87
- Иду я к бригадиру поезда, предъявляю ксиву, которую при увольнении потерял, говорю: «Командир, ты казах, я казах, пустое купе сделай мне на два часа», располагаемся с этой бабой по-царски. По рюмке только выпили, начала она минет исполнять, хорошо так, душевно… Тут я и отключился, Митя. Очнулся в камере родного отдела в Соль-Илецке, ни денег, ни куртки, ни ботинок, хорошо что эта сучка и удостоверение прихватила, не пришлось кадровику объяснять, где я его нашел. Пэпсы, которые меня с поезда снимали, рассказывали потом – налетает на них бригадир этот и орет: «Там! Там! Ваш милиционер в купе, хуй набок – и спит!» Пришлось занимать у пацанов денег, купили они мне верблюжьи носки, в них по снегу домой припиздюхал.
Я привычно похохатываю, выщелкивая очередной окурок в окно. Мой компаньон готовится рассказать очередную историю, в которую он встрял из-за неуемной тяги к женскому полу. Зовут его Аблай, он казах по национальности, бабник, алкаш и рецидивный конокрад по призванию. Судя по количеству переслушанных баек, любвеобильный сын казахского народа встревал с бабами по разу на день, а то и чаще.
Исключение составляет время, проведенное Аблаем в изоляции от женского пола, куда привела его генетически вбитая в мозг любовь к Equus caballus, лошади домашней. Я тоже уважаю это животное, но не так фанатично, предпочитая уже приготовленную казы. Мы с напарником – не преступники… почти... Мы заготовители. Катаемся по степи, скупаем у пейзан всякую скотину, как с рогами, так и без таковых. Можем прошвырнуться в сопредельное государство, резануть бесхозных животных, ручника в сезон натрусить, но сильно не грубим. Навара и так получается достаточно, большой интернациональный город харчит разные сорта мяса с невероятной прожорливостью. Если еще помимо тупой продажи оптом включить в схему поставок конину для полулегального колбасного цеха – получается весьма и весьма. Пока люди не исключили из пищевых цепочек мясо – Аблай будет ухлестывать за блондинками и жрать водку, а я – читать книги с бутылочкой «Якоби» или «Узбекистона» Янги-Юльского завода. Я больше люблю одиночество и коньяк, бабы начинают меня раздражать на вторые сутки пребывания в гостях.
- Я тогда в такси работал, Мить. Приезжаем на хату к бабе, у нее муж в командировке. Ну, всё чинно, двое на двое разбрелись по комнатам. Ночью встаю поссать, вдруг меня кто-то по плечу хлопает. Поворачиваю голову – ебать-колотить, в дверном в дверях муж, здоровый кабан. Пиздец, у меня аж моча в хую застряла от ужаса. Как-то проломился сквозь него к выходу – и на улицу. Зима, бегу по снегу босой, из одежды – один меч. Менты увидели, так даже догонять не стали, повалились от хохота около машины. Орут в матюгальник: «Голый, стой! Куда бежишь, стой!» Стой! Стой! Митя, блядь, тормози!
Вяжут нас весьма профессионально – тремя микроавтобусами с казахскими номерами, классической коробочкой на оборудованном отбойниками участке трассы, не дав нам шанса уйти по обочине в степь, черномасочные камуфлированные хлопцы, числом четверо, сноровисто вытаскивают из кабины грузовичка, освобождают от «травматиков» и коцают меня к компаньону одной парой браслетов за наши с ним правые руки. При таком способе фиксации крайне тяжело убежать или оказать сопротивление. Впрочем, мы не собираемся дергаться – термобудка нашего «Нисан–Атлас» пустая, как барабан, на кармане ганжи всего на пару папирос, а уличить нас в преступных намерениях незаконно пересечь российско-казахскую границу смог бы только Вольф Мессинг. Поэтому можно спокойно покачать права, заодно выяснив, какая контора нас приняла – уголовка, погранцы или госнаркоконтроль.
- Командир, а в чем дело, вам что, делать нехер, маски-шоу тут устраивать, веселитесь типа? Прыг-скок, прыг-скок – я веселый гонококк?
Если гнк-шники – обязательно пару затрещин выпишут за подьёб, да не страшно, бывало хуже. Один из черномасочных подходит, несколько секунд внимательно смотрит мне в лицо, а потом четко, как на тренировке, хуячит мне прикладом АКМ в лоб. АКМ? Блядь, вот мы дебилы, вот же попали... оказывается, голова начинает работать лучше после нехилой пиздюлины, только недолго, потом отключается сознание.
Пол в термобудке давно помыть надо, весь в застарелой крови, натекшей с туш… Почему всякая хуйня лезет в голову, после того как очнешься после нокаута? Рядом мычит и шевелится, дергая меня за руку, мой узкоглазый напарник, видимо, тоже отоварили неслабо. Нас куда-то везут, судя по тряске – по пересеченной местности.
- Бля, да не дрыгай ручонкой, у меня наручник в запястье въелся до костей. Эти гоблины не конторские, стволы старые, менты с такими только в командировки в Чечню ездят. Аблайка, похоже конкретно попали…
Самое приятное, что нас ждет после такого четко срежиссированого захвата – это остаться без грузовика. Восьмилетка, дизель ТД-27, 4ВД, термобудка, 15 убитых енотов. Можно влёгкую толкнуть его казахским чабанам вполцены, даже не опускаясь до таких мелочей, как лечение документов и перебивка номеров. Очень здорово, если мы с напарником не будем присутствовать при заключении данного вербального договора купли-продажи, а поедем автостопом домой. Хуже, если нас грохнут и слегонца прикопают в степи, чтобы свидетелей не оставлять. Ебучие лентяи-погранцы обоих государств, вот бы вам сейчас задержать нарушителей госграницы, заодно и заложников освободить. Но судя по тому, сколько едем по времени, мы уже пересекли ту черту на карте, которая типа на замке.
Хыр-хыр, хыр-хыр… Задорно поблескивающий узкими черными глазенками, загорелый до черноты казашонок дет тринадцати пилит ножовкой по металлу позвоночный столб тела, еще недавно бывшего моим напарником. Звуки пиздец какие адские, от них начинают ныть корни зубов и мошонка сжимается от ужаса, прячась куда-то поближе к кишкам. Казашонок – сын нового счастливого обладателя нашего «Атласа». Рачительный и заботливый отец не позволил ему рубить кости топором, сказал или плитку на полу поколешь или по ноге вьебешь себе, возьми ножовку, так аккуратнее получится. Я сижу жопой на кафеле, который не мыли, наверное, лет пятьдесят, в какой-то засранной совково-столовской посудомойной комнате, пристегнутый за руку наручниками к трубе батареи и тупо смотрю, как разделывают человеческое тело подручными средствами.
Всегда предполагал, что откину копыта как-нибудь замысловато, но помирать в такой антисанитарии мне крайне не хочется. Лучше склеить боты на шикарной двадцатилетней бабе, или под ней, да хорошо бы это проделать годков этак в девяносто, чем тебе, молодому и полному сил, деловито и без эмоций перережут горло в грязном помещении для мойки посуды и твоя кровь будет неспешно ползти черной змеей по полу, скрываясь в отверстии водостока. Как там того гада звали, который свой хвост жевал? Уроборос вроде как, бесконечная змея, жизнь и смерть в одном флаконе и прочая метафизика. Блядь, о чем я думаю, мне жить осталось сутки, а мне всякие бессмертные змеи мерещатся… Аблайка вон, уже наполовину скрылся в сорокалитровой алюминиевой кастрюле, которую юный наследник семейства наполняет кусками человечины.
Семья, в которой меня держат для последующего умерщвления, по восточным меркам маленькая – муж, жена и сын. Живут они в заброшенном поселке и разводят скот. Скотопромышленники, короче. Они обосновалась в помещении, служившем когда-то давно столовкой для усталых трактористов, которые за каким-то длинным хуем или же за не менее длинным рублем, припёрлись сюда поднимать целину по волеизъявлению лысого фаната кукурузы. Здание не ремонтировалось с того же времени, оборотистые скотоводы тупо отгородили себе потребное количество квадратных метров под жильё, перекрыли над ним кусок крыши оцинковкой, а остальную часть использовали под свои хозяйственные скотоводческие надобности, в том числе и под разделку мяса. Где то рядом тарахтит дизельный движок, качая воду и снабжая здание электричеством, этакий степной оплот цивилизации. В радиусе сотни километров – ни души, можно не особо стремаясь, использовать в хозяйстве угнанные машины, выращивать плантации конопли или расчленить любое потребное количество людей.
Вычитал где-то, что термин «хулиганство» произошел от фамилии Хулиген. Жило-было давным-давно тихое английское семейство, держало в глуши постоялый двор, и по ночам участники семейного подряда грабили своих постояльцев, а потом убивали их с целью сокрытия грабежа и уничтожения свидетельской базы. Не помню только, что англичане с трупами делали – закапывали или в пищу использовали. Крестьянский семейный подряд не столь отмороженный – просто в хозяйстве помимо скота и прочих крестьянских забот, есть звероферма, на которой разводит норок, плотоядных, блядь, пушных зверей. И когда вместе с грузовиком за полцены появляется халявная альтернатива обрези и ливеру – крестьянин спокойно и несуетливо заготавливает запас белковой составляющей рациона питания своих домашних питомцев. Разницы между бараном, коровой или человеком он не видит. И неважно, какой крестьянин национальности – менталитет их одинаков. Они соблюдают писаные законы только из-за страха наказания за их нарушение. Морально для них все то, что помогает выжить и укрепиться их хозяйству, даже такие действия, как кормление норок человечиной.
Каждая норка сжирает в среднем по триста граммов корма в сутки, из них не менее ста граммов мяса, это чтобы мех был пиздатого качества и играл на солнце. Поэтому-то зарезали первым моего низкорослого и худосочного напарника, его хватит как раз на сутки для трехсот зверьков. Меня оставили условно живым и охуевшим от ужаса всё из той же крестьянской рациональности, чтобы мясо не протухло на жаре. Единственное, чего не учли эти заскорузлые прагматики – нельзя пристегивать человека наручниками за одну руку к тому, что тоньше человеческой кисти.
Крестьяне рано ложатся спать и рано встают. Когда темнота опустилась на степь, я уже освободился от оков и был готов совершить акцию возмездия. О том, чтобы по-тихому сьебаться на своих двоих, не могло быть и речи – ночью далеко не уйти, посветлу догонят и завалят из ружья, как сайгака. Поэтому зачистка тылов была необходима не из-за мести, а из-за банального увеличения шансов выжить. Хитрый степной лис со своим выблядком, перед тем, как вынести кастрюлю с заготовленным мясом, подстраховались, убрав из помешения все разделочные приспособления, но проебали привычные и не мозолящие глаз предметы – на гвозде у раковины висело грязное вафельное полотенце, а на самой раковине лежал здоровенный кусок хозяйственного мыла. Из этих вещей в две секунды получается внушительный кистень. Из-за стены, из жилой части здания, доносились хорошо идентифицируемые звуки – степной лис ёб свою лисицу, значит шансы застать его врасплох возрастали на порядок, к тому же голый человек психологически более уязвим. Хотя хуй их разберет, скотопромышленников-норкозаводчиков. Я с минуту постоял, выравнивая дыхание, и выскользнул на улицу вносить свои критические изменения и дополнения в пищевые цепочки…
© DeaD_Must_Die
yaplakal.com