Легковушка на мысе Челюскина

Продвигаясь дальше по реке, я знал, что мы приближаемся к месту, где посреди старых развалин есть небольшой запас дизельного топлива еще, наверное, с советских времён. По крайней мере, две полных бочки там точно оставалось после нашей поездки в 2013 году. А так как никакой техники с тех пор здесь не бывало, то надежду мы на эти бочки питали великую.
Подъехали, пока оделись, пока шланги размотали, ещё какая-то суета. Подхожу к бочкам. Да ёлки-палки!
— Андрюха! Ты зачем прямо на бочку то?!
— А-а э-это-о не-е я-а-а…
Стоит бочка вся в свежих жёлтых подтёках. Причём, прямо сверху бочки. Высоту представляете? И тут я смотрю, а вокруг огромные волчьи следы. Ни чего себе! Это мне с моими 190 см примерно по пояс. Фотографировать мы это не стали, конечно. Но впечатлило.

Специально положил коробок для понятия размеров таймырских волков. Охотники рассказывали, что встречаются до 120 килограмм. Овцебык, для справочки, столько же весит.

Мы стояли ровно на его пути. Самое интересное, что обходя нас, он вообще никак не реагировал на звук. И когда мы ему что-то крикнули, то он даже не стал оглядываться. Видимо, потревоженные бочки его заботили сильнее. Ну мы тут тогда тоже решили не сильно обращать на него внимания. Я спускал колёса, топтался в снегу, снова спускал колёса (после заправки машина стала тяжелее и начала проваливаться), опять топтался. Волк абсолютно спокойно всё это время чего-то делал среди бочек и развалин. А Андрей вообще решил сфотографироваться с ним.

Мы стояли ровно на его пути. Самое интересное, что обходя нас, он вообще никак не реагировал на звук. И когда мы ему что-то крикнули, то он даже не стал оглядываться. Видимо, потревоженные бочки его заботили сильнее. Ну мы тут тогда тоже решили не сильно обращать на него внимания. Я спускал колёса, топтался в снегу, снова спускал колёса (после заправки машина стала тяжелее и начала проваливаться), опять топтался. Волк абсолютно спокойно всё это время чего-то делал среди бочек и развалин. А Андрей вообще решил сфотографироваться с ним.

К сожалению, качество фотографий зачастую оставляет желать лучшего. Ну что поделать, вот такие из нас фотограферы. Мы в этом году еще перед поездкой решили, что будем много снимать и фотографировать. Для этого была куплена какая-то китайская видеокамера, которую с виду нельзя было отличить от GoPro, Андрей вооружился зеркалкой, а я еще и штативом. И мы как заправские фотоблогеры ехали и постоянно выискивали подходящие ракурсы (ну, по нашему глубокому разумению "подходящие").
Для этого постоянно залезали на высокие горы:

Делали с высоких мест всякие замудрённые фотографии:

Выбирали модные ракурсы:

Соревнуясь при этом в изобретательности:

При виде красивого неба всё бросали и бежали наперегонки его чпокать:

Ну и конечно же, каждую ночь делали просто шедевральные фотографии северного сияния:

...

И как только начиналось таинство, мы с маниакальной упорностью ставили штатив и творили:

А еще, помимо фотоохоты, мы время от времени рыбачили. Мы же ведь по рекам в основном передвигались. То налима попробуем половить на реке Хета между Норильском и Хатангой, то еще всяких разных рыб где-нибудь на 76-ой параллели.

...

Ладно, когда где-то поближе к цивилизации, а то ведь бывало сидишь с удочкой, ловишь себе преспокойненько, а ближайший живой человек от тебя в пятистах километрах. Там же мы, кстати, и вморозили бур, а пока выдалбливали пешнями, то привели его в негодность – слишком сильно дёргали и погнули, из-за чего угол атаки ножей изменился. Правда, мы об этом не знали и гордо провозили его на крыше на Челюскин и обратно. И только на пути назад при очередной попытке порыбачить поняли, что ледобура у нас нет.
Кто знаком с зимней рыбалкой сразу подметит, что вмораживают ледобуры либо чайники, либо по пьяной лавочке. Потому что, кто знает как не вморозить бур, тот его никогда не вморозит. Это примерно то же случай, когда человек если знает как не получить ручкой реечного домкрата по голове при опускании, то никогда и не получит. А вморозил я бур по причине аномально тёплой и снежной зимы. В том месте, где лёд всегда имеет толщину 2.1-2.3 метра, в этом году было всего 1.5 метра. А я был уверен, что еще бурить и бурить, и не сильно выкидывал крошку из лунки. И когда вода пошла, то лунка была почти наполовину забита крошкой. А так как мороз был что-то около -35 градусов, то вода мгновенно смерзлась с крошкой и заблокировала ледобур. В итоге мы полночи его добывали, вместо того, чтобы рыбачить или спать.

Пещера Миддендорфа

А еще в эту поездку на отрезке от озера Таймыр и до Челюскина мы не пропускали ни одной избушки. Не ленились и ходили на них, проверяли бочки на наличие топлива, смотрели, на сколько пригодны для жилья балкИ и вагончики, и всё это с координатами тщательно записывали в блокнотик. Во-первых, это было важно на случай нашего пешего отступления, а во-вторых, это было бы полезно для последующих экспедиций в этот район.

...

Но была у нас ещё одна небольшая миссия. В Хатангском заливе на острове Бэра прошедшим летом был обнаружен остов избы, по всем признакам указывающий на своё очень древнее происхождение. Из архивных источников и по летописям первооткрывателей этого региона датировалась эта избушка 18 веком и описывалась как «дом Фомы». Наша задача была её отфотографировать и описать.
Остров Бэра был не совсем у нас по пути, но Нижняя Таймыра и Таймырская губа в тех местах уже имеют большую ширину и благодаря этому там был вполне ходовой для нашей машины снежный наст и мы, не раздумывая, направились в сторону острова. Тем более на нём находится уникальная из-за своего размера глыба из белого кварца.

Вроде как один из самых больших в мире.

К сожалению, эта зима была очень снежная, и в том районе даже на возвышенностях был как минимум полуметровый слой снега. Побродив по острову стало понятно, что избы не найти и мы исследовав скопление бочек и балки на острове продолжили свой путь дальше и довольно быстро подошли к морю. Вот здесь-то нас и постигло разочарование – когда мы забрались на самую высокую точку на мысе Оскара, то перед нами открылся вид на морской лёд в нужном нам направлении. И на сколько хватало глаз и бинокля везде было сплошное торошение и снег. В зоне видимости не было ни одного ровного пятнышка льда. А ведь в 2013 году здесь был настоящий ровный каток. Стало понятно, что путь будет совсем не лёгким.

а этими размышлениями мы не особенно обращали на какое-то движение сначала немного в глубине полуострова, а потом позади нас. Дело в том, что последние километров около ста повсюду паслись олени. Их было какое-то немыслимое количество. Везде, куда бы мы не направляли свой взгляд, везде были олени. Вот и сейчас мы не особенно смотрели, кто там рядом с нами пасётся. Оказалось, что это волк. Ходит себе, что-то нюхает, но при этом потихоньку вдоль берега приближается к нам. Мы его поприветствовали, помахали ему, и так как уже начинало темнеть, то решили продолжить путь. Но как только мы тронулись, то увидели еще двух волков, двигающихся нам на встречу. Один сзади приближается, двое спереди, справа обрыв, слева торосы. Потом один из двух волков отделился и, немного ускорившись, под самым обрывом начал нас как бы отрезать от берега. При этом он скрылся за снежным бруствером. И вдруг он начал показываться из-за него, смешно и необычно подпрыгивая свечкой на задних лапах и вытягивая шею, чтобы наблюдать за нами. Прямо цирковой номер какой-то.
Опасения наши оказались напрасными, волки потеряли к нам всякий интерес и начали играть между собой то кувыркаясь, то гоняясь друг за дружкой. И мы не стали им мешать и тоже двинулись своей дорогой
Вдали виден прогуливающийся волк, на которого мы сначала не обратили внимание.

От берега отойти так у нас так и не получилось за все двести с лишним километров морского участка пути. Сплошное торошение и просто какое-то неимоверное количество снега на льду. Хотя снег этот нас часто и спасал, так как им была засыпана львиная доля торосов, и там где наст держал, нам получалось более-менее прямолинейно двигаться, а не извиваться как уж на сковородке в поиске проходов среди нагромождений льда.
Выглядело это примерно вот так:

Где-то там же в торосах я и разломал насос для перекачки топлива.
Ну посмотрите на этого замороженного:

Еще не доезжая до Челюскина километров 20-30, нам пришлось искать выход на берег, потому что пошли всё более и более широкие открытые трещины с водой. И так как напротив мыса в проливе Вилькицкого была открытая вода, то мы не стали испытывать судьбу, а полезли наверх и последние километры шли по берегу.
К нашей радости на метеостанции работали практически все те же, кто был здесь в 2013 году. Поэтому это была встреча со старыми друзьями. Поздоровавшись, я первым делом побежал звонить в Москву Анне Морозовой – нашему третьему члену команды и нашему ангелу хранителю – девушке, которая неусыпно следила за нами по маячку круглые сутки и которой мы в обязательном порядке отзванивались по вечерам, чтобы доложить об обстановке. И если бы мы перестали двигаться и не выходили бы на связь, то она бы первой начала бы бить тревогу, в случае чего.

Наша связь с миром.

Но звонил я Анне с одной лишь целью – скорее узнать погоду на ближайшие дни. Дело в том, что вот эти вот последние 200 километров до Челюскина пролегают не просто по льду, а по настоящим ледовым полям Северного Ледовитого океана, которые время от времени шевелятся и перемещаются с места на место. В следствие чего между ними образуются то нагромождения торосов, то достаточно большие разводья. Нам повезло, последнюю неделю стояла относительно безветренная и морозная погода, соответственно больших подвижек не было и всё, что было переломано, более-менее схватилось льдом и подзамело снегом. Благодаря этому мы доехали без особых купаний в солёной воде. И вот звоню и узнаю, что через день здесь будет резкое усиление ветра и потепление. Всё. С этого момента у меня была только одна мысль в голове: надо валить!

На самом мысе стоит орудие вроде как аж с времён войны.

Хранится, наверное как стратегический запас, миллиард старых ржавых бочек.

Работает гидрометеорологическая станция.