Авторы Произведения Рецензии Поиск О портале Вход для авторов
Василий Ковтун о гибели Марины Расковой. 1943 г
Василий Ковтун о гибели Марины Расковой. 1943 г
Владимир Пузиков
НА ФОТО: Ковтун Василий Иванович, директор СШ № 6 п. Щелкан Новоселицкого района Ставропольского края.
Фото из архива школьного музея. Предоставлено в апреле 2014 г.
***
ГИБЕЛЬ ЭКИПАЖА
РАСКОВОЙ МАРИНЫ МИХАЙЛОВНЫ
(Воспоминания авиамеханика 955-го Штурмового
авиационного полка Ковтуна Василия Ивановича)
Воспоминания Ковтуна Василия Ивановича привожу без купюр и правки:
«…Хочу рассказать тем, кто этого не знал.
Чего только не приходилось видеть за время войны! Но то, что произошло недалеко от города Саратова, потрясло всех очевидцев до глубины души. Это гибель полка скоростных бомбардировщиков всему миру известной тогда лётчицы Марины Расковой.
Справка для тех, кто забыл героиню или, может быть, совсем не знал её. Марина Михайловна Раскова родилась в 1912 году, в семье педагогов. Уже в старших классах она проявляла большой интерес к авиации. В 1935 году окончила школу пилотов Центрального Аэроклуба.
С 1938 года в Красной Армии Раскова участвовала во многих перелётах, в частности, в 1938 году по маршруту Севастополь – Архангельск. В этом же году вместе с Гризодубовой и Осипенко на самолёте АНТ-37 совершила труднейший перелёт Москва – Дальний Восток.
Когда началась Великая Отечественная война, по инициативе Марины Расковой, в стране начали формироваться женские бомбардировочные авиаполки. С января 1942 года Раскова – командир женского бомбардировочного полка. Целый год её полк громил фашистов на фронтах войны. Марину Раскову знал тогда весь мир, знал наш народ, особенно хорошо знали её немцы.
Раскова – Герой Советского Союза, награждена двумя орденами Ленина, орденом Отечественной войны 1 степени и многими другими наградами.
И вдруг – трагическая гибель полка! Я хочу рассказать об этом подробнее. Это было начало января 1943 года. С утра прошёл сильный плотный снег. Наш военный аэродром находился в 3-х километрах от железнодорожной станции Разбойщина и поэтому получил такое же название. Аэродром располагался на высоком плоскогорье примерно 300 – 400 м выше уровня Волги. На правом берегу реки – город Саратов, а на левом, в низкой части берега, – город Энгельс. Расстояние от Саратова до аэродрома примерно 20 километров.
Наша воинская часть обеспечивала перелёты боевых полков, которые пролетали в сторону Сталинградского фронта. Мы, группа авиамехаников, в этот день работали на складе запасных частей. И вот после полудня видим: по глубокому снегу верхом на лошади прямо к нашему складу скачет всадник. Лошадь вся взмыленная, ноздри её покрылись инеем, дышит тяжело. Всадник возбуждён, и на его лице выражение страха и ужаса. Он без всяких вступлений, сколько у него было сил, кричал:
- Разбились самолёты! Много самолётов!
Мы сразу же вместе с этим всадником (колхозником) побежали к штабу нашей части. Командир был на месте. Всадник очень коротко рассказал ему о катастрофе и заметил, что всё это произошло на расстоянии 14-15 километров от нашего аэродрома.
Командир объявил тревогу и в течение нескольких минут почти весь состав части на машинах, с топорами, лопатами выехали на место происшествия.
Когда мы прибыли в район катастрофы, перед нами открылась ужасная картина: более 20-ти самолётов ПЕ-2 – это двухмоторные скоростные бомбардировщики, лежали исковерканные, покорёженные. У многих из них моторы, винты, крылья от удара разлетелись в разные стороны, некоторые горели, другие взорвались. Лишь небольшая часть самолётов «уцелела» (не подверглась пожару и взрыву).
Нам приказали рубить топорами кабины, где располагались экипажи, в уцелевших самолётах. Группа из 4-х человек начала проводить эту операцию на одном из самолётов. Когда мы добрались до экипажа, то не нашли его: не было человеческих тел, они были превращены в массу, напоминающую фарш. Когда мы стали поднимать то, что осталось от человека, эта кровавая масса вся опустилась в штанины комбинезонов. Эта была такая страшная, удручающая картина, которую невозможно забыть! Вот, что делает скорость при столкновении с преградой.
Мы ещё не успели извлечь из кабины все комбинезоны, как со стороны Саратова на полном ходу, издавая оглушительные звуки сирены, к нам приблизились машины «скорой помощи», пожарные, милицейские.
Старший всей этой колонны, не сходя с машины крикнул:
- Кто здесь командир? Ко мне!
Наш командир подбежал к машине. Старший опять громко крикнул:
- Забирайте своих людей и уезжайте!
Все наши группы остановили работу и уехали на свой аэродром.
Что же произошло? А произошло вот что: полк Марины Расковой получил новые машины на заводе в одном из городов Верхнего Поволжья. Ему предстояло сделать дозаправку горючим на аэродроме в городе Энгельсе. Город Энгельс, как я уже указывал, стоит на левом, низком берегу Волги. Это ниже той горы, в которую врезались самолёты, на 400-500 метров. За 60-70 км от Энгельса полк попал в густой снегопад, видимость практически нулевая.
В таких случаях, по инструкции, самолёты обязаны развернуться и уйти на аэродром взлёта, если хватит горючего, если нет – то сделать вынужденную посадку «на пузо» (без использования шасси).
Полк спешил к Сталинграду и продолжал лететь. Наверное, Марина Раскова надеялась, что они увидят аэродром и совершат посадку, и, когда (по времени) она решила, что подходят к городу Энгельсу, самолёты пошли на снижение, начали прижиматься к земле в поисках аэродрома, но скорость лёгких бомбардировщиков – 450 км в час, поэтому полк Расковой мгновенно врезался в гору. Машины разбились, экипажи погибли.
Но не все. Последнее, правое звено, состоящее из 3-х самолётов, потеряло своё «крыло» (отстало от полка) и выполнило инструкции полёта – вышло из зоны сильного снегопада и сделало вынужденную посадку недалеко от маленькой деревушки. Посадку сделали на «пузо», прямо на глубокий снег.
Жители деревеньки (25 хат) прибежали к самолётам и пригласили лётчиц к себе, накормили их картошкой, напоили молоком. Бригадир местного колхоза организовал охрану самолётов, и девушки на тёплых русских печках спокойно заснули.
Рассказ был бы не полным и, может быть, даже невероятным, если объяснить, каково построение полка в полёте. Итак: впереди идёт звено командира полка, справа и слева звенья первой эскадрильи, а затем второй и третьей. Получается своеобразный равнобедренный треугольник. Замыкают этот треугольник у его основания боковые звенья третьей эскадрильи.
Самолёты, которые сделали вынужденную посадку, - правое заднее звено третьей эскадрильи, т.е. справа оно было последним.
Когда полк летит при хорошей видимости, то строй легко поддерживается визуальным наблюдением пилотов, когда погода портится (в нашем случае – густой снегопад), строй самолётов уплотняется и тогда ведущий правого звена строя следит за правым крылом правого самолёта впереди идущего звена, а левый – левого крыла.
Так вот, девушки, которые пилотировали самолёты правого последнего звена третьей эскадрильи, в этом густом снегопаде «потеряли крыло», о чём сказано выше, не смогли лететь дальше, и сделали вынужденную посадку.
А теперь о том, как мы встретились с пилотами этого самого правого звена, которое «потеряло крыло». На второй день после катастрофы рано утром главный инженер части вызвал нас, четырёх механиков, и дал задание: выехать на аварийную посадку трёх самолётов из полка Расковой. Сведения, где они находятся, сообщили по рации из Саратова командиру нашей части.
Мы выехали на двух тяжёлых автомашинах, взяли с собой те запасные части к самолётам, которые обычно выходят из строя при аварийной посадке. Нас тщательно проинструктировали командир части и инженер, и мы отправились в путь. До места посадки было километров 70-80. Только во второй половине дня добрались мы до него, увидели самолёты, лежавшие в снегу. Слева от нас, по ходу балки, располагались десятка два крестьянских домиков.
Не успели наши машины остановиться, как из этих домиков выскочили лётчицы (их было девять) и по глубокому снегу побежали к нам. Они были одеты в меховые комбинезоны и унты, что затрудняло их движение: они падали, вставали и опять бежали. Мы тоже хотели бежать им навстречу, но нас охватило какое-то оцепенение, и мы не сдвинулись с места. Все мы напряжённо думали, что им скажем, а они уже кричали:
- Что с полком?
Я был назначен старшим и до последнего момента не знал, что сказать девушкам. Но они уже заметили тревогу, волнение на наших лицах и взволнованно требовали ответа на свой вопрос:
- Что с полком?
Я принял решение сказать правду:
- Полк погиб, разбился.
Что тут началось! Лётчицы, рыдая, обнялись, тесно прижавшись друг к другу. В этих рыданиях, в этом плаче было столько горя, столько страдания… Это запомнилось мне на всю жизнь.
Вытирая слёзы рукавами, девушки начали расспрашивать о подробностях катастрофы. Мы рассказали им всё, что видели, и сразу же приступили к делу. Подъёмниками подняли самолёты, выпустили шасси – они оказались в порядке – заменили винты и на другой день к вечеру опробовали двигатели. Всё было в порядке. Экипажи сели в свои самолёты, взлетели и взяли курс на Энгельс.
Погибших лётчиц похоронили в Саратове, а останки Марины Расковой отправили на самолёте в Москву. Она похоронена на Красной площади у Кремлёвской стены.
После войны я 25 лет работал директором школы. Преподавал географию и историю в старших классах и в каждом классе я рассказывал об этой трагедии с полком Марины Расковой. Я всегда подчёркивал, как важно в любом деле, и особенно в авиации, выполнять инструкции. Ещё в военном училище наши преподаватели настойчиво повторяли это, подчёркивая, что каждый пункт инструкции полёта написан кровью!
В настоящее время участились случаи авиационных катастроф, и, мне кажется, многих из них могло бы и не быть, если бы экипажи выполняли инструкции полёта самолётов.
Ковтун Василий Иванович,
участник ВОВ, посёлок Щелкан».
ИСТОЧНИКИ:
Ковтун В.И. Памяти героев. Воспоминания о гибели М.М. Расковой. Музей СОШ № 6. Поселок Щелкан Ставропольского края.
3 апреля 2014 г.
Г. Благодарный
Владимир Пузиков
yaplakal.com