237
Прозаичная ода врачам больницы скорой помощи или Гемор как он есть.
Часть 1. Желтый гиппопотам.
Работы много, работаю для людей, всем нужно качественно и быстро, ценник на услуги вменяемый, по этому, всегда небольшая очередь. Остатки сил по вечерам жене и детям. Все самое лучшее детям и жене. На себя тратить время некогда. Если только когда совсем прижмет. Всё, когда прижмет! Машину ремонтируем, когда встанет; инструмент чиним, когда сгорит или сломается; одежду занашиваем до дыр; книжку для души читаем в туалете. Мелкие болячки и травмочки на работе не замечаю – заживает как на собаке, отдыхаю во время редких отпусков или когда болею гриппом с температурой и соплями. Бегу бегом на перегонки с самим собой. Засыпаю в падении в кровать.
И тут настигает меня ОН! (Ну, вы, понимаете, о ком я). Во всю, простите, попу! Конечно, ОН меня беспокоил и раньше, но как-то ненавязчиво. Просто напоминал о себе раз в пол года, и все. Но тут ОН обозначил свои намерения однозначно и беспощадно. А через некоторое время начал мне ещё и кровопускания устраивать. В общем, чую я попой, что попа приболела и сама поправляться не хочет.
Ну что же, решать вопросы и трудности я привык решительно и без надуманных затруднений. Решено! Я иду к врачу в очень известную и очень платную поликлинику. Здесь работают профессионалы и специалисты высочайшего класса!.. Так думал я, подымаясь по мраморным ступенькам, ведущим в практологическое отделение. На ресепшене встретила меня милая девушка с понимающим сочувствием во взгляде. Кругом евроремонт, картины, аквариумы. Но мне не до этого… Как я не хорохорился и не пытался выглядеть бодрячком, деликатность проблемы и место встречи превратили меня в желтого гиппопотама из одного известного советского мультика. Девушка помогла мне заполнить анкету, и я сел (вернее присел) на диванчик в ожидании врача.
Часть 2. Любой каприз за ваши деньги.
Врач без сонно выслушал меня, и пригласил в отдельный кабинет. Там он как то не спеша и без интереса произвел осмотр, а потом и непосредственное обследование ЕГО… Так сказать посредством непосредственной пальпации… Какие эмоции переполняли меня в этот момент, описывать не буду. Не хочу вспоминать ощущения жертвы надругательства и унижения. Если бы врач была женщиной то, наверное, можно было бы прикинуться извращенцем и отдаться в ее нежные руки, но врач – мужчина. И это никак не проканывает. Оставив меня наедине со своими эмоциями, врач удалился заполнять карточку. Я, сильно негодуя произошедшим, привел себя в порядок и вернулся к нему за стол. Там он торжественно сообщил, что ничего страшного, что с геморроем неплохо живут, и что для полноты картины и глубины обследования надо дополнительно провести колонкоскопию, причем, за очень, сука, дополнительные деньги. Ну что, же надо, значит надо. Записываюсь на данную процедуру и, бодро скользя смазанными полупопиями, отправляюсь домой.
В назначенный день подымаюсь по тем же мраморным ступенькам, из-за стойки ресепшена тот же взгляд, наполненный понимающим, но отдельно проплаченым сочувствием. Тот же врач, но уже другой кабинет. Ложусь на кушетку, врач говорит «Расслабтесь!»…. И!…, кто же знал, что обследование будет таким глубоким, да еще и с фотографиями меня любимого с изнаночной стороны!!!! МАТЬ ВАШУ!!!!!... Опять стол с записями в больничной карте и снисходительное напутствие, что ничего страшного у меня не обнаружено, мол, больше ходите пешком и ешьте винегрет, с него, типа, слабит. Да мазью мажьте.
В общем, сидя дома в ванной и смывая вазелин, прихожу к выводу, что мне за мои же деньги сообщили, то, что я и так прекрасно знал до них. Разве, что фотографий с неожиданного ракурса наделали на память.
Часть 3. Гвозди бы делать из этих людей.
Хороших специалистов мало. Как жаль, что нет надписей на лбу. Поднес ультрафиолетовую лампу, а там вся правда о специалисте! Да еще разным цветом, как на светофоре. Тем временем продолжаю бежать на перегонки с самим собой. И ЭТОТ не отстает от меня. Кровопускания стали уже почти привычным делом. К беготне на работе добавилась прописанная ходьба по вечерам. Винегрет, кстати, очень даже неплохо заходит и выходит. Но отрицательная динамика болезни, все же, окончательно прибила меня дома к дивану, и я решился на крайний поступок. Позвонил своему клиенту-заказчику, профессору медицинских наук и попросил его направить меня к специалисту по таким деликатным вопросам. Он сказал, что я балбес, что не обратился сразу и сообщил номер телефона, по которому мне нужно позвонить. Подсказал, что надо сообщить, и от кого передать привет. В общем, всё как в старые добрые, всеми проклятые времена. Многое в стране изменилось вместе со страной, но направления по знакомству, блат и условный стук в дверь черного хода остались самым верным способом добиться нужного результата по вполне подъемными затратами. Все таки, мы азиатская страна! Вернее Азиопа!
По телефону, сухо, без лишних слов и наигранной приветливости, сказали куда и во сколько прийти, что принести с собой из белья, какие предварительные процедуры надо сделать дома. В назначенное время прихожу в обычную городскую больницу. Заглядываю в ординаторскую соответствующего отделения. Называю свою фамилию, от кого пришел и к кому. Мне из глубины помещения : «Ждите в коридоре!» Стою, жду. Сидеть не на чем, да и не очень хочется. Кругом еле ходят больные, кого-то возят на каталке. Откуда-то слышны тяжелые вздохи и плачь, озабоченно снуют врачи и медсестры. Тебя никто услужливо не встречает. Всем нет до тебя дела. В воздухе витает запах человеческой боли и страдания. Атмосфера угнетающая. Страх начинает проникать в тебя вместе с кислородом и хлоркой, которой намыто все вокруг. В общем, «больница» от слова «боль».
Через несколько минут из ординаторской выходит врач. Тяжелым голосом говорит «Пошли». Быстрым шагом идем по полутемному коридору. Такое ощущение, что идем сразу в морг. Хочется развернуться и, не оглядываясь, уйти домой быстрым шагом, но ОН, тварь такая, постоянно напоминает, где ОН, и зачем мы с НИМ сюда пришли. Меня заводят в кабинет - дверь на ключ. Без лишних слов ставят раком на изрядно потрепанной кушетке советского образца. Так же молниеносно втыкают в попу какие-то стеклянные трубки, через них внимательно что-то там смотрят, изучают. Мне отсюда нихрена не видно, но у врача чувствуется уверенность движений и непоколебимость намерений. Атомный ледокол и тот не так уверенно прет на весенний подтаявший лед. Испугаться или почувствовать неловкость просто не успеваю. Через минуту говорят «Одевайся! Давай карточку, где тебе прописали лечение». Пока одеваюсь, доктор пробегает глазами по строчкам. Брови в легком недоумении подпрыгивают вверх. Губы шепчут, то ли «Чудаки!», то ли «Мудаки!» - неразборчиво. Тяжелый вздох… Очень тяжелый вздох…
У вас когда-нибудь останавливалось сердце? Нет, не замирало, а именно останавливалось! Когда останавливается сердце, мгновения растягиваются до бесконечности. Мгновения, растянутые до бесконечности, проносится с неимоверным ускорением. Сначала очень медленно, затем очень быстро. А потом удар… Первый удар сердца после остановки. Как тяжелый церковный колокол…
«Рака прямой кишки и полипов у тебя нет. Геморрой очень запущен. Трещина на стенке кровоточит. Надо оперировать. Собирай справки и анализы по этому списку у себя в поликлинике. С ними придешь сюда. И не затягивай, иначе привезут сюда же на скорой»…
Ура!!! Жизнь продолжается!!! Еще есть время, что бы сделать, что-то полезное для родных, близких и общества!!! Снова пахнет весной и поют птицы! Мир снова стал цветным и радостным!... Ну и прочий позитивный бред...
«Операция не сложная, под местной анестезией, через несколько дней выпишем, и забудешь об этой проблеме навсегда. Мне пора на осмотр».
На вопрос «Сколько буду должен?» ответ в три раза меньше чем ожидалось! Просьба «Доктор, надо сделать все образцово-показательно! Мне работать надо и семью кормить!» воспринимается с некоторой ухмылкой, о которой я вспоминал позже уже на операционном столе. Врачи тоже люди с чувством юмора но, с каким-то очень своеобразным. Но об этом чуть ниже.
Часть 4. Миллиган и Морган.
В 1937 году два славных парня, хирурга от бога, Миллиган и Морган торопились в пивной паб. И решили больше не возиться с лечением вываливающихся геморроидальных узлов, а просто отрезали их нахрен под местной анестезией, и дело с концом. Даже зашивать ничего не стали. Способ называется Открытый. Пациент, после отхода от наркоза, в полной мере насладился болевыми ощущениями на протяжении всего реабилитационного периода. Ногтями страждущего были выцарапаны имена этих хирургов на штукатурке возле больничной койки. С тех пор эта операция так и называется: Геморроидэктомия по Миллигану-Моргану.
К слову сказать, стадий и разновидностей геморроя очень много. Для каждого из них разработан свой метод лечения и соответствующий дорогостоящий инструмент. Беда в том, что платные поликлиники, освоив один метод, подтягивают к нему всех пациентов без разбора. Оно и понятно, оборудование и престижные машины надо на что-то покупать. В результате, приличное количество пациентов получают осложнения в самый неподходящий момент и попадают в отделение гнойной хирургии в больнице скорой помощи. Это я узнал уже лежа в отделении после операции. Там таких неудачников несколько палат и врачи постоянно сокрушаются над данной ситуацией. И режут, режут, режут… Выписывают и режут вновь прибывших.
Ну а я, собрав необходимые справки, бумажки, выписки, с минимальным набором вещей, бегу к назначенному времени в уже знакомое отделение. Врач сказал, что есть только одна койка в четырех местной палате у входа. Все комфортабельные места заняты. Смотрю - койка как койка, соседи по палате тоже вроде нормальные люди. Говорю «Сойдет!». Располагаюсь на койке, вещи пихаю в тумбочку, озираюсь по сторонам. Через некоторое время пытаюсь найти доктора или медсестру, чтобы узнать, что делать дальше. Медсестра рявкнула, что бы не мешался под ногами. Забиваюсь на свою койку, прикидываюсь ветошью и не отсвечиваю. Украдкой разглядываю соседей.
Сосед у окна солидного, но очень печального вида. Он как раз из тех неудачных платников. Тыкается в планшет. Второй - человек попроще. Что-то там с ногой, хотят оттяпать почти по колено. Читает книжку. Третий лежит с головой под покрывалом, без признаков жизни. До меня никому нет дела. Гнетущая обстановка продолжается до обеда. В обед закатывают тележку с бесхитростной едой и раздают всем, кроме меня. Кстати, кормят просто но вкусно. «Наверное, меня забыли поставить на довольствие» проносится в голове. Пытаюсь в коридоре найти медсестру и спросить, почему меня не покормили. Её взгляда достаточно, чтобы я опять забился в угол на койке и затих там навсегда. Мимо бегают медсестры, ставят уколы. К соседям приходят посетители. Я сижу на кровати, и меня нет. Я прозрачен. Меня никто не видит… Ужином, кстати, тоже не покормили.
Часть 5. Серые кардиналы больничных коридоров.
Главные люди в больнице это медсестры. Они как дубовые сваи держат все на своих хрупких плечах. Вся бесконечная рутина на них. Поставить уколы, раздать таблетки, провести назначенные процедуры, заполнить бумаги это все обязанность медсестры. И не перепутать что кому. Утихомирить буйного, уложить спать беспокойного, поговорить с озабоченным, передать что-то от родственников, это тоже все они. Прибраться в палате, заменить белье, перенести больного с каталки на кровать после операции, это тоже все им. И все это в круглосуточном режиме. Сутки в больнице на дежурстве это как три дня ожесточенных боевых действий под Сталинградом. На приветливость и обходительность нет ни времени, ни сил. Нас, страждущих, и нуждающихся - бесконечные реки. Стойких оловянных солдатиков - единицы. Мы не иссякнем никогда, они же могут кончиться, и тогда настанет крах…
Вечер. Все занимаются своими делами. Я лежу на кровати. Хочется есть. Грустно.… И тут входит Она!.. Фея в приталином голубом костюме. «Пройдемте со мной!» говорит она мне нежным голосом. Я растерянно спрашиваю «Куда?». Мгновенно получаю выстрел взгляда с укором прямо в лоб. «На клизму! Уважаемый! На клизму! И еще раз на клизму!.. Три раза сегодня и три раза завтра утром! К операции готовиться будем!» Я смиренно следую за ней в процедурную… Не буду рассказывать что там было, но на следующее утро я был «там» чисто выбрит, пуст как барабан и легок как перышко. По ощущениям динамика протекания болезни резко пошла вверх.
Часть 6. Медицинский юмор и преемственность поколений.
Как то студенты – медики рассказали мне прикол, что типа есть такая операция, когда прямую кишку внутри обрезают, и пришивают к стенке брюшной полости изнутри, предварительно проделав в ней отверстие для выхода каловых масс. Т.е. можно заиметь себе шоколадный глаз на любом удобном тебе месте и ковыряться в нем пальцем, когда вздумается. Я отмахнулся от них «Не свистите!». А, оказывается, есть такая операция «Одномоментная брюшинно-промежностная экстирпация прямой кишки». Но это уже когда совсем все плохо. А вот взбредет хирургу грусть в голову и как начнет для поднятия настроения отрезать и пришивать что-нибудь и куда-нибудь! Ох, пациент потом посмеётся перед зеркалом! Видать старик Франкинштейн тот еще юморист и затейник был!
И вот меня чистенького и свеженького повели в операционную. При входе, все так же бесцеремонно раздели догола, завернули в простынку, сказали «Ждите!». Очень холодно… Трясусь… Толи от холода, толи от страха… Фея хирургического отделения уточнила фамилию, имя, отчество, диагноз. Смерила меня взглядом. Такое ощущение, что сейчас порежут на органы, а шкуру отправят скорняку бандеролью для выделки на дамские сумочки. Сука, страшно! Фея увлекает меня к хирургическому столу. «Садитесь на стол! Да не тряситесь вы так! Не так тут и холодно!» А мне и не холодно вовсе… Мне страшно!!!
Кругом суетится медперсонал. Подходит девушка-врач. Они, девушки-врачи, чем-то отличаются от девушек-медсестер. Сурово мне так: «Аллергии на препараты, не переносимость чего-либо есть?»… Точно сейчас выпотрошат как индейку… «Нету!» отвечаю я. «А где доктор?» просипел я. «Я здесь!» сказал он и вошел в операционную в окружении студентов-медиков. «По - моему, я уже поправился!» прокашлявшись сказал я. «Отлично! Сейчас проверим! Нина Павловна! Наркоз!»… Укол в спину, отнявшиеся ноги и с ними вся нижняя часть тела. Все! Бежать поздно!
Не знаю как насчет образцовости, но то, что операция была показательная это точно! На мне было наглядно показано, как настроить хирургический стол, как уложить пациента, что бы было удобно работать. Как нужно сесть, чтобы не облиться кровью. Какой скальпель и какой зажим нужны в первую очередь, а какие в крайнем случае. Затем подробно был изучен сам виновник всего происходящего. Каждый студент пристально поразглядывал ЕГО со всех сторон. Тут до меня дошла английская шутка : «Знакомьтесь, Алиса! Это Пудинг!.. Знакомьтесь, Пудинг! Это Алиса!». Отчаяние и неизбежность всего происходящего сглаживались только тем, что я не видел ничего из-за белой ширмочки, натянутой у меня на уровне груди. Дальше началась сама операция. Было рассказано и показано абсолютно все. Что и куда вытягивать, где и как резать, какой шов и с каким зазором накладывать, как туго тянуть нитки…
Пытаюсь включиться в монолог врача. Принять, так сказать, участие в процессе. Но там внизу все слишком увлечены… Пытаюсь беседовать с Ниной Павловной, благо она рядом и пристально следит за мной и приборами. Слава богу, она заговорила со мной! Ощущение что я кусок мяса в хирургическом театре постепенно покидает меня. Я успокаиваюсь.
И вот все кончилось! Врач, уходя, говорит «Всем, большое спасибо!». Я, уезжая на каталке, почему-то говорю «До свиданья!» Стресс, видимо… Или наркоз…
Часть 7. Надписи когтями на стене.
Что вы знаете о боли? Устраивайтесь поудобнее, сейчас я вам расскажу! Брезгливые и впечатлительные проходят мимо.
После операции привезли меня в палату. Перебросили на кровать. Медсестра, предварительно постелив клеёнку, подсунула под прооперированное место лед. И вот лежу я весь такой идущий на поправку.
Через несколько часов пришла медсестра, и вколола укол, потом еще один. Как ни странно, это было обезболивающее. Еще через несколько часов начинает возвращаться чувствительность тела. Очень медленно… Очень, очень медленно!!! В какой-то момент появляется ощущение, что мочевой пузырь полон и неплохо бы сходить «до ветру». К этому моменту я уже могу шевелить ногами, но как-то не очень уверенно. Т.е. ноги есть, а ходить еще пока не могу. Лежу – терплю. Жду, когда вернутся ноги. Наркоз постепенно отпускает. Очень хочется пи-пи. Медсестра принесла стеклянную утку. Типа пробуй туда. Ну что же, давай попробую… И ничего не получается! Наркоз в районе мочевого пузыря отпустил, а чуть ниже нет. Т.е. неистовое желание ощущаешь, а орган, который должен мочеиспускать отсутствует… Вернее он есть, но ты его не чувствуешь, соответственно сделать пи-пи не можешь… Нечем! Расслабить соответствующий сфинктер не можешь. Очень странное и дискомфортное ощущение. Через пару часов пришли в норму ноги… Ну как в норму! По твоей команде шевелятся, а чувствительность и обратная связь отсутствуют. По-прежнему очень хочется в туалет. Такое ощущение, что сейчас лопнешь. Постоянно елозишь в кровати.
И вот решаешься, наконец-то встать и дойти до туалета. Может там что-нибудь получится? Казалось бы, сел и встал – а нет! С полным мочевым пузырем и непослушными ногами это не так просто. Сползаешь с кровати сразу на прямые ноги. Стоишь на негнущихся непослушных ногах и опираешься руками на спинку кровати и тумбочку. Сосредоточено сопишь и тихо материшься. Со стороны выглядит, как будто человек с дикого перепою пытается добраться до заветного стакана. О, ужас! На тебе нет трусов! Ну, точно пьянь подзаборная! Немного освоившись в вертикальном положении, пытаешься нацепить на непослушные ноги труселя и штаны. Палата наблюдает за тобой – сможешь или нет?! Хорошо, хоть ставки не ставят. И вот ты, полуодетый, сосредоточенный и целеустремленный, начинаешь движение в сторону туалета. Очень хочется в туалет. Это единственное о чем, ты можешь думать сейчас. Метры как километры. И вот ты у цели… И опять ничего не получается. Возвращаешься в палату. Пока сходил, туда – сюда наркоз отпускает еще ниже. Возвращаешься в туалет и выдавливаешь из себя чуть-чуть. Становится намного легче. Возвращаешься в палату, ложишься в койку. Все делаешь медленно, как космонавт в скафандре.
Теперь о боли. Наркоз ушел окончательно, и пришла Боль. Она, медленно и неотвратимо, запускает в тебя стальные крючки своих когтей, цепляется за твои нервные окончания и медленно начинает их наматывать на свои корявые пальцы. Болит абсолютно все. Зубная боль – ничто по сравнению с этим. Тебе никуда не деется от этого. Сначала ты пытаешься найти более удобное положение. Затем начинаешь учащенно дышать и думать, что чуть-чуть потерплю и вот-вот станет легче. Становится только хуже. Начинаешь извиваться в постели и скрежетать зубами. Стонешь. Пот, слезы, сопли…
Не выдерживаю. Звоню врачу. Врач говорит, что должен быть легкий дискомфорт, но не более того. Желает спокойной ночи, кладет трубку. Очень больно. Наверно так ломает наркоманов. Готов все отдать, только бы прекратилась боль. Приходит медсестра, колет очередной укол. Говорит «Будь мужчиной!»…
Ей очень идет приталенный синий костюмчик, выдающий всю прелесть её нижнего белья!… О-о-о! Да-а-а, я мужчина!!!… Основной инстинкт и чувство юмора не покинули меня! Тока больно очень!!! С болью проваливаюсь в бездну медикаментозного сна. Снится какая-то война, немцы, пытки …
Часть 8. Майкл Джексон.
Король поп музыки известен своей лунной походкой. Что в ней лунного – ума не приложу! Истинно лунная походка только у космонавтов в скафандре на луне и у пациентов практологического отделения после операции. Движения становятся плавными, маневры в больничных коридорах неспешными. Повесить еще желтую мигалку и кучу всяких приборов – как раз луноход получится. Каждое утро эти луноходы сползаются к процедурному кабинету для осмотра.
Просыпаюсь от укола в попу. Это медсестра принесла порцию обезболивающего. Сфинктер попы дернул свежие швы и напомнил о вчерашней боли. Меня оправляют на осмотр. Еле-еле встаю, выхожу в коридор и вливаюсь в поток луноходов. В процедурной быстро кладут на кушетку на бок и смотрят как там все выглядит. Мне опять нихрена не видно. Медсестра говорит, что все просто шикарно и выдергивает из меня кобчик, вместе с нижней частью позвоночника… Боль простреливает через все тело на вылет. Темнеет в глазах… «Уважаемый, встаем и одеваемся!» Медсестра окриком возвращает меня к жизни. «Не задерживаем очередь!»… Это всего лишь вытащили стерильную турунду– прокладку с мазями, что бы не воспалились свежие швы. Как положили новую прокладку - я даже не заметил.
Пока натягиваю штаны, в процедурный кабинет ломится следующий луноход с улыбкой на устах. «Отважен, кто не ведает!» - зло проносится у меня в голове. Движусь в сторону палаты, ложусь в койку. Приходит медсестра и опять ставит укол… А мне после удаления турунды пофиг! Мне уже на все пофиг… Даже есть не хочется. Снова проваливаюсь в сон. Вечером разбудили и покормили жидкой кашей. Очень вкусно! Кажется, иду на поправку!
На следующее утро опять осмотр. Теперь уже смотрит врач, который оперировал. Вместе с медсестрой восхищаются стройностью стежков и ровностью строчек наложенных швов. Опять выдергивают турунду. Разрывают слипшиеся между собой швы – отверстие для выхода каловых масс не должно зарасти… От боли звон в ушах. Выдают стопку марлевых салфеток и мазь. «Мазать каждые три часа. Когда сможешь сходить в туалет, бумагой не подтираться, а мыть водой! Свободен!» Опять доползаю до койки. Опять приходит медсестра. «Это вам персонально от доктора!» Опять ставит укол. Часа через два боль переходит от острой рези к тупому нытью. Терпимо. Обед – бульон. Ужин – жидкая каша. Вкусно. К вечеру отлежав все бока, выползаю в коридор прогуляться. По коридору ползают луноходы наперегонки с местными тараканами. У тех и других харчи одинаковые и скорость, соответственно, одинаковая. Даже азарт появляется. Вроде бы иду на поправку.
Часть 9. Первый раз.
Брезгливые и впечатлительные уже вернулись? Это вы поторопились! Можете идти дальше «мимо» и не скоро возвращаться!
Мне говорили, что в больнице пролежу неделю, а сегодня лишь пятый день. Балансирую между «Больной скорее жив, чем мертв» и «Больной скорее мертв, чем жив». На осмотрах врачи обсуждают мое состояние между собой, упоминая меня в третьем лице. Ощущение будто я безнадежен, и нечего со мной разговаривать. Хотя за пять дней я к этому уже привык и даже понимаю, что с каждым не наговоришься – времени и сил у врачей в обрез. Вкрадчиво интересуются, получилось ли у меня сходить «по - большому»… У меня такое ощущение, что самое интересное еще впереди.
И вот ощущаю я позывы освободить кишечник. Иду в процедурный кабинет, где ставят клизмы. Здесь есть все, что нужно: унитаз, душ, задвижка на входной двери. Уединяюсь. Сажусь. Пытаюсь что-то сделать. Больно. Не получается. Тужусь, хоть врач и запретил. Что-то выделилось. В общем, ничего не получилось – перемазался только. Отмылся и пошел в палату. Опять больно. Постоянно ставят уколы. К уколам и боли уже почти привык. Разве что к боли добавились позывы сходить «по - большому». А с этим смирится уже не получается.
Есть такой анекдот. Идет жена мимо туалета, видит - свет включен, щелкает выключателем. Из туалета истошный крик мужа. Жена испуганно открывает дверь. Муж облегченно «А-а-а! Это ты свет выключила! А я думал, что глаза лопнули!»
В общем, в течении нескольких попыток и туженья выдавил из себя некоторое количество. Ближе к вечеру, окончательно истерзанный, провалился в сон. На утро опять осмотр, и поздравления с первым разом. Профессиональная деформация беспощадна, даже к чувству юмора. Даже у врачей.
Часть 10. «Я люблю вас, цветы полевые!»
Не плохая строчка для начала песни ВИА «Веселые децибелы». Но нам не до песен – у нас суровая проза больничной жизни, которая подходит к апофеозу.
Количество поступающих страждущих просто ошеломляет. Они постоянно прибывают на машинах скорой помощи, их постоянно спасают, реанимируют, ремонтируют, выписывают домой. Изредка кого-то увозят на каталке накрытым простыней с головой. Провозят по дворовой территории в сторону морга. Это любой может наблюдать в окна больничных палат. Хороший толчок для того, что бы немного задуматься о чем-то более важном, чем где бы рвануть бабла и где бы добыть еды. Круглые сутки на передовой врачи и медсестры. Железные люди. Они первые после бога…
Ну а меня, тем временем, научили ненатужно справлять нужду, еще раз осмотрели и на седьмой день выписали. Сказали, что бы пришел через неделю на осмотр. Дали бумагу, где написано, чем и как лечится дома. Впрочем я о ней сразу же и забыл… На время…
Радостный я сообщил всем что, меня выписали и вроде как готов опять спешить на помощь. Но первый же день на работе меня вернул обратно домой с приступом адской боли. Еще через день обезболивающее, которое кололи в больнице, совсем отпустило, а таблетки, которые мне прописали, плоховатенько справлялись со своей задачей. Почитав бумажку, я понял, что пропущен важный ингредиент – слабительное. Оно должно придавать жидкую консистенцию и меньше тревожить свежие раны… В общем, не соблюдение инструкций – первичное зло.
Ну что же! По инструкции, так по инструкции!!! Утром - слабительное, в обед - обезболивающее, вечером - ванночки из ромашки. Кушать пресное и вареное. И ТАК ЧЕТЫРЕ НЕДЕЛИ!!! Четыре недели, Карл! Четыре недели слабило, так что до унитаза надо успеть! Четыре недели на обезболивающих таблетках, которые, то помогают, то не помогают!!! Испуганные домашние, искренне переживающие твою боль вместе с тобой! И четыре недели сидения по вечерам в горячем ромашковом настое… Невольно полюбишь цветы полевые!
Зато сейчас все нормально! Вспоминаю все это с улыбкой и пытаюсь излить на бумагу в виде юмористического фельетона. Перо, правда, уже плохо пишет и свеча совсем догорела… А врачи это либо боги, либо дьяволы, жаль, что нимбов и хвостов с копытами не видно…
yaplakal.com