Из серии "вспомнилось".
Быль под названием "боевых потерь нет".
Лето 1980-й года. Время Олимпиады. Подмосковье, в/ч 52**1.
В последнее время на развод караулов являлся начальник политотдела части полковник Шилов и после развода проводил небольшую политинформацию:
- Так, мол, и так, под видом туристов и болельщиков в СССР могли просочиться диверсанты из капиталистических стран. Будьте особо бдительны... и проч. и проч. и проч.
Потом мог подойти к любому бойцу и спросить: - а какие страны входят в агрессивный блок НАТО ? Неправильный или неполный ответ грозил несколькими сутками гауптвахты. Само собой - после караула. Весёлый был полковник. На композитора Шаинского похож.
Итак - заступили в караул. Начкаром был наш взводный старший лейтенант Куклев.
Ночь. Я в бодрствующей смене.
Влетает к нам Куклев, бледный, как полотно и сипит:
- Караул в ружьё! Нападение на пост номер два!!
Действуем по уставу: - отдыхающая смена расположилась возле окон, чтобы в случае нападения на караульное помещение отбивать посягательства врагов, а мы, бодрствующая смена, вместе с Куклевым побежали к второму посту.
И действительно, в ночи были слышны одиночные выстрелы.
По правде сказать - такой хуйни у нас ещё не было.
Было такое, что танк из Кантемировской дивизии заезжал на пост. Заблудились танкисты.
Несколько раз лоси рвали ограждение. Но то осенью, во время гона.
Грибников несколько раз ложили мордой в грязь.
Но чтобы стреляли - такого не было.
Пока добежали - выстрелы прекратились.
Слышим голос рядового Аброськина:
- Стой, кто идёт?
- Начальник караула старший лейтенант Куклев!
- Начальник караула ко мне, остальные - на месте!
Одним словом - обычная караульная рутина.
Когда мы подошли, то услышали, как Аброськин докладывает о нападении на свой пост.
Услышал он, как пули прошили грибок, спрятался за бруствер и начал вести ответный огонь в сторону неприятеля.
- Расходовал все боеприпасы, тащ старший лейтенант! - бодро рапортовал он, - Боевых потерь нет!
Сменили Аброськина на меня и усилили пост ещё двумя бойцами. И стали мы дожидаться рассвета, лёжа за бруствером и прислушиваясь к каждому шороху. Откровенно - было бздошно.
А утром, на рассвете, всю нашу роту погнали за периметр для нахождения следов диверсантов.
Но даже к обеду, прочёсывая местность, указанную Аброськиным, ничего не нашли.
Все гильзы Аброськина нашли. Пробитый тремя пулями грибок - вот он. Даже несколько пуль отрыли. Но ничегошеньки больше.
Командир части, прибывший ещё ночью и руководивший этим действом лично - заперся с Аброськиным в караульном помещении и устроил тому допрос с пристрастием.
Вышли они оттуда через полчаса, Аброськин с оторванным погоном, выбитым зубом и бланжем на левом глазу и командир части, хмурый и нервно потирающий руки.
Раскололся наш Аброськин.
Оказывается, захотелось ему в отпуск, вот и придумал нападение на пост.
За такую хуйню положен дисбат, но было решено не выносить сор из избы. Тем более Аброськин был отличником боевой и политической подготовки.
Решили, что посидит он на губе, пока до него не дойдёт, что стрелять на боевом посту - нехорошо. Тем более - без особой на то причины.
А простреленный грибок в тот же день заменили.
Аброськин провёл на губе, наверное, с месяц. По очереди приходили комбат, командир роты, командир взвода, старшина и продляли его нахождение.
Так было в Стране Советов в мирное время.
P.S. Резюме не будет.
Просто вспомнилось.
yaplakal.com