175
Дни памяти.Начало
ТУТ.- Бандос, ты новости смотришь?
- Барин, ты ожидал чего-то другого?
- Честно говоря, надежда была, что они ещё вернутся. Не ожидал, что так скоро и вот таким образом, но…
- Если честно, я сам в шоке. Как-то вот странно, на самом деле. Ну не бывает так! Голливудские муви какие-то.
- Динка у тебя?
- А где ей ещё быть?.. Вон, подружек на огороде пасёт. Велел им табак не жрать, а остальное не жалко.
- Хорошо, что им самогон не нравится.
***
У нашего мотосообщества есть традиция — Дни памяти. Это не праздник, не весёлая тусовка. В последние выходные августа мы собираемся, чтобы помянуть погибших товарищей-мотоциклистов.
Не стоит думать, что все они погибли в ДТП на мотоциклах. Мы — обычные люди и, к сожалению, точно так же, как и все, болеем, старимся, с нами бывают несчастные случаи в быту и на производстве. Иногда — смертельные, как было с Китом, погибшим при аварии в цехе в ночную смену.
Да и на дорогах случается разное, что тут говорить. Есть жертвы ДТП на автомобилях, есть сбитые во время пешей ходьбы. Я не собирал статистику, но большая часть попала в наш поминальный список не с седла мотоцикла, хотите верьте, хотите нет. Пятеро, скажем, погибли в машине, протараненной пьяным водителем другого авто — факт говорящий.
Пара мужиков тихо умерли от старости в своих постелях. Кого-тот прибрал рак, кого-то инсульт. Одна молодая женщина утонула в море во время рыбалки — пьяненькая выпала за борт и захлебнулась. Родственник Барина, контрактник, погиб в чужой стране, в бою.
Вот их всех мы и поминаем в последние выходные августа. Собираемся на выезде из города, едем к памятнику ушедшим мотоциклистам. Там делаем уборку, дамы наши цветы привозят. Верующие заезжают в храм и ставят свечки, атеисты затариваются продуктами. А потом едем на поляну: место там тихое, непопулярное среди отдыхающих, а потому нашим грустным посиделкам никто не мешает. С вечера пятницы и до воскресенья пьём горькую, тихо поём любимые песни, вспоминая друзей и товарищей.
Этой традиции много лет. В прежние годы я ездил на поляну с нажопницами, потом как-то всё в одиночку, а в этом году всё снова изменилось. И причиной тому послужили события космического масштаба.
***
На орбите Земли завис громадный космолёт. Он возник из ниоткуда, совершенно неожиданно, затем, словно бы позволив себя хорошенько рассмотреть земным наблюдателям, осторожно подошёл к планете почти вплотную и повис над ней, стараясь не мешать нашим спутникам и МКС. Шум на Земле поднялся, конечно же, неслабый. Наши компетентные службы, как я понял, замолчали факт пребывания в России инопланетян. ГАИшников, что до Дины докапывались, я так думаю, до сих пор где-то маринуют. По крайней мере, информация нигде не просвечивалась, хоть я и не искал особо.
Едва я успел как-то переварить новость, во двор ко мне ввалилась сворка толстожопых коротышек с сияющей Диной во главе. Они задорно тарабанили мне по башке своими передачами, а их предводительница, крутя во все стороны ушами, осаживала подружек, параллельно прося меня не сердиться за неожиданный визит.
- Бандос, потерпи, они волнуются. Сейчас успокоятся и заговорят нормально!
- Дина, я, конечно, рад тебя снова видеть, только объясни, будь добра — что вообще происходит?!
- Потом, Сеня, пожалуйста! Держи оборону, они сейчас кинутся тебя изучать.
Не дожидаясь эксцессов, я вернулся в дом, где уже надрывался сотовый. Переговорив с Барином, я открыл холодильник и грустно почесал макушку: накормить гостей не удастся, а на карте денег пока что не прибавилось. Придётся, как это не прискорбно, потрошить и без того нежирную заначку. Ну не лезть же в долги!
Дверь хлопнула и я, не оборачиваясь и не раскрывая рта, поинтересовался — кому и какого рожна надо и почему без стука.
- Сеня, не ворчи. Я показала девкам, чего на огороде жрать не следует, но всё остальное они сметут, так и знай.
- Дина, солнце моё, гостям я, конечно же, рад. Но можно было хоть предупредить о визите? У меня в холодильнике мышь повесилась.
Она подошла и, поднырнув мне под руку, заглянула в утробу Стинола. Не найдя мыши, задумчиво пошевелила ушами и предложила:
- Давай я на рынок схожу? Теперь-то меня никто арестовать не будет пытаться.
- Дина, сказать честно, у меня с деньгами туго.
- Это поправимо. Сейчас наши мужики выясняют с вашими военными, что им может быть интересно в плане обороны. А вторая группа работает с медиками, там тоже есть темы для обсуждения. Так что, я полагаю, у каждого из нас, вскорости, будет кредит от ваших. Уж на прокорм, полагаю, выдадут.
Я усмехнулся. Ну да, власти сейчас на что угодно пойдут, чтоб только приоритет за нашими был.
- Только вот какая ерунда, лапка: кредит будет потом, а жрать нечего уже сейчас.
Дина нахмурилась и принялась водить ухом с серьгой, словно стрелкой метронома. Потом выкатила на меня неимоверный свой чёрный глаз и шмыгнула носом.
- Бандос, а как можно быстро раздобыть денег?
- Способов много, но они незаконны и я ими не пользуюсь.
- А законно?
Я пожал плечами.
- Продать что-нибудь.
- Так, погоди. Металлические предметы?.. — она потрогала серьгу и скрутила из пальцев какую-то особенно хитрую дулю.
- Ага. Брошки, зеркальца, разноцветные лоскутки…
- Это ты о чём?
- Давняя история. Называется «туземная торговля». Когда более развитые народы скупали у менее развитых хорошие вещи за безделушки. Впрочем, — я почесал нос и хмыкнул, — если металл — золото…
- Покажи. У тебя есть?
Я задумался, припоминая. Естественно, украшений у меня золотых нет и никогда не было, даже обручалку и ту потерял давным-давно. Но вот монетка у меня была, причём не какой-то новодел, а НЭПовский червонец. И следовало бы сейчас вспомнить — где этот бесполезный актив может лежать. В сильном сомнении я открыл стеклянную дверцу книжного шкафа и принялся перебирать валяющийся на полках хлам.
Входная дверь распахнулась и в виски мне сыпануло дробью передач: Динкины подруги, нажравшись зелени, пришли делиться впечатлениями. Что они там трещали — понять я никак не мог, зато отчётливо слышал, как Дина уговаривает их снизить темп и насыщенность передач, дабы не причинять мне дискомфорта. Отчаявшись угомонить это иго, она попросила меня заткнуть уши и рявкнула так, что, наверное, с кладбища сорвались все вороны, а все местные голуби прокапались на неделю вперёд. А подружки просто замолкли и пошли шляться по городу.
Монетка нашлась в футляре от запонок. 1923 года, с крестьянином и гербом РСФСР, с ноготь на большом пальце размером. Я купил её по случаю, ещё в советские времена, у пропойцы на блошином рынке в Москве, на Тишинке. Нумизматической ценности этот червонец не представлял, поскольку был когда-то согнут и потом грубо выпрямлен, из-за чего и выглядел крайне непрезентабельно. И его прежний владелец, отлично понимая, что настоящей цены за него не получить, сбагрил монетку за четвертной. Нет, просил он сперва сотню, потом скинул до полтинника — очень уж опохмелиться хотел. А в результате отдал за двадцать пять.
- Вот, Дина, глянь. Это золото.
Она взяла монетку и внимательно рассмотрела, подкинула на ладони и с сомнением посмотрела на меня.
- Кажется поняла. Я возьму ненадолго? Потом верну.
- Возьми, — разрешил я. — А чего задумала-то?
- На базовом корабле наверняка есть что-нибудь из такого металла. Если не ошибаюсь, в электронике применяется.
- И что? Выдерешь из рубки потроха и добудешь из них золотишка?
- Нет! — Дина аж рассмеялась. — Бандос, ты лучше скажи: надо вот в точности такие же сделать или важен сам металл?
- Да чёрт его знает! Так-то оно в любом виде не в ходу, но можно попробовать выручить за это деньжат.
У кого обменять золото на наличку — не вопрос. И, прежде чем дать Динке отмашку на фальшивомонетничество, я позвонил Лёхе, своему шефу, и спросил:
- Помнишь, червонец у меня торговал? Ещё не передумал? Короче… Врать не буду, мне тут пришельцев кормить надо, а с деньгами — сам понимаешь. Ну если хочешь мятый, отдам и мятый. Есть вариант получше, но монетки будут новодельные. Ага, ну и хорошо, что просто металл… Сколько? Три устроит?.. — Я прикрыл микрофон и спросил Дину: — Десяток сможешь сделать? — Она кивнула и я вернулся к разговору с Лёхой. — Десяток. Ну ты не борзей! Сколько? Пошёл в жопу! Па-ашёл!.. Вот, это другой разговор. И на карту мне сразу.
Закончив разговор, я принялся ждать извещение о переводе — делать червонцы без оплаты смысла не было. Когда пришло СМС, я ещё проверил счёт на карте, лишь после этого спросил Дину, всё ещё вертящую в пальцах монетку:
- Много времени понадобится, чтобы десяток таких сделать?
Она хитро прищурила блестящие угольки глаз и задорно крутнула ушами.
- А я и не буду ничего делать, — Дина протянула мне червонец. — Прибери. Как только ваши функционеры предоставят нам средства, так и вернёшь Лёхе взятое сейчас.
Я мысленно выматерился, а вслух сказал только одно:
- Чёрт, не ребёнок.
***
С неделю город стоял на ушах, переживая нашествие черноглазой орды. Впрочем, судя по новостям, это происходило везде, где высаживался толстожопковый десант. Но постепенно ситуация стабилизировалась: динки — пришельцев мужского пола почти никто не видел, а потому пришелиц стали называть именно так — научились нормально общаться с землянами, не вызывая у них кровотечение из ушей; сперва федеральные, а затем и местные власти начали выдавать черноглазым кредитные карты и проблем с питанием и покупкой самых неожиданных вещей на сувениры больше не возникало. Мой шеф долго и грязно ругался, не получив вожделенных червонцев, но когда я таки уступил ему свой, мятый, сменил гнев на милость и даже подкинул мне небольшую премию в виду увеличения поголовья на подворье.
А Дни памяти меж тем приближались. Я созвонился с Барином и тот подтвердил доставку на поляну определённого количества огненной воды. Сам я приготовил кило сигаретной мешки и запасся гильзами, чтобы набивать их прямо на месте и угощать всех желающих приличным куревом — это уже стало традицией. И набил кисет тремя сортами трубочного — для себя и Барина. Дина, первое время пасшая подружек и шнырявшая в их компании по всему городу, постепенно успокоилась и всё больше времени проводила дома. Мы регулярно ходили с ней париться в баню, устраивали застолья во дворе и чудесно перепихивались по ночам. Совмещать своё гнездо с моим штекером лопоухой очень понравилось. А про меня и говорить нечего! Когда кончик проникает в сужение и оказывается обжат тугим мышечным кольцом… Ни одна землянка не может сделать ничего подобного. Ничем. Никаким местом.
В один из июльских дней Дина уговорила меня выехать за город на «Харлее», чтобы вдоволь погонять, не причиняя неудобств окружающим. Нет, конфликтов с ГИБДД она не опасалась, ничего подобного. Дина отдавала себе отчёт в том, что устраивать гонки по городу небезопасно и бестактно по отношению к его жителям. А вот погонзать по дачной дороге — самое оно, как говорится: транспорт почти отсутствует, а пешеходы и вовсе наблюдаются чуть реже, чем никогда.
Я было озаботился экипировкой, но она со смехом пояснила, что переломов костей ей не удастся устроить вообще никак, а при наличии защитного костюма (в которых динки прибыли на Землю) и шлема, ей даже оцарапаться не удастся.
- Перчатки и курточку всё равно надо, — убеждал я её. — Климат у нас тёплый, но при быстрой езде всё равно прохладно! Ну как продует?
- Не буду спорить, просто чтобы не расстраивать тебя. Курточка мне ещё и в прошлый раз понравилась, а перчатки... — она задумчиво покрутила ушами. — Тоже хорошо. Стильно. И ботинки высокие хочу!
Косуху нам подогнала Нюта, поскольку её центнер в эту одёжку уже не вмещался. Сидела она на Дине чуть мешком, но та всё равно была в восторге. Перчатки и берцы купили в магазине мотоэкипировки — невелика трата, на самом деле. А шлемов у меня целая коллекция набралась за все годы, так что выбрать было из чего. Проверив прогноз погоды и убедившись, что завтра будет сухо, я разрешил космической пилотке немного покатать по городу, чтобы получше привыкнуть к мотоциклу. И пока она там гонзала, мне позвонили четыре раза, просто уточнить — разрешал ли я ездить кому-то на моём «Харлее». Пятый звонок был из ГИБДД и меня попросили больше не разрешать инопланетянам ездить по городу.
Этакая непривычная тактичность меня немало удивила и когда Дина вернулась домой вся в пыли и жутко довольная, я осторожно поинтересовался, что она сделала с инспекторами. Она долго не могла понять, о чём идёт речь, но где-то через час всё прояснилось.
- Бандос, ты, вообще-то, национальный герой. Или что-то такое. Наши ребята во всех инстанциях напоминают, что контакт наших рас состоялся благодаря твоему гостеприимству! Поэтому тебя и не трогают, наверное.
- Точно, — согласился я. — Герой. Штаны с дырой. И голова тоже. Дина, как ты смотришь на хорошо пожрать и завалиться в койку? Завтра с утра поедем к дачам, там я тебе несколько приёмчиков езды покажу, потом попробуешь сама.
Малявка состроила потешную мину и пошевелила ушами, зная, что меня эти её ужимки приводят в восторг. Потом несколько раз быстро и мелко кивнула.
- Что будем хорошо жрать?
- Сейчас едем в «Ленту», там наберём всякой-разной растительной и прочей снеди. Ну и чего-нибудь мясное для меня. — Дина скривилась и я добавил: — Тебя плоть никто есть не заставляет! Налупишься луку с бананами и закусишь патиссоном.
- Нет. Давай мне что-нибудь тоже на огне сготовим. Я хочу с дымком!
- Там посмотрим. Можно сварить в котелке кашу или спагетти. И соусы всякие к ним набрать. — Я почесал макушку, вспоминая, что ещё можно сготовить без мяса. — Лепёшки узбекские купим, их на решётке на мангале греть надо. Сыру можно к спагетти натереть… Короче, собирайся, поехали!
Наевшись и напившись чаю из вскипячённого на огне чайника, мы завалились на разложенный диван и предались лени. Сытость отнимала желание даже просто шевелиться, не говоря уж про секс или что-то такое. Спагетти с тёртым сыром Дине понравились настолько, что она, уже наевшаяся под воздуховод, с тоской смотрела в кастрюлю и смешно жамкала длиннющими пальцами пузеньку, сожалея, что места в ней недостаточно для ещё одной миски столь вкусной еды.
Я же, слопав пяток колбасок-гриль с той же «пастой», с удовольствием выкурил трубку ориентала и размышлял о том, что, пожалуй, вполне себе обойдусь и без интимной возни. Не знаю, что меня дёрнуло, из каких закоулков подсознания выскочило, но я спросил мирно сопящую рядом Дину:
- А ведь вы же не улетели никуда, ведь так?
Она затихла, потом приподнялась — я бы сказал на локте, если б он у неё был — и посмотрела на меня очень серьёзно.
- С чего ты взял?
- Так вернулись почти сразу. Я не знаю, где вы живёте, наверняка очень далеко. И что-то мне кажется, что не летали вы домой, помешали вам…
Лицо Дины осунулось и приобрело мрачное выражение. Проступили какие-то совершенно незнакомые черты, немного пугающие.
- Не думаю, что мне стоит это обсуждать с тобой, — ответила она. — Но, возможно, придётся. Сеня, я очень сильно не хотела бы впутывать тебя в это.
- Раз уж я — национальный герой с вашей подачи, то это неизбежно, я полагаю?
Дина вдруг закрыла глаза и как-то совсем по-детски принялась вытирать слёзы. Потом посмотрела на меня, выдавила улыбку и пошевелила ушами.
- Бандос, я сильно накосячила. Втянула в неприятности всех своих и теперь они вынуждены сильно рисковать, выйдя на контакт с землянами без разрешения. И даже не поставив в известность о своих действиях никого. Я уже сильно пожалела, что устроила бучу с Табуа и теперь начинаю жалеть, что вообще осталась в живых.
- Всё настолько плохо?
Она кивнула и прикусила губу.
- Если бы меня просто поймали или уничтожили, остальные могли бы спокойно уйти. Но я спаслась на Земле и теперь мы в ловушке. Место, где вы живёте — своеобразный тупик, Сеня, здесь нечего делать ни нам, ни Табуа.
Я хотел спросить об очень многих разных вещах, но задал только один вопрос:
- Что ты у них такое спёрла, Дина, что они так распсиховались?
- Важно не то, что я у них спёрла, важен сам факт кражи. И моё хулиганство спровоцировало конфликт… Мы и прежде не особо ладили, а тут чёрт меня дёрнул.
- А если вернуть подрезанное? Извиниться?
Дина грустно ухмыльнулась и потрясла ухом, заставляя серьгу прыгать и постукивать её по голове.
- Чёрта с два! Проморгали — значит проморгали. — Она махнула пальцами, отметая неприятную тему и спросила совсем о другом: — Бандос, мы сегодня связь налаживать будем или просто спать завалимся?
Я прислушался к ощущениям в животе и решил, что лучше его содержимое не взбалтывать. Даже если не дрыгать штекером, даже если гнездо само поскачет… Всё равно колбаски отомстят за то, что их побеспокоили.
- Перекурю и спать. У меня «обожратушки-перепрятушки», прости, если разочаровал.
- Тогда и мне трубочку набей. И не извиняйся, я и сама напрочь лишилась настроения.
Я встал с дивана, набил свою трубку крепкой мешкой, а Дине зарядил чистым ориенталом. Некрепким и ароматным. Пока курили, пуская дым в тёплый вечерний воздух и наблюдая, как он рассеивается, молчали. Потом я вычистил трубки и утешительно похлопал Дину по окорочку.
- Ты не таись от меня, дочка. Я — одинокий старик, ни котёнка, ни ребёнка. Случись со мной что — плакать по мне некому. Потому волен я собой распоряжаться, как захочу. А хочу я сейчас только одного: чтоб у тебя всё хорошо было и чтоб вы домой вернулись все, без приключений.
Она посмотрела на меня, чуть улыбнулась и боднула в плечо лбом.
- Хороший ты человек, Бандос.
***
На следующий день, перекусив на скорую руку, мы с Диной оседлали «Дину» и выехали за город. Эта суббота не обещала никаких сюрпризов: очередной обычный выходной, каких по два на каждой неделе. Но стоило нам выехать в поля, как началась какая-то нелепая чертовщина! С обочины на дорогу вышел молодой парень и принялся махать руками, а стоило мне остановиться, как он на голубом глазу заявил, что дальше нет дороги. Дорога была на месте, я это отлично видел, а паренёк, назвавшийся Ильёй, сумасшедшим не выглядел.
Следом за ним на дорогу выбрался ещё один тип, утверждавший, что он странник, комиссар и кот. Я уж приготовился послать эту парочку погулять лесом, но Дина переговорила с ними по-своему и дала мне понять, что те не просто какие-то придурки, а реально больные, которых следовало бы доставить в город и сдать в дурку. И что негоже оставлять людей с такими проблемами в чистом поле. Возить их по одному на мотоцикле я не рискнул, поэтому Дина вызвала шатл с подружайками, но психи отказались лететь с ними. Они вообще впали в нездорово возбуждённое состояние и несли такую околесицу, что уши завяли.
Пришлось беспокоить Барина, поскольку дурковоза в нашем городе нет, а как отреагируют два долбоёба на появление обычной «скорой» — одному богу известно. Спихав дуралеев в «Чирка», мы с Петром повезли их в город, в пути стараясь максимально успокоить. А Дина сопровождала нас на «Дине», то и дело беззвучно осведомляясь о состоянии пациентов. Пока пробирались по окраине, меня посетила мысль и я мысленно позвал свою подружайку:
- Милая, а ты не попробуешь ли полечить этих чудиков? Ну там мозги им прокалить или вроде того.
- Сама вряд ли справлюсь, но если позвать наших специалистов… Везите их домой, я свяжусь со своими, объясню ситуацию. Попробуем помочь, чем чёрт не шутит.
А Илья с Димой, меж тем, всё несли свою околесицу про богомолов, сущности и прочее РЕН ТВ. Мы с Петей особо не прислушивались, соглашались с ними, подыгрывали, как умели. Во дворе у меня даже устроили небольшой пикничок, чтоб парни не волновались лишнего. Вызванный Диной шатл подошёл и с него спустили доставленный с базового корабля медицинский бокс и двух специалистов — обычную динку и довольно-таки крупного для их расы мужичка. Пока мы с Барином перекуривали, они по одному загружали в бокс дуриков и производили с ними какие-то процедуры, активно треща меж собой и размахивая шлангами рук самым причудливым образом.
- Нет, Барин, вот сколько б я не общался с Диной, а привыкнуть к тому, что у них руки и ноги гнутся во все стороны — невозможно. Она-то хоть старается людям подражать, без нужды змеёй не извивается, а эти… Пиздец какой-то.
- Угу. Я вообще с тебя диву даюсь, Сень. Даже вот не будь я женат или там если б помоложе был — не уверен, что смог бы вдуть такой черноглазой. А ты вот кроешь Дину и выглядишь довольным. Помолодел даже с виду.
Голова начала раскалываться от непрекращающегося ментального треска пришельцев и я предложил Барину прогуляться. Тот согласно кивнул и, доев оставшийся шашлык, мы с ним пошли на рынок у шоссе. «Чирка» брать не стали, чтоб не тревожить несчастных ебанушек, которым в окружении чернооких эскулапов и так было не сильно комфортно.
Вернувшись с хапарём овощей, мы с Барином узнали, что Илья с Димой благополучно прошли курс правки мозгов и по тихой грусти отправились по домам. Мысленно перекрестившись, я угостил динку и её коллегу морковкой, чему те были весьма рады.
- Сеня, — позвала меня Дина, — а мы сегодня больше не поедем кататься?
- Поедем, почему нет-то?! Твои друзья обойдутся тут без нас?
- А нафиг мы им вообще нужны? — пожала она плечами. — Сейчас бокс в шатл закинут и рванут по своим делам.
Подошёл Петя, грызущий огурец и поинтересовался:
- А чего вас на дачи чёрт понёс, Бандос?
- Хотел Дине кое-какие трюки на «Дине» показать. Ну и чтоб она там погоняла вволюшку… В городе-то сильно не разгонишься.
Барин торжественно воздел перст в небеса и с довольной мордой вытаращил буркалы.
- Есть идея!
- Колись.
- Я сейчас метнусь в гараж и пересяду на «Электричку». Погоняем вместе!
- Так чё стоишь? Пиздуй не стой! Встретимся там, где этих двоих пришибленных подбирали.
Вновь выбравшись за город, я продемонстрировал Дине технику разворота мотоцикла на месте, приёмы экстренного торможения и ещё кое-что. Она с серьёзной моськой всё это выслушала, просмотрела и теперь дурковала, тренируясь, а я сидел под кустом сирени и наслаждался очередной трубочкой чёрного табака особой ферментации. Слегка удушливый, но ароматный и не дерущий глотку дымок привёл меня в благодушное настроение и я уже прикидывал, как задеру подол Дине, вернувшись с покатушек. Или прямо вот в чистом поле, на травке её разложу.
Послышался рёв мотора и я вздрогнул — это был явно не Барин! Подскочив по-молодецки, я вышел на асфальт и успокоился: Пётр где-то прихватил с собой Злодея и ревела именно его «кувалда». Завидев меня, парни съехали на обочину и заглушились. После приветствий мы все переместились под сирень, а вскоре к нам присоединилась и Дина. Послушав с минутку наш трёп, она деликатно постучала мне в висок и спросила:
- А Злодей не разрешит на его мотоцикле проехаться?
- Сейчас спросим.
Я подёргал поляка за ухо привлекая к себе внимание и тот, пару раз отмахнувшись (есть у Анджея такая милая привычка), наконец посмотрел на меня и вопросительно мотнул головой.
- Цо?..
- Дине свою «кувалду» доверишь?
Рыжий вытаращил глаза и замахал ручищами, едва не засветив Барину в глаз.
- Не-не-не! Убьётся! Куда такой пигалице на этой бомбе?! Упаси боже упасть — переломается во всех местах!
- Не сцы, не упадёт. И моя «Дайна» тяжелее твоего «Вэмакса». Ничё, справляется, не роняет.
- Ну не равняй дрэгстер с чоппером, Бандос, ну взрослый человек…
- Да хорош сиськи мять, Злодей! Ломаешься, как целка, слушать тошно.
Рыжий сокрушённо помотал башкой и уже совершенно спокойно ответил:
- Сень, да мне не жалко. Я реально за неё переживаю.
- За «кувалду»?
- И за неё тоже. Ты же знаешь, она мне дороже здоровья собственного.
Дине, похоже, надоело слушать и она, подойдя к Шаблицкому почти вплотную, расстегнула косуху и задрала майку. Длилось это секунду или две, но Злодей успел подавиться возражениями, а потом молча протянул ей ключ от своей «Ямахи». Дина застегнулась, надела шлем и перчатки и взгромоздилась на высоченный мотоцикл. Видя, что ноги до земли не достают, расшнуровала и стянула берцы, изгибая при этом ноги так, что мы все трое скривились, как от прогорклого ореха. А Дина вытянула мощные пальцы вниз и, обретя опору, сняла «кувалду» с подножки и пустила двигатель. Попробовала ручку газа и выпучила глаза от неожиданности.
- Сеня, ты ездил на таком? — спросила она беззвучно.
- Нет. Есть вещи, которые я стараюсь обходить стороной. «Вэмакс» — одна из них. — столь же беззвучно ответил я.
- Похоже будет круто.
- Будет. Поэтому будь осторожна. Пожалуйста.
- Буду!
Дина включила первую и очень аккуратно тронулась, вообще не крутя ручку акселератора, на холостых оборотах. Я даже успел заметить, как она сжала в кулаках ног подножки, положив по одному пальцу на педальки тормоза и переключения передач. А дальше я её уже не видел: подпалив заднее колесо, «кувалда» унесла Дину с таким ускорением, что Злодей застонал:
- Матка бозка…
Выезжать на дорогу, пока где-то на ней находится Дина, мы не стали. Мирно сидели на обочине и провожали тревожным взглядом каждый случайный автомобиль. Сколько раз мимо пролетела злодеевская «кувалда» мы не считали, но было полное ощущение, что этот снаряд остановится только когда закончится бензин. И я заверил поляка, что заправка с меня.
Очередное приближение Дины привлекло внимание: обороты холостые, катится явно по инерции. Доехав до нас, она аккуратно остановилась на обочине, опустила ноги и остановила мотор клавишей, оставив работать вентилятор охлаждения радиатора.
- Злодей, пусть чуток приостынет, да?..
Анджей поспешил подойти и оглядеть мотоцикл. Не найдя неисправностей, но помог Дине слезть и установил свой аппарат на центральную подножку.
- То так, пусть пожужжит, так.
- А не проскочить ли нам до речки, братцы? — предложил Барин, переводя взгляд с меня на Злодея, потом на Дину. — И сестрица. Посидим в тенёчке, у меня идеи на Дни памяти есть, обсудим.
- А почему бы и да? — кивнул я и принялся поправлять экипировку. — Заодно по грунту немного прокатим, шинки разомнём… Андрюш, ты как?
- Я цо? Едьмо!
На речке, куда три совершенно неприспособленных для таких поездок мотоцикла нам пришлось едва ли не на себе перетаскивать, мы расположились в тенёчке. Свернули три огромных самокрутки и одну маленькую для Дины. Покурив, она попросила не подглядывать и ушла за кусты купаться. А мы неспешно обсуждали предстоящее мероприятие на поляне, продолжая пускать дым.
- Идея такая, братцы. Вот на доске каждый год старые фото…
- Да и новые, к сожалению, — перебил Барина Злодей.
- Я не о том, Злыдня. Вот что, нет ни у кого других фото наших товарищей? Надо найти! У Бандоса архив ещё с советских времён, я знаю.
Петя крепко затянулся и чуть скосился в сторону плещущейся в воде Дины. А я только крякнул про себя и вздохнул.
- Я найду, братцы. Выберу получше, постараюсь. Распечатаю и привезу. Петь, у тебя принтер есть хороший? На работе у нас дешманский, да и Лёха на меня крысится.
Злодей махнул лопатообразной лапищей и заверил:
- Распечатаем как следует, Бандос. У меня подружайка в типографии есть. И в ламинат закатает, и траурную полоску сделает. Ты выбери самые душевные кадры, Сеня, постарайся. А я с парнями из «Punk Band» договорюсь, чтоб перепели ту песню, с первой поляны, помнишь же?.. Привезу запись.
Дина, смешно трясущая замёрзшими ушами, подошла и села рядом, упёршись спиной в мой тощий организм.
- Бандос, возьмёшь меня на поляну или там можно только байкерам?
Я улыбнулся, а Злодей совершенно серьёзно проговорил:
- Дина, ты байкер больше, чем кое-кто из тех, что ездят на мотоциклах. И ты для нас своя. Так что если тебя не будет на поляне — я обижусь.
- Заодно получше познакомишься с нашими друзьями, — добавил Барин, — живыми и мёртвыми. И потом, дома, в конце августа, будешь вспоминать их вместе с нами. У вас есть август? Последний месяц лета. Лето есть у вас?
Дина жалобно посмотрела на него и и виновато прижала уши.
- Петя, я что-нибудь придумаю, обязательно! И обещаю, что буду вспоминать и всех вас, и ваших ушедших товарищей.
***
Никогда не думал, что в одну неделю может вместиться столько событий. Сейчас, сидя спокойно и покуривая трубочку, я могу лишь удивляться всему тому, что последовало после этого нашего пикника на речке.
Началось всё вечером того же дня. Подъехав с Диной к дому, мы обнаружили там сворку динок и пару их мужиков до кучи. Завидев мою пассажирку, они без затей послали меня нахер, а её потащили в шатл, стоящий прямо в моём разорённом черноокими гостьями огороде. Против ожидания, кораблик не взлетел, а через какое-то небольшое время Дина вышла из него какой-то скованной, словно её там по ушам пыльным мешком огрели. Она отошла от шатла и уселась прямо на землю.
Я с опаской приблизился и спросил:
- Что случилось?
Дина тряхнула серьгой в ухе и повесила нос. Потом посмотрела на меня и попросила отвести в дом. Я помог ей подняться, отряхнул её круглую задницу и под руку увёл в хату, где и усадил на разорённый диван. Судя по выражению лица и то и дело вытираемым слезинкам, новости Дина получила самые неприятные.
- Табуа выставили ультиматум. Требуют вернуть артефакт и выдать вора. Наши готовы отдать украденное, но не меня. И теперь эти сволочи угрожают разрушить наш корабль — в назидание. И чтобы артефакт гарантированно не ушёл. Табуа готовы его лишиться, лишь бы не достался никому!
- Беда… Дин, а что это за артефакт такой, что из-за него столько шума? Ну это какой-то символ чего-то или что он из себя представляет?
Она несколько раз порывалась что-то сказать, но каждый раз сбивалась и смолкала. Потом набралась решимости и почти спокойно заговорила:
- В месте, которое вы называете галактикой Андромеды, есть нечто вроде заповедника. Это не совсем нужное слово, но по смыслу подходит лучше всего, — Дина сосредоточенно посмотрела на меня и в голове у меня коротко стукнули молоточки. — Не понятно?
- Нет. Но это неважно, продолжай.
- Ладно. Когда-то Табуа нашли на одной из планет… вещь, давшую им возможность перемещаться… — Дина умолкла, подбирая слова, потом махнула рукой. — Короче, для создания необходимых условий для дальних и быстрых перелётов, она им постоянно нужна. Мы создали подобную технологию самостоятельно и у нас нет надобности постоянно таскать с собой нечто подобное. Ну как объяснить? Принцип похож, но реализован иначе. А Табуа неспособны понять, как работает артефакт, чтобы скопировать его. И вынуждены постоянно иметь его при себе.
- То есть сейчас они тупо не могут вернуться домой или там убраться туда, куда планировали?
- Могут. Но продолжать экспансию — нет. То есть, Табуа сейчас могут перемещаться только в тех пределах, где побывали прежде. А в новые места попасть не могут! Они и в ваш Млечный путь не попали бы, если бы не шли за мной.
- Это вроде компаса что-то, наверное?
Дина сморщилась и скрутила пару особо затейливых фигушек.
- В том числе, да. Но на самом деле там функционал намного шире и… Я не объясню, Сеня, прости. У людей нет таких технологий, где вы могли бы использовать подобное, а потому и слова пока подходящего у вас нет. А мой термин ты даже услышать не можешь, твой разум не подбирает аналога. Словом, эта вещь очень нужна Табуа, другую такую им просто негде взять, а сами не сделают. И я устроила им крупную подлянку, подрезав этот… компас.
- И где он сейчас? На корабле вашем? Ну раз Табуа его вам порушить грозят…
- Нет, Сеня. Я спрятала его здесь, на Земле. Дура я, что ли, таскать его с собой? Но эти идиотики считают, что компас на корабле, да.
- О! Дин! — я аж подскочил от пришедшей в голову идеи. — А нельзя им сказать, что отдадите компас возле своего… ну, дома, как назвать-то. Типа ладно, отдадим артефакт и вора, но у себя во дворе. А уж там-то за вас свои заступятся, не позволят…
Я не договорил, потому что Динка едва не рассмеялась, причём моська у неё была при этом ехидная, прям до невозможности.
- Нет, Бандос, не прокатит! Дело в том, что по принятым у Табуа и у нас законам, хозяином любой вещи является тот, в чьих она руках. То есть сейчас я — полноправная хозяйка компаса, понимаешь? И Табуа форсируют события, пока это известно минимальному количеству разумных. Как только информация о краже и присвоении достигнет наших родных миров, у экипажа их корыта не будет никакого права на компас, всё!
- Так погоди… Если они заполучат компас и тебя, то что изменится?
- В том-то и дело, Сеня, что наш корабль и экипаж приговорены. Табуа уничтожат нас, чтобы не осталось свидетелей похищения и смены собственника.
- Что, и на Земле вас станут отлавливать?!
- Вряд ли. Я же говорила: ни нам, ни Табуа нечего делать в Млечном пути, мы тут вообще случайно оказались. И если я сдамся им и верну компас, то они по праву уничтожения владельца станут законными владельцами артефакта. Но этого мало, есть наш экипаж, который является моими правопреемниками.
- А потому Табуа расхуячат ваш корабль и лишат их возможности заявить права.
- Именно. Экипаж останется на Земле, где его никто искать не будет! А выбраться из вашей галактики им просто не удастся.
- Так. А если население Земли узнает о том, что ты — законный владелец компаса? Планету же Табуа не смогут угандошить. Или смогут?..
Дина рассмеялась.
- А зачем? Кому и как вы сможете об этом рассказать?!
***
В воскресенье с утра, едва мы с Диной продрали глаза, в гости явилась целая банда на мотоциклах. Были, в основном, старики и взрослые ребята, молодёжи, что приедет, конечно же, на поляну, с ними не было. Расставив байки по обеим обочинам улицы, друзья ввалились во двор, устраивая обычный для таких случаев шум и вопя матом на всю округу. В чём, впрочем, не было ничего дурного: орать и материться — норма для нашего брата. Особо усердствовал, как всегда, Злодей. Этот рыжий чёрт вопил, мешая польский с русским и размахивал своими клешнями, от которых братва едва успевала уворачиваться.
Дина сползла с дивана и пошла в душ, а я, скрутив на скорую руку козью ножку с лёгкой мешкой, выполз во двор в одних труселях.
- Братцы, я вас всех категорически, но нельзя ли чуть потише?
Братцы на миг затихли и тут же принялись орать друг на дружку, убеждая всех окружающих не шуметь. Я запалил цигарку и уселся на скамейку в тенёчке, дожидаясь, когда они надурачатся и заговорят по делу. Но ждать мне долго не пришлось: на крыльцо вышла Дина и долбанула публику своим задорным приветствием на родном языке. От этой плюхи по ушам даже Анджей обронил свои клешни и чутка присел. А ко мне подошёл Фокс и, стукнув своим кулаком в мой кулак, заговорил вполне себе по-человечески:
- Бандос, есть тема.
- Говори.
- Ёйные подружайки, — он почтительно склонил голову в сторону Дины, — проболтались, что среди их народа есть те, кто не вернулся из космоса домой. И вот что мы тут подумали, друже: а не совместить ли нам наши Дни памяти с их традицией, раз уж они тут, да и вошли к нам через нашу компанию?
- А чё вы меня-то спрашиваете? — удивился я. — Я среди вас ничем не выделяюсь, как вместе решим — так и будет.
- А не скажи! — подключился подошедший к разговору Злодей. — Дину ты приютил, мы все после подтянулись. Те чарноокие везде именно тебя впереди всех называют, это ты у нас — национальный герой. Кого же нам ещё спрашивать?
Я сделал добрую затяжку. Настолько добрую, что закруточная бумага даже огоньком вспыхнула.
- Да ну вас в пизду, дурни. Так-то идея хорошая! Динки — народ славный, отчаянный, мы им не чета. И если уж нам браться за такое дело, то пусть уж черноглазые впрягаются наравне с нами. Пусть там нам про свои традиции там… хавки наберут опять же. Бухнуть, если там принято у них или как. Чтоб и спеть по их товарищам пропавшим.
- А дамочек ихних мы нажопницами привезём, например. А Кузю, Дэна и прочих, кто уже не ездоки, пусть они на шатлах! На поляне места море, там и байки составим, и шатлы.
- Добро, братцы. Дине своей, — я приобнял Динку за жопь, — расскажу всё, пусть своим передаст. Думаю — поддержат нас лопоухие. Постараюсь растолковать попонятнее!
Фокс улыбнулся и пошёл к своей «Голд Винг», матеря и лупя кулаками товарищей. Постепенно двор очистился, мотоциклы разъехались. Остался лишь рыжий Анджей, задумчиво глядящий на разорённый пришельцами огород.
- Сеня, табак-то хоть остался?
Я махнул рукой.
- Та чёрт с ним, Андрюш. На поляну я приготовил, никто не уйдёт обиженным. А что уж дальше — хули загадывать?
Поляк пожал плечами, как-то неуверенно улыбнулся и пошёл к калитке. Остановился, оглянулся и негромко проговорил:
- Что-то предчувствие какое-то… Не знаю.
Я улыбнулся и снова махнул рукой.
- Нормально, Анджей, ехай. Всё будет как попало!
Злыдня ушёл, а я, пощупав жопь Динке, посмотрел на неё с вопросительностью. Она, шевеля ушами, тоже смотрела на меня неоднозначно.
- Ты мне что-то хочешь предложить?
- А ты не желаешь ли сделать, чего вчера не сделали?
Динка поморгала чёрными буркалами, потом уточнила:
- То есть есть чей-то штекер таки воткнётся кому-то в гнездо?
- Да. По самую ручку. До упорышка.
Она прижала мою руку к своей жопке ладошкой и скосилась куда-то в сторону огорода. Потом шмыгнула носом и плачущим голоском попросила:
- Бандос, я есть хочу! Ну хоть чаю давай попьём?
- Попьём. А потом?..
- Да!
Мы пошли в дом, я запер дверь и набрал полный чайник воды. Насыпал в заварочник листового, посмотрел на Динку и пошёл на огород. Нащипал со смородинового куста молодых листиков и вернулся в дом. Чайник вскипел. Я кинул смородину в заварочник, залил кипятком и накрыл его махровым полотенцем.
- Дина, тебе правда хочется чаю?
- Правда. Сеня, у нас есть похожий напиток из заваренных сухих листьев. Неважно, как он называется! Немногие пьют этот отвар, мало любителей этого напитка. Но это традиция, понимаешь? И у вас, у людей, оказывается, тоже есть точно такая же!
Я улыбнулся и приготовил пару кружек. Насыпал сахар — себе две ложки, Динке — две с половиной. Ей нравится сладкое.
Напившись крепкого, душистого чаю, мы с Динкой разделись и завалились в постель и долго, по-доброму, занимались любовью. Именно так! Это не было животной случкой, не подходило к этому иностранное слово «секс», нет. Это была любовь. Настоящая.
Успокоившись и слегка остыв, Дина спросила меня:
- Бандос, ты тоже чувствуешь беду?
- Не знаю. Что-то такое есть, но потом всё будет хорошо, поверь. Не могу сказать, что нас ждёт, не пророк я, но что-то поганое нас всех ждёт, вообще всех. Но в конце всё будет если и не хорошо, то нормально.
- Мне тоже так кажется. Не уверена, но так.
Мой штекер с тихим шлепком покинул динкино гнездо и я перевернулся на спину. Дни Памяти, поминки не вернувшихся из космоса инопланетян… Всё это было важно, да, очень важно. Но не оставляла меня в покое мысль о том, что вот эти забавные ребята с гибкими ручонками и ножонками, влипли. Влипли по самы свои лопоухие уши. И что выбраться из этого дерьма у них как-то вот не получается, что помочь им надо, что помощь эта как-то от меня зависит, а я — вот тупиздень старый! — так пока ничего умного и не придумал. А думать-то надо, надо, будь оно всё проклято!
И тут же меня накрыло: да просто же всё, матушку твою. Просто до идиотизма!
И стало на душе легко.
Я хорошенько пожамкал Динке сиськи, потискал её за жопку и поцеловал прям в мордочку.
- Спи, лапа. Всё заебись будет, вот увидишь.
***
Памятник погибшим мотоциклистам представлял собой огромную — тонн в пять — каменную глыбу, из которой в небо торчал передок мотоцикла. Мы стояли полукругом, вперемешку — байкеры и динки. Молча смотрели на горящие сечи. Лопоухие держали в руках какие-то свои лампадки и перебирали их пальцами, заставляя совершенно непонятным образом мерцать.
Водители машин на шоссе, уткнувшись в шатлы, сперва чего-то там пытались бибикать, но, получив внушение, утихали и терпеливо ждали, когда закончится церемония. Справедливости ради, из многих машин люди вышли, подошли к памятнику и с нами вместе молча постояли, глядя на свечи и мерцающие лампадки. И даже не пробовали пиздеть, что торопятся.
На поляне, как всегда, расставили мы байки по одной стороне, машины и шатлы — по другой. Разбили лагерь, расставили палатки, вычистили и прибрали место общего костра, загаженное за год уродами, что на природе себя вести не умеют и оставляют мусор… Пока мы с динками-нажопницами собирали в мешки банки и бутылки, парни-инопланетяне выносили на руках из шатлов наших братков-инвалидов. Устраивали их в кресла на колёсах и походные стулья, помогали разобрать рюкзаки с пожитками. С сопутствующим таким делам русскими матами и сердитым присвистом динок.
Фокс и Дэн, с помощью девчат, повесили на сосне здоровенный щит, к которому принялись тут же прикреплять новые фото наших ушедших друзей, что я нашёл в архиве и Злодей распечатал у подруги в типографии. Я смотрел на всю эту столь привычную суету, стучал кулаком в подставляемые кулаки друзей, которых по разным причинам давно не видел, похлопывал по жопкам девок, что подходили поздороваться. И тискал под курточкой собственный портрет, распечатанный Лёхой на личном, домашнем принтере и закатанный в пластик за наличные, в ателье Кости Котова.
К ночи, когда напились все, желавшие напиться, когда накурились все, желавшие накуриться, когда Барин запер задний борт своего «Чирка», закрывая трактир, когда я, набив в запас десятка три сигарет с отличной мешкой, убрал в палатку свои причиндалы, мы собрались у общего костра и парни в несколько гитар сыграли все приличествующие моменту песни…
Я посмотрел на Барина. Тот кивнул и притараканил из джипа дореволюционную кривую четверть самогону. Динка, повинуясь моему кивку, приволокла из палатки коробку с куревом. Братва двухколёсная и небесные гости, угостившись самогоном и куревом, принялись смотреть в огонь костра и по очереди рассказывать про товарищей, покинувших наши ряды. А я всё тискал под курткой прямоугольник своего портрета и никак не мог собраться с силами, встать и прикрепить его на доску, рядом с портретами ушедших.
В какой-то момент я таки встал с чурочки и отвёл Дину в сторонку.
- Лапа, ты сейчас можешь притащить сюда этот проклятый артефакт?
- Сеня, зачем?!
- Не пизди. Тащи. Надо — садись на мою «Дину» и пиздуй, вези сюда этот компас.
Динка прижала уши и зажмурилась. Потом подняла веки и посмотрела на меня чёрными, как космос, глазищами.
- Сеня, зачем? Объясни, что ты задумал!
- В присутствии всех этих людей и не людей ты передашь мне во владение эту чёртову хуёвину, поняла? И не будет на тебе вины. Не будет тебе греха в лице Табуа, понимаешь? Я стану полноправным владельцем артефакта! Вы сможете уйти домой, не имея вины перед ними.
- А ты?! Они…
- Не ссы. За меня вся Земля встанет. Национальный герой я или так — поссать выбежал? Свои не сдадут.
Динка задумалась, покусала губы и снова посмотрела на меня чёрными глазами.
- Сеня, Табуа уничтожат тебя. Отнимут артефакт и уйдут себе безнаказанно.
- Не смогут. Их вон наши вояки простыми самолётами испиздили в сопли! А про гиперзвуковые ракеты и прочее… Они и половины не знают, как им земляне пиздов дадут, залупись они. Так что давай, лапка, тащи сюда артефакт этот поганый и передавай мне. Пусть и убьют меня — некому по мне плакать, солнышко. Нет у меня никого на этом свете, понимаешь? Разве вот ты, да что теперь… Поплачешь себе и забудешь обычным порядком. Мне эта жизнь насрать, а вам всем домой надо, родная. Тошно ж вам на Земле, нешто не вижу я?
Динка отошла на шаг, страшно как-то сломалась в самых странных местах тела, замахала верёвками рук и истошно закричала. Страшно, жутко, отчаянно… Смолкли гитары у костра, а я, вынув из-за пазухи портрет, на деревянных ногах подошёл к доске на сосне и трясущимися руками прикрепил его. Вкривь, вкось, но наглухо. Братва подошла. Динки пришли. Все смотрели на меня и на криво прикнопленную мою карточку.
- Так, значит, братья. Ухожу я. Совсем ухожу! Сейчас вот Динка привезёт кой-чего, вручит мне. И там… Как уж там небо распорядится, братва! Мож и жив буду, но то вряд ли. А сгину — поминайте и меня вот тут, на поляне. Мотоцикл мой продайте кому доброму и вырученное на памятник, да в прочие дела хорошие пустите. Дом и двор мой… Как получится. И не поминайте лихом! Инке, женщине доброй, сестре нашей, передайте: любил я её.
- Бандос, ты выпил лишнего, — вдруг проговорил Барин. — Ты иди в палатку, ляг, Бандос. Утречком образумится всё, вот увидишь!
- Цо ты дурной, Барин, — негромко пробубнил Злодей. — Идём, Сеня! Провожу тебя. Не поймут они, я понимаю. Идём.
- Некуда мне идти, Андрюша. Вы идите, все. Уходите, братцы! Сейчас тут будет такое, что ну его нахуй…
Поляк вскинулся, взмахнул своими руками-лопатами и принялся разгонять с поляны байкеров. Я вернулся на свой чурбанчик и сидел, глядел в огонь костра. И старался не обращать внимания на происходящее вокруг.
Послышался рёв мотора моего «Харлея» и стало ясно, что Дина рванула за компасом. Её соотечественники осторожно и аккуратно собирали с поляны нетранспортабельных и стаскивали в шатлы. И летающие машины по одной покидали поляну. Вскоре послышались звуки моторов мотоциклов — то наша братва, свернув палатки, спешили убраться подобру-поздорову. Через час на поляне остался только один шатл и «Чирок» Петра. Да Злодей со своей «кувалдой». Мужики сели на чурочки обочь и тоже стали смотреть в огонь. Чуть позже к ним присоединились двое мужиков-пришельцев. Они тоже примостили зады на что пришлось и вытаращили свои чёрные буркала на костёр. И я не могу даже выразить, как я был благодарен этим ребятам, землянам и не землянам, за то, что те остались со мной, представления даже не имея, что с ними станется.
Пару часов спустя снова послышался бубнящий выхлоп моей «Дины» и к костру подъехала Дина. Она заглушила мотоцикл, откинула подножку и подошла ко мне, протягивая какую-то странную дрянь, покрытую почти полностью какими-то осадками, ракушками или ещё каким дерьмом. Окаменелым настолько, что теперь этот ком говна с чем-то внутри выглядел цельным куском.
- Вот он, Сеня, — проговорила лопоухая. — При свидетельстве двух землян и двух (она негромко протрещала что-то по-своему) передаю добровольно и без принуждения. В полное владение. Возьми и стань законным владельцем (снова что-то не на земном языке), отныне и вечно.
- Они видят? Слышат?
Дина зябко передёрнулась и кивнула.
- Они тут уже давно, Бандос. Ещё до нас всех пришли и смотрят.
Я протянул руки, взял компас и кивнул.
- Принимаю в полное и законное владение! Теперь собирайтесь и валите нахуй отсюда, я с Табуа сам порешаю тут… Ничё, пиздуйте.
Петя и Андрей потянулись к ножам, но я отмахнулся и вынул из петли в подмышке обрез тридцать второго калибра.
- Неча, братья! Ехайте. Управлюсь!
Посмотрел на черноглазых парней и им кивнул. Скосил глаза в сторону Динки и ещё раз кивнул. Они несильно толкнули в башку какой-то передачей, Дина негромко воскликнула и зашлась плачем. И плач этот рвал мне сердце хуже инфаркта. А на тёмных краях поляны уже маячили тени пришельцев. Недобрые тени, совсем не такие, как чувствовал я динок. Совсем не такие.
Взвыла дурой «кувалда» поляка, рванул колёсами дёрн джип Петра. Унесли в гибких руках в шатл Дину лопоухие. И через пару минут у костра остался лишь я один с проклятым всеми проклятьями куском окаменелого говна на коленях. Из темноты к огню подошёл высоченный, куда как выше Злодея, жуткий пришелец. Он постоял немного, словно бы изучая обстановку, затем как-то мерзко сложился в гармошку и вытаращил на меня бельмастые, нечистые глазища. Вытянул к костру четыре тощих, с кучей суставов, руки, потискал в них какой-то комок и произнёс:
- Сьенья, пайся ка дуга дерей Парсиноси!
«Сеня, отдай мне Артефакт», — понял я.
- Хуй тебе, залупа ты ослиная! Компас мой. Не отдам, пока жив.
- Зачем он тебе?
- Не ебёт! Моё и всё!
Табуа переломил шею в паре мест, потом снова вытаращился на меня и принялся тискать свой комок.
- Продай. Тебе не нужно. Продай. Мне нужно. Куплю. Металл!
- Нихуя. Отдам даром, но не здесь. Пусть меня динки на своём корабле увезут в свой мир! Там и отдам. За так отдам! Чтоб всё по закону было, понял?
Табуа выпрямился во всю длину и я положил пальцы на спусковые крючки обреза — больно уж угрожающе выглядела эта иноземная пакость. Но он снова сложил тело зигзагом и потискал переводчик всеми четырьмя руками.
- Зачем сложность? Просто отдай. Много металла. Много металла, что у вас мало. Просто отдай, никто не страдает.
- Хуй тебе. В жопу себе свой металл впердоль! Отдам компас возле дома динок.
- Погибель. Здесь. Артефакт мне, погибель — тебе. Уасча — тоже погибель. Все. Корабль тоже погибель. И на твоей планете — много погибель. Корабль уасча уронение на планета.
Не знаю, как я понял, что врёт Табуа. Но чувство было очень сильным: врёт! И ещё я понял, что он боится. Боится не только потерять навсегда Артефакт, боится, что сам не уйдёт с Земли!
- Пиздишь ты. И сам знаешь, что я это знаю! Сейчас наши пилоты на полста седьмых подойдут и расхуячат тут всё гиперзвуковыми ракетами. И пизда вам! А с орбиты так уебут всеми стволами (врал я самозабвенно, по наитию), что и корыта вашего потом хуй найти. Компас мой будет и динки домой уйдут. А вас по космосу раскидает и передохните. И хера кто узнает, где пропали!
Табуа снова выпрямился, но я чувствовал, что ничего он мне не сделает. Не знаю, почему. Просто чувствовал.
- Пусть уходят уасча. И здесь пусть все живые. И металл. Много, много. Отдай и металл. Очень много!
Внезапно прямо рядом со мной оказался второй четырёхрукий. С перепугу я едва не выстрелил себе в ляжку, но Табуа сложился гармошкой, вынул из кармана на шее комок и принялся его жамкать своими уродливыми клешнями.
- Не зови никого. Не надо уничтожение. Как сказал делаем. Пусть. Уасча тебя везут в свой мир! Там отдаёшь Артефакт. Правильно?
- Ага.
Я смотрел на жуткий, какой-то совершенно невероятно-отвратительный вырост на теле Табуа. Это была его голова, наверное, потому что с выступа в меня таращились три больших бельмастых глаза. И ещё пара — поменьше и без пелены.
- Мы на корабль. Ты на корабль. Мир уасча. Там отдашь?
- Там — отдам. А где гарантия, что вы корабль динок не спалите? Мож врёшь ты всё, сукин гад? А?!
- Я с ты на уасча корабль. Позор, да. — Табуа как-то страшно весь перекосился, растопырил несколько локтей и принялся с ожесточением каким-то тискать свой комок. — Сеня, вам Артефакт рано. Уасча потом придут к вам. К нам пришли. К вам тоже, но потом. Сейчас рано. Вы будете тоже. Потом.
- Потом так потом. Пусть вон тот уёбывает, а ты динок сюда зови.
Табуа несколько раз сжался, потом выпрямился во весь рост и гаркнул:
- Падао нацу урай! Уасча падао нахая катапуи.
Потом он вытянул одну руку в сторону сосны с фото погибших мотоциклистов и тремя помял свой комок.
- Ты здесь погиб. Я тоже погиб в мире уасча. Потом. Но Артефакт у Табуа!
- Так поехали! — заорал я. — Хули тянуть?! Зови динок, сучий потрох! По мне плакать некому — сдох и сдох, поебать. Но динок я вам в обиду не дам! Не дам, сука! А чтоб у тебя блядь даже мысли не было, смотри! — Я вытянул руку с обрезом и жахнул из левого ствола. Потом прижал обрез к компасу и склонил голову. — Если что не так пойдёт — я второй патрон в это говно разряжу, понял? И срать три кучи, что там потом. Если оно тебе вот так нужно, что сдохнуть готов, то лучше и не дёргайся, понял?
- Понимание. Уасча идут, Сеня. Ты, уасча, Табуа уходят. Эта планета пусть ждёт. Её дело потом. Много потом. Сильно много. Вон там, Сеня.
Я посмотрел в сторону, куда длинный урод махал клешнёй и увидел шатл и бегущую от него к костру Динку. И так мне сердце сжало, что забери сейчас у меня Табуа компас, я и сопротивляться бы не смог. Но обошлось. Жуткий пришелец обошёл костёр одной стороной, а Динка обежала другой. Она вспрыгнула мне на колени, спихнув компас наземь, обвила меня руками и, уткнувшись моськой в грудь, разревелась.
- Сеня, я так боялась. Так страшно, Сеня!
- Ничего, ничего, — я гладил её по спине и только и мог, что повторять и повторять это единственное слово. — Ничего.
***
Домой я вернулся, к счастью, довольно быстро. Не знаю, что там за принцип перемещения у этих кораблей, но до домашнего мира уасча — динки, кстати, не любят это слово — добрались суток за трое. По моим внутренним ощущениям, само собой. Нас встретили, причём корабль Табуа никто не трогал, поскольку они вели себя паиньками. Того типа, что вместе со мной привезли с Земли, тоже не обижали. А по окончании путешествия я передал ему компас и отрёкся при свидетелях от притязаний на этот предмет. Табуа был сильно удивлён таким поворотом дел, поскольку с чего-то взял, что его казнят уасча, но лопоухим это не было нужно, они же нормальные ребята.
А вернулся я на Землю и вовсе во сне: меня в какую-то спаскапсулу всунули, размером меньше баринова «Чероки». Усыпили и пульнули обратным маршрутом. Так что я даже и не видел родного мира лопоухих. Хорошо, что Дине позволили со мной проститься по-человечески, а то бы совсем нелепо получилось.
Сказать честно, рассчитывал я на то, что меня динки к себе примут. Никак не ожидал, что на Землю удастся вернуться! И оттого испытывал некоторую неловкость перед своими, когда увиделись. Они ведь тоже со мной навсегда попрощались и никак не думали, что старый Бандос к ним вернётся.
«Дину» мою продать не успели, да и за хлопоты с домом никто браться не спешил. На работе и вовсе всё прошло гладко, потому что Дина таки успела изготовить десяток монет и я показал их Лёхе. Глаза его покрылись поволокой и стало понятно мне, что до конца дней моих на работе проблем у меня не возникнет.
Сорок, а то и сорок четыре раза, таскали меня во всякие разные конторы. Раз десять возили в Москву. Всё интересовались, когда вернутся динки. Что я мог сказать всем этим важным и не сильно людям? Сперва по-людски объяснял, что им здесь нечего делать, что со слов Табуа, встреча назначена на «сильно потом». Потом начал просто пожимать плечами и говорить, что не знаю. А когда совсем надоели, без затей стал посылать козе в трещину. И от меня постепенно отстали.
Спаскапсулу динок у меня, само собой, забрали, да оно и к лучшему: мне она ни к чему, а людям, глядишь, польза будет. Только сдаётся мне, что нет в той капсуле ничего особенного. Я у Дины спрашивал, она мне говорила, что сама по себе капсула — просто коробка, чтоб лететь, её особым устройством выпуливают и она летит. Как-то так, в общем. Я не сильно понял, если уж честно. А уасчанский компас, что позволил мне в этой коробке на поляну нашу вернуться и не промазать, он дал дыма, едва я на траву вывалился и дышать начал. Так понимаю, чтоб Табуа его не украли и изучить не смогли.
Грущу я.
Вот и прожили мы с Диной всего ничего, а так тоскливо мне, что и выразить не умею.
Созванивался с Бабой Инной, поболтали… Она всё про дочку, да про внучку, а мне оно интересно разве?
Слушал из вежливости.
А потом стал грустить по малявке своей черноглазой ещё сильнее.
Время лечит, то да, но нет, не хочу я того лечения.
И как буду доживать деньки свои — не знаю.
И обрез мой на корабле у динок остался.
Но то и к лучшему.
***
Мы рано встретились, так получилось.
Дело не во мне и не в Дине. Тот Табуа правильно сказал — потом, сильно потом. Ни к чему пока нам все эти их компасы и артефакты, нам на Земле бы порядок навести.
Но мы помним черноглазых коротышек, ушки на макушке. И каждый год, в последние выходные августа, собираемся на поляне и вспоминаем не только ушедших мотоциклистов, но и динок, не вернувшихся из космоса.
И хочется верить, что народ уасчу, вспоминая своих ушедших космонавтов, поминает и нас, водителей двухколёсных машинок.
Rumer ©
11.2021г. Это сообщение отредактировал Rumer - 28.11.2021 - 10:31
yaplakal.com