Освальд в Минске, 2,5 года жизни в Минске убийцы Кеннеди

Ли Харви, которого в быту (по крайней мере «в глаза») почти все его советские друзья называли Аликом, по всей видимости, в дверях собственного балкона щурится от знойного минского солнца.

Сохранились даже 2 фотографии, скорее всего снятые самим Освальдом с балкона его квартиры. Вид на парк им. 30-летия БССР, сейчас названный в честь Янки Купалы.

Еще одно фото с той же точки.

Чем занимался Освальд в городе, получив квартиру? Собственно, всем тем же, чем и остальная рабочая молодежь. Он очень часто ходит в кино. Например, только в начале сентября он посмотрел фильмы «Ветер» (04.09 в кинотеатре «Летний» в парке Горького), французскую комедию с Бриджит Бардо «Бабетта идет на войну» (дважды, 6 и 8 сентября в «Мире»), «Партизанскую искру» (07.09 в «Победе»), «Командир отряда» (09.09 в «Летнем»). Посещает театры, особенно часто Оперный (любимая опера — «Пиковая дама»), обожает классическую музыку, завсегдатай филармонии, ходит на танцы в Дворец профсоюзов и Дом офицеров, он — постоянный гость на вечеринках у аргентинских репатриантов Зигеров.
Ли на площади Победы.

Агент наружного наблюдения рапортует своему руководству в КГБ о том, как Освальд провел Первомай 1960 года.
«В 13:35 он вновь выходит из дома, садится в троллейбус №2 на площади Победы, доезжает до Центральной (сейчас Октябрьской) площади, вышел последним, пошел вниз по ул. Энгельса, Маркса, Ленина в булочную на проспекте Сталина. Там купил 200 граммов ванильного печенья, зашел в кафе «Весна», выпил чашку кофе с печеньем и отправился к кинотеатру „Центральный“. Изучил афишу, купил газету („Знамя юности“), еще раз зашел в булочную, сразу вышел, сел на троллейбус №1 и доехал до площади Победы. Был дома в 14:20».
Так выглядело в те годы популярное минское кафе «Весна», располагавшееся на перекрестке современных проспекта Независимости и улицы Комсомольской. Возможно, за каким-то из этих столиков Освальд и выпил первомайскую чашку кофе с ванильным печеньем.

В 16:50 он вновь вышел из дома и пошел по адресу Красная, д.14. В этом доме жили те самые бывшие аргентинцы Зигеры, у которых Освальд очень часто бывал. Этим первомайским вечером они закатили вечеринку на 40 человек.
Из «Дневника» Алика:
«Вечером иду на вечеринку с дочками Зигера, около 40 человек, многие из Аргентины. Мы танцуем, поем и веселимся до двух часов ночи. Зигер советует мне вернуться в США. Это первое оппозиционное мнение. Я уважаю Александра, он видел мир. Он рассказывает много о Советском Союзе, чего я не знаю. Я начинаю чувствовать себя неуверенно, это так».
Именно под влиянием окружения, спустя полгода после приезда, у Освальда появляются первые мысли о возвращении на родину. Но пока его решение еще не оформилось, лето он проводит в частых выездах с Зигерами на их «Москвиче» на загородные пикники. Сохранилось несколько снимков с таких выездов. Здесь Ли сидит спиной к камере.

Освальд с удочкой. К сожалению, все эти уникальные фотографии дошли до нас в копиях крайне плохого качества. Определить, где конкретно они были сделаны, сейчас уже, увы, не представляется возможным, хотя в воспоминаниях минских друзей Алика есть сведения о рыбалках в Ждановичах.

В конце 1960-го года на концерте в филармонии Освальд знакомится с четырьмя студентками Минского института иностранных языков. На его карте города появляется новый адрес — общежитие иняза в Омском переулке, 13. Он регулярно захаживает в это здание вместе с новым минским товарищем Эриком, студентом мединститута, отлично знающим английский. Вшестером они сидят в комнате №212 и разговаривают, для белорусских девушек это редкая возможность попрактиковаться в языке с его носителем.
Сейчас в здании по ул. Румянцева, 13 (бывший Омский переулок) обычный жилой дом.

Освальд с головой погружается в повседневную жизнь, «бытовуху», у него развиваются, порой параллельно, сразу несколько романов. Записи в «Дневнике» делаются все реже и реже. Однако одно событие он отмечает особенно.
«17.03.61
Иду с Эриком на танцы. Скучно, но за час до конца знакомлюсь с девушкой с французской прической, в красном платье и белых туфлях. Танцую с ней. Провожаю ее домой с 5 другими ее приятелями. Ее зовут Марина. Мы понравились друг другу с первого взгляда. Она дает мне свой телефон в такси, я ухожу домой».
Эти танцы, которые, как показало будущее, сыграли немаловажную роль в жизни Ли, случились во Дворце культуры профсоюзов. Так, Освальд знакомится со своей будущей женой.

«18—31.03.1961.
Гуляем. Рассказываю о себе. Немного. Она о себе говорит много. Ее зовут Марина Прускова».
Освальд ошибается в фамилии девушки, он страдал дислексией и в принципе делал много ошибок даже в заурядных письменных текстах, не говоря уже о написании славянских фамилий. Фамилия Марины — Прусакова, она уроженка Архангельской области, приехала в Минск жить с собственной тетей и ее мужем из Ленинграда и работала в 3-й городской клинической больнице у стадиона «Динамо» фармацевтом. У нее была эффектная внешность и довольно неоднозначная репутация. Недостатка в кавалерах Марина не испытывала, но выбрала при этом невысокого регулировщика Минского радиозавода, еще пару лет назад бывшего гражданином США. Марина Прусакова у площади Победы в начале современной улицы Киселева.

Жила Марина в квартире дяди, Ильи Прусакова, полковника МВД по адресу Коммунистическая, 39—20. Сейчас этого дома, который располагался на перекрестке современных Коммунистической и Сторожевской улиц, уже не существует. На его месте стоит штаб-квартира одного из белорусских банков, но это еще одно место, где Освальд регулярно бывал в Минске.

Перспектива улицы Коммунистической, по которой Ли неоднократно ходил к будущей жене в гости.

С 29 марта по 11 апреля Освальд пролежал в 4-ой клинической больнице с воспалением уха. Возможно, как раз в корпусе на фотографии. А после выздоровления решил брать быка за рога.

Добавлено в 13:20
Постоянно встречаемся. Я думаю, что уже пора наступать нашей близости. Она не соглашается. 15 апреля делаю ей официальное предложение, она принимает».
С момента встречи проходит ровно месяц, но пара уже решает пожениться. Другое время, другие нравы. Фото сделано в день свадьбы 30 апреля 1961 года.

...

«30.04.1961
Через 7 дней ожидания после подачи документов в ЗАГС из-за моего необычного паспорта нам разрешают зарегистрироваться. Две подруги Марины присутствуют как свидетельницы. Мы поженились. В доме ее тети (том самом на Коммунистической, 39) для нас устроен праздничный обед на 20 человек гостей и соседей. Все желают нам счастья (несмотря на мое происхождение и акцент). Мой акцент до сих пор вызывает беспокойство у русских, т. к. иностранцы очень редки в Советском Союзе, даже туристы. Весь вечер ели и пили, дядя затеял драку. Потом мы пошли домой. Это 15 минут ходьбы. В полночь мы уже были дома».
На следующий день молодожены делают знаменитую впоследствии фотографию на набережной Свислочи. Марина и Алек в пальто стоят на фоне Оперного театра и штаба КБВО.

...

До рокового полудня, когда под окнами далласского хранилища школьных учебников проедет в открытом лимузине президент США Дж. Ф. Кеннеди, остается два с половиной года.

Фотография, которую Освальд подарил жене после свадьбы.

К этому моменту Ли разочаровался в Советском Союзе и жизни в Минске. Наш город уже не кажется ему красивым, он жалуется в своем «Дневнике»:
«Я начинаю пересматривать свое желание остаться. Работа серая, деньги негде тратить, нет ночных клубов и боулинга, нет мест отдыха, кроме профсоюзных танцев. С меня достаточно».
С февраля 1961 года он уже вовсю ведет переписку с американским посольством в Москве по поводу очередного своего «твердого намерения», на этот раз вернуться на родину. Марина и минские друзья, впрочем, о планах Алека пока не подозревают.
«Май 1961 года. Она сумасшедше меня любит. Катания на лодке по озеру, прогулки в парке вечером, гости у тети Вали — вот наши занятия в мае».
Весну и лето 1961 года молодая семья проводит в частых выездах за город с семьей невесты. Сохранилась целая серия фотографий, где Освальд запечатлен в компании семейства Прусаковых, где-то в окрестностях Минска.

...

Марина Освальд рассказывала позже в своем интервью для одного из исследователей жизни ее мужа:
«Май был медовым месяцем. Конечно, мы оба работали, но были свободными после пяти вечера и в воскресенья. Ходили в рестораны, во-первых, потому что у меня не было времени готовить, во-вторых, я просто не умела. Он и я любили классическую музыку. У нас было много пластинок Чайковского (он был любимым композитором Ли), а также Грига, Листа, Римского-Корсакова, Шумана. Любимой оперой Ли была «Пиковая дама»… я даже ревновала его к этой опере».

...

В июне Освальд сообщает жене о своем намерении вернуться в США, Марина удивлена, но соглашается ехать вместе с ним. В июле 1961-го оба ездят в Москву на собеседование в посольство, об этом быстро становится известно в Минске, Марине устраивают проработку в больнице, где она трудится. Короткие записи в дневнике Ли за конец года почти все посвящены организации возвращения на родину и тем сложностям, которые вызывает это на работе у Марины.

В сентябре—октябре Марина, уже беременная, уезжает на месяц к родственникам в Харьков. Ли пишет в дневнике, что это на Урале. Действительно, если Минск в его представлении — где-то в Сибири, почему бы и Харькову ни быть на Урале.
«В это время я один, но вместе с Эриком хожу на танцы. Уже несколько месяцев не делал этого. День рождения (18 октября) провожу один в опере, смотрю мою любимую „Пиковую даму“».
В этот же день он пишет письмо жене, в котором благодарит ее за подарки. После ареста Освальда ФБР это письмо конфисковало, и сейчас любой желающий может увидеть, как Ли Харви Освальд писал по-русски.

Перед Новым годом Освальду и его жене наконец дают советские выездные визы. Свой последний Новый год в Советском Союзе они вновь встречают у аргентинцев Зигеров, на Красной, 14. Так этот дом, где Алик провел столько веселых часов, выглядит сегодня.