Это не Припять, а белорусский город... Репортаж из «мертвой зоны»

Петр Михайлович в этот период уже занимал руководящую должность и узнавал о таких вестях чуть раньше остальных.

— В ночь с 4 на 5 мая нам объявили о массовом переселении. Это было накануне Пасхи, и люди готовились отмечать праздник, но воскресным утром тысячи автобусов уже везли их на более чистые территории.

Тогда нам говорили, что переселение временное и уже через месяц мы сможем вернуться домой. Конечно, многие чувствовали, что этого уже никогда не произойдет, и только плакали. Куда поехали жители Солнечного, я уже и не вспомню.

Кто-то потом пытался вернуться, но получилось только у одной бабушки, которая прожила здесь совсем одна вплоть до середины девяностых, пока властями не было принято окончательное решение о ее выселении: слишком большому риску она подвергалась. Больше здесь людей не было, — вспоминает сотрудник заповедника.

26

Сегодня территория Солнечного выглядит куда более стерильно, чем у его «соседей» из зоны отчуждения. В квартирах практически не осталось личных вещей, улицы пусты, и только редкие предметы быта рассказывают о бегстве отсюда. Петр Михайлович уверен, что людям с этих земель разрешали забирать с собой вещи, поскольку места были заражены не так сильно. По другой версии, все более или менее ценное со временем просто растащили жители соседних сел.

27

28

29

Культурный центр достроить так и не успели. Теперь на первом этаже доказывает ровность рук и твердость намерений советских строителей так и не осыпавшийся кафель в универмаге, а за стеной молчит недоделанная оркестровая яма в концертном зале. Больше там никто не выступит, что не всегда плохо: вдруг у Виктора Калины снова наметится турне по Беларуси.

30

31

Жизни и смерти несчастного края некогда местный житель Аким Старохатный посвятил целую книгу. Решился на это он только спустя много лет после аварии — уже на пенсии. Родом он был из деревни Вельямово, что в 10 километрах от поселка Пирки, о котором он тоже не раз упоминал в мемуарах.

32

— Приказали нам ожидать автобус, а из вещей взять только постель, пищу на три дня и свои документы.

День кончался, стало темнеть, только тогда пришел в нашу деревню автобус. Все мы, оставшиеся жители, и уместились. Многие уже уехали к своим знакомым в другие места.

При свете автомобильных фар мы навсегда покидали свою деревню. Завезли нас километров за 50 за Брагин, в деревню Микуличи. Ночью водили по хатам, на постой к местным жителям, заранее с ними договорившись. Мы попали к хозяину с женой и их дочерью-школьницей.

Началась для нас новая жизнь, эвакуационная, — вспоминал Аким Старохатный.

33

Писал мужчина и о сомнениях местных в надобности переезда, и о недоверии селян, которых просили сдать скот, и о плачущей матери, не верящей в существовании радиации.

34. Деревня Пирки, дезактивация домов.

Это сообщение отредактировал opasnyeludi - 29.10.2017 - 23:52

— Волков Павел (Грицков), из нашей деревни, отказался от выселения. За ним приезжали энгебисты, уговаривали, угрожали разными репрессиями, но он так и не уехал со своего двора, погиб потом от пожара, — рассказывал автор.

35

После эвакуации мужчина жил в Гродненской области, но каждый год на Радуницу приезжал на родину. Увиденные пейзажи трогали скучающего по родным деревням белоруса и наводили на мысли о том, что больше они никогда не оживут:

— От железнодорожного переезда деревни Колыбань по песчаным дюнам тянулась полоса хвойных лесов нестроевого леса километров на 10 до деревни Пирки. После Чернобыля эта полоса до деревни Пристанское выгорела, и дюны песчаные оголились, показывая людям страшное зрелище обгоревших на корню деревьев.

36

Деревня Пирки пострадала меньше других, и еще в девяностых ходило много разговоров о возрождении некоторых поселков, включая Солнечный. Такие разговоры возникали неоднократно, но со временем поселок превратился в хорошую площадку для очередного блокбастера.

Правда, из-за близости к цивилизации многие вещи потеряли свой постапокалиптический колорит: в здешней школе не сохранилось записок, учебников и фотографий, как в Погонном, в квартирах почти нет брошенных игрушек — символов детей перестройки. Только в детском саду можно найти пару занятных артефактов вроде куклы, перешедшей на сторону зла…

37

…да котенка по имени Гав.

38

Так же, как и во всей зоне, здания потихоньку сдают позиции под напором армии растительного мира. Хилые деревца растут в самых неожиданных местах, а девичий виноград делает серый бетон все контрастнее.

39

40

Вряд ли это место еще можно оживить, да и пробовать, вероятно, никто не станет. Так что Солнечный, похоже, так и застынет нетронутым, пока природа окончательно не заберет его себе.

41. всЁ!

Сейчас вспоминаю, как мы с агитбригадами из Чернобыля ездили в Брагин, Комарин, Хойники...
Эх...

Да уж. По сравнению с Россией и Украиной, Беларусь по площади ничто. А 80% радиоактивного дерьма досталось ей( И станция то была не белорусская.

Всё-таки бОльшая часть радиоактивных веществ (емнип) выпала на территории
самой станции и к западу от неё (в направлении станции Янов - рыжий лес).

Да и неважно было тогда, какой республике больше досталось.
Это была одна страна и одна общая трагедия для всех.

Имелись ввиду те нуклиды, которые от станции отлетели. Трагедия тогда была одна, верно. А потом союз распался и это стало личной трагедией каждого.

П.С. 66% от общей территории Беларуси оказались загрязненными цезием-137, это для оценки масштаба.

На 09 дверрь понравилась.

Батька не одобрит сей пост...

...

Это сообщение отредактировал Lirka - 30.10.2017 - 01:10

ну так-то батька вроде уже и рамс потихоньку садит вблизи заброшек...Интересно.Не фонит?

Видимо, нет. Там многоуровневый контроль за этим делом. Японцы, после фукусимы, буквально прописались в Беларуси- перенимают опыт.