Недалеко от мусорного бака, в чреве невысокой арки лежал старый больной пес. Он сам походил на мусор. Тусклые глаза слезились, шерсть наполовину вылезла, обнажив многочисленные гниющие язвы. На широкой лысой голове зияла огромная уродливая рана и в ней неторопливо и деловито копошились жирные опарыши.
- Странно, – сказал вождь опарышей, - только что мы были в своей любимой навозной куче, и вдруг очутились непонятно где. Что это, шаман?
- Я думаю – это мозги. Кстати, довольно вкусные.
- Как-то жарковато тут, не находишь?
- Я думаю - они еще живые.
- Живые? Ты сказал – живые? То есть они сейчас что-то думают?
- Думают… Сейчас я как раз перевариваю… Ого! Они думают, что они – ангел, профукавший человечество.
- Не может быть, шаман! Это наверное сумасшедший.
- Это не сумашедший. Это – собака. Я узнал этот вкус.
- Ангел – псина, профукавшая человечество?
- Да, обычная история. Взяли на слабо, проигрался до нитки, поставил на кон все, что стырил у родителей. Скоро увидим развязку этой…гм…Всемирной Истории.
- Какие странные фантазии у этой сумасшедшей собаки. Она, случайно, не бешеная?
- Есть можно, попробуй. Бруцеллез, глисты, блохи… нет, не бешеная. Но твердо уверена, что она ангел, просравший отцовскую планету. И что за это получит знатную порку.
- Шаман! Послушай шаман! Ты должен помочь этой вкусной собаке!
- Нахрена, вождь? Порка пойдет ей на пользу.
- Ты не понял самого главного. Вот, попробуй с этой извилины.
- Вождь, ты прав. Ей надо помочь. Без людей эти глупые коровы разбредутся по лугам и рассеется наше племя по лицу Земли, кого-то склюют птицы, кто-то заблудится в терниях… Опять все заново строить с другими приматами. Но как я могу помочь? Ведь я всего лишь жалкий червь.
- Слизняк! Как смеешь ты так говорить! Опарыш – это звучит гордо. Наберись храбрости, мой друг, и отбрось сомнения. У меня есть план. Вот, поешь здесь, это тебе поможет.
Отряд с боями пробивался к цели. Лучшие воины гибли один за другим. К вечеру шаман добрался до бомжа и залез ему в ухо.
Бомж вылез из бака, тряхнул головой и как-то по новому, изумленно посмотрел на этот мир. Писклявый внутренний голос не давал покоя:
- А не съесть ли мне собаку? А не съесть ли мне собаку? А не съесть ли мне собаку?