Сайгонские хроники: Паркс Дэвид. Дневник американского солдата

16 января 1967 года

Страна действительно очень бедная. Где бы мы ни оказались, везде стоящие на коленях а выпрашивающие подаяние вьетнамцы. Некоторые белые солдаты устраивают из этого своеобразную забаву. Когда мы едем по дороге, на ней всегда собираются толпы голодных ребятишек.
Кто-нибудь бросает на дорогу кусок хлеба, и ребятишки устремляются к нему, как стая голодных волков. Часто того или другого из них зацепляет транспортер, а многие получают травмы в драке за хлеб. Жуткая картина. Негры никогда не участвуют в таких делах.
Некоторые офицеры покупают обезьянок в качестве талисмана, приносящего счастье. Четвертую роту, в которой я был раньше, прошлой ночью здорово потрепали. Я не удивлен. Ребята в этой роте дураки как на подбор. Говорят, противник напал на эту роту во время учения, когда у солдат не было боеприпасов.

...

...

...

...

18 января 1967 года

Надо же так получиться! Мы проводили учебную операцию "Ларедо", по крайней мере, нам так объявили. Фактически же это "учение" прошло с живыми вьетконговцами и применением боевого оружия. Очередное небольшое "недоразумение".
Согласно полученному сегодня приказу 21-го наш батальон отправится в район дельты реки Меконг. Странно. Нам все время говорили, что наши бронетранспортеры там бесполезны. Впрочем, после напрасного двухдневного отсиживания в окопах командование, наверное, считает, что мы везде бесполезны.
Начинаю понемногу узнавать ребят взвода. Многие из них ньюйоркцы, то есть самые худшие солдаты в армии. Но зато у нас есть общая тема для разговора - ньюйоркская подземка и статуя Свободы.
Во взводе один негр, с которым я познакомился во время начальной подготовки. Его фамилия Акерс. Он артиллерист в третьем взводе. Это низкорослый, коренастый, очень темный негр с большими печальными глазами.
Но у него очень развито чувство юмора. Вьетнамская девочка спросила его, почему он такой темный. Он ответил: "О деточка, я человек специальный. Я - ночной истребитель. Никакой вьетконговец не обнаружит меня в темноте".

...

...

...

...

...

22 января 1967 года

Вчера поздно вечером прибыли на место - в городок Май-Тхо, около тридцати миль юго-западнее Сайгона. Он расположен на берегу широкой реки. Отдыхаем. Если бы вы знали, что это за местность! Сплошные болота, непроходимые джунгли, грязь и тучи москитов! Наша главная база Сиерра расположилась на огромном осушенном и засыпанном песком рисовом поле.
Местность здесь такова, что действовать может только пехота, поэтому, я думаю, что мы скоро уйдем отсюда. К нам прислали майора с задачей определить возможность боевого использования бронетранспортеров. Пока все машины застревают в грязи, поэтому я представляю себе, каков будет его доклад по этому вопросу.
Здесь очень жарко и сыро. Я заключил сделку с сержантом из столовой: буду снабжать его фотопленкой, а он разрешил мне за это держать свои пленки в холодильнике. Отец присылает мне пленок больше, чем я могу использовать.

...

...

...

...

...

...

28 января 1967 года

Последние два дня мы были очень заняты: выполняли две огневые задачи по обстрелу вьетконговцев. Но вместо противника чуть не послали на тот свет отделение своих солдат. Наш минометный залп лег в сорока метрах от них.
Их передовой наблюдатель попросил огневой поддержки, и через несколько минут после этого они оказались в большей опасности от огня своих батарей, чем от обстрела противника. Кто-то допустил ошибку в расчетах.
По радио только что сообщили потрясающую новость. Сегодня утром погибли три космонавта. Мы ошеломлены. Несколько раньше два наших солдата наткнулись на мину и погибли. От них почти ничего не осталось, что можно было бы послать в США. Кругом смерть. Я с радостью сбежал бы отсюда, но надо выполнять свои обязанности.
Нам говорят, что это наша святая обязанность, но я ведь знаю далеко не все, и никто толком не объясняет нам, почему мы здесь, по крайней мере никто но объясняет так, чтобы это было понятно. Иногда меня одолевают сомнения - то ли мы помогаем вьетнамскому народу, то ли приносим ему горе и причиняем ущерб.

...

31 января 1967 года

Если бы только негры и пуэрториканцы могли рассказать миру, как к ним относятся в этой проклятой армии! Все самое трудное и самое плохое достается нам.
Недавно я вдоволь насмеялся. Когда позавчера я нес вахту у радиостанции, сержант Паулсон задумал подкрасться в палатку, чтобы застать меня спящим. Я услышал, как он крадется, и выглянул из палатки. Паулсон как полз по земле, так и застыл.
Ну и сволочь же он. Всегда говорит мне, что негры лентяи, не хотят помогать друг другу и тому подобную чепуху. Я сказал ему, что он дурак. Все белые здесь такие. Но я все же думаю, что теперь кое-что изменится. Особенно здесь, где каждый хочет выжить.

...

Однако для "господина Белого" это, кажется, не имеет никакого значения. Все негры во взводе начинают жаловаться и роптать, но, по-моему, недостаточно. Командир взвода лейтенант Олден обычно зовет нас, негров: "Эй, вы".
Зерман, этот еврей из Нью-Йорка, кажется, тоже недоволен этим, но ему и самому нелегко. Сержант Гоулас поворачивает, куда ветер дует. Иногда он поступает по-человечески. Но бывает, что он относится к нам, неграм, как к грязным животным.
Что за чертовщина! Может быть, на него давят? Еще десять месяцев этой сволочной службы. Эти белые изводят меня больше, чем "чарли". Я многое усвоил здесь. Белые хорошие "преподаватели"

...

13 февраля 1967 года

Иногда любознательность полезна. Вчера я просто так, чтобы провести время, бродил около ротной канцелярии и разговорился с писарем о том, как вырваться отсюда без того, чтобы попасть на губу или быть отправленным на носилках.
Он разыскал какое-то наставление, и мы нашли в нем статью, в которой говорится: "Если солдату осталось служить менее девяноста дней и если он принят официально признанным колледжем, он может быть уволен раньше, так, чтобы начать занятия со своим классом".
В качестве доказательства требуется всего-навсего письмо о приеме. Стало быть, мне нужен такой колледж, который написал бы письмо о том, что я принят. Сообщил об этом отцу.