38
Накрапывающий осенний дождик совершенно не омрачал праздничного настроения Рудольфа Яковлевича. Он радовался сегодняшнему дню, как маленький мальчик радуется дню своего рождения. Ощущение праздника, не покидает его, не смотря ни на погоду, ни на прочие, не зависящие от него неприятности.
Рудольф Яковлевич радовался утром, когда собирался на работу, а Илоночка ещё сладко сопела, уткнувшись своим очаровательным носиком в подушку. Радовался по дороге на работу, стоя в привычной утренней пробке и предвкушая вечер, когда пролетит эту же стометровку подобно метеору. Даже отпроситься у добрейшего Петра Георгиевича получилось радостно.
-Рудольф, милый, да для тебя что угодно, да вообще не надо было приходить сегодня, и мог и не звонить даже. Мы же столько лет вместе, да на нас только это контора и держится. А знаешь, что? Я тоже уйду, давай вместе сегодня раньше уйдём. Я знаю одно отличное местечко, каких там рябчиков подают. Мммм, ты никогда не пробовал таких рябчиков. И не спорь со мной, сегодня мы идём вместе, я угощаю!!! Дела? Ах, дела... Женщина??? Девушка даже? Ты ж старый сластолюбец!!! Не ожидал…, не ожидал... Ну, иди, конечно, но рябчики в силе, любой свободный день, а с тебя тогда история!!! Ишь ты, девушка...
Радовался, зайдя в ювелирный и купив колечко, которое вот уже две недели как присмотрел и ждал только, что б банк одобрил кредит. Продолжил радоваться в цветочном, по дороге домой, на парковке, у двери подъезда и конечно в лифте. А вот у двери квартиры начал ещё и волноваться. Не удивительно, за свои почти 57 он впервые собирался сделать предложение. Да ещё кому, девушке моложе себя почти в три раза, которая по возрасту вполне могла быть его внучкой.
Илона, Илоночка, Ланочка, милый ласковый цветочек, словно в благодарность за все жизненные невзгоды брошенный на алтарь его любви. Любви сначала осторожной, недоверчивой, но переросшей в итоге, во что то большее, в какое то слепое обожание, в поклонение. Эта маленькая девочка стала для Рудольфа не просто лебединой песней, не просто сединой в бороду. Она стала идолом, единственным смыслом и целью в жизни. Её образ, шелковистые непослушные волосы, огромные синие глаза и ноги, которые начинаясь от земли уходили вверх и словно никак не хотели заканчиваться. Этот образ затмил для Рудольфа все прежние страсти. Он не мог думать ни о рыбалке, ни о работе, ни о каких друзьях. Все мысли отныне сконцентрировались на ней. Обожание, обожествление, слепая покорность воле и готовность к любым жертвам. Рудольф Яковлевич пропал, полностью и безвозвратно.
Его уютная двухкомнатная квартирка, эталонная холостяцкая берлога, по мановению широко раскрытых глаз и обиженно надутых губок, быстро преобразилась в настоящее гнёздышко любви. Новые яркие занавески, свежеоклеенные стены, пледы на мебель и ковры с длинным ворсом, нога в которых утопала по щиколотку. Последние Рудольф Яковлевич покупал с особым удовольствием. Идеальной формы ступни с изящными пальцами, принадлежавшие его богине, были предметом его особой страсти и обожания. Он мог часами перебирать пальчики и ласкать их, знал каждый в отдельности и про себя разговаривал с ними. Илона даже позволяла слегка прикасаться к ним губами, чуть чуть, совсем без пошлости.
Она вообще оказалась образцом целомудрия. Ни о какой телесной связи между ними не могло идти и речи. Игры с ногами для неё были просто расслабляющим массажем, казалось, без малейшего оттенка сексуальности. Чем они были для Рудольфа, пожалуй он и сам не смог бы ответить. Позывы и желания плоти практически не напоминали о себе последние годы. Потому минуты и часы посвящённые ногам его богини, были скорее сродни погружению в нирвану, формой максимально возможной релаксации.
Чем блаженнее были минуты счастья тем, более сильным диссонансом, всплывали мысли о том, что всё могло быть по другому, совсем по другому, абсолютно и страшно не так! Момент встречи с Илоной, мог стать для Рудольфа Яковлевича моментом самого ужасного в жизни происшествия.
***
Он до сих пор вздрагивал, вспоминая тот вечер. День выдался тяжёлый, конец квартала, проклятый баланс никак не сводился, и Рудольф в очередной раз пожалел, что когда то стал бухгалтером. Цифры, отчёты, сводки, балансы за долгих почти 35 лет стажа, согнули некогда прямую спину, угробили зрение и свернули внутренний мир в череду авансов, зарплат и квартальных.
Плюнув на всё и выключив монитор, Рудольф запер кабинет и через проходную вышел на стоянку. Проходя мимо охранника Сергея, попросил не выключать компьютер и попрощался. Новенький корейский хетчбэк бодро затарахтел мотором и разгоняя щётками начинающийся июльский дождь, повёз хозяина домой. Машинка была куплена в честь 55 годовщины, и вот уже 2 года радовала Рудольфа неприхотливостью и экономичностью. Несколько огорчало практически полное отсутствие накоплений, полностью потраченных на железного друга, но ни нуждающихся родственников, ни детей у Рудольфа Яковлевича не было, а потому как говорится, один раз живём.
Родной двор встретил уже полноценной летней грозой, сколь неожиданной столь и сильной, с которой щётки справлялись с трудом, а надо было ещё найти свободное место. Отвратительная видимость плюс уставшие глаза позволили внезапному глухому удару спереди совпасть с тем моментом, когда в пелене дождя мелькнул смазанный силуэт.
Все последующие события вспоминались калейдоскопом картинок, мокрый асфальт, хрупкая девичья фигурка, огромные глаза полные слёз, тонкая лодыжка опухающая прямо на глазах. На любое предложение позвонить куда-либо, истерика. Осмотр пострадавшей конечности, большая кружка кофе с коньяком, чистое полотенце и банный халат, это уже в квартире.
История короткой, но такой грустной судьбы. Трудное деревенское детство, постоянно пьяный отец, зато сама поступила, большой город, первая любовь… ужасная и единственная ночь, решительно невозможно вернуться, одна, совсем одна в этом большом, но как оказалось, таком чужом городе... Рудольф слушал, смотрел на дрожащие тонкие пальцы держащие кружку, и внутри у него поднималась волна чего то не знакомого, никогда ранее не испытанного. Она поднималась всё выше, затапливала грудь, горло, рот, пока в глазах не защипало, а щёки не ощутили выступившую влагу. Они долго плакали вместе, а ту ночь Рудольф провёл на диване, ту и последующие счастливые 60.
Илона неожиданно вошла в его жизнь, и без неё теперь он этой самой жизни не представлял. Если раньше с работы хотелось куда угодно, но только не домой, то сейчас он и представить себе не мог, что бы где то хоть на минуту задержаться. Подарки, сюрпризы, сотни и тысячи комплиментов. Казалось, накопленная и нерастраченная долгими годами одиночества страсть спешила полностью излиться, грозя затопить всё вокруг.
Отношение Илоны было конечно более сдержанным, возможно неудачный первый опыт, возможно разница в возрасте, но скорее всего внутренняя непорочность и чистота не позволяли ей полностью отдаться, душой и телом. Тот единственный раз, когда массаж ступней плавно начал перерастать в нечто большее. Когда Рудольф Яковлевич не удержался и начал целовать точёные икры, округлые колени, ароматные нежные бёдра, полный дрожи голос девушки произнёс.
- Всё!!! Всё, что выше только для мужа!
Но голос дрожал, дрожал точно и Рудольф был уверен, что именно так дрожит требующая выхода страсть.
***
И вот сейчас, стоя перед дверью собственной квартиры, сжимая в одной руке букет, а в другой коробочку с обручальным кольцом, тоже своеобразной «дверью» в новую, доселе неведанную им жизнь, 57 летний главный бухгалтер волновался как школяр перед экзаменом. Но, так или иначе, все двери, когда то открываются, придётся открыть и эти.
Первым, что почувствовал Рудольф Яковлевич, бесшумно открыв замок новой стальной двери, установленной опять же по настоянию Илоночки, был запах. Не какая-то противная вонь или смрад, мусорного ведра или испорченной еды, к примеру, а скорее витавшие в воздухе ароматы тренажёрного зала. Этакий пропитанный тестостероном душок, со кисловатой примесью чего-то незнакомого, но волнующего и заставляющего кожу покрыться мурашками. И звуки. Надсадное, гулкое дыхание перемежающееся тонкими полустонами, а скорее даже полувзвизгами.
Источник непонятных, совсем не присущих квартире запахов и звуков, доносился из дальней комнаты, как раз той, которая была выделена под спальную комнату. Тихонько на цыпочках, практически не дыша и затаившись, Рудольф Яковлевич прокрался через проходную комнату и оказался у дверей в спальную. Ни о чём плохом он в тот момент не думал, он вообще ни о чём в тот момент не думал, поддавшись проснувшимся инстинктам. Просто тихонько подошёл к открытой двери и просто заглянул в комнату. Все двери, так или иначе, когда то открываются, но некоторым лучше было бы оставаться закрытыми.
Перед кроватью, спиной к двери стоял мужчина, крупный, широкий, как животное покрытый жёсткими темными волосами. На кулак правой руки у него были намотаны волосы стоящей перед ним на коленях девушки, а левая по хозяйски расположилась на миниатюрном заду. Каждый его толчок заставлял её подаваться вперёд, а волосы, натянутые до предела, возвращали девушку обратно, одновременно заставляя трепещущееся тело изгибаться в крутую дугу. Её судорожно открытый рот жадно хватал воздух, с тем, что бы тут же выбросить его тем полустоном полувскриком, которые были слышны ещё в прихожей. Капли пота покрывали тело мужчины, дыхание хрипло вырывалось из его груди.
Открывшаяся сцена была столь безобразно вульгарна и пошла, что мозг Рудольфа Яковлевича поначалу отказался воспринимать её как должное. Просто картинки из порнографического фильма. Незнакомый мужчина, незнакомая женщина. Что они вообще тут делают? И где Илона? А может это я не туда зашёл? Тогда неудобно получается, нужно выйти. Но ведь это моя квартира! Да что здесь, чёрт побери, происходит?
Злость, подобно свежей струе нашатыря, разбудила мозг и заставила его нормально работать: - Квартира точно моя, что за бред. Мужчину я вроде не знаю, девушку не разглядеть! Чья-то глупая шутка? Коллеги, знакомые, не представляю? И где всё-таки Илона? Нет, это надо заканчивать!!!
Рудольф Яковлевич взял себя в руки, набрал полную грудь воздуха, намереваясь окликнуть незнакомцев, потребовать убираться из квартиры, как взгляд его упёрся в девичьи ступни: - Господи, Боже мой, да как так то?!
Он не мог ошибиться, каждый миллиметр этих ступней, каждый пальчик на этой идеальной ножке, был им неоднократно исследован и обласкан. Сердце в груди на мгновение остановилось, а потом сорвалось в бешеный галоп: - Что же это такое, что происходит? Рудольф Яковлевич потрясённый отошёл от дверного проёма и присел на краешек стоящего в комнате дивана. Мысли в голове мчались одна быстрее другой, пролетая мимо и не оставляя хоть какого то связного понимая прошедшего. Появилось ощущение нереальности происходящего, и только стоны, хрипы, влажные чавкающие звуки из комнаты, возвращали на землю и напоминали о том, что всё это на самом деле, не понарошку. Какой-то мужчина в его квартире, на его кровати имеет его женщину. Она стонет, взвизгивает, поддаёт ему задом и получает огромное удовольствие. Она та, которой он сегодня собирался делать предложение, которую хотел сделать своей женой.
Старый дурак, старый глупый дурак. Зачем ты ей, зачем ей твоя любовь. Ей нужен мужчина, вот такой грубый, волосатый. Который приходит и берёт своё по праву, по праву мужчины, по праву сильного. Он то, небось, ей пальчики не целует. Наматывает волосы на кулак и делает так как хочет. Рудольф Яковлевич настолько проникся самоуничижением, что даже был готов пойти и пожать руку этому настоящему мужчине, который сделал всё как надо, так как надо Илоне. Но ему наверняка не требуется моё признание. То, что ему требуется, он уже получил.
А в спальне тем временем акт соития подходил к концу.
- Я хочу кончить тебе на ноги, переворачивайся. Твой старикан же их особенно любит.
Скрипнули пружины старого матраса, Рудольф давно присмотрел новый, дорогой ортопедический, но вот купить пока не успел.
- Вот так, вот так хорошо. Так тебе старый хрен, два месяца ждём, а ты никак не растелишься. Облизывай и дальше ноги, так то тебе повкуснее будет.
Матрас заскрипел ещё раз.
- Фуух хорошо, я уже думал не выдержу. Два месяца на голодном пайке.
- Знаю я твой голодный паёк, небось всех шлюх уже пере.бал. Кобелина ещё тот, пока яйца не вырву, не успокоишься.
Грубая фраза, произнесённая мелодичным голоском Илоны, была для Рудольфа Яковлевича едва ли не большим шоком, чем все события предшествовавшие этому. Девушка продолжила.
- Растелится не переживай, с сегодняшнего дня и ноги для него станут недостижимой мечтой, пусть помучается хорёк. Если замуж не возьмёт, собираю вещи и у.бываю. Такой порядочный цветочек не может жить в одной квартире с чужим мужчиной.
- Бл.дь ты порядочная, а не цветочек, гы гы гы. Тебе дедульки твои не сняться? Ежё жили бы и жили, старички.
-Нахрен пошёл, придурок. Баблишком за квартирки, небось, не брезгуешь. Вкусно жрать и сладко пить любишь. Надоел ты мне, пора менять. Старичков он жалеет, которые на внучек своих залезть мечтают, педофилы бл.ть.
- Ммм…. обожаю тебя такую, внучка бл.дь добытчица. – раздавшиеся звуки поцелуев и шутливой борьбы начали перерастать в очередной акт любви.
Рудольф Яковлевич сидел, ни жив, ни мёртв. Аферисты, бандиты, чёрные риэлторы. Конечно он слышал о таком, но никогда бы не мог подумать, что с ним может такое приключится. Его квартирка, оставшаяся от родителей и являющаяся фактически единственной собственность кроме свежеприобретённой авто могла стать причиной его же гибели. Да и почему могла, если посидеть здесь ещё немного, то вполне может быть и станет.
Мозг получивший за сегодня уже такое количество удивительной информации видимо способность удивляться потерял. Аккуратно встать, не забыть букет, не звенеть ключами. На цыпочках обратно к двери, тихонько выходим. На один оборотик замок, тихонечко... Лифт? Какой к чёрту лифт? Пешком батенька, пешком, если пожить ещё хочешь.
Выскочив из подъезда на улицу, Рудольф Яковлевич попытался взять себя в руки и хотя бы до машины дойти более или менее спокойно. Меньше всего хотелось, чтоб кто-то из любопытных соседей задумался, почему это он бегает по двору. Это у него почти получилось. Неожиданно громко пиликнувшая сигнализация заставила всё-таки ускориться и быстро запрыгнуть в салон. Ключ в замок, ремень в гнездо; - Давай родная, давай, вытягивай меня отсюда. Нелепость и некоторый комизм ситуации пытались пробиться сквозь возбуждённые нервы к мозгу. Но Рудольф Яковлевич решительно загнал их поглубже. Сейчас на первом месте инстинкты, инстинкты и ещё раз инстинкты.
Только выехав уже на кольцевую, Рудольф несколько успокоился и попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Мозг, однако, отказывался за неё браться и на любую попытку выдавал розовые пяточки Илоны с поджатыми от удовольствия пальчиками.
-Бедная девочка! Ну как, как так получилось? Ведь я не мог в ней настолько ошибиться! Она решительно не способна на подобные гнусности. Молодость, страсти, гормоны на максимуме. Она наверняка не виновата. Не может быть виновато такое ангельское создание. Может быть ещё и бедность. Или какие-то проблемы в семье. Ведь я совсем ничего не знаю о её семье! Я вообще ничего о ней не знаю!!! Старый осёл, слепец!!! Как я не разглядел, что у девочки может быть горе, или какая то беда!?
Рудольф Яковлевич, кажется, начинал несколько представлять сложившуюся ситуацию. Бедная красивая девочка, плохая компания, а жизнь кажется такой несправедливой и неудачной. И вот у кого то, не у неё конечно, в голове возникает идея. Ну что ж, вполне похоже на правду. Ведь что, ну что мог дать тот самец его девочке? Молодое тело? Так это ерунда мелочи, все эти страсти спокойно улягутся через какое-то время, и останется главное. Любовь, нежность, забота. А разве могло, то волосатое создание дать его Илоночке, что-либо из перечисленного? Да никогда!!!
Чем больше Рудольф Яковлевич думал над сложившейся ситуацией, тем больше понимал, что Илону необходимо спасать. И это происшествие, казавшееся трагедией и концом всех надежд, это просто испытание его любви. И он с честью должен пройти его, а иначе не любовь это, а какое-то извращение, набоковщина какая-то.
***
Ставшее родным за столько лет здание НИИ встретило Рудольфа Яковлевича тишиной гулких коридоров. Пятница есть пятница, почти выходной день. Сергей, сидел на своём месте за стойкой и с любопытсвом смотрел на подошёдшего бухгалтера.
-Изменились планы Рудольф Яковлевич?
-Нет, нет Серёжа, я к вам.
-Ко мне? Тогда слушаю. Что то случилось?
Сергей работал в их институте уже давно, и Рудольфу Яковлевичу было известно о некоторых особенностях его биографии. Участие в молодости в одной из ОПГ их города, принесло Сергею к его сорока годам две судимости и ни одного образования. Изменившиеся реалии встретили сидельца неприятным фактом того, что его навыки нигде не востребованы, а быковать на стрелах нынче не комильфо. Благо, бывшая ОПГ поддавшись мейнстриму, переформировалась в ЧОП, куда и приняли бывшего братка. Однако, как известно бывших бандитов, как и ментов не бывает, а потому за Сергеем закрепилась репутация человека, к которому можно обратиться для решения всяких скользких вопросов. Соседа алкаша приструнить, долг помочь вернуть, да и мало ли еще какие опасности поджидают обычного интеллигента в наше время.
-Серёжа, понимаешь тут такое дело, даже не знаю, как начать.
-Как-нибудь начните, дело есть дело, если не начнёшь то и кончить не получиться - хохотнул охранник.
-Ну что ты, что ты, ну не совсем кончить, конечно, даже вернее совсем не кончить, просто понимаешь, помощь мне нужна, люди нужны, что б помочь мне. Но не кончить кого-то конечно, а так просто, в общем мне наверное им проще объяснить будет, а? Как ты думаешь Серёжа, им наверное мне проще объяснить будет?
Сидящий за своей стойкой охранник смотрел на Рудольфа Яковлевича с пониманием.
-Понимаю, понимаю, как не понять. Записывайте номерок, скажете, что от меня. Помогут ребята. С благодарностью не скупитесь только, тогда обязательно помогут.
Сергей говорил и одновременно листал контакты в своём мобильном.
-Записывайте Рудольф Яковлевич.
Записав номер в свой телефон, Рудольф Яковлевич заранее поблагодарил Сергея и пообещал, что с него причитается. После поспешил из института, не хватало ещё встретить кого-то из коллег.
На улице тем временем похорошело, солнце даже начало довольно ощутимо припекать. А предстоящая встреча и принятое решение согревало изнутри. Дороги назад не было, оставить Илону Рудольф бы уже не смог, да и не хотел. Это было бы равнозначно тому, что оставить её наедине с хищниками в клетке. Девочку надо было спасать, тем более что герою в награду досталась бы сама девочка. А уж как её спасти, позвольте решать спасителю.
***
Встреча со знакомыми Сергея прошла на ура. Хмурый парень, лет 30 с виду, со свороченным набок носом и оттопыренными ушами совсем не удивился поставленной задаче, уточнил только по сумме. Денег хватило с лихвой, как оказалось Рудольф Яковлевич не требовал ничего особенного.
-Так, адрес ты нам дал, приметы, ну какие есть, так всё норм в принципе.
-Ребята, только очень вас прошу, мою просьбу не забудьте, это самое главное можно сказать.
-Не ссы батя, как сказал, так и сделаем. И вторую часть денег готовь, не затягивай. А то и с тобой чего нить сделаем. – растянутые в усмешке губы должны были видимо свидетельствовать о том, что это шутка, но с деньгами Рудольф и не собирался затягивать, такие шутки он не особо любил.
-Значит, я ей звоню, правильно? Адрес у вас, приметы тоже? Только не надо возле подъезда, вас могут запомнить.
-Не ссы говорю, бабло готовь, всё сделаем как в лучших домах.
Ну что ж, за оставшееся время заказать столик в ресторане, цветы есть. Для создания полного антуража не хватало заложенного в ломбард колечка, но будем надеяться, что на это внимания никто не обратит. Да и какие подозрения могут быть в отношении пожилого, уважаемого человека? Ни каких!
***
Городская больница, наверное, ничем не отличалась от тысяч таких же разбросанных по всей стране. Плитка в коридорах до половины стены, звучное эхо, скрежет жестяных вёдер передвигаемых по полу и сочные шлепки пропитанных водой половых тряпок.
Рудольф Яковлевич сидел на скамейке у стены, полуобернувшись к сидящему рядом зав. отделением хирургии, одновременно глядя на двери грузового лифта в конце коридора.
- Ну что я вам могу сказать.- Пожилой хирург поправил очки и ещё раз заглянул в карточку. – Организм молодой, здоровый. Всё срастается, как положено. Снимки, сделанные перед выпиской, это подтверждают. Если бы не тяжесть повреждений, через полгодика уже побежала бы ваша красавица.
Уголки губ дёрнулись вверх, долженствуя изобразить вежливую улыбку в ответ, но лишь прорезали застывшую маску лица уродливыми трещинами.
- А что там преступники? Поймали? – взглянув на него, спросил врач
- Вы знаете, нет, уже больше трёх месяцев прошло, и ничего. – тихо и словно бы через силу в ответ.
- Откровенно вам скажу, что за всю практику с таким не сталкивался, такое ощущение, что девушка попала под каток, выше коленей проще пересчитать целые кости, чем поломанные. Какими мерзавцами надо быть, что б суметь сотворить такое. - Врач взглянул на собеседника вопросительно, словно тот мог ему это объяснить. Рудольф Яковлевич лишь горестно вздохнул, и ещё больше сгорбил опущенные плечи.
- Так по питанию и по уходу вы в курсе, следите за отёчностью, после растяжек всякое бывает, что ещё? – шелестнули перелистываемые страницы – В принципе, наверное, всё. Теперь дело за вами, забота, терпение, ну, впрочем, кому я это рассказываю. Весь персонал на вас и так молится, вы к нам как на работу. Ну и вашу просьбу я выполнил, хотя не совсем понимаю для чего вам это? – снова вопросительный взгляд.
За дверями лифта, прожигаемыми нетерпеливым взглядом, наконец то громыхнуло, и они неторопливо поползли в разные стороны. Рудольф вскочил со скамейки и сделал несколько шагов в том направлении, а неудобный вопрос очень своевременно повис в воздухе. Доктор хмыкнул, но промолчал.
Первой из лифта показалась спина тёти Зины, одной из санитарок. Широкая, в застиранном белом халате в обтяжку, она перекрыла весь дверной проём. Инвалидного кресла за ней было практически не видно. Выкатив его из кабины задом, санитарка привычно нажав на отделанные пластмассой ручки ловко развернулась на 180 градусов и покатила в направлении ожидающих мужчин.
Сидящая в кресле Илона, практически полностью закованная в гипс, пустыми глазами смотрела сквозь него. Стресс от произошедшего, плюс сильнейшие болеутоляющие удерживали сознание девушки на границе яви и сна, однако врачи обещали, что это не навсегда. Тем не менее, вид её пронзил сердце Рудольфа невыразимой нежностью смешанной с восторгом. Так происходило сейчас всегда, когда он её видел. Такая она нравилась ему несоизмеримо больше той прежней, несчастной, обуреваемой страстями и низменными порывами глупенькой девочке. Скованная, беззащитная она так нуждалась в его заботе. Само её существование теперь зависело только от него. Разве это не замечательно?
Задуманное удалось на славу, мало того за прошедшее время сделано всё, что бы она теперь никогда и ни в чём не нуждалась. Он всё придумал, всё приготовил. Квартира, которая стала причиной их встречи и которая чуть не стала причиной большой беды давно продана. Часть вырученных денег потрачена на уютное гнёздышко, далеко отсюда, вообще далеко от людей. Им никто не должен мешать, только лес вокруг, на многие десятки и сотни километров. И никаких риелторов, чёрных или белых, никаких врачей, через полгода побежит она. Рудольф сам решит, когда она побежит и побежит ли вообще. Он имеет на это право, ведь он спас её, спас от самой себя.
Всё для Илоны, всё для его девочки и совсем чуть чуть для него. Буквально каких то несколько десятков сантиметров точёных икр, нетронутых ни нанятыми братками, ни добрым доктором, завершающихся идеальной формы ступнями, украшенных так вожделенными им пальчиками.
© BonSuar
Это сообщение отредактировал ZM87 - 22.08.2017 - 00:14
yaplakal.com