Призраки Смольного
Смольный, являющийся сегодня местоположением правительства Санкт-Петербурга, известен, пожалуй, всем — и горожанам, и гостям нашего города. Большинство помнят его, конечно, в связи с событиями Октябрьской революции 1917 года, но многие также скажут, что до революции там находился Смольный институт.
Название института и связанных с ним улиц и набережной восходит к первым годам строительства Петербурга, когда близ старинного села Спасского был выстроен Смольный двор — на нем гнали и хранили смолу для нужд Адмиралтейской верфи. Прилегающий к Смольному двору участок некогда принадлежал дочери Петра I Елизавете, которая провела долгие годы здесь в загородном дворце, а по воцарении на престол построила на его месте женский монастырь. С этого времени, с середины XVIII века и начинается история создания сложного комплекса зданий Смольного…
Призраки появляются
В картографическом собрании Стокгольмского исторического музея хранится несколько карт, составленных известным шведским географом XII века Карлом Юлем. Помимо своей немалой исторической ценности (в том числе для россиян — на них довольно точно изображена старинная шведская волость Ингерманландия, то есть территория современного города Петербурга и большей части Ленинградской области), карты ценны также и для исследователей аномальных явлений. Все дело здесь в том, что на картах участок невского берега, где ныне расположено здание Смольного, отмечен зловещей пентаграммой и подписан как «дьявольское место». Рядом с подписью содержится начертанное рукой самого Юля предостережение купцам и путешественникам избегать при любых обстоятельствах остановок в этих местах. Несмотря на то, что причина подобного названия не указана, в средние века людям подобных предостережений вполне хватало. Назвали — значит, есть за что…
Но это еще не все. Упоминания о нехорошем месте на берегах Невы часто встречаются и в старинных рунах вечных данников шведов — карел, издревле населяющих эти края. В карельских сказаниях место это носит название «Чертова берега». Располагается оно, как несложно догадаться, опять почему-то на месте Смольного…
После постройки Смольного двора уже после основания Петербурга среди петербуржцев смолокуры сразу стали пользоваться недоброй славой — про них пошел слух, что они знаются с нечистой силой. В XVIII веке смолокурни снесли, и на их месте итальянский архитектор Джакомо Кваренги начал строительство Смольного института.
На рубеже девятнадцатого и двадцатого веков благородные воспитанницы Смольного безумно боялись даже днем подходить к пустующему, наглухо закрытому флигелю института. Согласно рассказываемым шепотом по вечерам историям, по ночам там неоднократно был замечено самое настоящее привидение — скользящий над полом призрачный силуэт, мало что имеющий с человеком. Начальство института не обращало на эти слухи почти никакого внимания, относя их к числу обычных девичьих страхов. Задуматься о привидении всерьез начальству все-таки пришлось, но тогда было уже поздно…
А дело было так. Молодой истопник Ефимка Распадков решил похвастать перед молодыми девушками своей недюжинной храбростью — он сообщил нескольким старшим воспитанницам, что ближайшей ночью имеет намерение, подобрав ключи, проникнуть в закрытое помещение флигеля. В женской среде сплетни распространяются быстро, поэтому вечером за действиями храброго истопника Ефимки из окон следила добрая половина института. Они увидели, как истопник прошел по двору, открыл замок, шагнул в темноту, и как следом с тяжким грохотом захлопнулась массивная дверь.
Прошел час, другой, но пейзаж двора не менялся. Девиц потянуло в сон, и наблюдение за дверью само собой прекратилось. А утром выяснилось, что истопник не исполнил своих обязанностей по причине отсутствия самого себя…
В конце концов, до начальства, безуспешно разыскивающего работника, дошли слухи о подвиге Ефимки. Руководство института устремилось к флигелю и обнаружило, что дверь почему-то заперта на ключ с внешней стороны, хотя истопник, будь он внутри, этого сделать бы никак не смог. Так или иначе, ржавый замок отомкнули, но Распадкова внутри так и не нашли. Вообще, кроме ломаной мебели и засиженного мухами бюста Вольтера, ничего другого там и быть не могло…
Призраки революции
Но призрачная белая фигура — это далеко не единственный призрак Смольного. Со следующей историей можно ознакомиться из стенографической записи воспоминаний активного участника революции Алексея Гудкова, помощника коменданта Смольного:
«В октябре семнадцатого мы заняли под штаб революции Смольный. В этот период мне как помощнику коменданта приходилось, не покладая рук, отлавливать шпиков, провокаторов и прочий подозрительный элемент.
Однажды патрулируем территорию и смотрим — субчик какой-то сомнительный крутится рядом со Смольным.
— Эй, ходи сюда! Кто таков? — спрашиваем.
— Потомственный пролетарий. Своих не узнаете? — отвечает, а у самого морда холеная, руки белые. Спасибо товарищу Бутыркину, рабочему с Нарвской заставы — он проявил настоящую пролетарскую бдительность.
– Врешь! — кричит. — Я тебя знаю! Это сын фабриканта Печника!
Схватили мы субчика, обыскали. Нашли заряженный браунинг и удостоверение на имя Рудольфа Печника, вольноопределяющегося 2-го ударного батальона Павловского Ее Императорского Величества юнкерского училища. Арестовали его, конечно, и повели к коменданту.
Ведем арестованного по штабу, а он, видно от злости, что попался, кроет всех последними словами. Вдруг видим, навстречу комендант Василий Баланов торопится. Подошел, спрашивает:
— Который тут пролетариев оскорбляет? Этот? — и с этими словами выхватывает маузер и в лоб арестованному — бабах! Очень нервный Василий Баланов был, конечно, но как большевик, нужно отметить — несгибаемый.
На выстрел народу сбежалось — целая толпа. Даже Владимир Ильич из кабинета вышел.
– В чем дело, товарищи? – спрашивает. Баланов растерялся, давай что-то мямлить.
– Четче. Короче и четче! – требует Владимир Ильич, поправляя накинутый на плечи пиджак.
Василий с духом собрался и доложил: так, мол, и так, ликвидировал провокатора и контрреволюционную гниду. Ленин улыбнулся и говорит:
– И поступили Вы, товарищ Баланов, архиразумно. И впредь руководствуйтесь в поступках революционной целесообразностью, не ошибетесь.
Ну, время бежит, отечество в опасности — белые войну против нас развязали! О случае этом и думать уже забыли — мало, как будто, контрреволюционных прихвостней расстреляли уже. И вот как-то ночью идем с Балановым по Смольному, посты проверяем. Вдруг слышим из кабинета вождя революции испуганный крик, а следом оттуда выскакивает Владимир Ильич — да как припустит по коридору! Мы — оружие наизготовку и в кабинет, думали, контрики опять какую-нибудь пакость устроили. А там такая картина: из полумрака дальнего угла проступает смертельно бледное человеческое лицо. Глаза стеклянные, мертвые, губы подернуты трупной синевой, а из пробитого лба размеренными сгустками вытекает темная кровь. Мгновение — и в углу пусто, лишь в кабинете стоит запах могильного тлена. Но все же мы успели опознать в том кошмарном лице недавно застреленного комендантом Рудольфа Печника!
Не было б печали, но тут после этого случая председатель Центробалта Дыбенко на нашего коменданта буром попер: и совестил, и ругал его страшно за бардак в Смольном. Баланов обиделся и на митинге поклялся того проклятого мертвяка шарахнуть так, что «от него только одна смола останется». Для чего повесил себе на пояс пять бомб с усиленным зарядом. И будьте уверены — шарахнул бы, но не успел. ЦК партии, чтобы оградить Ильича, принял решение о срочном переезде советского правительства из Петрограда в Москву…»
Отсюдова:
http://www.vkontexte.ru/publ/psi_faktor/pr...lnogo/1-1-0-129Мля! ТС!!! - Вы специально этот топик открыли, что бы неместные на тусовки в Питер боялись ездить!!!
Это сообщение отредактировал Цельвен - 7.05.2013 - 16:10
yaplakal.com