Алекс Винт
ЛАВА И ПЕПЕЛ. ПРЕДТЕЧА
Пролог
Лето 2012 года на севере США выдалось жарким. Даже тут, на высоте в два с лишним километра над уровнем моря, в Национальном парке Йеллоустон, о прохладе можно было только мечтать.
Соломон Фридман, тридцатилетний худощавый мужчина с черными кудрями и рыжеватой бородой, сидел на крыльце своего служебного домика, и зашнуровывал высокие ботинки. Он был по своему обыкновению мрачен и желчен. Его характера не выдерживал долго никто – ни женщины, ни друзья.
Сзади послышались тяжелые шаги по дощатому полу. На крыльцо вышел его напарник Мануэль Мозли, гигантский парень с антрацитовой кожей. Он потянулся, расправляя бочкообразную грудь.
- Сол, там твой прибор опять что-то рисует! – сообщил Мано, как называли Мануэля приятели.
Соломон проигнорировал сообщение, только плюнул далеко в сторону. Сейсмограф здесь, в Йелоустоне, фактически не переставал рисовать зазубренные линии. Мелкие землетрясения тут происходили чаще, чем снегопады зимой. А в последний год сейсмическая активность и вовсе била все рекорды.
Это было тревожным знаком для специалиста-сейсмолога. Но Соломон был весьма посредственным специалистом. Он вообще не любил работать. Полгода назад Национальный парк Йелоустон неожиданно передали из ведения Министерства внутренних дел США, в попечение вновь созданного Научного совета при президенте. На деле верховодили в Совете вовсе не ученые, а военные и спецслужбы. Режим парка был ужесточен, и научные работники, которые проводили здесь свои исследования, а, заодно, работали служителями парка, начали увольняться в массовом порядке. Откровенно их никто не гнал и не выживал. Но смысла оставаться не было. Военные создали тут такие условия, при которых ни о какой науке и речи не могло идти. Все засекретили, как в годы холодной войны. Оставили только самый необходимый минимум аппаратуры и персонала, обслуживавшего эти приборы. И к каждому приставили персонального охранника-напарника.
Фридман не стал увольняться. Ему нравилось в Йелоустоне. Привлекала не столько природа, сколько непыльная работенка и неплохая оплата. А Мано как раз и назначили его нянькой. Мозли был не слишком умен, но исполнителен и добросовестен. Землетрясения пугали его до чертиков. Когда он видел, как самописец сейсмографа рисует кривые, он серел лицом, что означало смертельную бледность у белых. Соломон потешался над его боязливостью, и еще и накручивал бедного доверчивого парня, рассказывая страшные подробности. Например, показывал, как тектонические плиты надвигаются друг на друга, вызывая жуткие по силе толчки. Или живописал вулканическую природу Национального парка.
Соломон посмотрел на солнце, ощутимо склонившееся к западным хребтам Скалистых гор, и тяжело вздохнул. Лень была его второй натурой. Да и первой тоже. Но дальше оттягивать работу было уже невозможно.
- Поехали быстрее, - скомандовал Фридман. – Надо осмотреть территорию и датчики, пока солнце не село.
Мано послушно выгнал из-под навеса квадроцикл, посадил напарника, и погнал в горы. Их задачей было следить за поднятием почвы на одном из участков парка. Почва поднималась тут уже много десятков лет. Но раньше это поднятие составляло не больше дюйма в год. А в последнее время землю начало буквально пучить – по дюйму в сутки! Словно она забеременела, и плод рос под морщинистой шкурой гор, стремясь вырваться на свободу.
«Квадрик» бодро бежал по грунтовой дорожке, усеянной галькой, огибая скалистый хребет. Активный участок находился по другую сторону гряды. Неожиданно Мануэль так резко нажал на тормоз, что Соломон ткнулся носом в его широченную спину.
- Какого черта! – взревел Фридман, но уже через секунду понял, что так напугало Мано.
Прямо на дороге лежал здоровенный лось. Его огромные рога с множеством отростков походили на какой-то голый куст. Рот зверя был ощерен словно в диком немом крике. Из пасти свешивался распухший синий язык. Изо рта и ноздрей сочилась слизь. Соломона передернуло от отвращения.
- Что это с ним? – потрясенно спросил Мано.
Соломон подошел поближе к лосю, осмотрел его с видом знатока. На самом деле он понятия не имел, что случилось с животным.
- Отравился чем-то, - наконец, решил Фридман. – Надо будет доложить, когда вернемся. Может быть, это дело рук браконьеров.
Мано с сомнением покачал головой. Какие тут браконьеры, если весь периметр парка охранялся военными патрулями? Но он ничего не стал говорить о своих сомнениях, чтобы злой на язык Фридман не поднял его на смех.
Они продолжили путь, с трудом объехав гигантскую тушу лесного великана через кусты, и уже скоро были на перевале. Здесь им снова пришлось остановиться, и добрых пять минут стоять молча с раскрытыми ртами.
Нужда в замерах отпала. Поднятие почвы на этот раз было видно невооруженным глазом. И какое поднятие! Землю вздуло, как воздушный шарик! Местность невозможно было узнать. В некоторых местах грунт вспучило на три-четыре фута! Гранитные пласты, изломанные неведомой силой, торчали, будто вспаханные титаническим плугом.
Из многочисленных трещин струился дымок, и все дно долины было затянуто зеленоватым туманом. Там и сям, насколько хватало глаз, валялись трупы животных. Зайцы, лисы, олени. Десятки мертвых зверей. Даже сюда, на перевал, доносился отвратительный запах тухлых яиц. Теперь Соломон понял, что убило огромного лося.
- Сероводород, - негромко сказал он.
Ядовитый газ из преисподней вырвался на поверхность и убил все живое вокруг. Большинство зверей не смогло от него убежать. Только могучий организм лесного патриарха заставил его, уже обреченного на смерть, уйти на другую сторону хребта, где силы оставили его окончательно.
- Господи всемогущий, - прошептал Мано. – Что здесь произошло?
- Я тебе рассказывал, - мрачно сказал Соломон. – Прямо под нашими ногами есть гигантская магматическая камера, площадью втрое больше Нью-Йорка. А каков ее объем, даже ученые не могут вычислить. Но точно он измеряется десятками кубических километров. Уже много тысяч лет магма пытается пробиться на поверхность. И, кажется, ей скоро это удастся.
У здоровенного охранника затряслись его полные губы.
- Да не бойся ты так, - хмыкнул Соломон. – Скоро по историческим меркам. Это может случиться лет через двадцать.
- Нам надо срочно вернуться на базу, - твердо заявил Мано. – И немедленно доложить по команде о том, что случилось.
- Хорошо, - согласился Соломон. - Только давай вернемся другой дорогой. Хочу проверить сейсмодатчики.
Через пятнадцать минут они стояли у разрушенного деревянного моста через узкую глубокую расщелину.
- Что за черт? – озадаченно почесал в затылке Соломон. – Он же вчера еще был целым! Серьезных толчков за сутки не произошло. Что могло его разрушить?
- Я посмотрю, что можно сделать, - сказал Мано, и двинулся к провалу.
Соломон ощутил неясную тревогу, глядя на его удаляющуюся спину. Что-то темное, пугающее поднималось из глубины души. Некий неясный, неосознанный страх, идущий из подсознания.
Мано подошел к краю расщелины, откуда поднимался пар, и заглянул вниз.
И тут Соломон понял. Это гнетущее чувство страха вызывали инфразвуковые волны – предвестники мощного толчка.
- Мано! – заорал Соломон. – Беги!
- Что? – обернулся к нему Мозли.
Ничего больше он сказать не успел. Толчок был таким мощным, что Соломона сбило с ног. Когда он снова поднялся, Мануэля Мозли у провала уже не было. А еще через секунду из расщелины ударил столб кипящей воды.
Ошпаренный Соломон Фридман бросился бежать, забыв про квадроцикл. Ни о каких докладах он и не помышлял. Все его существо заполонила одна единственная мысль. НУЖНО БЫТЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ЭТОГО МЕСТА!
Земля дрожала под ногами мелкой дрожью испуганного щенка. От этой дрожи тряслись деревья, камни, скалы и сами горы. Это было так неестественно, что обезумевший от страха Соломон думал, что у него просто двоится и троится в глазах. Он несся, не разбирая дороги.
Инфразвуковые колебания, наконец, достигли слышимой величины. И это испугало Соломона еще больше. Это не был обычный гул землетрясения, пусть даже мощного. Из-под земли доносился мерный рокот, которому вторили жуткие потрескивания. Казалось, что этот рокот идет со всех сторон. Он заполнил все вокруг. Он был всюду, и даже внутри. Он рвал на части черепную коробку, отзываясь в груди паническим отчаянием. Ноги сами несли Соломона прочь, но остаток разума хладнокровно и злорадно подсказывал – это конец.
И когда позади, со стороны вспученной долины, по обнаженным нервам долбанул неимоверной силы грохот, Соломон остановился. Вялый ветерок вдруг наполнился упругой силой, толкнув его в спину. Соломон медленно обернулся.
Долгих пять секунд он расширенными глазами смотрел на титанический столб огня и дыма, стремительно рвущийся вверх с бешеным напором. Кроваво-красные отблески сверкали в его глазах.
И тогда Соломон захохотал. Гибнуть одному – это так скучно. Но Соломон знал, что вместе с ним погибнет весь мир. А это уже совсем другое дело.
А через пять секунд пришла ударная волна. И все кончилось...
Июнь 2012 года
yaplakal.com