Статус: Offline
Балагур
Регистрация: 26.08.11
Сообщений: 902
|
За ведмедей - всегда...
Цитата | И тут мы услышали Чанга. Он лаял где-то в стороне от реки, в лесу. Таким я его ещё никогда не слышал: хриплый, взволнованный лай переходил на низкий вой и на визг. — Кого-то он там разведал, — нахмурился дядя. — Не было бы беды! Дядя стоял с кружкой чая в руке. — Видать, хозяина встретил! — живо сказал Порфирий. — Какого хозяина? — спросил я. — Медведя! — сказал дядя, ставя кружку. — Ты побудь здесь, а мы сбегаем… — И я с вами! — сказал я в отчаянии. — Тогда не отставать! — крикнул дядя. И мы побежали в сторону от реки, на голос. — И не лезь у меня вперёд! — кричал дядя на бегу, перепрыгивая с камня на камень.. — Я и так сзади! Я еле поспевал за дядей и Порфирием. — Привет… он нам ещё вчера… оставлял, — выкрикнул Порфирий, бухая своими огромными сапожищами по граниту. — Какой привет? — спросил я. — Визитную карточку! — крикнул дядя. — Я тоже видел! — Какую визитную карточку? Мы бегом спустились в распадок, где рос на чёрной земле иван-чай, миновали мёртвую избушку и стали подниматься вверх по лесистому склону. Чанг завыл совсем рядом, низким, страшным голосом, от которого у меня сердце забилось. И тут я увидел их из-за кустов багульника — Чанга и медведя! — Стой! — сказал дядя, вытаскивая из кармана наган. — Ко мне! Чанг даже не оглянулся на дядю. Он лаял как очумелый, дрожа от ненависти и взрывая задними лапами мох. Медведь стоял перед ним на задних лапах, как на ногах, во весь свой коренастый рост, тёмно-бурый, с прилипшими к шерсти комьями земли на животе, лобастый и спокойный, а в передних лапах он держал росшую перед ним берёзку, пригнув её к земле, и отмахивался ею от Чанга! Он отмахивался от Чанга, как человек от назойливой мухи, даю вам честное слово! — Доннерветтер! — звонко и весело крикнул дядя. Медведь выпустил из лап берёзу, которая с шумом выпрямилась, и, подняв лапы кверху, шагнул вперёд, как будто хотел схватить Чанга и задушить его в своих объятиях… — Стреля-ай! — заорал я. — Стреляй в него! И тут я увидел их из-за кустов багульника — Чанга и медведя. — В него я не стреляю! — раздельно и тихо произнёс дядя и, шагнув навстречу медведю, крикнул что-то низким, гортанным голосом — я ничего не понял, — и медведь сразу, как по команде, повернулся кругом, упал на четвереньки и затрусил в лес, а Чанг повернулся к дяде и подошёл к нему, помахивая хвостом, виляя всем телом и качая головой. В наступившей тишине было слышно, как медведь хрустел валежником, удаляясь в глубь леса. Да ещё как стучало моё сердце. Наверное, все слышали, как стучало моё сердце! — Молодец, Чангуша! — сказал дядя и потрепал Чанга по голове. — Обидели хозяина! — засмеялся Порфирий. — Небось плачет… — Разве медведи плачут? А что ты крикнул? — спросил я дядю. — Просто крикнул… этвас, — улыбнулся дядя, пряча наган. — Ну дядя же! — Это ихнее дело, — загадочно сказал Порфирий. — Не нашего ума. — А почему ты в него не стреляешь? — Зачем стрелять? Жалко! — сказал дядя. — А если бы он кинулся? — Не кинулся бы. Да и Порфирий справился бы с ним без выстрела. — Как «без выстрела»? Вы бы справились без выстрела? — Конечно, сподручный дак, — сказал Порфирий. Мы уже стали спускаться с бугра, гуськом. — Почему сподручный? — Потому что Порфирий мог запросто звездануть его по уху! — рассмеялся дядя. — Смеёшься! — сказал я. — Мне же интересно! — Я не смеюсь. Скажи ему, Порфирий, скольких ты медведей взял. — Почитай, шестьдесят будет, — сказал Порфирий. — Кулаком? — Иных кулаком, иных рогатиной, иных пулей. Это сподручных кулаком, маленьких, вот таких лоншаков, как этот. — Каких лоншаков? — Лоншак — годовалый медведь, — сказал дядя. |
|