Поединок Василия Зайцева с фашистским снайпером, который лег в основу сценария фильма "Враг у Ворот"
"О предстоящем поединке, - вспоминает Василий Зайцев, - ночами в нашей землянке шли жаркие споры. Каждый снайпер высказывал предположения и догадки, рожденные дневным наблюдением за передним краем противника. Предлагались различные варианты, всякие "приманки". Но снайперское искусство отличается тем, что, несмотря на опыт многих, исход схватки решает один стрелок. Встречаясь с врагом лицом к лицу, он каждый раз обязан творить, изобретать, по-новому действовать. Шаблона для снайпера быть не может, для него это самоубийство.
"Так где же все-таки берлинский снайпер?" - спрашивали мы друг друга. Я знал "почерк" фашистских снайперов по характеру огня и маскировки и без особого труда отличал более опытных стрелков от новичков, трусов от упрямых и решительных врагов.
А вот характер немецкого "сверхснайпера" оставался для меня загадкой. Ежедневные наблюдения наших товарищей ничего определенного не давали. Трудно было сказать, на каком участке он находится. Вероятно, он часто менял позиции и так же осторожно искал меня, как и я его. Но вот произошел случай: моему другу Морозову противник разбил оптический прицел, а Шейкина ранил. Морозов и Шейкин считались опытными снайперами, они часто выходили победителями в самых сложных и трудных схватках с врагом. Сомнений теперь не было - они наткнулись именно на фашистского "сверхснайпера", которого я искал.
На рассвете я ушел с Николаем Куликовым на те позиции, где вчера были наши товарищи. Наблюдая знакомый, многими днями изученный передний край противника, ничего нового не обнаружил. Кончается день. Но вот над фашистским окопом неожиданно появляется каска и медленно двигается вдоль траншеи. Стрелять? Нет! Это уловка; каска почему-то раскачивается неестественно, ее, вероятно, несет помощник снайпера, сам же он ждет, чтобы я выдал себя выстрелом.
- Где же он может маскироваться? - спросил Куликов, когда мы под покровом ночи покидали засаду. По терпению, которое проявил враг в течение дня, я догадался, что берлинский снайпер здесь. Требовалась особая бдительность.
Прошел и второй день. У кого же окажутся крепче нервы? Кто кого перехитрит? Николай Куликов, мой верный фронтовой друг, тоже был увлечен этим поединком. Он уже не сомневался, что противник перед нами, и твердо надеялся на успех. На третий день с нами в засаду отправился и политрук Данилов. Утро началось обычно: рассеивался ночной мрак. с каждой минутой все отчетливее обозначались позиции противника. Рядом закипел бой, в воздухе шипели снаряды, но мы, припав к оптическим приборам, неотрывно следили за тем, что делалось впереди.
- Да вот он, - я тебе пальцем покажу, - вдруг оживился политрук. Он чуть-чуть, буквально на одну секунду, по неосторожности поднялся над бруствером, но [178] этого было достаточно, чтобы фашист его ранил. Так мог стрелять, конечно, только опытный снайпер.
Я долго всматривался во вражеские позиции, но его засаду найти не мог. По быстроте выстрела я заключил, что снайпер где-то прямо. Продолжаю наблюдать. Слева - подбитый танк, справа - дзот. Где же фашист? В танке? Нет, опытный снайпер там не засядет. Может быть, в дзоте? Тоже нет - амбразура закрыта. Между танком и дзотом на ровной местности лежит железный лист с небольшой грудой битого кирпича. Давно лежит, примелькался. Ставлю себя в положение противника и задумываюсь: где лучше занять снайперский пост? Не отрыть ли ячейку под тем листом? Ночью сделать к нему скрытые ходы.
Да, наверное, он там. под железным листом в нейтральной зоне. Решил проверить. На дощечку надел варежку, поднял ее. Фашист клюнул. Дощечку осторожно опускаю в траншею в таком положении, в каком и поднимал. Внимательно рассматриваю пробоину. Никакого сноса, прямое попадание, значит, фашист под листом.
- Там, гадюка! - доносится из соседней засады тихий голос моего напарника Николая Куликова.
Теперь надо выманить и "посадить" на мушку хотя бы кусочек его головы. Бесполезно было сейчас же добиваться этого. Нужно время. Но характер фашиста изучен. С этой удачной позиции он не уйдет. Нам же следовало обязательно менять позицию.
Работали ночью. Засели до рассвета. Гитлеровцы вели огонь по переправам через Волгу. Светало быстро, и с приходом дня бой развивался с новой силой. Но ни грохот орудий, ни разрывы снарядов и бомб - ничто не могло отвлечь нас от выполнения задания. Взошло солнце. Куликов сделал "слепой" выстрел: снайпера следовало заинтересовать. Решили первую половину дня переждать, так как блеск оптики мог выдать нас. После обеда наши винтовки были в тени, а на позицию фашиста упали прямые лучи солнца. У края листа что-то заблестело: случайный осколок стекла или оптический прицел? Куликов осторожно, как это может делать только самый опытный снайпер, стал приподнимать каску. Фашист выстрелил. Гитлеровец подумал, что он наконец-то убил советского снайпера, за которым охотился четыре дня, и высунул из-под листа полголовы. На это я и рассчитывал. Ударил метко. Голова фашиста осела, а оптический прицел его винтовки, не двигаясь, блестел на солнце до самого вечера..."
Чуйков В.И. Сражение века на lib.rin.ru
Отступать некуда, за Волгой для нас земли нет!
Это было утром 16 октября (1942 г.). Тогда, кажется, была такая же напряженная, но не очень тихая ночь, а командующий (Командующий 62-й (8-й гвардейской) армией Чуйков Василий Иванович), пригласив нас к себе в блиндаж для вручения наград, говорил как-то удивительно спокойно:
-- Обороняя Сталинград, мы вяжем врага по рукам и ногам. От нашего умения стоять здесь насмерть зависит решение многих крупных задач войны, решение судеб миллионов советских людей, наших отцов, матерей, жен и детей. Но это не значит, что завтра мы будем проявлять неразумную храбрость: она равносильна предательству...
Из его рук на мою ладонь легла медаль "За отвагу".
-- Наша решимость сражаться здесь в руинах города под лозунгом "Ни шагу назад" продиктована волей народа, -- продолжал командующий. -- Велики просторы за Волгой, но какими глазами мы будем смотреть там на наших людей?
Мне показалось, он спрашивал об этом меня, зная, что я родился и вырос на Урале, там мои родные -- дедушка, отец, мать. А сколько знакомых, товарищей! Нет, нельзя мне там показываться с глазами, полными стыда и позора за сданный Сталинград. И я ответил:
-- Отступать некуда, за Волгой для нас земли нет!
Эти слова почему-то очень понравились Василию Ивановичу и помощнику начальника Главпура по комсомолу Видюкову Ивану Максимовичу. Видюков схватил мою руку и долго жал ее, приговаривая:
-- Вот это правильно, вот это по-комсомольски!
Василий Зайцев. За Волгой земли для нас не было. Записки снайпера
Это сообщение отредактировал spex - 10.05.2014 - 21:31
yaplakal.com