— Этих воинов-героев не придут проводить в последний путь ни родные, ни близкие. Сегодня они — неизвестные солдаты. Процесс идентификация тел и поиск их семей еще продолжается, — сказано в заявлении Днепропетровской ОГА.
Неизвестные солдаты… Звучит странно. Со времен Великой Отечественной, когда поисковики находили родных бойца по фляге, нательному крестику, канули в Лету. Сейчас все проще: во-первых, должны быть жетоны (с указанием ФИО бойца). Далее, если невозможно опознать визуально (допустим, остались лишь фрагменты тела), существуют тесты ДНК.
— Образцы были взяты у всех похороненных солдат. Впоследствии, когда проведут анализы и установят личность, родные могут перезахоронить своего сына или брата, — рассказал заместитель главы Днепропетровской ОГА Святослав Олейник.
— Но почему сразу не провели анализы?
— Это занимает месяц-два. А вы знаете, сколько у нас сейчас тел в моргах? Больше, чем можем принять. Самый большой морг рассчитан на 60 тел. Потому введена такая практика: если в течение 10 дней труп не идентифицируют — хороним в братской могиле.
Удивительная бухгалтерия: анализы занимают месяц, а срок на опознание — всего десять дней. То есть братские могилы могут занимать поля. Шанс остается лишь у тех, кто сможет визуально опознать родного человека (если труп не изуродован). Но зачастую родным в принципе не удается выяснить, на каком свете находится их боец. По всей стране матери создают комитеты. Они мечутся из одной приемной в другую, пытаясь найти своих пропавших сыновей. И везде вежливый ответ «не беспокойтесь, еще позвонит». В надежде получить хоть какую-то информацию матери обрывают телефоны волонтеров.
— Часто обращаются, — сказал волонтер Александр Туренко. — Для начала мы идем в строевую часть. Получаем ответ: да, есть такой в списках. Где находится, сказать не можем, потому что передвижение части является секретной информацией». Все. На этом этапе большинство матерей оказываются в тупике. У нас больше возможностей благодаря человеческому фактору. Звоним волонтерам, которые курируют конкретную часть. Те выходят на связь с комбатом. Вот конкретный пример: искали человека, нашли трех свидетелей из части, которые видели, как погиб боец. Тело забрать не смогли — уходили под обстрелом. Эти бойцы написали рапорта своему командованию. Что по логике должно происходить дальше? Особист забирает рапорта, присылает похоронку матери. Так было во времена ВОВ. Сейчас командование просто складывает рапорта в стол — у меня такое впечатление. Может, они списывают на этого бойца довольствие, но, скорее всего, боятся озвучивать реальную цифру потерь.
Траурная бригада поисковиков
По словам волонтеров, довольно много погибших бойцов до сих пор числятся как без вести пропавшие. Их тела так и не попали в морги. По сути их никто не искал. Работы начались лишь осенью. Поиском занимаются волонтеры из союза «Народная память».
— Мы еще в мае понимали, что нам придется это делать, — признался руководитель союза Ярослав Жилкин. — В мирное время ищем останки солдат Великой Отечественной, так что это наш профиль. И вот в начале сентября Генеральный штаб договорился с ополчением о коридоре. У «ДНР» было условие: они пропускают только гражданские «похоронные отряды». Военные обратились к нам.
— Как вы работаете?
— Приезжаем на место боев. Ополчение дает нам сопровождение.
— То есть под конвоем?
— Скорее это личная охрана. Там ездит много ополченцев, и мы у всех вызываем интерес. Плюс растяжки, мины. Сопровождающие говорят, куда можно наступать, а куда — нет. Иногда с нами выезжает на волонтерских началах друг-сапер. Ходят слухи о том, что тела заминированы. Мы не сталкивались с этим, но когда сапер рядом — это успокаивает. В целом же у нас группа небольшая.
— Откуда вы знаете, где искать?
— Изначально тыкались как слепые котята. Затем создали сайт — люди стали оставлять заявки. Допустим, видели, как человек погиб в таком-то квадрате. Родные пишут, откуда в последний раз выходил на связь. Мы изучаем район. Там же натыкаемся на санитарные захоронения. Ополченцы скорее даже не закапывают, а прикапывают на 20–30 сантиметров тела военных. Иногда на местных кладбищах замечаем кресты, на которые намотан украинский флаг. Понятно, кто там лежит. На кладбищах хоронят местные. Они же подсказывают, где искать другие могилы. Видят, что у нас на машине надпись «Груз-200», и подходят.
— А как вы опознаете солдат?
— Это не наша задача — пусть занимаются следователи. Им будет непросто. Повторюсь: мы еще в мае знали, что нам предстоит подобная работа, и писали в Министерство обороны с просьбой обязательно выдавать жетоны военным. Но тогда на волне «ура — ура — в атаку» наш слабый голос не услышали. В итоге жетонов у солдат нет. Ведь мы должны были побеждать, а не погибать… Документов, как правило, тоже нет. Хорошо, если при обыске обнаружим телефон, флешку, визитку. Запечатываем это в отдельный пакет, присваиваем номер. Но часто бывает, что мы находим лишь фрагменты тел. И даже трудно сказать, сколько человек погибло в этом БТР или в этом окопе. Без анализа ДНК опознать невозможно.
— Много вы нашли тел?
— Чтобы обследовать все места боев, нам понадобится, возможно, год. За месяц мы обследовали всего 2 процента той зоны, где велись бои. Обнаружили более ста тел. Точную цифру назвать не могу — опять-таки из-за фрагментов. Найденные останки отдаем военным, они размещают тела на временное хранение в вагоны-рефрижераторы. Эти вагоны стоят возле одной из станций. Когда рефрижераторы будут заполнены, как мне объяснили, тела отвезут в морги.
Опознание в ускоренном режиме...А потом? Неужели очередная братская могила…
— Во вторник было совещание на самом высоком уровне в Киеве. Насколько я знаю, там решили, что останками будут заниматься НИКЭЦ (Научно-исследовательские экспертно-криминалистические центры) при МВД. Это значительно ускорит процесс, — говорит руководитель отдела судебно-медицинской генетики Бюро судебно-медицинской экспертизы Днепропетровска Ольга Ивашина. — Допустим, в нашем бюро мы проводим анализы в ручную (именно в этом центре велось опознание погибших в сбитом под Луганском Ил-76), а вот в центрах есть генные анализаторы — это специальные приборы. Они проводят сравнения автоматически, существуют специальные программы. Это в значительной степени ускорит процесс.
— За десять дней успеют?
— Могут. Хотя все, конечно, зависит от объема работы. Главное — чтобы были образцы ДНК родственников. На государственном уровне наконец выработали алгоритм по созданию единой базы.
— И только сейчас вспомнили про эти центры?
— Вы это у меня спрашиваете?
Действительно, вопрос не по адресу. Но в целом ситуация типична. Отправили бойцов на передовую — и вдруг вспомнили, что нет бронежилетов. Привезли «груз-200» — оказалось, без специальных жетонов их трудно опознать. Заполнили до отказа морги — и вдруг обнаружили, что есть специальные лаборатории. У руководства «АТО» каждый день наполнен новостями. А вот родные пропавших, погребенных в братских могилах солдат, напротив, ждут новостей месяцами. Пусть даже самых худших новостей, просто каких-нибудь…
ЦИФРЫ
2 400 человек находятся в плену либо числятся без вести пропавшими в зоне «АТО». Эту цифру озвучила уполномоченный президента Украины по мирному урегулированию конфликта в Донбассе Ирина Геращенко.
100 заявок на идентификацию поступило от родных, которые не смогли визуально опознать останки и требуют экспертиз ДНК. Цифру озвучила советник президента Ольга Богомолец.
76 человек похоронены в Запорожье и Днепропетровске под безымянными табличками.
ПОХОРОНЫ
В Запорожье неопознанных солдат АТО похоронят на следующей неделе
Погребение проведут на Кушугумском кладбище. Процедура прощания должна была пройти еще в среду, 24 сентября, но из-за непогоды ее пришлось перенести. Кладбище полностью затопило".
Источникhttp://rusvesna.su/news/1411874733
yaplakal.com