77
Влезать во всю эту историю с благотворительностью я изначально и не собирался. Спонтанно получилось. Не начни тогда Серёга Франт мутить, даже мысли бы не закралось в меценаты подаваться.
Когда Франт предложил отойти в сторонку - побазарить на важную тему, я не напрягся. У Серёжи, что ни тема – то важная. Закидон у него такой появился, после того, как два года на малолетке провёл. Мол, серьёзный человек стал, и разговоры, соответственно, серьёзные. Даже если всех дел: денег на опохмелку занять, то понту для зрителей всё равно будет, как будто он бюджет республики пилить собрался.
- Слышь, Витян, ну, ты ж в курсе, что я тачку себе прикупил, да? – хитро прищурившись, спросил Франт. – Не, чо лыбишься-то? Нормальная тачка, коцанная слегка, но мне как разъездная - самое оно. Главное, жопу возит, и менты на неё внимания не обращают. Видно же, что босяк едет, взять с которого нечего…
- Серёг, давай уже по делу, а? – перебил я знакомого.
По тому, как Франт запнулся и замелькали чётки в его руке, я догадался, что сейчас будет какая-то замаскированная подляна. Аж любопытно стало, куда он меня со своей ржавой «шахой» вписать хочет.
- Короче, - замялся парень, отводя взгляд в сторону, - вам же ветошь в сервисе нужна бывает?
- Ну, допустим…
- Тут тема какая, мне машинку глянуть надо. Ну, масло там, свечи, по подвеске кое-что… Во, давай вы это сделаете, а я с вами тряпками расплачусь. Этот, как его, бартер!
- Франт, да ты гонишь, там нормальная сумма получается. Вагон тряпок подогнать надо. Ты чо, секонд-хенд бомбанул чтоли?
Увидев, что я сейчас заржу в голос, Серёга торопливо заговорил:
- Тут дело такое. У меня бабка на днях преставилась. А она по жизни скряга была, каких поискать. Шиза у неё была – шмотки любила. Причём, купит, в шкаф отправит и забудет. Прикинь, одних польт у неё три штуки в шкафу пылится, а она пока жива была, чуть ли не в фуфайке всю зиму бегала. Ну, и всякие сорочки, кофточки и прочий текстиль. Пока родичи у меня кусаются, кому хата упадёт, там нет никого, и всё это забрать можно влёгкую. Вот и прикинь, я вам полный шкаф тряпок, а вы мне машинку подшаманите, а? Не, базара нет, если запчасти какие надо, я куплю сам, этот подгон только за работу. Опять же, там на половине шмоток даже ярлыки не оторваны, может спихнёте кому – наваритесь.
- Серёг, у нас вроде сервис, а не комиссионка, - осадил я Франта, - ладно, пока обещать ничего не буду, давай мы завтра с Котом заглянем, а там видно будет.
По уму, конечно, надо было слать Франта подальше вместе с его бартером, но Серёжа – он такой, если надумал чего, до последнего нудеть будет, пока желаемого не получит. Проще было глянуть, а потом, сославшись на то, что он предлагает синтетический хлам, технично обломать любителя халявы.
Квартирка была откровенно запущенная. Старая обшарпанная мебель, выгоревшие обои, скрипучий рассохшийся дощатый пол. Но угнетающее впечатление производил вовсе не интерьер, а ощущение полной заброшенности жилища. Похоже, что после похорон хозяйки суда уже не один месяц никто не наведывался. Тяжёлый, спёртый воздух. Занавешенное тканью зеркало. Множество засохших грязных следов на полу. Слой пыли, лежащий везде, куда падал взгляд. Тусклый свет падал из мутного окна, щели в деревянной раме которого были заклеены пожелтевшими полосками, вырезанными из газеты. Весь подоконник был усыпан сухими и хрупкими на вид листьями герани, а голые скелеты растений торчали из цветочных горшков. В углу на низком столике с иконы в потемневшей деревянной раме пристально смотрел на непрошенных гостей кто-то из святых. Его взгляд казался осуждающим. Перед иконой застыла давно погасшая лампадка.
- Говорю же, никого тут нет, - Франт уверенно прошёл через всю комнату к старомодному трёхстворчатому шкафу, занимавшему собой почти всю боковую стену комнаты, и резко распахнул жалобно скрипнувшие створки, - вон, смотрите.
Шкаф, и правда, был набит под завязку. На деревянной штанге теснили друг друга плечики, на которых была аккуратно развешана верхняя одежда и кофты. Внизу, аккуратными стопками были сложены более лёгкие вещи.
- Это ладно, - довольный произведённым впечатлением, пробормотал Франт, распахивая ещё одну дверцу, - вот где ветошь нормальная.
Эта секция шкафа была поделена перегородками на полки, на верхних ровно стояли аккуратные столбики с постельным бельём, а на нижних – бельё, сорочки и ещё какая-то неразличимая мелочёвка.
- Ну чо, пацаны, впечатляет? – возбуждённо проговорил Франт, довольно наблюдая за нами. – Вам тут тряпок на два года хватит руки вытирать.
- Серёг, а ты вообще уверен, что распоряжаться этим можешь? – Мой спутник Лёха Кот пристально глянул на стоящего у открытого шкафа парня. – Не кувыркнётся всё так, что мы эту хату обнесли, пока хозяев не было.
- Да не, это барахло не нужно никому, отвечаю, - замотал головой Франт, - родаки, как только разберутся, кому сколько с наследства причитается, сразу хату на продажу выставляют. Так что хоть всё до последних труханов выносите, никто и не вякнет.
Лёха ссутулившись, упёрся локтями в перила балкона и, не отрываясь, задумчиво смотрел на огонёк сигареты, тлеющей между пальцев. Франт остался в квартире, а мы с другом вышли на воздух, покурить и посоветоваться. Правда, разговора не вышло, подавленные атмосферой покинутого жилища, мы просто пускали дым, целясь в висящее над головой серое небо.
- Ну, а сам-то, Витян, что думаешь? – наконец, нарушил Кот тягостное молчание.
- Стрёмно как-то, братан. Как будто у покойницы тащим. Думаю, ну его на хрен, это всё.
- Та же фигня, - Лёха, согласно кивнул, не отрывая взгляда от тлеющей сигареты, - только у меня одна мысль появилась. Жаль вещи-то, они ж, и правда, на мусорке окажутся. Думаешь, Франт перед тем, как их нам на ветошь предлагает, другие варианты не щупал? Голяк, значит. А я как-то пару лет назад в богадельню ездил, ну, этот, интернат для пожилых. Вот и думаю, что бабушкам этим, которые там на режиме, эти шмотки всяко радостнее принять будет. Что скажешь?
Кот повернулся и пристально посмотрел на меня.
- Да не вопрос, Лёх. Нормально придумал, давай порадуем пенсионеров. И там, глядишь, - я показал глазами в небо, - потом зачтётся.
Прежде чем из-за поворота появился дом престарелых, панельный, угловатый, с большими окнами, больше похожий со стороны на типовой детский садик советской эпохи, пришлось с километр проехать по разбитой асфальтовой дороге. «Восьмёрка» была полна вещами под крышу. Из квартиры бабушки Франта, Лёха выгреб всё, что на его взгляд могло порадовать содержащихся в приюте стариков. Около железных ворот, покрашенных коричневой краской, облупившейся от времени, была небольшая, усыпанная жёлтыми листьями, нападавших со стоящих неподалёку деревьев, абсолютно пустая стоянка. Припарковав машину, я вылез из тепла салона, поёжился и поднял воротник на куртке. Низкое октябрьское небо давило из себя мерзкий мелкий дождик, а налетавший порывами холодный ветер, норовил залезть под одежду.
- Лёх, давай быстрее разберёмся с этим и домой, что-то мне не по себе как-то, - окликнул я друга, - да и погода ещё…
- Пошли, - согласно кивнул тот, - барахло в машине пока оставим, потом разгрузим, когда договоримся.
Калитка с выцветшей вывеской, на которой были написаны часы посещений, была закрыта. Пришлось с минуты колотить в неё кулаком, когда с той стороны раздалось движение и дверь распахнулась, отчаянно взвизгнув поржавевшими петлями. Из-за калитки заинтересованно разглядывала нежданных визитёров немолодая – лет пятидесяти – полная женщина с круглым располагающим к себе лицом, одетая в тёмно-синий халат сверху на который была небрежно наброшена тёплая куртка.
- Вы к кому, ребята?
- Да нам бы из руководства с кем-нибудь пересечься, - выступил вперёд Кот.
- А по какому вопросу, если не секрет?
- Мы тут постояльцам вещи кое-какие привезли. Вот передать хотим.
Женщина подвинулась, освобождая нам проход, и указала рукой на торец здания:
- Туда идите, увидите.
В коридоре технического блока дома престарелых остро пахло тушёной капустой и, едва уловимо, больницей. Линолеум на полу, вытертый до белизны, загибался на швах и приходилось смотреть под ноги, чтобы не запнуться. Откуда-то издалека доносился шум включенного на полную громкость телевизора, показывающего, судя по звуку, какой-то сериал. Дверь директорского кабинета ничем не выделялась от тех, что вели в другие помещения, и если б не табличка мы бы протопали мимо. Постучавшись, мы с другом зашли внутрь. Обстановка в помещении царила спартанская, было полное ощущение, что мебель как поставили, когда учреждение открывали, так с тех пор и не меняли. Выбивался из этого советского интерьера лишь компьютер, монитор которого стоял на столе хозяйки – похожей на школьную учительницу, со строгим интеллигентным лицом, темными волосами, стянутыми сзади в обычный узел, из-под очков в дешёвой пластмассовой оправе, на нас заинтересованно глянули серые глаза.
- Могу чем-то помочь, молодые люди? Вы по поводу кого-то из родственников?
- Не… - опять выступил вперёд мой друг, - мы по другому делу… Тут, короче, у нашего друга одного бабушка умерла. А после неё много вещей хороших осталось. Ну, мы и решили их сюда привезти. У вас же тут бабушки не богатые, им приятно будет. Не, вы не думайте, вещи хорошие, большинство даже не одёванные ни разу, чистые. Мы сами отбирали, чтоб без косяков было. Ну вот, передать хотим.
Выпалив это на одном дыхании, Кот умолк и уставился на директора. Она задумчиво поджала губы, покрутила между пальцами шариковую авторучку, и, наконец, достаточно холодно ответила:
- Это дело, конечно, хорошее. Но придётся вас огорчить. Мы не принимаем вещи напрямую от граждан. Не положено. Для этого существует организация «Согласие». Её офис в столице республики. Там будут рады принять у вас вещи, при выполнении некоторых условий. Надо будет написать заявление и приложить к нему список передаваемых вещей, сами вещи рассортировать и сложить в пакеты...
- Да как так-то?! – перебил Лёха женщину, - это нам что, ещё сто километров ехать, чтобы вещи бабушкам отдать? Да ещё бюрократию разводить?
- Ничем не могу помочь, - развела руками директор дома-интерната.
- Ну, может лично можно? Вы ж всё равно знаете, кто нуждается из ваших клиентов, вот мы и оформим личную дачку, или как это у вас правильно называется.
- Вы же не родственники пациентов, если я правильно понимаю, а значит и в этом случае придётся столкнуться с «разведением бюрократии». Извините, но ничем помочь не могу.
- Витян, пошли отсюда, - раздражённо буркнул Кот и, резко развернувшись, стремительно двинулся к двери.
- А может есть какой-нибудь не совсем официальный способ? – решил всё-таки поинтересоваться я перед уходом.
- Попробуйте с Дарьей Никитичной поговорить по этому поводу, - улыбнулась уголками губ директор, - её все тут знают.
Оказавшись на воздухе, мы с Котом почти синхронно достали сигареты и закурили. Лёха принялся зло ворчать, сокрушаясь несправедливостью жизни. Появившаяся неизвестно откуда толстая серая кошка доверчиво потёрлась мне о ноги, и я нагнулся, чтобы её погладить.
- Ребятки, а табачком не богаты? – раздался вдруг негромкий хриплый голос. Мы с другом одновременно оглянулись на его обладателя. Невысокий ссутуленный дедушка, одетый в спортивный костюм, сверху был накинут потёртый серый пиджачок, маленькая матерчатая кепка была надвинута почти на самые глаза, а на морщинистом лице было отчётливо читаемо, что если б не исключительные обстоятельства, он бы и не подумал стрелять курево, но куда деваться, раз карта так легла.
- Да-да, отец. Держи, конечно, - Кот, опередив меня, достал сигарету и дал просящему. Дед с видимым удовольствием понюхал белый цилиндрик, привычно размял его пальцами и, не торопясь, смакуя процесс, прикурил от протянутой моим другом зажигалки.
- А вы тут навестить кого? А то я давненько уж здесь, вроде всех родственников знаю, кто к кому приезжает, а вас впервой вижу, - добродушно спросил дед, выпуская клуб дыма.
Кот сжато и зло рассказал нашу историю. И принялся было ругать чёрствую директрису, как дедок его прервал:
- А ты на Танюшу нашу бочку не кати. Она ведь не сама правила эти пишет. Зато порядок при ней. Неужто она даже и не намекнула, что сделать можно?
- С Дарьей Никитичной сказала переговорить, - влез я в разговор.
- Ну вот, - лицо деда просветлело, - сейчас всё нормально будет. Никитична – она разберётся.
В этот момент из здания вышла женщина, что открывала нам калитку. Дедок, увидев её, радостно прокричал:
- Катенька, будь любезна, не в службу, а в дружбу, кликни нам Никитишну сюда, у ребяток тут дело до неё имеется.
Есть такие бабки, смотришь на которую, и понятно, что лучше с ней не связываться, на их лицах написана склочность и готовность устроить скандал по любому поводу. Их часто можно встретить в очереди в поликлинике или на почте. А есть их полная противоположность. Такие бабушки, при виде которых на лице сама собой появляется добрая улыбка. Такой типаж очень любят снимать рекламщики, играя на семейных чувствах потенциальных покупателей. Вот и подошедшая Дарья Никитична сошла как будто из рекламы какого-нибудь йогурта, где она играет заботливую бабушку, окружённую целым выводком внуков. Аккуратно причёсанная, с улыбчивым лицом бабушка, не спеша подошла к нам, тяжело опираясь на трость.
- Опять куришь, чёрт старый! – первым делом накинулась она на собеседника, но потом повернулась к нам и обезоруживающе улыбнулась, - сердце у него больное. Врачи курить запретили, а он всё равно чадит.
- Дык, я ж изредка только, в охоточку. Да и сигареты это разве? Что куришь, что воздух гоняешь – одинаково, никакой крепости. И вообще, Никитишна, тебя, вот, ребята по делу позвали, а не для того, чтобы ты мне тут лекции читала.
Мы вновь рассказали свою историю, но в этот раз она вызвала живейший отклик. Никитишна показала каморку, куда можно разгрузить привезённое, и отправила кого-то открыть ворота, чтобы я мог заехать прямо на территорию. После того, как багажник был очищен от вещей, она сердечно нас поблагодарила и осталась в каморке, что-то прикидывая про себя, шевеля при этом губами.
Дед, которого, как оказалось, звали Тимофеем, вызвался нас проводить. Он семенил за нами и торопливо говорил:
- Вы за вещи свои не переживайте. Никитишна – она у нас голова, всё по справедливости сделает. Никого постарается не обидеть…
Уже около машины Кот попросил у меня сигареты, вытащил свои, после того повернулся к нашему спутнику и протянул ему обе пачки:
- Держи, отец. Тут немного, но хоть что-то. Только не увлекайся, береги здоровье.
- Да я так… Иногда… Одну за день, я ж всё понимаю, - расплылся в улыбке дед, трясущимися пальцами пряча в карманы пиджака свалившееся на него богатство.
Я гнал в сторону дома, Кот сидел, развалившись, рядом и крутил в руках зажигалку. Внезапно друг повернулся ко мне и, выкрутив звук магнитолы почти до минимума, чтобы не перекрикивать музыку, задумчиво спросил:
- Что ж хреново-то так, а, Витян? Вроде и дело доброе сделали, а душу грызёт. Я как этого деда Тимоху вспомню, веришь, ком к горлу подкатывает. Прикинь, живёт человек на режиме, ни родных, ни близких, сигарет себе купить и то не может. Да и остальные… Прикинь, я когда в богадельне этой был, прямо виноватым себя чувствовал перед ними, что я-то молодой и здоровый, и бабку свою, которая у меня в соседнем районе живёт, навещаю постоянно, а они тут – брошенные и забытые. И башкой-то понимаю, что зря я гоню на себя, но совесть грызёт.
- Братан, ты во мне психолога увидел? - ухмыльнулся я.
- Да не, просто мне как-то один мужчина умный говорил, что козлом быть по жизни – куда проще, не заморачивайся и живи для себя, а человеком быть – сложно, ломать себя постоянно приходится. Я тогда посмеялся, а сейчас понимаю: прав он был. Тяжело это – человеком быть.
© витян
yaplakal.com