Арктические конвои

После начала Великой Отечественной войны СССР был включён в программу ленд-лиза, и в страну в скором времени двинулся поток помощи. Самым коротким путём доставки грузов в СССР был северный, через арктические воды в порты Мурманска и Архангельска. Этот же маршрут был и самым сложным — как по противодействию противника, так и по погодным условиям.

25 фото via

Часть 1 Плечом к плечу в «холодном углу ада»

Проводка конвоя в условиях полярных широт представляла собой сложный комплекс мер, которые требовали слаженного взаимодействия разных родов войск. Ещё большие трудности вызывало проведение такой операции, если требовалось обеспечение взаимодействия между флотом, авиацией и разведкой не одной страны, а двух, которые значительно различались в традициях и методах войны на море и имели далеко не равноценный боевой опыт. По сути, проводка конвоев была полноценной боевой операцией, сравнимой с любой из многих сухопутных битв Второй мировой войны.

Фото: Союзный конвой на пути в Советский Союз. Снимок сделан с британской летающей лодки «Сандерленд»

Это сообщение отредактировал KROVLJ - 6.12.2015 - 16:56

Наибольшим опытом по проводке конвоев обладала ещё сохранявшая статус «владычицы морей» Великобритания и её Королевский военно-морской флот. Именно ему, уже два года ведущему активные боевые действия по всему миру, выпала главная роль по доставке грузов в северные порты СССР. На момент начала Великой Отечественной войны флот Метрополии (основа Королевского военно-морского флота Великобритании, главной задачей которого было обеспечение господства на море в прибрежных водах), который непосредственно занимался конвойными операциями, состоял из двух линкоров, двух авианосцев, четырёх крейсеров и примерно 20 эсминцев. Данная численность флота не была постоянной в силу того, что корабли постоянно привлекались к участию в боевых действиях на других театрах.

Советский Северный флот был малочисленным. Официально получивший статус флота лишь в 1937 году, он состоял из 8 эсминцев, 15 подводных лодок и других более мелких боевых единиц. В его состав также входила Беломорская военная флотилия, созданная 2 августа 1941 года для защиты коммуникаций Белого моря, юго-восточной части Баренцева моря, Новой Земли и Карского моря. Необходимость создания данного формирования также обусловливалась тем, что штаб Северного флота находился в Полярном, на большом удалении от восточной части Белого моря и Архангельска, что мешало оперативному реагированию и управлению. Флотилия на 90% состояла из переоборудованных гражданских судов, что, конечно, не способствовало высокому уровню боеспособности, но и не помешало выполнению поставленных задач.

Британское Адмиралтейство, следуя обещаниям премьер-министра Уинстона Черчилля, который в день начала Великой Отечественной войны заявил, что Великобритания окажет любую помощь СССР, решило для осуществления этой задачи отправить на Русский Север, на главную военно-морскую базу Северного флота Полярный, своего представителя. Им стал контр-адмирал Филипп Вайан, прославившийся в боях на Средиземном море. В его задачу входило ознакомление с обстановкой и возможными условиями базирования кораблей Королевского флота на советских военно-морских базах, так как собственными базами в этом регионе британский флот не обладал.

Эти проблемы рассматривались им и командующим Северным флотом вице-адмиралом А. Г. Головко на переговорах в середине июля 1941 года. Также на этой встрече был решён важный вопрос, касавшийся разделения маршрута следования будущих конвоев на две оперативные зоны ответственности и другие задачи, касавшиеся бытовых и организационных моментов предстоящего сотрудничества.

Фото: С началом войны Северный флот был пополнен различными вспомогательными судами, мобилизованными из гражданского флота. К примеру, рыболовный траулер «Красноармеец» с 25 июня 1941 года вошёл в состав Северного флота как тральщик Т-889

Планы взаимодействия

Согласно договорённости, основная ответственность по проведению конвойных операций ложилась на плечи Британского Адмиралтейства. Оно занималось формированием конвоев и прокладкой маршрута. Корабли британского флота должны были сопровождать транспортные суда на всём протяжении более чем 2000-мильного маршрута из Англии и Исландии до Мурманска и Архангельска.

При достижении 20° восточной долготы (остров Медвежий) в дело вступал Северный флот, в меру своих возможностей обеспечивая встречу конвоя, усиливая корабельный эскорт, осуществляя прикрытие судов конвоя с воздуха и сопровождение его в порты. Зона ответственности Северного флота приходилась на наиболее приближенный к побережью Норвегии и немецким аэродромам — и потому самый опасный на всём пути следования конвоя — отрезок маршрута. Чем ближе к кромке льдов шёл караван, тем дальше он находился от аэродромов люфтваффе в Норвегии и Финляндии.

На фото: Карта зоны проведения конвойных операций

Это сообщение отредактировал KROVLJ - 6.12.2015 - 16:58

Часть британских кораблей, или так называемый «ближний эскорт», оставалась с конвоем во время следования и пребывания в советских портах. Этот эскорт состоял из эсминцев, тральщиков и других малых кораблей, обеспечивавших противовоздушную и противолодочную оборону. Ближний эскорт представлял собой буквально «конвоиров», охранявших транспортные суда от «волчьих стай» немецких подводных лодок, и в случае необходимости подгонял и держал транспорты в ордере – определённом порядке построения каравана. Ордер выглядел следующим образом: суда шли несколькими параллельными колоннами, ближний эскорт окружал это построение, защищая от атак авиации и подводных лодок. Такой порядок был выработан британцами в первые два года войны при проводке конвоев через Атлантику и на Средиземном море.

Помимо группы эсминцев и тральщиков, суда конвоя охраняла крейсерская группа, которая шла параллельным курсом на расстоянии нескольких десятков миль от транспортов, находясь между ними и норвежским побережьем. Существовала также ещё одна группа – корабли дальней завесы (200–400 миль), состоявшая из линкоров, крейсеров и позднее авианосцев (начиная с конвоя PQ-18), которая прикрывала конвой от атак крупных надводных кораблей противника. На меридиане Кольского залива, начиная с конца мая 1942 года, конвой обычно делился на две группы: одна («Мурманская группа») в охранении английских кораблей следовала в Мурманск; другая («Беломорская») в охранении, как правило, кораблей Северного флота направлялась в Архангельск. После разгрузки корабли отправлялись в Мурманск, где формировались обратные конвои в Англию.

На фото: Советский эскадренный миноносец «Гремящий»

Немного забегая вперёд, можно добавить, что изменения в этом порядке произошли начиная с конвоя PQ-13, т.е. с марта 1942 года, когда для обеспечения проводки конвоев Северный флот стал проводить операции, в которых участвовали почти все силы флота и велось активное взаимодействие с британскими силами, как с эскортом, так и теми кораблями, что несли постоянную службу на Русском Севере.

Принципиальная схема встречи конвоя стала выглядеть следующим образом. Получив сигнал о выходе конвоя из фьордов Исландии, британская военно-морская миссия передавала информацию в штаб Северного флота. Сообщалось количество кораблей в конвое, примерный маршрут и состав эскорта. Также выражалась просьба уточнить место встречи, организовать поддержку с воздуха, протралить за 24 часа до прихода конвоя фарватер. Ещё одной просьбой было проинформировать британскую сторону о названиях и опознавательных знаках встречающих советских кораблей.

Военно-воздушные силы усиливали воздушную разведку с целью поиска немецких подводных лодок и надводных кораблей. Помимо разведданных, авиация собирала информацию гидрометеорологического характера, о состоянии погоды и границах льда на трассе. Затем эта информация передавалась через британскую военную миссию в Адмиралтейство, которое на основании этих сведений окончательно устанавливало маршрут движения конвоя. Далее силами ВВС осуществлялись бомбардировки аэродромов люфтваффе (Хебуктен, Лоустари и Хаммерфест). Примерно два раза в сутки проводилась разведка по пути следования конвоя, вплоть до острова Медвежий.

На фото: Личный состав 95-го ИАП ВВС СФ на фоне самолёта Пе-3

Непосредственное прикрытие конвоя в радиусе 200 морских миль (370 км) осуществлялось тяжёлыми двухмоторными истребителями Пе-3 95-го истребительного авиационного полка СФ, а в радиусе 100 миль (185 км) к ним присоединялись одномоторные истребители. На аэродромах в полной боевой готовности стояли бомбардировщики и торпедоносцы, готовые атаковать корабли противника в море. Поначалу прикрытие транспортов осуществлялось лишь при наличии немецкой авиации в воздухе, к тому же прикрытие осуществляли устаревшие истребители-бипланы И-153 «Чайка», но стоит отметить, что и у немцев на тот момент уничтожение союзных транспортов не было приоритетной задачей.

Помимо авиации, за 2–3 суток до подхода конвоя в операционной зоне Северного флота разворачивались подводные лодки. Действия английских и советских лодок координировались: советские подводники располагались ближе к побережью, британские на удалении от берегов Норвегии. Эти меры стали применяться с февраля 1942 года.

В зоне острова Кильдин в Баренцевом море разворачивались катера типа «морской охотник» и сторожевой корабль «Смерч» с целью поиска подводных лодок.

На фото: Советский сторожевой корабль «Смерч» следует на выход из бухты

Также два эсминца, например «Гремящий» и «Сокрушительный», в составе океанского эскорта встречали конвой в намеченной точке у острова Медвежий. Ещё один эсминец находился в боевой готовности № 2 в Полярном с задачей поддержки эскорта. Для оказания возможной помощи приводился в боеготовность один буксир в районе Кильдина. Проводилось усиленное траление фарватеров. Помимо этого, усиливалась противовоздушная оборона портов и баз и приводились в боеготовность батареи береговой обороны.

Северный флот обеспечивал не только прибытие конвоев в советские базы, но и их выход в обратном направлении. Это включало в себя практически тот же комплекс мер, за исключением бомбардировки аэродромов противника, так как противник пришёл бы к закономерному выводу о том, что в море вышел очередной обратный конвой.

Такая организация обеспечения конвойных операций действовала на протяжении всей войны в силу стабильности маршрута и эффективности данной схемы взаимодействия.

На фото: Советский эскадренный миноносец «Сокрушительный»

Военно-морские миссии

Следующим этапом налаживания сотрудничества стали британские военно-морские миссии, чьё развёртывание началось в СССР после заключения 12 июля 1941 года соглашения между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против фашистской Германии. Первой стала миссия в Москве, которая прибыла в столицу СССР уже 25 июня 1941 года в составе шести офицеров под командованием контр-адмирала Джеффри Майлса.

Затем миссии стали основываться в северных портах СССР. 20 июля англичане (15 офицеров и 13 матросов) под командованием кэптена Вайберда прибыли в Архангельск. 29 июля 1941 года основная британская военно-морская миссия была расквартирована в Полярном, главной базе Северного флота, под руководством тогда ещё кэптена, а впоследствии контр-адмирала сэра Ричарда Бевана. Он получил должность Старшего Британского Морского Офицера на Севере России (SBNO – Senior British Naval Officer). В ноябре 1941 года, в связи с наступлением холодов и ледостава на Северной Двине и последующей переориентацией конвоев на единственный незамерзающий порт в СССР Мурманск, туда прибыла ещё одна британская военно-морская миссия в количестве 5 офицеров и 6 матросов. Все эти миссии подчинялись находящемуся в Москве контр-адмиралу Майлсу.

Целью миссий была организация эффективного взаимодействия между вооружёнными силами СССР и Великобритании по обеспечению проводки конвоев, поддержание связи между союзниками и непосредственное командование силами британского военно-морского флота на Севере. Помимо боевых задач, перед британскими офицерами в миссиях стояли задачи урегулирования любых вопросов, возникавших при доставке грузов. Также в круг обязанностей входила задача не допустить в случае поражения СССР в войне с Германией захвата советского флота противником. Неясным остаётся механизм выполнения этой задачи, но данный факт лишь подчёркивает неуверенность Великобритании в стойкости своего союзника, которая была вполне оправданной в первые месяцы войны и улетучилась лишь после битвы за Москву.

С советской стороны вопросами взаимодействия с англичанами занимался сначала оперативный отдел Штаба флота, а затем, с 1942 года, Отделение Офицеров Связи Штаба Северного флота.

На фото: Британский минный заградитель «Эдвенчур»

Начало боевого сотрудничества

Непосредственно военное присутствие англичан в СССР началось с конца июля – начала августа 1941 года, когда 31 июля в Архангельск под прикрытием советского эсминца «Сокрушительный» прибыл английский минный заградитель «Эдвенчур» (HMS Adventure) с грузом глубинных бомб и магнитных мин, а в Полярный 31 июля и 5 августа соответственно прибыли две подводные лодки, однотипные «Тайгрис» (HMS Tigris) и «Трайдент» (HMS Trident). Это была лишь первая группа британских субмарин, в дальнейшем к ним добавились ещё две пары лодок. Основная их задача заключалась в установке минных заграждений и нарушении коммуникаций противника. Английские подводники действовали на Севере, используя Полярный как основную базу, лишь до начала 1942 года, после этого они появлялись там лишь для дозаправки.

На фото: Британская подводная лодка «Тайгрис», запечатлённая на этом фото после возвращения из успешного похода 8 декабря 1941 года, по результатам которого подводники доложили о восьми потопленных немецких судах

Спустя некоторое время группировка усилилась за счёт нескольких английских тральщиков, предназначенных для траления фарватеров от новых немецких магнитных мин, которые вызвали трудности у советских минёров. Впоследствии они в количестве 5–6 кораблей составили 6-ю британскую флотилию тральщиков.

Спустя некоторое время на аэродроме Ваенга-1 появились британские истребители «Харрикейн», специально сформированные в июле 1941 года для действий в СССР 151-го крыла Королевских военно-воздушных сил. Крыло состояло их двух эскадрилий под общим командованием подполковника Генри Невилла Ишервуда.

На фото: «Харрикейны» 151-го авиакрыла над Ваенгой. В состав соединения входили 81-я и 134-я истребительные эскадрильи. Несмотря на небольшую численность британской группы, для начального этапа войны на этом участке фронта она была внушительной силой — ни немецкие, ни советские ВВС не были многочисленными

В СССР они были доставлены с первым конвоем PQ-0 или «Дервиш», суда которого пришвартовались в Архангельске 31 августа 1941 года. Часть истребителей (15 единиц) доставили в разобранном виде с конвоем, а затем переправили из Архангельска в Ваенгу; другие 24 «Харрикейна» были переброшены на палубе авианосца «Аргус», с которого они 6 сентября перелетели на советский аэродром.

Основными задачами британских лётчиков были защита Мурманской морской базы и взаимодействие с советской авиацией в Мурманском районе. Англичане находились в оперативном подчинении командующего военно-воздушными силами Северного флота генерал-майора авиации Александра Алексеевича Кузнецова.

Можно сказать, что базирование сил Королевского военно-морского флота на Русском Севере определялось сомнениями Великобритании в стойкости СССР и имело своей действительной целью, на время пока советские силы смогут «встать на ноги», удерживать ключевые для британцев позиции на севере России. От того, выдержит ли СССР натиск вермахта, зависело и будущее Великобритании, поэтому она всячески стремилась удержать морской «коридор» в страну Советов. Когда эта необходимость отпала, постоянное базирование в СССР было прекращено.

На фото:Британские лётчики-истребители отдыхают в своей замлянке на аэродроме Ваенга

Ещё одной задачей являлось обучение советских лётчиков управлению английскими истребителями, которые предполагалось передать советским ВВС. Обучение и передача завершились в ноябре 1941 года, и 16 числа последние английские лётчики-истребители покинули Ваенгу.

Вновь британские лётчики появились на северных аэродромах лишь после разгрома конвоя PQ-17 летом 1942 года, когда британское командование решило усилить авиационное прикрытие следующего конвоя, не надеясь на советские ВВС, не оказавшие поддержки судам конвоя. Британские лётчики использовали советские аэродромы как постоянные пункты базирования, а не только как места дозаправки и запасные взлётно-посадочные полосы.

Фото: Торпедоносец «Хэмпден» из состава 24-го минно-торпедного авиаполка ВВС СФ. В Советский Союз эти машины прибыли в августе 1941 года (144-я и 455-я эскадрильи Королевских ВВС) для обеспечения проводки конвоя PQ-18, и после завершения операции были переданы советской стороне

Специально для усиления прикрытия конвоев с воздуха были выделены две эскадрильи торпедоносцев «Хэмпден», звено разведывательных «Спитфайров» и несколько летающих лодок американского производства «Каталина». Они прибыли 22–23 августа 1942 года в Ваенгу под командованием полковника Хога. Так же, как и с истребительной авиацией в начале войны, эти самолёты в скором времени (в октябре 1942 года) были переданы СССР. Правда, при передаче возникли проблемы, связанные с тем, что английская сторона хотела передать «Спитфайры» без фотоаппаратуры, а «Хэмпдены» без торпедного вооружения, вероятно, рассчитывая, что Северный флот сам установит своё оборудование, с которым им удобнее будет работать. Однако адмирал Головко выразил желание получить самолёты в полной комплектности и дополнительно оставить по 3–4 человека в качестве инструкторов. Самолёты передали советской стороне, но всё же, вероятно, из-за соображений секретности, без данной аппаратуры.

20 сентября 1941 года заместителем начальника Главного Морского Штаба ВМФ СССР контр-адмиралом В. А. Алафузовым и главой Британской военно-морской миссии в Москве контр-адмиралом Майлсом были согласованы основные принципы взаимодействия советских и британских военно-морских сил. Они заключались в следующем: «Британские военно-морские силы на весь период взаимодействия с советскими ВМС в районе Белого моря поступают под оперативный контроль Советского Командующего в Архангельске, и все его приказы соответствующим кораблям будут даваться через Британского Старшего Морского Офицера». В административном отношении англичане теперь находились в непосредственном подчинении Старшего Британского Морского Офицера, то есть главы миссии в Полярном.
Одновременная проводка первого конвоя, переброска истребителей, а также обеспечение эвакуации советских горняков с семьями со Шпицбергена на английском лайнере «Empress of Canada» в сопровождении крейсера «Нигерия» и трёх эсминцев доказали, что успешное взаимодействие между двумя флотами может иметь место. Также были намечены основные шаги, которые в последующем предпринимались при встрече и отправке союзных конвоев.

В 1941 году проводка конвоев прошла без каких-либо трудностей, что позволило приобрести необходимый опыт по взаимодействию в относительно спокойных условиях. В конце года советские войска отстояли Москву и перешли в наступление, что доказало беспочвенность опасений союзников о скором поражении СССР. Противник обратил внимание на другие театры военных действий, одним из которых была Норвегия. Союзников ждали тяжёлые испытания.

Фото: Разведчик «Спитфайр» PR Mk.IV — одна из машин, оставленных британцами и применявшихся в 118-м разведывательном авиаполку ВВС Северного флота

Это сообщение отредактировал KROVLJ - 6.12.2015 - 17:11

Часть 2 Как рождалось доверие

Если 1941 год прошел для участников полярных конвоев без серьезных столкновений с противником, что способствовало отработке концепций боевого взаимодействия, то последующий период войны подверг их проверке на прочность — немцы оценили важность поставок по ленд-лизу для советского-германского фронта.

В Норвегии в первые месяцы боевых действий Кригсмарине были представлены прибывшей 10 июля 1941 года в Киркинес 6-й флотилией эсминцев в количестве пяти единиц: Z 4 «Рихард Байцен», Z 7 «Херманн Шоеманн», Z 10 «Ханс Лоди», Z 16 «Фридрих Экольдт» и Z 20 «Карл Гальстер». Кроме того, на театре присутствовало небольшое количество тральщиков и сторожевых кораблей. Целью группировки были оборона норвежского побережья, постановка мин и траление фарватеров — этим и объясняется довольно скромный состав ВМФ Германии на Севере. С воздуха их поддерживал 5-й Воздушный Флот генерал-полковника Ганса-Юргена Штумпфа численностью порядка 230 самолетов, большинство из которых не было предназначено для действий против морских коммуникаций.

На фото: Слева эсминец типа 1936 Z 20 «Карл Гальстер», справа эсминец типа 1934A Z 10 «Ханс Лоди»

После поражения под Москвой Гитлер стал опасаться вторжения в Норвегию союзных войск, для предотвращения чего туда в начале 1942 года по его приказу были отправлены линкор «Тирпиц», тяжелые крейсера «Адмирал Хиппер», «Адмирал Шеер», «Лютцов», легкий крейсер «Кёльн» и 8-я флотилия эсминцев (Z 23, Z 24, Z 25, Z 26, Z 27). Эта флотилия заменила на боевом посту 6-ю флотилию, так что в отношении эсминцев силы противника не увеличились. Также на северные базы в Норвегии в дополнение к шести уже имевшимся там подводным лодкам были переведены еще 14.

Численность 5-го Воздушного Флота Люфтваффе увеличилась до 500 самолетов — в первую очередь, усиление произошло за счет бомбардировщиков и торпедоносцев. К концу апреля 1942 года на Север прибыли экипажи торпедоносцев, проходившие обучение у итальянцев в Гроссето — те имели большой опыт по применению торпедоносцев против британского флота на Средиземном море. Первоначальной целью этих сил была оборона и противодействие высадке союзных войск.

Однако осознав, что Норвегии не угрожает опасность, и оценив важность для СССР союзных поставок, Гитлер принял решение сосредоточить в северных водах всю доступную мощь Кригсмарине, сформулировав их задачу как «воспрепятствование перевозкам грузов противника в Мурманск и Архангельск». Если ранее атаки на конвои скорее были случайными, то с марта 1942 года налеты авиации Штумпфа и нападения подводных лодок Деница стали носить систематический характер.

На фото: Британский эсминец «Эскимос» проходит мимо взрыва у эсминца «Ашанти» во время сопровождения конвоя PQ-18, сентябрь 1942 года

Ответом на активизацию немцев стали дополнительные меры по обеспечению безопасной проводки конвоев путем нарушения морских коммуникаций противника. Некоторые действия, направленные на эту цель, предпринимались совместными усилиями кораблей ВМС Великобритании и СССР. В качестве примера можно привести случай с обстрелом немецкой военно-морской базы Варде в Норвегии 25 ноября 1941 года. Тогда глубокой ночью эсминцы северного флота «Гремящий» и «Грозный» вышли в море в составе 10-й крейсерской эскадры Королевского военно-морского флота Великобритании, состоящей из легкого крейсера «Кения» и эсминцев «Интрепид» и «Бедуин». Командовал соединением контр-адмирал Гарольд Барроу.

На фото: Эскадренный миноносец «Грозный», 1942 год

Первоначальной целью эскадры был поиск конвоя противника в районе Варде-мыс Нордкап, однако ни один конвой не был обнаружен, и командующий соединением принял решение обстрелять военно-морскую базу Варде. В 6 часов утра, выстрелив сначала осветительными снарядами, крейсер «Кения» дал залп по берегу, тем самым подав сигнал всем кораблям эскадры открыть огонь вслед за ним. Обстрел продолжался в течении 10 минут, и за это время «эскадра уничтожила одну тяжелую береговую батарею с прислугой, другую батарею повредила, были разрушены портовые сооружения». Само британско-советское соединение потерь не понесло.

Как советская, так и британская стороны положительно оценили опыт, приобретенный в данной операции. Контр-адмирал Барроу по прибытии в порт пислал командиру «Гремящего» капитану 3-го ранга А.И. Гурину: «Я очень счастлив воспользоваться этим удобным случаем, чтобы поблагодарить Вас за Ваше лояльное и действенное участие в совместной операции «АР», имевшей место прошлой ночью. Я также видел и восхищен, как Вы превосходно держали свое место в строю, и также, как Вы открыли огонь из Ваших орудий, как только мною был дан сигнал. Я горжусь тем, что имел советский корабль «Гремящий» в составе моей 10-й крейсерской эскадры. Контр-адмирал Барроу». В свою очередь, командующий Северным флотом вице-адмирал Головко выразил благодарность командиру крейсера «Кения» М. Дэнни, всем офицерам и экипажу за участие в этой совместной операции.

На фото: Британский лёгкий крейсер «Кения» в арктических водах.

По прибытии в порт боевое взаимодействие между флотами не заканчивалось, так как угроза не исчезала и там. Ввиду угрозы атаки с воздуха вице-адмирал А.Г. Головко еще 16 декабря 1941 года попросил отдать распоряжения командирам английских кораблей, стоящих в Кольском заливе, которое заключалось в следующем: для оповещения британских кораблей о воздушной тревоге в светлое время суток использовался специальный флаг, который дублировался «светосигнальными средствами» — прожекторами или сигнальными фонарями. В темное время подавались те же световые сигналы и дублирование шло уже через радиосвязь из Штаба английской миссии.

Открытие огня разрешалось только при условии, что существует твердая уверенность в том, что цель – самолет противника. Ведение огня в темное время суток запрещалось из-за строжайшего соблюдения режима затемнения — только береговые средства ПВО могли открывать огонь, корабли же должны были оставаться в темноте и не выдавать себя, чтобы не стать мишенью. Эта просьба не вызвала никаких возражений в британской миссии и была распространена по кораблям, стоящим в Кольском заливе. Англичане лишь выразили просьбу установить определенный сигнал о прекращении налета и дать силуэты советских истребителей для выдачи на британские корабли, чтобы избежать «дружественного огня».

Фото: Запуск «Харрикейна» с катапульты транспортного судна

Как оказалось в дальнейшем, не всегда капитаны судов, прибывавших в Мурманск, получали эту инструкцию о правилах открытия огня. Так, вечером 13 апреля 1943 года расчеты ПВО английских транспортов «Эмпайр Порша» и «Израэль Путнэм» открыли огонь по взлетавшим c аэродрома Ваенга-2 истребителям «Харрикейн». Ошибочный огонь по своим имел место даже в светлое время суток — 30 марта того же года были обстреляны самолет-разведчик МБР-2, один «Харрикейн» и одна «Аэрокобра». Проблема в распознавании самолетов остро стояла в течение всей войны на Севере. К примеру, во время проводки конвоя PQ-18 с одного из транспортов конвоя был запущен истребитель «Харрикейн», но как только он поднялся в воздух, по нему сразу же открыли огонь соседние транспорты, едва не сбив его.

В декабре 1941 года для более эффективного взаимодействия советской авиации с британскими военно-морскими силами в районе Белого моря Старший Британский Морской офицер контр-адмирал Ричард Беван передал предложение Адмиралтейства установить определенные сигналы для информирования кораблей о находящихся поблизости подводных лодках противника. Они заключались в следующем: самолет, обнаруживший подводную лодку, должен был передавать четыре раза подряд определенный шифр («КККК»), затем широту, долготу и время обнаружения.

Пилот повторял эту последовательность сигналов каждые полчаса. В случае нахождения подводной лодки в пределах видимости кораблей Королевского флота самолет должен был указывать ее положение, кружась вокруг объекта и выпуская белые ракеты сериями по две штуки. Сам Беван предлагал упростить эту схему, заменив широту и долготу пеленгами и расстоянием подводной лодки от видимого близлежащего географического объекта — например, мыса. Такая схема была принята и использовалась до конца войны.

Еще одним немаловажным аспектом совместных действий советского и британского флотов являлась деятельность тральщиков — кораблей, предназначенных для борьбы с минными постановками противника. Тральщиков специальной постройки на Северном флоте в начале войны не было, поэтому для этих целей привлекались английские тральщики, переброшенный на Север в самом начале войны и поступившие в оперативное подчинение Северного флота. Они привлекались к разминированию по всей акватории, находившейся под контролем советского флота, и на них приходилось порядка 90% обезвреженных магнитных мин. Британские тральщики внесли огромный вклад в безопасность маршрутов, по которым проводились конвои. С 1942 года Северный флот по ленд-лизу стал получать от англичан тральщики в собственное пользование.

На фото: Тральщики Северного флота Т-118, Т-119 и Т-120 у причала в Полярном.

Разведка

Взаимодействие при проводке конвоев не ограничивалось лишь непосредственным контактом двух флотов в боевых условиях. Немаловажным аспектом эффективного сотрудничества была разведывательная деятельность. Речь не идет об агентурной разведке с применением шпионов. Основой получения информации о противнике на Севере были радио- и фоторазведка. Исходя из документов переписки штаба Северного флота с британскими военно-морскими миссиями в Архангельске и Полярном, можно сделать вывод, что обмен информаций был постоянным и в большинстве случаев односторонним, с советской стороны ограничиваясь лишь передачей радиоперехватов.

Англичане передавали сведения, полученные от Адмиралтейства, о минных постановках британских подводных лодок. Например, в августе 1941 года коммандер Джордж Филипп Дэвис, начальник Штаба при миссии в Полярном, информировал советскую сторону о минах, поставленных в Вестфьорде, чтобы обезопасить действия советских подводных лодок в этом районе. Также в комплекс данных, передаваемых британской стороной, входили дислокация немецких кораблей и координаты замеченных британской авиацией немецких подводных лодок. В свою очередь, советская сторона делалась информацией, полученной посредством радиоперехватов немецких сообщений. До сентября 1942 года отчеты о перехватах пересылались в британскую миссию два раза в день, а затем четыре раза, что увеличило оперативность в принятии решений по результатам полученной информации. До сентября 1942 года в Полярном у англичан была только одна перехватывающая станция, затем в порту была установлена еще одна.

Эти события, улучшившие эффективность взаимодействия, были связаны с прибытием 2 сентября на базу Северного флота подполковника Генерального Штаба Эдуарда Кренкшоу. Будучи сухопутным чином, он, однако, подчинялся Адмиралтейству. Специализацией его являлась именно разведывательная деятельность. Кренкшоу передал советской стороне «экземпляр Адмиралтейской секретной книги 4002, которая содержит всю сумму наших знаний по организации немецкой военно-морской разведки по всему миру». Возможно, данные материалы были основаны на расшифровке немецкой системы кодирования информации «Энигма».
Англичане делились опытом по работе с радиопередачами германских ВВС, что приносило пользу в борьбе против Люфтваффе при проводке полярных конвоев. Ими же был расшифрован трехбуквенный код, используемый немецкими бомбардировщиками и разведчиками. Кроме упомянутой секретной книги 4002, подполковник поделился с советскими коллегами захваченными немецкими документами, такими как «Немецкая ледовая служба», «Распоряжения по связи», книгой сигналов 1940 года, списками военно-морского флота и предписаниями по опознавательным сигналам и связи Кригсмарине.

Все это, несомненно, способствовало повышению эффективности операций против немецких флота и авиации в северных водах и должно было способствовать сближению двух союзных сторон. Однако, несмотря на надежду Кренкшоу, что советская сторона также будет делиться полученными разведанными, этого не происходило. Северный флот делился лишь данными радиоразведки. Поэтому достаточно странно выглядит недовольство, выраженное в заявлении начальника штаба Северного флота контр-адмирала С.Г. Кучерова о том, что за предоставляемые данные радиоразведки СССР не получает взамен ничего.

На фото: Бомбардировщик Ju 88A из состава эскадры KG 30, аэродром Банак, Норвегия

Еще 1 августа 1942 года планировалась установка в районе Мурманска британской новинки в области радиоразведки. Идея заключалась в том, что можно использовать данные радиоперехватов немецких сообщений, чтобы запутать самого противника. Предполагалась установка двух станций на небольшом расстоянии друг от друга. Первая перехватывала сигнал от немецкого самолета-разведчика, который обнаруживал конвой, вторая передавала ложные сигналы о координатах конвоя на базу немецких бомбардировщиков. Чем восточнее и дальше от базы находился немецкий разведчик, тем больше была вероятность, что ложный пеленг на конвой будет получен бомбардировщиками раньше, чем истинный. Во время «Битвы за Британию» эта система иногда приводила к тому, что немецкие летчики, поверив ложному пеленгу, путались и садились на английские аэродромы. К сожалению, все это не было осуществлено на Севере.

Также было отклонено предложение по установке совместной англо-советской радиопеленгаторной станции на острове Шпицберген. Предполагалось, что снабжение обеспечивалось бы русскими, а транспортировка и оборудование оставались бы за англичанами. Отклонено оно было самим наркомом ВМФ адмиралом Н.Г. Кузнецовым.

Еще одной проблемой, касающейся разведки, стало то, что доставка сведений радиоперехвата англичанам занимала до 19 часов от момента перехвата. На просьбу установить радиосвязь между советской станцией и англичанами советское командование ответило отказом. Все это в большинстве случаев делало полученную информацию к моменту ее появления у англичан устаревшей. Советская сторона всячески, под любыми предлогами, старалась не допустить англичан до своих центров связи, хотя это отрицательно влияло на совместную работу. Тем не менее, британские моряки выражали благодарность своим советским коллегам за данные радиоразведки, позволявшие вовремя изменить маршрут конвоев для того, чтобы избежать встречи с противником.

В вину же англичанам можно поставить тот факт, что просьба снабдить советских радиоразведчиков более современной аппаратурой так и осталась без конкретного ответа до конца войны.

Подводя итог сотрудничеству в области разведки, можно сказать, что многие достаточно продуктивные инициативы как английской стороны, так и Северного флота, тормозили, а то и вовсе клали под сукно, Верховное Командование и Наркомат ВМФ СССР. Выполнение просьб англичан, внимание к просьбам англичан и моряков-североморцев, понимание необходимости изменений и внедрения новых методов ведения войны на море могли сделать операции по проводке конвоев гораздо безопаснее.

Это сообщение отредактировал KROVLJ - 6.12.2015 - 17:21

Тренировки

Еще одной точкой соприкосновения, было обучение английскими моряками советских товарищей новым тактикам и методикам ведения боя с применением полученных по ленд-лизу современных образцов вооружения. При этом не всегда инициаторами выступали британцы. Например, наблюдая за тем, как действовали экипажи английских подводных лодок, советские подводники взяли на вооружение их метод стрельбы торпедами и доработали. После этого был организован цикл лекций по тактике боя с демонстрацией приемов.

На фото: Советская подводная лодка Д-3 «Красногвардеец» идет в гавани Полярного

Суть английского метода заключалась в залповой стрельбе торпедами веером, для чего требовались довольно сложные расчеты с применением трех специальных таблиц. Советские моряки усовершенствовали этот метод, создав всего одну, достаточно простую и понятную командирам подводных лодок, таблицу. С одобрения командующего флотом вице-адмирала Головко этот способ стрельб был опробован 22 сентября 1941 года подводной лодкой Д-3. В результате были потоплены четыре вражеских судна, причем три атаки были проведены по новому методу. Это доказало вполне заслуженное место в арсенале британских подводников такой тактики, и со временем ею стали пользоваться подводники других флотов, что заметно повысило эффективность подводных лодок ВМФ СССР.

Одной из новинок, применявшихся Королевским военно-морским флотом с начала Второй Мировой войны, был гидролокатор «Асдик», который позволял обнаруживать немецкие подводные лодки с помощью акустического излучения. Эти устройства стали поставляться советскому флоту в конце 1941 года, но перед началом поставок английские моряки провели несколько учений с применение «Асдиков» для обучения советских офицеров обращению с новым прибором. Так, 3 декабря 1941 года были проведены учения с участием в качестве мишени британской подводной лодки «Сивульф» и двух тральщиков «Стелла Капелла» и «Бьют», оснащенных гидролокатором.

На фото: Британский тральщик «Стелла Капелла», бывший рыболовный траулер

Учения проводились согласно английским инструкциям: подводная лодка следовала по назначенному курсу на глубине с прикрепленными к ней поплавками, находящимися на поверхности моря, для указания её местоположения. Это было необходимо для настройки точности наводки «Асдиков», так как позволяло визуально наблюдать за движением лодки и соотносить ее местонахождение с показаниями прибора.

Командам британских кораблей было дано указание, чтобы они оказывали «всемерную помощь советским командирам», которые находились на борту, и продемонстрировали им работу системы. На каждый тральщик было приглашено по два советских офицера, на «Сивульф» — один, из-за недостатка места на ней. По просьбе контр-адмирала Бевана был предоставлен дополнительный переводчик на тральщик «Бьют», так как имевшиеся при военно-морской миссии переводчики были на подводной лодке и на другом корабле. На каждое упражнение выделялось 90 минут.

При прохождении обучения и овладении новым устройством возникла проблема. Она заключалась в том, что приборы прибыли раньше, чем подробные переведенные инструкции к ним, которые были отправлены дипломатической почтой через Москву. Их отсутствие задерживало обучение командиров кораблей, на которых они должны были быть установлены. Поэтому начальник штаба Северного флота контр-адмирал Кучеров обратился 16 декабря 1941 года к Старшему Британскому Морскому Офицеру контр-адмиралу Бевану с просьбой выдать им на 8–10 дней для перевода имеющиеся в миссии инструкции на английском языке, что было немедленно выполнено.

На фото: Операторы «Асдика» за работой