Из моего репортажа трехгодичной давности:
"Дом более-менее цел. Правда, без окон и дверей, и осколками побит, но не рухнул. Хотя Жорик в нем не живет, ночует у соседа наискосок через улицу – у того подвал есть.
У соседа только подвал и остался. Две ракеты: одна во двор, вторая точно в дом. Во дворе сгоревшая десятка, в доме до сих пор тлеет – жар от потолка заворачивает ноздри, как в хорошей сауне, пригибает к земле. В свете зажигалки спускаемся по ступеням.
Подвал – так, не подвал, кладовка. Мелкая и маленькая. Все заставлено банками с компотом - богатство по местным меркам. Больше нет ничего: ни воды, ни света, ни продуктов. Люди питаются только гуманитаркой, которую привозят как добровольцы — каждый, кто едет в Цхинвал, загружает машину по средствам и возможностям — так и Российская армия.
Хуже всего без воды. Трубопровод перебит ещё в ущелье и из него ровным мощным водопадом льет вода. Холодная вода, вкусная… Хочется пить уже.
Между банок топчан с матрасом на одного человека, столик и свеча.
- Добрый вечер, - здороваюсь.
- Да какой он добрый… Что наделали, сволочи. Весь город вдребезги.
Хозяин – пожилой мужчина лет шестидесяти. Интеллигентный. По-русски говорит свободно и грамотно, в отличие от молодежи. И без мата.
Предлагают остаться, но решаю все же идти искать миротворцев. Даю Жорику денег – возьми, бензин же тебе понадобится, заправишься. Он не берет. Но видно, что растроган до слез, по-моему, сейчас даже расплачется. Оставляю деньги на скамейке и ухожу, обещая, что если не найду никого, вернусь..."
Дом соседа как был, так и остался: