С Лурки:
Скотовоз (Луноход, известный также как ЛиАЗ-677 «Сарай») — городской автобус производства Ликинского автобусного завод.а
Эпичный психоделический ужос и песдец на просторах этой страны, жуть и кошмар на 30 с лишним лет, одним лишь видом разрушающий мозг населения.
Впоследствии с появлением интернетов «скотовозами» стали называть любые автобусы, рассчитанные на давку перевозку максимального количества пассажиров за счëт малого количества сидячих мест и большого количества стоячих (что на практике выливалось в кучу «воздуха» в салоне со спорадически рассыпанными по краям сиденьями).
С технической точки зрения Луноход — типичный автобус 50-х годов: кузов уже несущий, без рамы, на обьёмной сварной конструкции (которая по мере гниения, разумеется, лопалась и гнулась), но высокопольный, с установкой всех агрегатов под ним. Мягкость хода обеспечивалась за счёт использования пневмоподвески, однако из-за отсутствия какой бы то ни было системы поперечной стабилизации, при поворотах ЛиАЗ-677 очень сильно даёт крен, ввиду чего поездка в переполненном автобусе неиллюзорно доставляет. А порядком раздолбанный, набитый ЛиАЗ вообще имел обыкновение ездить с перманентным креном градусов в двадцать на левый/правый борт, вызывая тоскливое чувство, что вот-вот завалится к ебеням. Вконтактике один из анонимусов, увидев в группе 90-х фотографию Лунохода, засвидетельствовал, что когда он был молод и ездил на военно-полевые сборы на ЛиАЗе, перед каждым поворотом водитель переполненного автобуса орал, как ненормальный, чтоб все пассажиры наклонялись в сторону, обратную повороту. Нихуёвый крен во время прямолинейного движения, как правило, вызывался неравномерным расположением кресел в салоне, и следовательно неравномерным распределением нагрузки от кубометров мяса в набитом под завязку пепелаце, ну а со временем — и кончиной пневмокранов подвески на более нагруженной стороне. Весьма нервирует поездка в автобусе, тормозная система которого по факту может сработать, а может и не сработать — воздух для подвески и для тормозной магистрали идёт по одной и той же системе, а автобус начинает замедляться только при энном давлении (обычно на 3-4 атмосферах). Обнаружить баллоны с воздухом можно, если открыть один из люков по правому борту.
А ещё, резиновые подушки периодически оглушительно лопались, после чего воздух уходил из системы и автобус оставался без тормозов!
Это объясняется тем, что у ЛиАЗа нет энергоаккумуляторов в тормозной системе, как у КамАЗа, например. У него тормозная система как у ЗиЛа. Поэтому при разрыве подушки воздух для торможения остаётся только в ресиверах, то есть экстренно затормозить можно. Также в ЛиАЗе корма была ощутимо легче передней части, и на хорошей кочке пассажиры, стоящие на задней площадке, подпрыгивали так, что Сергей Бубка умирал от зависти. При этом, сидящие на заднем сиденье даже иногда бились башкой об потолок. Часто школота, стоя на задней площадке и держась потными ладошками за поручни, с замиранием сердца ждала какой-нибудь более или менее серьезной колдоебины на дороге, чтобы подпрыгнуть повыше и почувствовать что-то наподобие невесомости. Эта же школота, на том же месте и в той же позе, когда на сабже ее везли в колхоз, дожидалась действительно серьезной колдоебины, коим в русском поле несть числа, чтобы подпрыгнуть на ней и далее продолжать синхронно подпрыгивать в резонансе с колебаниями фюзеляжа по тангажу, что приводило к такой раскачке, что невесомость испытывали уже все пассажиры и особенно громко матерящийся водитель, амплитуда перемещения которого по вертикальной оси была максимальной. Спереди же было так мягко, что все кадиллаки-кабриолеты, популярные в Америке в 50-х годах, люто и бешено завидовали.
Скоростной режим определялся степенью раздолбанности коробки. Так, на ровной дороге автобус развивал скорость в среднем 40 км/ч, максимум при разгоне мог быть, как и у современных автобусов, до 90 км/ч. Однако при встрече со сколько-нибудь серьёзной горкой, он начинал ползти чуть быстрее пешехода (7-10 км/ч). Отсюда ещё одно народное название агрегата — «клопозавр», ибо полз, как клоп по стене. Известны также случаи, когда приходилось выходить из салона и вручную заталкивать автобус на гору (сожжённые фрикционы первой передачи), что несказанно доставляло пассажирам. Приходилось этот автобус толкать каждые выходные. И после этого спрашивается, кто кого возил?
Водители, осуждённые на летние работы бок о бок с вонючим, ревущим и кипящим движком (летом открывались все возможные отверстия для охлаждения воздухом, алсо, левая нога водятла, ввиду свободности от управления транспортным средством, опускалась в заранее приготовленное ведро холодной воды), срали кирпичами и проклинали тот день, когда их угораздило сесть за баранку этого пылесоса.
С той моделью связана забавная история: появление ЛиАЗа-677 в автобусных парках благоприятно повлияло на семейную жизнь водителей! Знаете, почему? Работая на предшественнике ЗИЛ-158 без гидроусилителя руля и с механической коробкой передач, водители выматывались так, что дома не были способны ни гвоздь забить, ни мусор вынести. А на ЛиАЗе-677 были и гидроусилитель руля, и коробка-автомат.
Качество сборки было традиционно совковым (а при рашке ещё более уёбищным), гидромеханическая коробка размером с небольшой холодильник пожирала сотни нефти. По этой причине на конечные станции автобуса выезжали цистерны-дозаправщики. Нефтедобывающий Советский Союз считал, что может себе такое позволить. А в мелких городах не парились и меняли коробку на простую механику (порой с заменой движка на дизельный ЯМЗ). «Доработка напильником» оказалась настолько винрарной, что полученные в результате «бешеные сундуки» кое-где до сих пор с шустростью тараканов бороздят Большой Театр, гремя на кочках всем, что может греметь. Но, по мнению фанатов, это уже не Луноход.
Крыша у автобусов состояла из отдельных фрагментов металлического листа, потому начинала протекать сразу после схода с конвейера. В случае, если в парках не заморачивались и организовывали душ для пассажиров, развивался процесс гниения (там, за панелью потолка, самые условия для этого), и со временем крыша начинала жить отдельной жизнью, держась на вертикальных поручнях и честном слове. Пассажиры, держащиеся за поручни, в данном случае выступали в роли рёбер жёсткости, скрепляющих салон в единое целое. Задняя площадка находилась чуть ниже уровня пола, силовой каркас заканчивался перед ней, и как результат — на старости лет отваливалась жопа. Чтобы жопа совсем не отвалилась, нагрузку на неё снижали установкой дополнительных сидений в заднем свесе, уменьшая таким образом предельную плотность сельдей-пассажиров.
Школота обожала ездить, сидя на запасном колесе, которое находилось, разумеется, в салоне, на той же задней площадке.
Выхлопная труба, проходящая вдоль салона автобуса, со временем довольно скоро ржавела, что превращало Луноход в газовую камеру, и породило локальный мем: «Автобус отапливается выхлопными газами».
Дополняли интерьер поручни, обтянутые рифлёным пластиком. На всех остальных автобусах они были либо обтянуты гладким пластиком, либо просто выкрашены. В углублениях таких поручней скапливались горы ценного биоматериала, поэтому, подержавшись за сабж рукой, не одетой в резиновую перчатку, вполне можно было получить на ладони не только флору и фауну, но и вполне разумную жизнь, которая пыталась войти с тобой в контакт. На отслуживших своё автобусах накладку на поручнях обычно не восстанавливали, а надевали рифление a-la Икарус или вообще оставляли так. Алсо, практиковалась обмотка ПВХ-трубкой и синей ПВХ-изолентой. В начале 90-х встречались и поручни с простым окрашиванием в один слой. Краска быстро облезала и получалось УГ.
Характерной особенностью автобусов, уже бывших в эксплуатации, было «бренчание» и звон в подполье, будто водитель запрятал там свою заначку пустых бутылок, штук эдак двести. На самом деле, подобное явление объясняется тем, что трансмиссия Лунохода, кроме основных узлов, включает в себя два карданных вала с промежуточными опорами. Один перед ГМП, другой за. Знакопеременные нагрузки, возникающие на первом кардане во время работы двигателя на холостых оборотах, заставляют стучать изношенные крестовины и шлицевые соединения кардана, тем самым вызывая тот неповторимый перезвон.
Двери. Интересны были тем, что открывались с помощью боковых, видимых каждому, пневматических толкачей. Обычно со временем они просто отрывались от самой двери, и открыть её после этого было практически невозможно. Толкачи эти практически никогда не открывали дверь полностью, оставляя зазор размером для очень худой тушки, куда приходилось пропихиваться каждому, что было особенно тяжело для упитанных. Часто это делалось самими водителями, совавшими башмак или бутылку между дверью и стенкой — так как в полностью открытом состоянии дверь клинило так, что её нельзя было закрыть. Часто закрывать их приходилось по инерции — движением или торможением автобуса. Легче было войти через задние двери — так как они имели спущенный задний салон и всего одну ступеньку. Тяжелее было залезать в передние двери, которые имели две крупные ступени под крутым углом, и поручень здесь редко помогал. В салоне, над огромным окном кабины водителя обзору каждого был видим рычаг с металлической табличкой, повествующей: «для экстренного отключения дверей на случай аварии» — разумеется, при его повороте вы снимали давление у дверных толкачей, и двери надо было открывать вручную. Двери были не очень-то безопасными. Ими могло ударить, прижать ногу, и даже прищемить палец между створкой и салоном.
yaplakal.com