76
Из комментариев к ВДПВ:
Мне сейчас 77 лет. Мой отец был пилотом B–17 во время Второй мировой войны и был сбит над Холтландом, Германия, 26 июля 1943 года. Пятеро членов экипажа погибли и пятеро выжили. Мой отец провел остаток войны в Шталаге Люфт III (месте Великого побега) и Шталаге VII А, где он был освобожден в апреле 1945 года передовыми частями 3–й армии Паттона. Он был ранен осколком 20–мм разрывного снаряда немецкого FW–190.
Он очень редко говорил что–либо о своем опыте во Второй мировой войне. Общее время, возможно, составило минуту или две, пока он не умер. Все, что я узнал о нем во время Второй мировой войны, было получено в результате моего собственного исследования американских и немецких документов в моей дальнейшей жизни, и потребовалось много лет, чтобы собрать все воедино. Например, пришлось долго просматривать немецкие записи, чтобы узнать, что именно старший лейтенант Карл Декер, пилотировавший FW–190, сбил моего отца после того, как B–17 моего отца был подбит зенитной артиллерией и по пути отстал от строя. вернулся после успешной бомбардировки завода по производству резиновых изделий в Ганновере, Германия.
Как ни странно, одна из немногих вещей, которые мой отец упомянул о своем пребывании во Второй мировой войне, заключалась в том, что немецкий патруль, посланный, чтобы взять его в плен, спас его от разгневанных фермеров, которые хотели его убить.
Ребенку и подростку было трудно представить, что такое война на самом деле. Мой отец сказал, что фильм «Школа в двенадцать часов» был близок к тому, на что это было похоже, а роман «Может быть, я мертв» был реалистичным изображением того, на что была похожа жизнь военнопленных.
Что ж, у меня появился шанс представить, что такое война. В 1967 году я вступил в Корпус морской пехоты, чтобы избежать призыва в армию. Я окончил ОКС и получил звание младшего лейтенанта. Затем, после 6 месяцев офицерской подготовки, я прибыл во Вьетнам 15 декабря 1968 года и принял командование пехотным взводом. Я вернулся домой в декабре 1969 года и могу с уверенностью сказать, что точно знаю, что такое война. Это экстремальный физический и психический стресс, смерть, ужасные раны, хаос, разрушения и выживание, когда это казалось невозможным.
Особая благодарность всем морским пехотинцам, служившим в моем взводе, включая великолепных санитаров ВМФ и всех операций морской пехоты, ВМФ и ВВС, которые не раз спасали наши задницы.
Я могу многое сказать о бое. Во–первых, если вы оказались не в том месте и не в то время, вы мертвы или ранены. Во–вторых, происходили невообразимые трагедии и происходили чудеса на поле боя. Однажды в моем взводе было 34 морских пехотинца (очень слабых), и когда в тот день зашло солнце, только четверо из нас были еще живы и не ранены. Это был худший день в моей жизни.
В другой день мы вели ожесточенную перестрелку, когда нас поймали на открытом месте солдаты Северного Вьетнама. Они лишили нас прав. Мне пришлось принять решение: попытаться отступить или провести агрессивную лобовую атаку. У меня было всего несколько секунд, и я решился на агрессивную лобовую атаку.Но у меня не было радиосвязи с командирами отделений, поэтому мне приходилось бегать взад и вперед по линии нападения, выкрикивая команды, чтобы координировать атаку.
Если вы никогда не участвовали в перестрелке, пули движутся быстрее скорости звука, поэтому, когда они пролетают рядом, вы можете услышать громкий «щелк», который представляет собой небольшой звуковой удар. Не будет преувеличением, что во время этого нападения вокруг меня раздалась череда петард. Когда мой взвод достиг границы леса, он на очень короткое время общался с некоторыми из моих морских пехотинцев. Не прошло и 30–60 секунд, как противник быстро отступил.
После боя я попросил своего взводного сержанта подсчитать наших убитых и раненых. Через несколько минут он вернулся и сказал: «Сэр, вы не поверите, но у нас есть только один морской пехотинец с легким ранением руки от вражеского штыка, и он не хочет, чтобы его эвакуировали». Это было чудо. И вот что действительно странно. Я действительно не могу описать это так, чтобы вы могли понять, но когда я был во Вьетнаме, у меня было такое чувство, что за мной что–то наблюдает.
Во Вьетнаме у меня никогда не было страха, за исключением двух ситуаций. Описывать их заняло бы слишком много времени, но один из них произошел во время ночной засады, которую мы устроили, когда я думал, что враг нас обнаружит, и у них было гораздо больше солдат, чем у меня, морских пехотинцев.
Другой случай произошел, когда мы ночью находились на оборонительной позиции роты в долине и по нам попала наша собственная 155–мм артиллерия после того, как разведывательное подразделение в горах над нами приняло нас за врага.
Если вы никогда не попадали под артиллерийский обстрел, это самый ужасающий опыт, который вы можете себе представить. Осколки косят саженцы и небольшие деревья. Слышны крики раненых, но никто не может до них добраться. Это были два момента, когда у меня не было ощущения, что за мной кто–то наблюдает.
Так в чем же моя точка зрения? Что ж, когда мне было за 60, у меня была возможность заплатить за поездку на B–17. Я хотел знать, что мой отец мог чувствовать и видеть.
Разумеется, ни зенитной артиллерии, ни немецких истребителей не было, но у меня был трехлетний боевой опыт. Моим первым впечатлением было то, насколько маленьким или действительно крошечным был B–17, и насколько сложно было попытаться перебраться из его задней части в переднюю. И как трудно было на самом деле попытаться спастись, когда у вас может быть всего несколько секунд или минут, пока самолет начал выходить из–под контроля, вызывая центробежное вращение, запирающее экипаж внутри.
Пожалуй, худшей позицией была позиция наводчика шаровой турели, у которого не было парашюта. Чтобы выйти из положения шаровой турели, турель нужно было переместить, чтобы наводчик мог выбраться, а затем ему пришлось найти парашют, который можно прикрепить, а затем найти способ спастись.
Если бы электрические системы были взорваны, у него не было бы возможности выбраться из башни и спастись. Я совершил два полета на В–17 под названием 909 в разные годы.
Трагически,год или два назад Боинг 909 разбился во время вынужденной посадки и был уничтожен, в результате чего погибли пассажиры и экипаж, но осталось несколько человек, выживших. Я рад, что у меня был этот два опыта до того, как проблемы с обслуживанием привели к аварии и гибели людей.
Покойся с миром за души, которые погибли. Это видео вернуло мне столько воспоминаний о моем отце и B–17. Я прослужил в морской пехоте 21 год и еще два года провел в бою. Меня сегодня не должно быть в живых.
via
yaplakal.com