Дрочеватель...тебя что ли в гугле забанили?
Дрочеватели как ты, утверждают, что экономика России якобы основывается практически исключительно на экспорте углеводородов, и если объёмы этого экспорта снизятся или цена на нефть существенно упадёт, то это якобы приведёт к полному экономическому краху России.
Распространён это миф как среди российских всепропальщиков, так и на Западе — например, некоторые представители политической элиты США называют Россию «Большой Бензоколонкой».
В реальности добыча топливно-энергетических полезных ископаемых занимает в структуре российской промышленности всего лишь 21 %, при этом вклад доходов от нефти и газа в ВВП России не превышает 16 %.
Важно также различать долю углеводородов в ВВП (16 %) и долю углеводородов в экспорте (около двух третей). Незаметная подмена первого показателя вторым часто используется для создания впечатления, что «всё пропало».
Разумеется, указанные цифры (данные за 2013—2014 год) тоже немаленькие, и экспорт углеводородов имеет большое значение для России, но всё же роль нефтегазового экспорта в экономике РФ весьма далека от критической. На фоне снижения цен на нефть в 2014—2015 гг. доля нефтегаза в экономике и экспорте РФ снизилась, однако вопреки ожиданиям всепропальщиков масштаб экономических трудностей оказался сравнительно невелик — 4 % падения ВВП по сравнению с 8 % падения во время кризиса 2009 г., и это с учётом антироссийских санкций и других сложностей.
ВВП России за 2013 год составил 2113 млрд долларов США. Экспорт нефти за 2013 год составил 173 млрд долларов.[3] (газа 67 млрд долларов [4]) Делим одно на другое, получаем 8 % (газа 3 %). Если взять цифры за 2012 год и поделить 181 млрд на 1954, мы получим 9 % (см. рисунок), то есть можно даже говорить о том, что доля экспорта нефти в ВВП снижается.
В свете этих данных Россию к нефтяным странам можно причислить весьма условно. Можно говорить лишь о том, что Россия является нефтяной страной с точки зрения геополитики, так как Российская Федерация — крупная страна, и экспортирует достаточно нефти, чтобы серьёзно влиять на события в мире. Однако Россия не является нефтяной страной с точки зрения состава ВВП: нефть для России в разы менее важна, чем для по-настоящему нефтяных стран.
Экспорт нефти на душу населения по странам мира, около 2010 г.
Если посмотреть на то, сколько нефти экспортируется разными странами на душу населения, то выяснится, что Россия экспортирует в 10 раз меньше нефти, чем, например, Норвегия, и вообще в разы и в десятки раз меньше, чем по-настоящему нефтяные страны. Это показывает как сравнительно низкую роль нефти в экономике России, так и то, что Россия не может обеспечивать своим гражданам такую же «нефтяную социалку», как это делает, например, Саудовская Аравия.
Что касается Норвегии, то тут надо отметить, что хоть Норвегия и экспортирует огромное количество нефти, вклад этой нефти в норвежский ВВП непропорционально скромен. При этом мы знаем, что норвежцы отнюдь не живут в 10 раз богаче россиян.
Причина в том, что Норвегия вкладывает все деньги от экспорта нефти в акции и облигации, якобы для «будущих поколений». Если учесть, что нынешняя мировая финансовая система полностью завязана на доллар, эти вложения фактически являются вложениями в американскую экономику — даже та их часть, которая не вложена напрямую в американский фондовый рынок и в американскую недвижимость. Таким образом, первый же системный кризис в США скорее всего приведёт к тому, что все норвежские накопления от многолетнего экспорта нефти обесценятся.
В дискуссиях о нефтяной ренте часто всплывает диаграмма, согласно которой доля нефтегазовых доходов в бюджете России резко выросла в нулевые годы. При этом составители диаграммы забывают указать на несколько неочевидных фактов:
Федеральный бюджет — это часть консолидированного бюджета, доля нефти в консолидированном бюджете (куда входят также региональные и местные бюджеты) примерно вдвое ниже.
За нулевые годы ВВП России вырос во много раз, при этом рос как сырьевой сектор, так и несырьевой. Если завтра вся нефть исчезнет, доходы российского бюджета всё равно будут в разы больше, чем в 1999 году.
Значительная часть нефти сейчас перерабатывается внутри России, на нефтеперерабатывающих заводах. В 1999 году мы экспортировали 60 млн тонн нефтепродуктов, в 2014 эта цифра возросла до 160 млн тонн.
Энергетика является основой любой прочной экономики. Страны, которые не имеют контроля над нефтяными месторождениями, менее устойчивы экономически: они обычно сильно зависят от поставок углеводородов из-за рубежа.
Добыча нефти является весьма высокотехнологичным производством, и Россия — одна из немногих стран мира, которая располагает собственными технологиями по добыче нефти.
Впрочем, разумеется, углеводороды являются далеко не единственной отраслью российской промышленности. У нас есть ещё автопром, атомная промышленность, ракетно-космическая отрасль и много других развитых производственных секторов.
В 2015 году обозреватель американского Forbes Марк Адоманис заявил, что настроенный на войну с РФ сенатор Джон Маккейн был неправ, когда назвал Россию «страной-бензоколонкой». В России, утверждает мистер Адоманис, есть ещё как минимум обрабатывающая промышленность и сфера услуг.[5]
В качестве доказательства своих слов Марк Адоманис приводит любопытную диаграмму — процент «сырьевой ренты» от ВВП страны для разных стран мира. Россия на этой диаграмме находится примерно на двадцатом месте с показателем в 18 %.[6] Это весьма низкий показатель: в странах, которые по-настоящему зависят от экспорта природных ресурсов — таких как Катар, Саудовская Аравия и Конго — этот показатель находится на уровне от 35 до 60 %.
Если мы мысленно вычеркнем доходы от нефтяных ресурсов из ВВП страны, то подушевой ВВП в России изменится незначительно и по-прежнему будет находиться на уровне стран восточной Европы (например Польши). И действительно, добыча полезных ископаемых занимает всего лишь 24 % в структуре российской промышленности — остальные же 76 % приходятся на обрабатывающие производства и на инфраструктурные мощности вроде электростанций. [7]
Конечно же, нельзя сказать, будто мы вовсе не зависим от экспорта сырой нефти. Зависимость есть — и мы можем надеяться полностью уйти от этой зависимости только к 2025—2030 годам. Однако зависимость эта на порядок менее критична, чем пытаются нам иногда доказать пессимисты.
yaplakal.com