Сдается мне, что Виктор Гюго, написал о клубах более интересно и аутентично, чем этот автор.
Ну некоторые фразы автора очень актуальный сейчас.
"
Там развлекались вполне благопристойно: например, члены «
Клуба озорников» хватали на улице какую-нибудь проходившую мимо мещанку, по возможности не старую и не безобразную, силой затаскивали ее в клуб и заставляли ходить на руках, вверх ногами, причем падавшие на голову юбки закрывали ей лицо.
Если она упрямилась, ее слегка подстегивали хлыстом по тем частям тела, которых больше не скрывала одежда.
Сама виновата, изволь слушаться.
Подвизавшиеся в этом своеобразном манеже назывались «прыгунами».
Был клуб «
Жарких молний», который назывался также «Клубом веселых танцев».
Там заставляли негров и белых женщин исполнять танцы перуанских пикантов и тимтиримбасов, в частности «мозамалу» (дурная девушка) – пляску, завершающуюся тем, что танцовщица садится на кучу отрубей и, подымаясь, оставляет на ней отпечаток неудобоназываемой части тела.
Там же ставили в лицах картину, о которой говорит стих Лукреция:
Tunc Venus in sylvis jungebat corpora amantum
[Там Венера в лесах соединяла в объятиях любовников (лат.)].
Был «
Клуб адского пламени», в котором занимались богохульством.
Члены его соперничали друг с другом в кощунстве.
Ад доставался в награду тому, кто превосходил в этом отношении всех остальных.
Был «
Клуб ударов головы», названный так потому, что там наносили людям удары головой.
Подыскивали какого-нибудь грузчика с широкой грудью и глупым лицом.
Предлагали ему, а иногда и насильно заставляли его согласиться выпить кружку портера с тем, что его четыре раза ударят в грудь головой.
Потом составлялись пари.
Один валлиец, по имени Гоганджерд, здоровенный малый, после третьего удара испустил дух.
Дело оказалось довольно серьезным.
Началось расследование, и комиссия установила: «Умер от разрыва сердца вследствие злоупотребления спиртными напитками».
Гоганджерд действительно выпил кружку портера.
Был еще «
Фен-клуб».
(Fun, как и cant или как humour, – термин почти непереводимый. По отношению к шутке fun то же, что перец по отношению к соли).
Пробраться к кому-нибудь в дом, разбить дорогое зеркало, изрезать фамильные портреты, отравить собаку, посадить к птицам кошку, все это – fun.
Распустить слух о чьей-нибудь смерти, заставив родственников мнимого покойника облечься в траур, – это тоже fun.
Тот, кто прорезал в картине Гольбейна в Гемптон-Корте большую четырехугольную дыру, тоже устроил fun.
Самым замечательным fun было бы отбить руку у Венеры Милосской.
При Иакове II один молодой лорд миллионер заставил хохотать весь Лондон: он ночью поджег для забавы чью-то лачугу; его объявили королем fun.
Несчастные обитатели лачуги спаслись в одном белье, лишившись всего своего убогого скарба.
Ночью, когда обыватели спали, члены «Фен-клуба», все представители высшей аристократии, бродили по Лондону, срывали с петель ставни, перерезали пожарные кишки, вышибали дно у бочек с водой, снимали вывески, топтали огороды, тушили уличные фонари, перепиливали столбы, подпиравшие ветхие стены домов, разбивали оконные стекла, в особенности в бедных кварталах.
Так поступали с бедняками богачи.
Жаловаться на них было невозможно.
Впрочем, все это считалось шутками.
Подобные нравы и до сих пор еще не совсем вывелись.
В разных частях Англии или английских владений, например на острове Гернсей, от времени до времени на ваш дом ночью происходит небольшое нападение: у вас ломают забор, срывают молоток у двери и т.д.
Если бы это проделывали бедняки, их сослали бы на каторгу, но этим занимается золотая молодежь.
Во главе самого аристократического клуба стоял председатель, который носил на лбу полумесяц и назывался «
Великим могоком».
Могок превосходил даже fun.
Делать зло во имя зла – такова была его программа.
«Могок-клуб» ставил перед собой великую цель – вредить.
Для достижения этой цели все средства были хороши.
Тот, кто становился могоком, давал клятву всем вредить.
Вредить во что бы то ни стало, все равно когда, все равно кому, все равно как, – это входило в его обязанность.
Всякий член «Могок-клуба» должен был иметь какой-нибудь особый талант.
Один был «учителем танцев»: он заставлял подскакивать крестьян тем, что колол им шпагой икры.
Другой умел «вгонять в пот».
Для этого шесть-восемь джентльменов, вооруженных рапирами, останавливали какого-нибудь бродягу; оборванец, окруженный со всех сторон, неизменно оказывался к кому-нибудь спиной; джентльмен, к которому несчастный обращался спиной, колол его клинком, отчего бедняга невольно поворачивался; новая рана в поясницу давала ему знать о том, что сзади него стоит другой джентльмен; таким образом, его кололи по очереди; когда забавникам казалось, что израненный человек достаточно навертелся и напрыгался, они приказывали лакеям избить его, чтобы изменить направление его мыслей.
Другие «били льва», то есть со смехом останавливали какого-нибудь прохожего, ударом кулака разбивали ему нос и большими пальцами вдавливали глаза.
Если он навсегда терял зрение, его вознаграждали за слепоту некоторой суммой денег.
Вот как мило развлекались в начале восемнадцатого столетия богатые лондонские повесы.
Парижские бездельники развлекались по-своему.
Граф де Шароле подстрелил мирного жителя, стоявшего на пороге своего дома.
Молодость любит повеселиться.
Лорд Дэвид Дерри-Мойр вносил во все эти увеселительные учреждения свойственный ему дух великолепной щедрости. Как и все, он весело поджигал крытую соломой деревянную лачугу и поджаривал немного ее обитателей, но зато потом он строил им каменный дом.
Однажды в «Клубе озорников» ему случилось заставить танцевать на руках двух женщин.
Одной из них, девушке, он дал потом хорошее приданое; другая была замужем, и он выхлопотал ее мужу место капеллана."
Виктор Гюго "Человек который смеется"
yaplakal.com