90
Нельзя вести музыкальный радиоэфир более четырёх часов. Сильно не рекомендуется. После четырёх часов ты устаёшь и поневоле начинаешь халтурить. После восьми захочешь напиться вдрабадан и напиваешься. Всё свыше того толкает тебя на грань полного изнеможения.
Заканчивался первый год нового тысячелетия. Жук и Бармалей стояли на крыше радиостанции и курили папиросы. Пахло мокрым снегом, декабрём и голубиным помётом. Внизу разгружался фургон с пивом. Хмурые трезвые грузчики перетаскивали спонсорский напиток в здание. Новый алкогольный бренд собирался эффектно ворваться на рынок. Подразумевались викторины для радиослушателей с раздачей выпивки. На самом же деле это означало локальный взрыв алкоголизма на станции.
- Две недели.
- Да ну не. Месяц минимум.
- Хочешь сказать наши будут эту бурду целый месяц пить? Да один Рыжий может ящик за сутки убрать!
- Так-то надо ещё и людям оставить. Директор взбесится. Помнишь, как из-за пельменей тебя в третий раз уволил?
Бармалей коротко хохотнул. Было что вспомнить. Будучи неумеренно жадным, он набил себе целый багажник пельменями и варениками. Все приворовывали из призового фонда, однако случился перебор. Директор и так был холерик по натуре, а тут от злости чуть с кондратием не поздоровался. Постоянные проигрыши в казино и плохо скрываемая враждебность коллектива из-за вечных задержек зарплаты – дурной эмоциональный фон. Так что бежать от директора с коробкой пельменей в руках, на глазах всей радиостанции, было лишним. В особенности, не надо было истерично ржать при этом.
Неправедно нажитое, как известно, впрок не идёт. Случилась оттепель и пельмени в багажнике слиплись в один параллелепипед тем же вечером. Поэтому следующим днём, тусовка, что отмечала очередное увольнение Бармалея, слегка озадачилась на предмет закуски. Думали недолго. Раскатали в огромные блины, нарезали полосками и, зажарив на постном масле, с аппетитом сожрали.
- Да хрен с ними, с пельменями. Обошлось ну и ладно. Кто ему эфир закрывать будет? С людями надо помягше, а смотреть надо поширше! – весело пробасил Бармалей.
- С пельменями потребен не хрен, а кетчонез! – наставительно пробурчал Жук. – И что делать с завтрашним марафоном-то будем? Я первую смену после утренников закрою, но вот дальше по графику бред какой-то.
- Ну да, - вздохнул собеседник. – День рождения радиостанции, двенадцатичасовой марафон, а ведущих ты да я, да мы с тобой. Острый с Минором бунтуют. Могут и не прийти. Денег им, видите ли, три месяца не платили. Корыстные людишки!
Следующее утро на станции началось с пронзительного визга артистов из утреннего шоу. Люди были приходящие, деньги им платили отдельно, да и вообще на основной коллектив они смотрели как на банду уголовников. Отношения не заладились, как только эти наёмные скоморохи появились на станции. По мнению Жука, выглядели они как: «Немочь бледная, педоватая. Второй сорт». Жеманные ужимки, отдельное финансирование и то, что приезжали и уезжали они на розовой «девятке», симпатий им не добавляло.
- Это безобразие! Просто невыносимо! Прямо перед шоу! Где наши сосиски? Уже второй раз у нас крадут половину призового фонда!
На шум вышел Бармалей из операторской, дожёвывая на ходу сразу две ганноверские полукопчёные. Вытер сальные губы и гаркнул на подавившихся негодованием наёмников:
- А с первого раза не дошло?
Полукомики юркнули обратно в студию, инцидент растворился в облаке табачного дыма. Толпа диджеев и операторов сосредоточенно дымила сигаретами. На день рождения радиостанции явились практически все. Весть о свежем завозе спонсорского алкоголя разлетелась по пейджерам ещё вчера. Но, самое главное, директор клялся и божился, что в честь праздника выдаст что-то из зарплаты. Поэтому творческое сборище азартно делило шкуру неубитого медведя.
Начало рабочей смены у диджея всегда одинаково. Нужно перехватить штурвал у сменщика и плавно занырнуть в радиоволну. Надеваем «уши», сдвигаем так, чтобы слышать и пульт, и мониторы. Поправляем микрофон, выставляем уровень звука по своему голосу, заряжаем музыку во всё, до чего дотягиваемся. Во времена, когда технологии развиваются скачкообразно, умное железо устаревает невероятно быстро. Поэтому эфирная студия выглядела как лавка торговца подержанным барахлом. CD деки, минидисковые проигрыватели, вечно кашляющий компьютер, складная рука с микрофоном, пульт с тускло светящимися кнопками.
- Здравствуйте. То есть не болейте. Пятница только началась и всё ещё впереди. Кроме того, сегодня мы празднуем наш день рождения. Целое утро вас кормили копчёностями, поэтому резонно предположить, что грядёт великая жажда. Так давайте начнём наш марафон с глотка пива. Ведь кроме прекрасной музыки я собираюсь подарить вам несколько ящиков этого чудесного напитка. Звоните ко мне в студию. Буду задавать вам вопросы. Не волнуйтесь, я обязательно буду жульничать. В вашу пользу. И, Пресли мне свидетель, меньше слов, больше дела! A little less conversation, a little more action please!
Сердце начинает биться чуть быстрее. Вяжешь музыку и слова в одно нескончаемое полотно. Иногда твоя речь бессмысленна, но ты держишь слушателя мерным речитативом, постоянно расстреливая верно подобранными нотами.
К концу четвёртого часа стало ясно, что подмога не придёт. Подмога к этому моменту уже пела хором похабные песни за праздничным столом.
- Жук, тащи. Кроме тебя все уже кривые. Даже Бармалей. А ведь ещё прямые включения будут. Не опозорь, дружище! – программный директор держался за стенку одной рукой, а второй постукивал себя по грудине, стараясь унять икание.
Вторая смена пошла гораздо бодрее, чем первая. После шести вечера, когда город закончил трудовую неделю и сел за стол, градус сумбура вырос кратно. В эфир постоянно врывались «яхочупоздравить». Утверждённый плейлист был безжалостно растоптан. Над ночным мегаполисом хороводила адские пляски Надежда Бабкина в обнимку с Металликой. В предбанник студии регулярно забегали пьяные сотрудники, показывали большие пальцы, корчили через стекло мерзкие рожи, оставляли на столе открытые бутылки и куски торта. В третью же смену уже зашлось совершенно нечувствительно. Выкурив пару папирос, ведущий вскрыл заначку со вторым дыханием.
На середине третьей четырёхчасовки, Жук вышел к праздничному столу, обвёл взглядом картину всеобщего чада и угара, молодецки треснул полстакана виски и, заорав: «Суки!», шарахнул гранёный об пол. После чего, запершись изнутри в эфирной студии, продолжил шабаш.
Тысячи радиоприёмников вечернего города транслировали винегрет из Boney M, Сектора Газа и Limp Bizkit, щедро сбрызнутый Slayer`ом. Ведущий дерзил дозвонившимся, слал поздравления в Караганду и Катманду, подвывал припевы. Снаружи в дверь студии стучались, скреблись, иногда били стулом или равномерно стучали чьей-то пьяной головой.
Близилась полночь.
Набрав негнущимися пальцами плейлист на три часа, Жук зарядил автодиджея. Пожелал деревянным голосом всему миру весёлого утра, включил программу, отомкнул дверь. Распугивая одиноких зомби, прошёл в санузел. В зеркале кривилась белая, мучнистого цвета харя с потрескавшимися помидорами вместо глаз. На кафельной стене красовалась свежая надпись помадой: «Птеродактиль чмо!». Побрызгав на горящее лицо водичкой, ведущий плюнул в отражение и побрёл спать.
На диване в операторской нагло храпело незнакомое женское тело. Рядом на стуле сидел совершенно остекленевший Бармалей. Жук перетащил туловище с сиськами в платяной шкаф и накрыл его чьей-то курткой.
Рухнув лицом в подушку, герой дня попытался уснуть. Но взбаламученное сознание вертолётило. К тому же коллега что-то начал бормотать. Отчаявшись уснуть, Жук стал вслушиваться в негромкую речь.
- Клоуны… Понимаешь? Целый город. Только клоуны. Они там живут. Все. Целый город… Около горы. Кратер… Клоуны…
Неярко светила настольная лампа, в шкафу ритмично похрюкивал женский организм, тихо шумела вентиляция. Мозг летел в кроличью нору…
Время во сне идёт незаметно. Сколько человеку требуется часов или минут, чтобы достигнуть фазы глубокого сна? Да кто ж его знает. Но этот сон был не просто глубоким. Он был невероятно реальным.
Огромный кратер уходил воронкой вглубь тёмно-красного грунта. По спирали шли улочки, что спускались к самому низу. Всё выглядело мультяшно разноцветным. Словно вслед за летящей кинокамерой, панорама постепенно сменялась крупными планами. Странные домишки в несколько этажей, с нависающими балконами и черепичными крышами всевозможных расцветок. Окна неправильной формы. Улочки, замощённые крупным булыжником нежно-фиолетового цвета. И жители! Только и исключительно клоуны самого дурацкого вида. Парики, накладные носы, огромные ботинки, балахоны с кружевными жабо сменялись шапками-конусами, цилиндрами, зелёными фраками и гримом всех мастей. Звук то появлялся, то исчезал. Он неразборчиво бормотал откуда-то издалека, потом вдруг вспыхивал целой какафонией визга, хохота и дурашливого оркестрового грома. Клоуны передвигались на автомобильчиках с огромными клаксонами и колёсами с золотыми или серебряными спицами. Чем ниже спускался фокус картинки, тем явственней проступал розовый дым, исходящий из самого центра этого пандемониума. И вот, сквозь уже совсем густой розовый туман проступили контуры причудливого дворца, что находился в самом центре, в самом низу, на дне кратера. Острые башенки, круглые купола, колоннады, высокие стрельчатые окна – омерзительный клубок архитектурного бедлама. Из дворца доносились постоянные взрывы хохота. Как это бывает во снах, тут же стало всё предельно ясно. Дым оказался веселящим газом, исходящим из гейзера посередине, а фантастический замок принадлежал Главному Клоуну.
С грохотом и медным звоном распахнулись ворота. Разрывая клубы розового смога, наружу выкатился здоровенный асфальтовый каток, весь в хроме, никеле и с лакированным передним вальцем оранжевого цвета. Взвыли фанфары, сзади и по бокам дредноута со шкворчанием застрекотали вспышки фейерверков. За штурвалом восседало чудовище. Чёрный смокинг, громадное брюхо, хищная жирная выбеленная морда с сиреневой ухмылкой от уха до уха и накладной нос в виде свисающей синей груши. Огромный парик венчала корона с острыми зубцами.
Округ упала ватная, вязкая тишина. Стало страшно неуютно. Будто сейчас случится что-то плохое. Тихонечко пополз ужас. Спящий осознал себя в самом центре сна. Прямо посерёдке действия. Невыносимо захотелось исчезнуть, пропасть, проснуться. Повинуясь неистовому желанию, из розового тумана, подрагивая свисающей ниткой, медленно вылетел воздушный шар. Спящий схватился за ниточку и зажмурился изо всех сил. Его тут же понесло вверх.
- Пааааачтенннейшая пуууублииикааааа!!! – взревело густым, растянутым басом за спиной и уже внизу.
Если во сне чего-то нельзя делать – ты обязательно это сделаешь. «Не смотри, не смотри!», - шептал сам себе спящий. Ну куда там! Оглянувшись назад, он увидел, как асфальтовый каток бабахнул реактивной тягой и помчался по спирали вверх, в погоню. Жители клоунского города поголовно устремились вслед, организовав визжащую, бешено хохочущую кавалькаду. Шарик летел мучительно медленно и спасения не было. Клоунская банда, истошно вереща и, ведя беглую стрельбу из хлопушек, догоняла. Спящий изо всех сил задёргал ногами, напрасно стремясь ускорить полёт. Вот уже край кратера, ещё немного, вот уже чистое поле! Но слишком близко торжествующе грохотал асфальтовый каток и, улюлюкая, тянуло растопыренные лапы клоунское отродье…
Ранним утром следующего дня похмельный коллектив припоминал события дня минувшего. Народ клевал с разграбленного стола, откупоривалось спонсорское пиво. Диджеи вяло переругивались с операторами. Бармалей, подперев свинцовую башку, угрюмо смотрел в одну точку. Но, переведя взгляд на кожаный диван, он удивлённо разлепил пошире глаза и засмеялся. Одного из оперов вчера нарядили в Арлекина. Забавная цирковая бутафория. Клетчатый балахон, красный нос на резинке, трёхрогая шляпа с бубенцами. Не так давно было шоу в честь открытия торгового центра. И, видимо, взятую в аренду в ТЮЗе, потешную униформу так и не вернули. Ну а во время вчерашнего празднования грех было не подурачиться в подобном платье.
- Так. Батон! Пошли Жука будить. Пусть с утра хоть настроение подымет себе.
- Ахаха! Я ж со вчерашнего так эту дурь и не снимал! Пошли, пошли!
Подвыпившая компания потянулась гуськом вслед за кривляющимся Арлекином. Зайдя в операторскую, он эффектно захлопнул перед носом остальных дверь и дурашливо заорал: «Подъём, подъём!».
Свидетельские показания о далее случившемся немного разнились. Сошлись в целом на том, что из операторской с разным интервалом посыпались люди и предметы. Спиной вперёд вылетел несчастный Арлекин, что-то громко бабахнуло и крабиком выбежала на четвереньках какая-то девчонка, с курткой на голове. Ну а уже следом выскочил утробно рычащий Жук с настольной лампой в руке.
***
Некому разум спасти, что рождает чудовищ
То, что дарило всем смех
Разбудило фантомы.
© crushersvTXT
Это сообщение отредактировал crushersvTXT - 24.04.2024 - 03:53
yaplakal.com