разницу в возрасте и социальному положению: Стас был ментом, точнее, лейтенантом СОБРа, снайпером, прошедшим две чеченских и списанным по здоровью из органов. Нынче же он просто занимался программированием, выполняя случайные заказы.
- Алё! – раздался недовольный голос в трубке.
- Стас, это я! – от волнения Геша начал говорить в телеграфном стиле – Купил. Мобильник. Флешка. Случайно. Там такое!
- Что такое?
- Погоди, зачитаю! – Гена взахлёб начал читать ему параграфы документа. Стас не перебивал, отделываясь междометиями, пару раз, правда, выдав невнятное «ёперный балет» и «ссссуки».
- Ну, как тебе? – спросил по окончании чтения Геша.
Стас задумался…
* * *
…Засада была устроена грамотно – как раз на взгорье, где дорога делала изгиб, оставляя с высоты все движущиеся объекты как на ладони. Абу-Кемаль, который звался раньше Арзу Баталов, в мирное время работавший в милиции родного села, был опытным командиром.
Колонна МВД, ничего не замечая, выдвинулась утром, когда воздух ещё не прогрелся и приятно холодил лица. Стас ехал на головном БТРе, покачаивая на руках, как дитя, свою «СВДшку». Внезапный взрыв, от которого завибрировал металл, снёс его с брони, от сильнейшей контузии хлынула кровь из ушей и носа, и он потерял сознание.
Он очнулся только в тёмном строении, сложенном из камней, и покрытом соломой. Вначале вернулось зрение, и он стал различать пронзительно голубое небо, манившее в прорехах кровли. Потом он почувствовал, что его трясут за плечо, потом услышал голос, невнятный, как будто из-за стенки:
- Эй, ты живой? Ты кто?
Вернулась способность соображать. Это хорошо, что на остатках его «комка» не сохранилось эмблем и шевронов МВД. Правое плечо представляло собой сплошной ожог, где горелый камуфляж перемежался с кусками обугленной до мяса кожи - Стас знал, КАК любят боевики сотрудников МВД, особенно снайперов. Ожог, хоть и доставлял дикую боль, замаскировал синяк от приклада снайперской винтовки, по которому опытные воины могли вычислить снайпера.
Внезапно щелястая дверь открылась, и вошёл «газик» - здоровый бородатый детина в камуфляже. По бессмысленной улыбке и остекленевшему взгляду Стас понял, что «дух» находится «под балдой».
- Что, билят, очнулся? – увидев, что Стас полулежит, и глаза его открыты. – Заходите, уважаемый Тагир!
За боевиком вошёл представительный мужчина в НАТОвской форме, разительно отличавшийся от неопрятных «чичей» - строгий пробор на чёрных волосах, тщательно ухоженные усы.
- Знаешь, парень, - задушевно начал он. – Мне жалко тебя, правда… Хочешь облегчить страдания? Хочешь жить?
Стас едва заметно мотнул головой.
- Хочешь, хочешь! – с лёгкой улыбкой произнёс «Усатый», как мысленно окрестил его Стас. – Тогда зарежь его! – мужчина кивнул в сторону одного из парней, находившихся в сарае. По виду это были одногодки, наскоро обученные и тут же мудрым командованием брошенные в горнило второй чеченской – у «бывалых» уже другой взгляд, да и лопоухость, не смотря на бритые наголо головы не такая.
- Неееееееееееееет!
- Мустафа, - не меняя тона, скомандовал «Усатый»
Боевик подошёл к Стасу, и резко двинул его ногой в бок. Хрустнули рёбра.
«Два, как минимум…» - подумал Стас.
Мустафа с ленцой подошёл к одному из пленников, положил его на живот, задрал парню голову с полными животного ужаса глазами, и, заорав: «Аллах Акбар!» стал быстро пилить бедолаге горло, с противным, чавкающим звуком перерезая кожу, нервы, артерии, хрящи, мышцы.
Перерезав последний лоскут кожи, Мустафа взял голову за ухо, и, забрызгав Стаса кровью солдата, поднёс к его лицу:
- С тобой тоже самое будить… Понял, э?
«Усатый» тоже подошёл к Стасу.
- Зарежешь второго – будешь жить! Нет – конец тебе!
Стас понял. Его хотят «связать кровью», убийством собрата по оружию, а потом использовать в грязных играх. Он дёрнулся, но Мустафа предусмотрительно приставил лезвие ножа с текущей по нему кровью к горлу Стаса.
Внезапно в сарай вбежал третий боевик, по виду, араб, и крикнул «Усатому» на ломаном английском:
- Мister colonel! Russian attack! Urgently we leave! (Господин полковник! Русские атакуют! Срочно уходим!)
Едва «Усатый» с арабом выскочили из строения, в его угол ударил снаряд гранатомёта. Изувеченный труп солдата, а с ним и Мустафа, оказались погребёнными под грудой камней. Второй солдат тоже был мёртв – ему размозжило голову обвалившейся балкой.
Стас потерял сознание, а когда очнулся – уже был в госпитале в Моздоке…
А потом… Потом его долго терзали контрразведка и военная прокуратура на предмет, не он ли отрезал голову тому парню… Бились, бились, поняли, что бесполезно – отпустили.
И, в заключение – оправка домой, военно-врачебная комиссия, увольнение по состоянию здоровья, жалкие крохи пенсии…
- Перешли-ка мне эти документы…
Глава V. … августа 201.. года, вторник, 12 часов 25 минут. Москва. Что такое - свобода? Ответьте мне как на духу.
Не пошьёшь пиджака и уху из свободы не сваришь.
Я себя переделать, вернее всего, не смогу.
Измениться, товарищ, меня ты ничем не заставишь.
Так и буду сидеть я в тюрьме и смотреть на луну.
Но не выть на луну, а смотреть на луну всё без толку.
Словно волка, меня загоняют в огне и дыму,
Только волку тому самому впору зубы на полку.
Ну а я улечу, сквозь ночные штыки патрулей,
Мимо стен и дверей промечтаю неузнанный, быстр я.
Запирают зверей, как людей, и людей, как зверей,
А в застенке скорей ты нарвёшься на хлыст или выстрел.
Ты не стар и не слаб. Над тобою не властны года,
Но года иногда продолжаются годы и годы.
Вот и нету оков, а к свободе народ не готов,
Много слухов и слов, а народ не созрел для свободы.
Ну а я убегу, не бывает набоб на бобах,
И в далеких веках отыщу по возможности суть их.
Пусть меня стерегут, пусть осудят на страшных судах,
С богом я не в ладах, а иные не праведны судьи.
С богом я не в ладах, а иные не праведны судьи.
Александр Градский
Замигал значок сообщения в mail-agent от Гены, Стас сохранил архивный файл.
Теперь это была и его проблема… Как поступить? В прессу отправить – так с учётом административного ресурса тираж может просто не увидеть свет… Продать за рубеж? Стасу было глубоко наплевать на «любимое» государство, но было одно «НО»: он всё-таки был офицер, ещё той, старой закалки, и слова милицейской присяги: «Служа закону – служу народу!», как это ни глупо и пафосно звучит, были для него не пустым звуком…
«Дурень, дурак, не лезь!» - подсказывали здравый смысл и инстинкт самосохранения.
«И доколе эта мразь будет жировать?» - ехидно вопрошала совесть.
Стас вздохнул… В работе у него был заказ какой-то паршивенькой фирмочки, желавшей завести себе спам-бота. Проклятое безденежье! И за такое дерьмо браться приходится!
Стас чуть модифицировал программу, и закинул её в оффлайн Геше с инструкцией по запуску и комментарием: «Пока ничего делать не буду, сообщи своё окончательное решение». Он перезвонил Геннадию, но тот трубку не брал. «Спит, наверное!» - решил Стас, и тоже отправился на боковую.
ОН не знал, что его телефон уже прослушивается кустарно изготовленной установкой сотрудниками секретного подразделения МВД Чеченской Республики «Восток-Запад», проводящей втайне от беспечного федерального министерства глубоко законспирированную операцию «Чир» («Кровная месть») по обнаружению и ликвидации офицеров силовых структур, участвовавших в первой и второй «чеченских» кампаниях…
Утром информация была уже у полковника Кылыча.
* * *
- Ушла! – шепнул старший группы. –Работаем!
Поглядев вслед «Белке», которая, помахивая сумкой, вышла из подъезда.
Оперативники поднялись на этаж, где была снимаемая ей квартира, спецключом открыли дверь. Собственно, это была работа обычного квартирного вора, с той разницей, что на слэнге спецслужб именовалась «оперативным осмотром». Они были профессионалы – ни один квадратный сантиметр помещения не оставался недообследованным.
Старший группы включил ноутбук Лены, набрал в поиске расширения для картинок и фотографий.
Забавный пёсик поисковика покривлялся, и выдал единственную папку: «Фоточки». Оперативник открыл папку – там находились лишь фотографии Лены с пояснениями: «Я в ТаЙланде», «Я в Анталии», «Я и моя кисочка», а также «интим-1», «интим-2» и так далее, где Лена была снята обнажённой, в различных призывных позах.
- Порнушку смотрим? – раздался ехидный голос одного из оперов. – А бы вдул! Ебабельная тёлка!
- Иди ты! – огрызнулся старший. – Работаем!
«Шмон» наводили часа полтора, переворошили кучу белья (одни, самые сексуальные трусики незаметно положил в карман младший сотрудник группы), перелистали кучу бульварных книжек Шиловой-Донцовой-Робски, но ничего не нашли…
Они уже хотели было уходить, как вдруг открылась дверь…
* * *
Лене в этот день нездоровилось. Доводящая до одури ноющая боль внизу живота. Менструация…
Она позвонила Гене, который не вышел сегодня на работу, чтобы узнать, где он, и чтобы тот посочувствовал, но он не брал трубку.
Просидев полдня в мучениях, Лена взмолилась:
- Вера Афанасьевна, отпустите домой, пожалуйста…
Её начальница грозно глянула из-под очков:
- Что такое?
- У меня месячные… Живот очень болит!
Начальница, будучи тёткой в общем-то невредной, смилостивилась:
- Ну, иди! Но завтра всё доделаешь, что сегодня не успела!
- Да-да, спасибо…
Лена потащилась домой. Лифт не работал ,и ей пришлось подниматься на свой седьмой этаж.
Она подошла к своей квартире, открыла дверь, увидела мужские силуэты в полутёмном помещении, и испуганно вскрикнула:
- Кто вы такие? Что здесь делаете?
Комната перевернулась, в глазах стало темно.
- Кретин, ты её убил! – рявкнул старший группы молодому сотруднику. Тот убрал пистолет, рукояткой которого он ударил Лену по голове, в оперативную кобуру, и развёл руками:
- Так получилось…
- У, каззззёл! – старший достал из Лениной сумки ключи от квартиры, и ТОТ САМЫЙ телефон. - Ладно, убийство мы на Бортникова повесим – отпечатков его пальцев, судя по всему, тут навалом! Документы прикрытия мусорские у всех есть?
- Да…
- Тогда выдвигаемся по адресу Бортникова, хватит с ним миндальничать!
* * *
А Гена, позвонив на работу и сказавшись больным, встретился со Стасом.
- Генацвале, - говорил Стас, прихлёбывая пиво. – Безусловно, «червя» запущу я, но если вдруг что-то случится – это должен сделать ты! И ещё, - он незаметно передал ему какой-то небольшой газетный свёрток. – Если что…
Гена потрогал свёрток. Через газету прощупывалось что-то яйцеобразное, тяжёлое и ребристое.
- Это граната, - одними губами сообщил Стас. – ОТТУДА. Если будет необходимость – рванёшь!
- А как? – спросил Геша. – Я же в армии не того… Не служил…
- Выдёргиваешь чеку, зажимая запал, бросаешь. Желательно подальше от себя. И поближе к противнику. Всё! – кратко проинструктировал его Стас. – И ложись!!!
К ним подошла улыбающаяся широкой «голливудской» улыбкой, показывая при этом желтоватые неровные зубы, девушка в футболке с логотипом молодёжного движения «Наши»:
- Молодые люди, мы проводим сбор подписей в поддержку «Объединённого Народного Фронта».
Геша, пряча свёрток с гранатой за спиной, видел по глазам Стаса, что он хочет сказать нечто нецензурное в адрес девушки, но сдерживается.
- Ты, того.. – наконец выдавил из себя Стас.. – Иди, короче.. Я контуженный, дурак…Ыыыыыыыыыыыыыыы! - и бешено завращал глазами.
Девица испуганно отскочила в сторону.
- Придурок!
- В общем, так… - Стас пожевал губами. - Жди моего звонка, я, когда домой вернусь, ещё всё проверю, и тогда бота запустим! Ух, они попляшут!!!
* * *
Стас вошёл в свой подъезд, поднялся к лифту, как вдруг его выключили, как лампочку.
Двое человек в спортивных костюмах под руки вытащили его на улицу и запихнули обмякшее тело в чёрный «Фольксваген Туарег». Со стороны казалось, что заботливые друзья бережно отправляют перепившего товарища домой.
Когда Стас очнулся, он обнаружил, что находится в лесу в компании трёх мужчин, двое из которых, молодые парни лет по тридцати, те, которые его отрубили, были уже в камуфлированной форме с символикой МВД, но лохматые и с бородами, а третий, усатый мужчина среднего возраста, лицо которого показалось Стасу странно знакомым.
- Вы..
- Ха д'ъе т'ен, хак! (Пошёл на хуй, свинья!)
Стас от бессилия попытался сорвать наручники, которыми его сковали за спиной.
Гражданский пристально посмотрел на него:
- О, старый знакомый! Выжил, стало быть!
Стас тоже узнал его. Это был тот самый, «Усатый», «Тагир», или как его там…
- Полковник Кылыч, разведка Турецкой Республики. А ты, я так полагаю, Мелихов Станислав Иванович, бывший лейтенант милиции, бывший боец СОБРа. Так?
- Да пошёл ты…
- Зачем так грубо!
Один из парней в камуфляже грубо пнул его ботинком. Стас не почувствовал боли – по тому, как всё плыло вокруг он понял, что ему вкололи наркотик.
- А мы ему «красный тюльпан» сейчас сделаем!
Стас ужаснулся. Это был жестокий, мучительный вид казни, которым афганские «моджахеды» подвергали наших пленных.
Один из «полицаев» перекинул верёвку через сук березы, привязал один конец к наручникам, и, взявшись за другой, потянул его, как на дыбе.
- Хы, «Бонивура» сделали! – загоготал второй.
Первый достал нож, и стал подрезать кожу на торсе Стаса чуть ниже подмышек.
- Ааааааааааааааааа!
Потом он стал заворачивать кожу, равномерно, скатывая её всё ниже … Нет, не могу больше! Хватит писать об этом!
Внезапно раздался тонкий свист, и один из «полицаев упал, схватившись за живот. Ещё один – и второй бородач, схватившись за горло, упал навзничь. Кылыч выхватил «беретту», но уже было слишком поздно – стальная стрела вошла ему точно в переносицу.
Эх, убили калику перехожего Пашу, а он сразу бы узнал стрелявшего – этот был тот самый мужчина, который из палящего стрелами чемоданчика убил агента Кылыча.
Кидон не спеша вышел на поляну, окинул взглядом агонизирующих противников, и подошёл к Стасу.
- Слишком поздно...- пробормотал он, заглянув ему в остекленевшие глаза, и также неспешно удалился в лес. Господина Шарета его агент предупредил слишком поздно…
* * *
Вернувшись домой, Гена включил компьютер, рассеянно пораскладывал пасьянс «Косынка». Звонка от Стаса не было.
Он сам набрал его номер, ответил незнакомый мужской голос:
- Алё?
- А… Простите, а Стаса можно?
- Ха вир'ен т'ен д'оъл, бид! (Ослиный хуй тебе в жопу, говно!(чечен.))
Запикали гудки отбоя.
Он позвонил Лене, но услышал холодный женский голос: «Аппарат вне зоны действия сети».
Внезапно в дверь позвонили.
«Лена!» - мелькнуло у него в голове.
Он подошёл к двери.
- Кто там?
За дверью стояли несколько незнакомых мужчин.
- Откройте, полиция!
Гена заметался по квартире.
В дверь уже не только звонили, но и стали стучать.
- Бортников, не дури, лучше сам открой!
Геша дрожащей рукой взял гранату, отогнул усики чеки, вцепился в оребрённую поверхность, зажав запал, и дёрнул за кольцо чеки…
- Бортников, открывай, сука! Сопротивление бесполезно!
Наконец стук кончился, и раздался визг «болгарки».
Генка понял – всё, кранты! Но за это погибли люди, Стас… Он заплакал… Как глупо! Мальчик, большой мальчик, серый офисный мышонок… Он подвёл курсор «мыши» к опции «Загрузить» и нажал на клавишу. С удалённого сервера, где-то в Мавритании, а может, Гондурасе, спам-бот, нащупывая электронные адреса, рассылал документ, из-за которого погибло и ещё погибнет столько людей… Пользователи уведомлялись о получении электронных писем, кто-то просто удалял, пожав плечами, кто-то матерился, но находились такие, которые открывали вложенные в письме файлы и ужасались….
Дверь наконец рухнула, и в квартиру ворвался спецназ.
Гена отклонился от монитора, чтобы увидеть «расклад сил», на секунду его голова показалась в проёме окна, и за это мгновение снайпер на крыше соседнего дома плавно нажал на спуск…
На стене комнаты остались брызги крови и мозгового вещества.
Граната выкатилась из ослабшей Гешиной руки, прокатилась в прихожую… Взрыв – и осколки в замкнутом пространстве разлетелись по прихожей, кромсая тела…
Эпилог
Что такое осень-это ветер,
Вновь играет рваными цепями.
Осень, доползём ли, долетим ли до ответа:
Что же будет сРродиной и с нами
Осень, доползем ли, долетим ли до рассвета:
Осень, что же будет завтра с нами
Ю. Шевчук, «Осень»
Министру внутренних дел было хорошо: две курсантки Академии МВД, длинноногие и грудастые, рыженькая и блондиночка, ночью показали ему небо в алмазах – вовремя принятая стареющим мужиком «виагра» сделала своё дело, и их многократные оргазмы (по Станиславскому – пять баллов!) приятно грели мужское самолюбие генерал-полковника.
Нынче девицы, утомлённые, спали, раскинув руки и ноги, бесстыдно выставив соблазнительные промежности на обозрение.
Внезапно завибрировал мобильник. Генерал поднёс трубку к уху.
Бесстрастный мужской голос сказал одну-единственную фразу, со стороны казавшуюся идиотской:
- А с сакуры в этом году собрали хороший урожай груш… - и запикали короткие гудки отбоя.
Министр подошёл к окну, открыл его, и сопровождаемый недоумённым взглядом проснувшейся блондиночки, перевалился через подоконник. Девица завизжала.
* * *
Министр финансов проводил очередное совещание. Он важно восседал на мягком кожаном кресле, изготовленном по спецзаказу так, чтобы купировать боль от досаждавшего чиновнику геморроя. Со стены на присутствующих отечески взирали портреты премьера и президента.
- Итак, - бросил министр. Внезапно напомнил о себе телефон правительственной связи. Министр поднял трубку:
- Зимой, милая, мы баловались прыжками на баобабе... – произнёс бесстрастный голос.
Министр на глазах у изумлённых подчиненных встал, не закончив фразу, взял сделанный в виде кинжала нож для резки бумаги со стола, и что есть силы обеими руками воткнул себе в глаз…
* * *
…Борт правительственного авиаотряда на военном аэродроме в Чкаловском закончил рулёжку, выехал на взлётно-посадочную полосу, включил двигатели, перевёл механизацию оперения во взлётный режим, набрал скорость отрыва и плавно воспарил от земли, взяв курс на аэропорт далёкого, затерянного песчинкой в просторах Тихого океана крошечного государства Вануату. Командир корабля не знал, кого он везёт в этот раз. Заняв нужный эшелон, он проверил курс и переключил управление на автопилот. Рядом, справа и слева, следовали два истребителя сопровождения. Метеосводка благоприятствовала, и командир расслабился. Внезапно самолёт потряс мощный удар, на дисплее тревожно замигали сообщения о многочисленных отказах систем, самолёт закрутило вокруг оси и, дымя, он ввинтился в грунт вспаханного под зиму поля…
* * *
В Москву сразу с четырёх направлений – по Дмитровскому, Щёлковскому, Каширскому и Минскому шоссе - рыча двигателями и круша асфальт траками, шли танковые колонны…
© Штурм
Это сообщение отредактировал Штурм - 12.09.2011 - 22:56
yaplakal.com