Сказка четвертая. Грустная. ГероическаяВ чувство парня привел прохладный ветерок, ласково охаживающий его бока.
- Ишь, какой удалый он у тебя на ентот раз, Аксинья! – раздался совсем рядом с Димкой мужской, явно стариковский голос.
- Еще бы – все запасы на его извела! – сварливо отозвался женский надтреснутый голос. – Таперича есть хоть чем внучку попотчевать, а то все щи пустые, да каша с половы. Да отойди ты от него, старый, еще волосьев своих натрясешь! Пошли-ка, лучше яблочек для девоньки соберём, уж больно любить она их.
- Скажешь тожа – волосья! Али совсем ослепла старая, я ж лысый аки твоя коленка, токмо не такой морщинистый!
- Это чьи тут коленки морщинистые, паразит ты эдакий! Да мои коленки самые гладкие коленки на селе, кого хошь спроси!
- Это кому ж ты тут свои коленки показывала, блуда старая?!
Голоса, переругиваясь, удалились, и сдерживающий до сих пор дыхание, Димка решился, наконец, открыть глаза. Первое, что он увидел – сбегающий с холма зелёный луг, упиравшийся в самом низу в берёзовую рощу. Такую родную, такая умиротворяющую… И такую недоступную, потому что с трудом повернувшись вокруг своей оси, Димка понял, что находится на окне. А точнее, на маленьком, некрашеном, потемневшем от времени, явно недавно выскобленном, судя по занозам впившихся в филейную часть то ли парня, то ли девушки, то ль неведомой зверушки, подоконнике. Домик, к которому и относился сей подоконник, скорее можно было назвать избушкой. Комнатка позади Димки была крохотная, половину неё занимала небелёная классическая русская печка, все еще исходившая жаром, длинная лавка, скоблёный же стол, и такой же скоблёный пол. Почему-то последнее особенно зацепило парня, и вместо того, чтобы переживать о собственных проблемах, он сухо (почему-то в носоглотке не нашлось ни капли жидкости) всхлипнул, горюя о судьбе несчастной хозяйки избушки, видимо, той самой Аксиньи со сморщенными коленями, вынужденной тратить всю свою жизнь на выскабливание собственного жилища. Продолжая оглядываться, он медленно проворачивался вокруг своей оси, и остановился только, когда уткнулся носом в распахнутую створку окна, затянутую какой-то непрозрачной материей.
Да что это с ним? О чём он думает вообще? И почему так странно себя ощущает, особенно если учесть, что его, судя по всему, только что сожгли?! И почему он чувствует себя… Хлебом? Каким еще хлебом? Откуда эти идиотские мысли? И даже эти самые мысли текли медленно, неспешно, лениво, словно нехотя. Его что, теперь без всяких ключевых фраз будет перебрасывать? Одно радует – хоть от ненормального принца с его бешеным папашей ушел, только вот, не сменял ли он шило на мыло? А вообще, это всё уже становится интересным, он, кажется, даже втянулся в этот квест...
В себя Димку привел чей-то торжествующий писк. Он скосил глаза вниз - почему-то голова не поворачивалась ни в какую, словно шеи не было вовсе. Рядом с ним сидела громадная, в половину его собственного нынешнего роста, крыса, и быстро-быстро умывалась – видимо, это было аналогично довольному потиранию рук.
- Какой же ты большой! И весь – весь мой! Съем – съем – съем - съем!
Не сразу до Димки дошло, что это говорит крыса. Впрочем, после него самого, побывавшего говорящим козлом, этот момент удивил меньше всего. Поразила почему-то всего лишь крысиная величина.
Мягко вздохнув, он с трудом открыл, точнее – разлепил, наконец-то нашедшийся рот.
- Слышь, ты, прежде чем жрать, ответь мне на один вопрос, а?
- Съем – съем – съем - съем! На какой? Еда не должна разговаривать! – возмущённо пропищала крыса, жадно шевеля носом, принюхиваясь к Димке.
- Кто я?
- Глупый, глупый кусок теста! Не знает кто он! Колобок ты, Колобок! Все мозги запёк, Колобок! А теперь обеда-ать!
Ошарашенный полученной информацией Димка не сразу понял, что обед у крысы уже начался, и очнулся только тогда, когда его сильно толкнули в бок.
- Горячий – горячий – горячий! – обиженно пищала крыса, приплясывая над бесформенным кусочком, который, как новоиспеченный Колобок с ужасом понял, был только что оторван от него. – Обманщик, притворялся хорошим хлебом, а сам! – окончательно разозлившись, крыса снова толкнула Димку, и тот слетел с окна.
Приземление было довольно неприятным – ударившись о лавку, стоящую под окном, Колобок, весело подпрыгивая на ухабах, и припадая на обгрызенный бок, покатился вниз с горки, прямо в так манившую его, берёзовую рощу, посреди которой ласково поблескивало нежно-голубое озеро.
***
Спустя два часа блуждания, а точнее – валяния всем телом по лесу, Димка понял, что так жить нельзя. Оббив все, что только можно было оббить; почти стерев до состояния прыщика единственный отличительный признак его прежней мужской сути – торчащую где-то под Колобком хлебную палочку, горестное напоминание о прошлой жизни; потеряв с обгрызенной крысой стороны еще несколько кусков мучной плоти; и набив глаза всевозможным лесным мусором, парень впал в уныние. Появились мысли о самоубийстве. Впрочем, оно только что едва не состоялось – катясь по краю обрыва, он чуть не загремел в то самое озерцо, на деле оказавшееся бурлящей речкой, больше похожу на горную, чем на лесную, и оканчивавшуюся водопадом. Только чудом успев зацепиться за торчащий на берегу сучок, он смог удержаться от падения, после чего, чудо, совсем как у Штирлица из анекдота, распухло. Хотя распухло оно, скорее всего от избыточной влажности, царящей у открытой воды.
Проклятая фея не появлялась, дабы, либо спасти его, либо объяснить правила квеста. Сорванное горло из-за бесконечных повторов мантры: - «Имел в виду я ваши сказки!» не давало теперь возможности даже охнуть погромче. Придурок – принц теперь казался чем-то далеким, несбыточным. Возможно, они смогли бы подружиться! Димка бы ему объяснил, что он по девочкам, а не по мальчикам, и тот понял бы. Наверняка! Впрочем, даже, если принц и оказался бы в этом, проклятом всеми богами лесу, было бы очень сомнительно, что Димка сейчас вызовет у него не только чисто мужской интерес, но и гастрономический.
Колобок остановился, напоровшись на очередной сучок, и глухо зарычал от бессилия. Сил у него не было – он только что с огромным трудом закатился вверх по холму, стараясь уйти как можно дальше от коварной бурной реки. Хотя мысль, что зря он тогда не утопился, долбила его огромную голову, как сосед из семидесятой квартиры стену, ежедневно, в пять утра будящий дом своим перфоратором.
- Фея, твою мать, за что-о? – прохрипел Димка.
- Колобок – Колобок, я тебя съем! – послышалось в двух шагах от несчастной выпечки.
- Ешь, скотина, кто бы ты ни был… - прошептал парень, и с трудом закрыл глаза – сосновые иголки весьма мешали этому действию, но поскольку глаза были органами зрения существа не из плоти и крови, а из теста, больно ему не было совершенно, но неудобства доставляли немало, мешая смотреть и моргать.
- Фу-у, гадость-то какая! – эмоциональный рычащий голос чужака ввинтился в причудливые завитушки по бокам Колобка, исполняющие роль ушей и отдался где-то в задней его части. – Этот кусок дерьма и есть колобок, в натуре?
- Слышь, заяц, не выделывайся, жри, что дают! – от обиды у Димки даже прорезался голос. – Типа, вы в лесу каждый день деликатесы хаваете!
- Ничо се заявочки! Ты, смелый, зенки-то свои открой, зазырь, с кем сейчас траблы иметь будешь, убоище! Какой я тебе, на хрен, Заяц?!
Окончательно заинтригованный сей эмоциональной речью, Колобок, попыхтев, сумел-таки открыть глаза и сосредоточить свое внимание на темнеющей перед ним огромной фигуре. Серая всклокоченная шерсть, длинные клыки у самого «лица» Димки, набежавшее небольшое озерцо слюны, капающей с этих самых клыков и непередаваемый запах псины, на который он до этого не обратил внимания, ясно дали ему понять – перед ним далеко не заяц! Глядя на представленный набор зубов, парень поёжился – да, он собирался умереть, и хотелось сделать побыстрее – кто знает, возможно, после смерти тут, он очнется у себя дома, в привычном теле? –но смерть от волчьих клыков ему показалась слишком ужасной. Хотя на периферии у него где-то мелькнула мысль, что от зубов зайца, ведь именно он, как отлично помнил Димка, должен был сидеть сейчас перед ним по сценарию, смерть будет гора-аздо более мучительной… И уж медленней, это наверняка.
- Не ешь меня, се-ерый во-олк! – дрожащим голосом проблеял Колобок, очень живо тем самым, вспомнив о своем пребывании в козлиной шкуре.
- Да на кой ты мне сдался, я ж тебе не жук – навозник! - брезгливо фыркнул хищник. – Жрать еще тебя… Прибью и всего делов. Мне в падлу позволять такой антисанитарии в моем лесу разгуливать. Вон, все зверьё из-за тебя слиняло, охоту на корню запорол, а я из-за твоего запаха еще сильнее жрать хочу. Я шёл бабку с дедом в свое меню добавить, а тут ты, аппетит отбиваешь своим видом. Если б ты еще и выглядел, так как пахнешь… А вот старичьё наоборот - выглядят ничего так, а пахнут… Фу. Дед рыбой провонялся, а бабка навозом – видите ли, она яблони удобряет, для внученьки, для дурынды в красной панаме! Кстати, я слышал – она должна припереться на днях? А? Молчишь, тесто недомешенное? Ну, молчи, молчи, я слышал, как бабка об этом на весь лес орала. Сожру стариков, а потом и десерт прибудет, молоденький, нежненький, то, что надо…
Димка в ужасе слушал разоткровенничавшегося Волка, и понимал, что теперь-то он никуда не денется – людей надо спасать! Чёрт с ним, он, Дмитрий, считай, уже списан – хуже все равно не будет, а вот старики и девочка… Но что он может?! Впрочем, а что ему терять?
- Слышь, ты, петух недощипанный, опоздал ты на стрелку! – нагло заявил Колобок, предусмотрительно откатываясь подальше. – Я уже сам бабку с дедом сожрал, потому и выгляжу так плохо, не по себе кусок хватанул. Теперь вот жду, когда внучка приплывет вечерним пароходом. Как раз старики усвоятся, и можно будет, как ты там сказал? Ах, да, к десерту приступать.
От оглушительного рыка у Димки внутри что-то зашевелилось – видимо, давно почившие дрожжи внезапно ожили, и вновь начался процесс брожения. Он на глазах увеличился в два раза, словно свежее тесто в печи. При этом весь мусор, собранный на его многострадальном теле осыпался, словно осенняя листва, и перед Волком теперь стоял большой, почти идеально круглый, не считая обгрызенного бока, румяный, и крайне аппетитный Колобок.
- Сожжжрррал, говорррришь? – прорычал Волк, низко пригнув голову. – То-то ты так подрос, сволочь… Ну ничего, беру свои слова обратно – пожалуй, ты все же сгодишься мне на хавчик, а после тебя и внученькой можно будет заняться…
Он припал к земле, явно собираясь прыгнуть, и Колобок, быстро – быстро тараторя: - Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл…, - стремительно покатился по той самой тропинке вниз, по которой с таким трудом только что взобрался.
Ветер свистел в завитушках Колобка, он бодро подскакивал на тех же самых кочках, что в прошлый раз помогли ему подняться, вновь оббивая все, что только можно на своем хлебном организме и теряя запчасти, но храбрый кусок теста уже не обращал внимания на подобные мелочи. Димку занимало только одно – успеет ли Волк догнать его, прежде чем он доберется до нужного места? Судя по ритмичному пыхтению вплотную к нему, и частым ударам лап по плотно утрамбованной земле, сие случится с секунды на секунду.
- И-эх! – издал боевой клич Димка, и изо всех сил подпрыгнул на возникшем на его пути, муравейнике. Тот слегка спружинил и подбросил Колобка вверх. Волк, как раз нагнавший свою жертву, подпрыгнул одновременно с ней, и, лязгнув зубами, перехватил улетающий от него обед прямо в воздухе, словно собака ловящая мяч. Довольно заурчав, он сжал добычу покрепче, и только тут заметил, что почва под передними лапами внезапно закончилась. Волк балансировал на брюхе, свесившись вниз головой над бурлящим потоком. Он в отчаянии заелозил, пытаясь сдвинуться назад, но зажатый в пасти Колобок тянул зверя вниз. Челюсти поспешно разжались, но едва дышащий Димка из последних сил уцепился ртом за волчий язык.
«Черта с два!» - хладнокровно подумал он. – «Ты сдохнешь вместе со мной, скотина!»
Сила притяжения сделала свое дело – Волк, глухо взвизгнув, отстыковался от берега и увлекаемый своей добычей, рухнул в ждущий его ледяной поток, тут же потащивший его по острым прибрежным камням к водопаду.
Колобок тихо булькнул, и мгновенно намокнув, пошел на дно как камень, вопреки мощной струе, старающейся увлечь его за собой. Последнее, что он видел, прежде чем закрыть глаза – перекошенная физиономия феи Крёстной.
Сказочка пятая, крохотная. Проходная, бесящая. Просьба убрать тяжелые предметы подальше от мониторовДимка с трудом разлепил глаза, будто бы намертво склеенные тестом. Судя по ощущениям, он всё ещё Колобок. Всё такой же раскисший и кривой. Какого хрена?! Проморгавшись, он уставился на высящийся перед ним замок, покрытый непрестанно мерцающим куполом, на котором бегающие искорки каждые несколько секунд, перегруппировавшись, сбивались в стаю, образуя иероглифы, почему-то прекрасно понятные.
- Чего-о?! – прохрипел Димка, прочитав получившуюся надпись, отчаянно желая протереть глаза, и не имея такой возможности – рук ему так и не выдали.
- Ну, да, Академия Магии. А ты что хотел? – послышался наглый голос, откуда-то снизу и спереди. – Давай, вперёд, к знаниям!
Димка скосил глаза и охнул. Он балансировал на спине вороного красавца коня, который обернувшись к нему, ехидно скалил явно хищные клыки.
- Эй, посторонись, быдло! – послышался манерный голос и перед ошеломленным Димкой, пытавшимся справиться с неведомо откуда взявшейся приторной сладостью во рту, возник прекрасный эльф. Он презрительно смотрел на расквашенного вусмерть Колобка, небрежно поправляя великолепную сияющую гриву белоснежных волос, свешивающуюся до земли.
От изумления Димка покачнулся, с придушенным воплем скатился с коня, ударился оземь, превратился в прекрасного серебряного дракона, и полетел, вихляясь из стороны в сторону, как пьяный.
- Ах, ты, дрянь, это мой попаданец! – заверещали вдруг в голове у Димки. – Тебе что, своих библиотекарш, студенток и продавщиц мало? У тебя бабские миры, не тронь моего мужика!
- Ага – ага, добренькая фея Крёстная, мужика она захотела! Да мне эти хамовитые бабы чуть всё не угробили! Этот твой Колобок уже опробованный, пусть и на меня поработает!
- Да щазз! Он еще у меня не всё исправил!
- Отдай, говорю! Сама напортачила, сама и исправляй! Я его темным властелином сделаю! Замуж за него пойду!
- Отвали, дура! Выйди за тролля!
- Сама отвали!
- Пошёл, пошёл, пошёл, пошёл!!!
Серебряный дракон, раскрывая от изумления пасть все шире и шире, автоматически взмахивая крыльями, не заметил, как влетел в взвихрившуюся перед ним воздушную воронку. Мгновенно потемнело, и он с облегчением провалился в знакомое забытье.
Это сообщение отредактировал Rasstegaj - 28.05.2019 - 10:57
yaplakal.com