Короткие истории и случаи из жизни 12.6.22

Предыдущая подборка ТУТ

Бессистемная подборка историй, рассказов, случаев из жизни собранных с просторов Интернета в количестве 12 штук. Предназначена для тех, кому надоела политика и новости. Букв будет много, спешащие проходят мимо..
-----------------------------------------------------------------------------------------

Ехала в купе с девочкой-моделью. Нежнейшая мраморная кожа, длинная шея, вырез выставляющий напоказ тугую девичью грудь, плоский животик, ноги уходят в бесконечность.
Старательно и деловито вгрызается в обезжиренный творог, посыпает его сахарозаменителем.
Через некоторое время замечаю, что около купе начинает крутиться проводник.
То заглянет — шутки пошутит, то помощь предложит… Вот кобелина, думаю, все вы одинаковые! При мне ты такого не делал! А теперь прямо стелешься. Ну-ну…
Проходит полчаса — проводник не унимается, все заглядывает и заглядывает в купе. Думаю, пропал мужик. Повелся на тугую девичью грудь, соблазнительный обезжиренный животик, ноги-бесконечности. Страшная сила — красота.
Через некоторое время начинаю впадать в комплексы.
Смотрю на соседку с завистью и почти ненавижу. У модели в бывших ходит менеджер Газпрома. А настоящем — горячий иностранец.
У модели подсчет калорий, белки-жиры, банан нервными ломтиками. У модели 20 килограммов косметики с собой, и еще 40 килограммов одежды.
Я незаметно прячу свой стаканчик с коньяком в баночку из-под еды, иду выбрасывать. В Казани куплю обезжиренный творог и примусь за ЗОЖ. Нечего расслабляться, кругом модели…
Пока шла к туалету, кое-что произошло.
Проводник увидел меня, подскочил и припустил за мной.
— Девушка, кричит, девушка! — я давно за вами наблюдаю…
Насторожилась.
— Я заметил у вас в купе баночку, а у меня бабушка в такие рассаду сажает. Не выбрасывайте ее, а? Я эту баночку уже полчаса караулю.
Баночку отдала.
С моделью мило болтали всю дорогу до Казани.
Красивая приятная женщина.
Отличная попутчица.
С проводником перемигивались.
Баночек надо еще прикупить.
А с комплексами надо завязывать..))
Автор Морена Морана

Колени — самый половой из вторичных половых признаков. Они — лицо женщины и вместилище её души. В них больше феромонов, чем во всей остальной женщине.

Один путешественник советовал, прежде чем влюбиться, рассмотрите колени. Они не обманут. Если захочется поцеловать, влюбляйтесь дальше. Если же внезапно затошнит — вы неудачно подсели к мужику с изломанной психикой.

Полно рвущих душу историй, как русский менеджер встречает на курорте простую девчонку из Тайской деревни. И вот, она дарит ему свою чистоту на всю ночь, что для многих даже дольше чем вечность. Всего за пятьдесят баксов. А когда страсть достигает той звенящей ноты, за которой пора уже снимать трусы, девушка вдруг оборачивается настоящим полковником, такие у неё лохматые Фаберже. Финал историй всегда счастливый, менеджер стремглав бежит к жене в Ростов, и не верит больше в мораль курортных женщин.

Девчонкам хорошо, они сразу родятся с удачными коленями. Чашечка выходит круглая, обаятельная и абсолютно лысая. О такой мечтает любой трансвестит. Но можно часами умирать в кресле эпиляции, можно отдать хирургам заработанное годами непосильного секса, и всё равно сустав останется мужским. Огромным, грубым, неприглядным.

Когда у одноклассниц они вдруг выросли, я помню, как изменился мир. Нога перестала быть оружием для пенделя, а стала частью женской личности. Причём лучшей частью, у многих.

Самые удачные ноги достались Жанке Садовской. Хотелось всё за них простить. Её оправдал бы любой суд.

— Нет, — сказал бы судья, — не смейте оговаривать эти колготки в сеточку.

И присяжные посмотрели бы на Жанку и присудили бы ей звание святой.

Однажды, она оделась в школу покороче и класс познал Любовь.

А лучшим специалистом считался Лёша. Он знал не только основы психологии ног: «коленки острые, значит женщина злая». Или: «сядьте девушке на колени, если ощущения приятные, надо брать». Леша пошёл дальше. Он по лодыжке определял вредность и по форме ступни — продолжительность первого брака. Себе в жёны он наметил девушку из африканского племени Нуба. У них там самые длинные в мире бёдра веретенообразной формы с утоньшением в верхней трети.

Жанка не то чтоб не устраивала Лёшу. Она как-то скоропостижно вышла за футболиста, потом за бандита, потом неважно уже за кого, причём многократно. Леша не успел сказать ей главные слова про её прыгалки.

Женщина с красивыми коленями вообще глубоко несчастна в жизни.

Во-первых, есть ощущение, будто тебя любят не за душу.

Во-вторых, сами попробуйте раз в год менять мужей, не путая имён.

Жанка то разводилась, то обратно вступала в брак. Она бы и рада остановиться на простом домовитом миллионере. Но мужчины ужасные бесы, вскружат голову, потом скандалят и уходят. Разводы стали для Жанки почти работой. Она плюнула и уехала в Таиланд. Занялась собой и коленями. В Интернете полно рецептов для одиноких женщин с ногами.

Например:

Разотрите лимон, корень сельдерея и головку чеснока. Пропустите через мясорубку, добавьте меда и пейте утром натощак. (Или ешьте, я не знаю, как правильно заталкивать в себя такую дрянь). Кроме отёков, пойло лечит разбитое сердце. После него не хочется мужчин, ни чувств, а только коньяка 300 г.

Вот ещё: десять листьев эвкалипта замочить в спирту. Периодически взбалтывать и перепрятывать, чтоб домашние не потратили лекарство на пьянку. На ночь втирать в уставшие колени. Поверх повязать тёплые платки. Эта глупая процедура ничего не изменит в вашей судьбе. Но вы сможете убедить себя, что раньше в суставах была соль, а теперь они пресные и лучше гнутся.

Лёха тем временем стал пилотом, ходил в божественно синей форме. И однажды чуть не убился, когда гулял по самолёту и увидел Колени с большой буквы П. В смысле, прекрасные. Он не рассмотрел ни бёдер, ни лодыжек, ни знаменитого принципа «четырёх окошек», теоретически видимого, если держать женщине ноги рядом и ровно, что само по себе фантастика. Вот колени — и всё. И Лёша, наш товарищ пилот, стал бегать по салону. Ему срочно понадобилось жениться, но он не знал, с чего начать.

Мимика ног куда изощрённей, чем лицевая. Колени выразительнее глаз. Ставя в разные позиции, ими можно стесняться, дерзить, соглашаться на танец или ехать в Крым на чёрном джипе. Способов показать ногами, что болит голова, я знаю восемь. И девять, что голова уже прошла. Глазами можно сказать «ты мерзавец», а коленями «ты мерзавец, но мне это нравится».

Эти ноги провоцировали Лешу на безумство. Он подошёл и сказал, что не уйдёт, пока не узнает их телефон. И лучше не тянуть, потому что Боинг сам собой в Москве не сядет.

И был он такой трогательный и весь такой лётчик, что невозможно было что-то утаить.

Лишь утром Лёша смог поднять глаза до уровня хотя бы лица. Ему стало интересно, есть ли тут какой-нибудь нос или глаза. И он спросил взволновано:

— Жанка, ты, что ли?

Она сначала обиделась и хотела навек забыть об этой роковой ночи, но у Лёхи была такая форма пилота, какую трудно разлюбить вот так сразу.

Чтоб вы знали, Форма пилота — самый половой из вторичных половых признаков мужчины. В форме пилота больше феромонов, чем во всём остальном мужчине. Она — лицо мужчины и вместилище его души. И если б не колени, женщинам нечего было бы нам противопоставить.

© Слава Сэ

Аллергия
© Константин Мелихан

Когда я заболел аллергией, приятель мне порекомендовал одну медицинскую сестру.
- Опытная старушенция! — сказал он. — Я у неё от аллергии уже лет двадцать лечусь!
Поскольку я шёл по блату, то взял для медсестры коробку конфет. «Школьные».
Сутулая, носатая, в медицинском халате, старуха походила на белую ворону.
Сначала она заглянула мне в ноздрю, а потом впрыснула туда какую-то гадость. Я помотал головой и спросил:
— Всё?
— Всё, — сказала медсестра.
Мне было неудобно уходить с подарком в руках, и я отдал коробку сестре.
Она тут же попробовала одну конфету и сказала:
— Вкусные. Завтра снова ко мне.
Назавтра я подарил ей бутылку водки «Чёрная смерть», тем более что больным аллергией, по словам медсестры, спиртное противопоказано.
Лечение стало набирать силу. Каждый день я вручал старушке очередной дар. И каждый раз она мне говорила: «Балуете, Константин Семёныч!» или «Я буду с вами ругаться!» — но дары не возвращала.
Вскоре мои ресурсы истощились. Я начал потрошить свою библиотеку. Подарил медсестре книгу «Как похудеть», почему-то довольно толстую. Сборник стихов поэтов Зимбабве. Два месяца я дарил этой милой старушке многотонное собрание сочинений Ленина. За что ей очень благодарен.
В моей квартире стало легче дышать. Кстати, одна из причин аллергии — книжная пыль.
Потом я подарил медицинской старушке баночку нитрокраски. Правда, уже открытую.
Ёршик для чистки курительной трубки, который мне преподнесли на именины. К счастью, без дарственной надписи.
Букет цветов, который я подарил жене ещё до того, как с ней развёлся.
Между прочим, химические красители, никотин и сухие цветы тоже ведут к аллергии.
Когда медстаруха вернула мне подтяжки, намекнув, что не носит штаны, я изменил тактику.
Я стал приезжать с сумкой, в которой лежало несколько подарков различной направленности. Перед тем, как раскрыть сумку, я спрашивал старушку: «У вас есть дети?». Если она говорила: «Нет», — я спрашивал: «А кошка?»
Один раз я спросил, нет ли у нее тараканов.
В другой раз мне удалось ей всучить пакетик пшена.
А на следующий день — хомяка к нему. Это был удачный подарок, поскольку хомяки тоже являются источником всякой аллергической заразы.
За год лечения я избавился от кучи ненужного хлама.
И вот как-то утром я проснулся и почувствовал, что у меня ничего не болит. Ни голова. Ни горло. Меня не тошнило. У меня не было одышки, спазмов, насморка, чесотки и никакой температуры. Всех этих верных друзей аллергии. «Или я поправился, или я в раю!» — решил я и пошёл к медсестре.
Старуха пила чай с лимоном: это было видно по её кислой морде.
Чайник стоял на одном из томов вождя пролетарской революции. На окне стояли сушёные цветы: напоминание о моей увядшей юности.
Кроме того, в кабинете жутко воняло. Значит, хомяк тоже был где-то рядом.
— Я пришёл вам сказать, что выздоровел! — прокричал я старухе в ухо, покрытое лишайными волдырями.
— Так быстро? — закашлялась она и подняла на меня глаза, слезящиеся от конъюнктивита.
— А это — последний подарочек! — сказал я и протянул ей шарф, который связала мне бабушка из собаки.
— Чистая шерсть! — прохрипела старуха и трясущимися руками стала наматывать шарф на свою шею, всю в пятнах экземы.
Я раскланялся и, вытерев ноги о синтетический коврик, который подарил моей спасительнице накануне, оставил её вместе с аллергией.

Воскресным днем 31 октября 1926 года Чарльз Миллар совершил два сенсационных поступка. Первый состоял в том, что стройный, подтянутый 73–летний холостяк, который за всю жизнь не проболел ни дня, вдруг рухнул на пол в своём офисе и умер. Секретарша была в шоке. Второй неожиданностью стало его завещание: оно оказалось столь неординарным, вызывающим, а последствия его настолько сенсационными, что этот юридический документ превзошёл всё, что Миллар, известный корпоративный юрист, сделал за всю жизнь.

Никто не предполагал, что уважаемый торонтовский юрист и бизнесмен после смерти устроит такое грандиозное шоу в прессе. Похоже, что Миллар хотел показать, что за определённую цену можно купить всё и всех. Составив завещание по всем правилам юридического искусства, сей уважаемый джентльмен создал прецедент для величайшей посмертной, как отмечали журналисты, "шутки века”.

Чарльз Венс Миллар родился в 1853 году в семье небогатого фермера в Айлмере, Онтарио. Смышлёный школьник, а позже успешный студент, он получил много наград, включая золотую медаль в университете Торонто. Его средней отметкой по всем предметам была 98! Столь же впечатляющими были его успехи в юридической школе «Озгуд Холл». В 1881 году этого амбициозного молодого человека приняли в коллегию адвокатов, а вскоре он уже открыл свой собственный офис в Торонто.

Начинал Миллар с малого, но жильё снял подобающее адвокату – несколько меблированных комнат в "Королевском” отеле Торонто. Со временем его имя зазвучало среди преуспевающих корпоративных юристов, специалистов в области контрактного права.

Поскольку юридическая практика на первых порах приносила не очень высокий доход, Миллар купил "Экспресс–компанию Британской Колумбии” с правом на перевозку правительственной почты в район Карибу. Когда началось строительство железнодорожной компании "Гранд Транк”, он расширил сферу своей деятельности, включив в неё отдалённый форт Джордж (позже Принс–Джордж).

Известно, что Миллар хотел купить землю для индейцев в форте Джордж, но её перекупила железная дорога. Миллар подал в суд, придравшись к каким–то процессуальным нарушениям, и выиграл дело: суд постановил, чтобы железная дорога выделила юристу 200 акров (в судебной практике это с тех пор называется "надбавкой Миллара”).

Обладая острой деловой хваткой, Миллар выгодно покупал доходные дома, а на паях с верховным судьей Онтарио приобрёл пароход; кроме того, он стал президентом и владельцем контрольного пакета акций пивной компании "О’Киф” (пиво этой марки продаётся до сих пор).

Его увлечением были лошади и скачки. Миллару везло: он имел репутацию удачливого игрока, а две его лошади брали первые призы на престижных скачках. К концу жизни в его конюшне находилось 7 великолепных беговых жеребцов.
Было ещё одно увлечение у этого удачливого человека: он любил шутить и разыгрывать приятелей. Особенно язвительным шуткам подвергались люди, склонные к глупой жадности.

Друзья и сослуживцы Миллара вспоминали о нём, как о любящем и преданном сыне. После смерти отца Миллар покинул "Королевский” отель, где прожил 23 года, и купил для себя и овдовевшей матери большой дом. Любимая матушка журила иногда сына, что он так много и усердно работает и не находит время для женитьбы. Впрочем, можно только гадать, почему он так и не женился. Ещё её тревожило, что сын спал на холодной веранде в любое время года. Впрочем, оснований для страхов не было: Чарльз никогда не простужался. И, казалось, проживёт целый век.

Похороны Чарльза Миллара собрали многих выдающихся деятелей юридических, деловых и спортивных кругов не только Торонто, но и всей провинции. Служитель англиканской церкви его преподобие Т. Коттон высоко отозвался в своей речи о моральных качествах, преданности и порядочности покойного. И это был последний раз, когда представитель церкви сказал о Чарльзе Милларе что–то хорошее.

После прочтения и опубликования завещания началось нечто невообразимое. В шоке были и политики, и юристы, и бизнесмены, и служители церкви, и родственники усопшего. Как писали репортёры: "По всей видимости, вызывающее завещание Миллара предназначено развлечь "высоких и могущественных” членов общества, навязывающих широкой публике своё определение морали ”.

В начале документа Миллар написал: ”В силу необходимости, это завещание необычно и прихотливо. У меня нет ни наследников, ни близких родственников, посему передо мной нет никаких стандартных обязательств о том, как распорядиться своей собственностью после смерти”.

В начале завещания Миллар перечислил нескольких своих верных помощников и сотрудников и назначил им небольшие суммы. Дальним родственникам не оставил ничего, объясняя, что если бы те надеялись, что он им что–нибудь оставит, то они с нетерпением бы ждали его скорой смерти, чего он себе не желал.
А вот дальше началось самое интересное. Никто не мог даже вообразить себе, что сотворил старый почтенный юрист.
Каждому посвящённому в сан священнослужителю в Сэндвиче, Уолкервилле и Виндзоре (Онтарио) Миллар оставлял по одной части своего пакета акций жокей–клуба "Кенилверт”, прекрасно зная об их резко отрицательном отношении к азартным бегам.

Он распорядился выделить по доле акций пивной компании "О’Киф”, владельцами которой были католики, каждой протестантской общине в Торонто и каждому приходскому священнику, которые публично борются с пьянством, не называя никого поимённо. Результат оказался ошеломляющим: огромное количество служителей церкви пришло в суд, требуя свои акции.

Для одного судьи и священника, которые были яростными противниками ставок на скачках (тут он назвал имена), он предложил лакомые акции Онтарийского жокейного клуба при условии, что они запишутся в клуб в течение трёх лет. Что они и сделали (правда, получив свои акции, они выписались из клуба).
Трём приятелям–юристам, которые дружили с Милларом, но терпеть не могли друг друга, шутник Чарльз оставил прекрасный дом на Ямайке с такими казуистическими примечаниями, что отныне им приходилось делить дом, сдерживая себя, чтобы не пустить в ход кулаки.
Но всё это было невинными шалостями в сравнении с главным 9–м пунктом этого сенсационного завещания. Чарльз Миллар завещал оставшуюся часть богатства (более полумиллиона долларов) той женщине в Торонто, которая в течение 10 лет после его смерти родит больше всего законных детей, что будет строго зафиксировано в документе о рождении.

Итак, завещание огласили; более того, оно вышло на первых страницах торонтовских газет. Началось "большое шоу”, расцвет которого, заметим, пришёлся на годы Великой депрессии. Родственники пытались опротестовать завещание, клерикалы–трезвенники рвались получить свою долю "пивных акций”, юристы различных судов искали способы нажиться на ведении дел. И даже Верховный суд Канады (!) рассматривал это завещание по поручению Верховного суда Онтарио, который хотел добиться передачи наследства правительству Онтарио якобы с целью учредить стипендиальный фонд в университете Торонто.

Но не зря Миллар 45 лет был лучшим юристом своего времени, а по части составления завещаний – непревзойдённым. Он так тщательно оговорил все пункты (хотя и в присущей ему игривой форме), что не нашлось ни малейших оснований их оспорить. 10 лет это пытались сделать лучшие юристы страны — безуспешно.

9 месяцев спустя после смерти Миллара началась "битва” за главную часть наследства! Оно вызвало массу публикаций и дискуссий во всех печатных изданиях того времени. Все матери, родившие двойню или тройню, сразу становились претендентками и их имена не сходили с печатных полос. В прессе появилась ежедневная колонка под названием "Величайшая гонка аистов” (сколько работы привалило газетчикам!), в которой публиковались списки женщин и количество их детей, рождённых на данный момент.

Церковь оскорблённо объявила, что завещание Миллара аморально, так как ставит под сомнение святость зачатия и рождения, и произносила гневные проповеди в адрес юриста. Пасторы увещевали женщин не принимать участия в этой "скверной шутке”. "Но что значит не принимать? – вопрошали женщины, – не рожать детей?”

Когда генеральный прокурор Онтарио завёл дело с целью учредить вышеупомянутый стипендиальный фонд в университете Торонто, жительницы Торонто пришли в ярость. Они настаивали, что Чарльз Миллар был полностью в своём уме, когда писал завещание, и что никакой политик не смеет посягать на права женщин, желающих рожать детей. Протесты пошли по всей провинции. Феминистки делали упор на то, что по остальным пунктам завещания выплаты уже сделаны, и первыми, кто получил по этому завещанию деньги, были священнослужители и юристы!

Так прошло 10 лет. В десятую годовщину смерти Чарльза Миллара суд Онтарио снова зачитал условия завещания и рассмотрел список претенденток. Две женщины были вычеркнуты из числа "финалисток”. Полин Кларк имела 9 детей, но одного не от мужа. Лилиан Кенни фактически имела 12 детей, но пятеро из них умерли в младенчестве, и она не смогла доказать, что они не были мертворождёнными. Каждой из них дали по утешительному призу 12 500 долларов.
31 октября 1936 года "большая гонка аистов” закончилась вничью между Анной–Катрин Смит, Кэтлин–Эллин Нагль, Люси–Алис Тимлек и Изабель–Мэри Маклин (у всех у них за 10 лет родилось по 9 детей). Они получили по 125 000 (что в наше время – примерно 1,5 млн. американских долларов).

"Большая гонка аистов” освещалась в прессе подробнее, чем перелёт Чарльза Линдберга через Атлантику и даже рождение пятерых близнецов у мадам Дион. Журналисты Онтарио стали публиковать статьи на темы, ещё в недавнем прошлом запрещённые и немыслимые: контроль за рождаемостью, аборты, незаконнорожденные дети и разводы. Ставились и такие вопросы: что понимать под словом "Торонто”, считать ли умерших и незаконнорожденных детей, и самое важное, был ли вообще пункт 9 правомочным? Но Миллар предусмотрел всё.

По иронии судьбы, многие участницы "гонки” и вовсе не собирались заводить большие семьи. Ведь мы не упомянули тех, кто остался позади, родив по 7–8 детей. Отметим, что половина "аистовых гонок” пришлась на годы депрессии, когда лишние рты были в семьях ни к чему. У двух из 4–х победительниц мужья вообще были без работы, и семьи сидели на пособии. У двух других мужья работали, но получали низкую зарплату. А Полин Кларк развелась и родила последнего ребёнка уже не от мужа.

К счастью, призы действительно помогли победительницам. Все они разумно распорядились деньгами, вырастив замечательных детей, и не поскупились на их образование. А телевизионный фильм "Большая аистовая гонка” обессмертил это удивительное состязание.

Говорили, что спровоцировав взрыв неконтролируемой рождаемости, старый холостяк надеялся смутить правительство и религиозные круги, которые обдумывали политику контроля. А ещё пошучивали, что бездетный холостяк Чарльз Миллар "усыновил” таким образом 36 детей.

Что ж, Чарльз Миллар устроил неплохой спектакль, показавший, как далеко люди готовы зайти, чтобы получить чьи–то деньги. Возможно, это стало самым выдающимся достижением юриста Миллара.

Космополитен в пересказе дзена?

ФОРМАЛИН

Подозрение на: флуд  Статья #2 дезинформационного кодекса  Выполненное действие: пользователь предупрежден  Погрешность принятого решения: 3%

МЕХАНИЗМ

Подозрение на: оффтоп  Статья #2 дезинформационного кодекса  Выполненное действие: пользователь предупрежден  Погрешность принятого решения: 28%

Размещено через приложение ЯПлакалъ

Не выношу поезда. Если только не ехать в купе с приятной женщиной, которая помногу переодевается. Однажды меня подбили ехать в общем. Там мало что все одеты, так ещё и все братья. Только сел, справа подали помидор, слева курочку. В ответ полагалось рассказать детали своей жизни, потом хором ругать американцев. Если хорошенько выпить, то и евреев.
Всю ночь орут, едят и снова орут.
В плацкарте тише, но смущают эти мужские ноги, что торчат как орудийные стволы на уровне лица. Причём, куда лицо ни положишь, везде они.
В купе бывает хорошо с другом, который недавно развёлся и страдает. Или, опять же, с незнакомой женщиной, настолько милой, что ты ей не нужен.
Хуже всего одному в спальном вагоне. Соседи дремлют, уткнувшись в лаптопы. Вместо «здрасте» извиняются и всем суют на чай, даже таможенникам.

Поэтому летаю самолётом, в концертных туфлях, чтоб без багажа.
Я полдня прыгал по лужам, трясся на сцене, обнимался на фуршете с невесомыми дядьками. Потом сам весь космический, сидел за столом рядом с Катей. После тоста за здоровье всех собак, Катя повернулась ко мне. Рассказала, как отдыхала в Грузии и порезала ногу. Многие грузины, со слов Кати, считают Айболита реальным историческим лицом. Настолько доверяют они медицине.

Грузинский дядя доктор штопал Катю долго и аккуратно.
Катя считает, ему тогда понравилась нога и он не хотел с ней расстаться.
Наконец доктор отложил ногу и вздохнул печально. Он, конечно, шил бы ещё, но кончились нитки.
Штопка получилась — высший класс. Края раны аккуратно обмётаны. Узелков было штук сто, всех видов.
По глазам доктора читалось, он вышил бы ещё розочку или свою фамилию, но нечем уже.

Следующие две недели Кате было запрещено ходить по стёклам, поэтому рассказывать нечего.
Она пришла в больницу снимать швы. Хромает там и сям, по коридорам и палатам. Больных кругом полно, а медиков нет совсем. Будто все они соскучились и улетели в Лапландию, как гуси. Катя вернулась в регистратуру. Там к ней подошла бочком пациентка в полосатой пижаме.
— Вы чего-то ищете? — спросила она, воровато оглядываясь.
— Мне доктора Бабадзе, швы снять.
Катя показала красиво вышитую ногу.
— Идите за мной. Только быстро.
Женшина заспешила куда-то вглубь. По дороге озиралась. Прежде чем выйти на лестницу, смотрела вверх и вниз, в пролёты. Катя смело шла за психической в пижаме. Все мои знакомые Кати ужасно отважны. Не то что Эвелины, которые на всё реагируют глубоким обмороком.
Они пришли к палате с оторванным номером. Женщина постучала секретным запутанным стуком и вошла внутрь. Предварительно посмотрела по сторонам. Через минуту вышла под руку с доктором Бабадзе. Он тоже был в пижаме и сначала осмотрел коридор, потом вышел. Выглядело всё очень опасно и таинственно. Отряд стал пробираться приблизительно на юго-запад. Пришли в котельную. Доктор достал из кармана пинцет и ножницы. Опустился перед Катей на колени, начал срезать узелки. Больная женщина в пижаме встала на стрёме.

— Вы каждую пятницу играете в разведчиков? — задала Катя наводящий вопрос.
— Нет. Это всё из-за дедушки Резо. — вздохнул доктор и рассказал историю из жизни горной медицины.

Дедушку Резо привезли на уазике без крыши и номеров. Это был очень хороший, тихий дедушка. Его болезнь называлась «сто два года». Он почти не ходил. Но родных смущало другое. Они заметили, дедушка стал меньше пить. Его доставили в больницу. Дед неделю шутил, улыбался, щипал младший персонал. Потом тихо уплыл пасти райских баранов.
Главным недостатком усопшего была кровожадная родня небывалой численности. Она вот-вот должна была спуститься с гор прямо в больницу. Рассказывать внукам как дела у пращура никто не хотел.
С точки зрения горца, джигит почти бессмертен. По крайней мере, в юношеские сто два года человека можно только застрелить. А сам по себе он не умирает. По предыдущим дедушкам известно: родня станет бегать и махать саблями. Если встретят кого в белом халате, могут что-нибудь отсечь, нужное. Поэтому персонал надел пижамы и прячется. Ортопед в пятой палате, анестезиолог в сквере симулирует аппендицит. Нужно просто выждать. Время кипения джигита не превышает двух часов. На прощанье они проткнут шины скорой помощи и поедут домой.
Кате стало жалко скорую помощь, но не настолько, чтоб возглавить её оборону.
Доктор поднялся с колен, сложил инструмент.
Женщину в пижаме он назвал Натальей Ивановной, попросил перевязать. А сам ушёл.
Наталья Ивановна достала из декольте бинты и йод, стала бинтовать.
Катя говорит:
— Такой аккуратный этот, Бабадзе. Так зашил ровно.
Наталья Ивановна вздохнула:
— Это главврач придумал привязать зарплату к числу швов. Бабадзе теперь шьёт, как японский оверлок. До тридцати стежков на сантиметр. Но получается правда, красиво.

Тут Катя показала мне свою полностью исправную ногу и я потерял нить повествования. И теперь сам не помню, чем всё закончилось, и почему Катя не замужем.
© Слава Сэ

С петербургской барышней Варварой Измалковой Михаил Пришвин познакомился за границей во время учебы в Германии. Варя была умна — как никак студентка исторического факультета Сорбонны! — и невыразимо прелестна. Пришвин отчаянно влюбился. Но… трехнедельный роман закончился расставанием молодых людей. В своих дневниках Пришвин неоднократно возвращался к своему неудавшемуся роману, считая, что без этой его мимолетной юношеской любви писателем он бы никогда не стал.
Как знать… Возможно «писательство» все же проклюнулось в нем позже и тоже в связи с очень несчастливыми обстоятельствами…
На простой крестьянке Фросе, подавшейся от побоев пьяницы-мужа в город и нанявшейся к нему в прислуги, Пришвин женился из жалости: на ее руках был ребенок, а взгляд был настолько печален, что Пришвин решился ее «спасти». Отношения их не заладились с самого начала: ругались они так, что доходило до рукоприкладства. Крестьянка быстро пообвыклась в роли барыни и начала изводить своего нерешительного и мягкотелого мужа. Пришвин записывал в своем дневнике — «получил в грудь ржаной лепешкой». Сын Лев, глядя на него и мать, говорил: «Это ад».
Так продолжалось тридцать семь лет.
Расстаться с женой Пришвин не мог: признание пришло к нему поздно, работа ради хлеба насущного отнимала много времени и сил, дети были маленькими. Чувствительный и очень ранимый Пришвин мучился и пытался избегать общества своей «барыни».
Он стал много путешествовать по России, восторгаясь величием и неповторимостью природы. В это же время он много работал, пытаясь убежать от своего катастрофического одиночества и непонимания близких людей. Он винил в своем одиночестве только себя, корил за излишнюю спешку и неумение узнать душу другого человека.
А что касается любви, то роман у него все-таки случился. Девушку звали Софья Ефимова и она была существом легкомысленным и очаровательным, как когда-то Варенька Измалкова… Барышня вскружила голову Михаилу Михайловичу еще до революции, когда он был подающим надежды молодым литератором. Говорили, что Софья спасла ему жизнь: в 1918 году большевики арестовали Пришвина, сотрудничавшего с эсеровской газетой «Воля народа» и публиковавшего в ней антибольшевистские статьи. 31 декабря 1917 года в газете был напечатан очерк Пришвина о Ленине под красноречивым названием «Убивец!», за что не желавшего скрывать свои оппозиционные взгляды Михаила Михайловича вполне могли поставить к стенке... Кокетливая Сонечка носила ему передачи, в тюрьме ей удалось поладить с каким-то комиссаром, и тот сделал так, что Пришвина выпустили. Вскоре Пришвин потерял Сонечку из виду: она осталась в Петрограде, а он уехал под Елец, в недавно отстроенную усадебку.
Они столкнулись только в 1927 году. Софья была разведена, воспитывала сына. Смертельно уставший от придирок жены, еще не ставший классиком, но уже добившийся прочного литературного положения, Пришвин расчитывал на необременительный, радующий сердце роман. Роман, однако, получился вялым, развивался он преимущественно в письмах. Михаил Михайлович ласково называл Софью Козочкой, а потом все заглохло. Немолодой уже Пришвин, живущий с семьей в Загорске и то и дело мотающийся в Москву ради переговоров с издателями и беготни по журналам, плохо подходил на роль героя-любовника. На том и расстались…
Так что к шестидесяти годам Михаил Михайлович жил один в большой, с дворцовой роскошью обставленной московской квартире в Лаврушинском переулке и не жаловал предприимчивых дамочек с замысловатыми маневрами по его окольцеванию. Поэтому когда он увидел Валерию Дмитриевну Лебедеву, красивую темноволосую статную даму «из бывших», которая пришла помочь знаменитому писателю разбирать архив, он от нее решительно отмежевался. Впрочем, и он ей сразу не понравился тоже.
Валерия держалась отстраненно и скромно. Молчала. Она привыкла скрывать информацию о себе. Во всех анкетах она писала, что ее отец погиб на войне, но в этом не было ни слова правды. Отец Валерии, Дмитрий Лиорко, носил погоны подполковника жандармерии — стань об этом известно, его дочь могла бы забыть о приличной работе. К тому же Валерия Дмитриевна отбыла трехлетнюю ссылку, и теперь за ней снова охотился НКВД: судя по всему, ее могли посадить еще раз. В Москве Валерия Дмитриевна жила нелегально. Она ускользала от чекистов, меняя службы и адреса, прячась у знакомых…
Ее личная жизнь тоже не сложилась: Олег Поль (иеромонах Онисим) — человек, которого она истово любила, был расстрелян по политическому делу. От первого мужа, известного ученого, профессора Вознесенского, она ушла. За второго, бывшего однокурсника Александра Лебедева, влюбленного в нее до безумия, вышла замуж от безнадежности и жила с ним без любви.
Они со вторым мужем были вместе больше десяти лет, их осудили по одному и тому же делу, вместе отправили в ссылку и вместе освободили. За эти годы окончательно перегорело то, что когда-то их сближало. Скучный, обстоятельный, готовый на все ради нее и абсолютно чужой, он вызывал лишь тоску смешанную с неловкостью. К моменту встречи с писателем ей было 40 лет, она была в разводе, жила в коммуналке и ухаживала за больной матерью. Переводя мысли Пришвина в машинописный текст, Валерия вспоминала свою последнюю поездку на Красную Поляну, на место, где когда-то жил Олег Поль, отец Даниил и другие монахи, и где она безуспешно пыталась найти спрятанную перед арестом в дупле дерева последнюю работу Олега Поля… И он, ее некогда любимый, и новый ее «работодатель» как-то незаметно сливались в ее сознании в единое целое…
Михаил Михайлович через две недели уже не представлял, как он раньше справлялся без Валерии. Теперь он ждал ее прихода, как ребенок ждет подарка на Рождество. Он помолодел, а в его глазах зажегся юношеский блеск. Видя в Пришвине такие перемены, домработница Аксюша, приходившаяся дальней родственницей жены Пришвина, срочно послала Ефросинье телеграмму — Михаил Михайлович-то увлечен новой помощницей…!
Ефросинья Павловна решила все проверить на месте. В Загорске она собрала вещи, закрыла ставни на замок, заперла дом, погрузилась в поезд и к вечеру была в Москве. За несколько дней до приезда она отправила Пришвину письмо о том, что приедет в Москву лечиться и попросила, чтобы помощницы в доме не было. Отдавать московские хоромы и становиться «разведенкой» Ефросинья не хотела: то ли дело жена писателя-орденоносца, при муже и четырехкомнатной квартире, с мужниными писательскими гонорарами…
Валерия все поняла и занялась своими учительскими делами, за которые платили копейки. Михаил Михайлович стал искать встречи с ней, пока Ефросинья царствовала в отвоеванной квартире. Они с Валерией встречались и пили кофе в кофейне на Якиманке, ели киевские котлеты в ресторанчике около Курского вокзала. Пришвина узнавали, но на них оглядывались и те, кто его не знал, уж очень странной была эта пара: красивая стройная цветущая женщина, а рядом с ней сухонький седовласый мужчина в круглых очках. Кто они — отец и дочь? Неужели бывают такие странные романы?
Командировочные смотрели на них во все глаза и тогда спасали Нескучный сад, такси и Третьяковская галерея. Так прошла зима, а весной Ефросинью потянуло в Загорск... Надо было готовиться к лету: копать и сеять. Пришвин отвез жену на вокзал. На следующий день в Лаврушинском появилась Валерия с чемоданчиком. Аксюша тут же доложила хозяйке об этом и Ефросинья поняла, что ее ждет развод.
Развод Пришвина стал одним из самых обсуждаемых проблем в Москве: о том, что писатель женится на женщине, которая моложе его на 27 лет, говорили решительно все. Жена и дети начали войну на уничтожение…
В том далеком тревожном, нервном 1940 году мягкому и мнительному Пришвину ничего не оставалось делать, как бороться за свое счастье. Он отправился к секретарю Союза писателей Владимиру Петровичу Ставскому на прием вместе с Валерией Дмириеевной. Ефросинья же жаловалась в Союз писателей и категорически не соглашалась на развод. Ради возможности расторгнуть брак Пришвину пришлось «пожертвовать» своей квартирой. Но разве это была цена? В обмен на переоформление жилья на нее Ефросинья Павловна согласилась дать свободу Михаилу Михайловичу. И о чудо — оказалось, что Валерии он был нужен не как знаменитый писатель, не как известный и обеспеченный человек, а просто он сам.
У любовных историй редко бывает хороший конец. Но у Михаила Михайловича и Валерии Дмитриевны все оказалось иначе — судьба дала им то, чем обделила обоих в молодости.
Они поселились в подмосковном Дунино. Валерия всем сердцем полюбила их маленький рай, где можно было жить на свой лад и принимать гостей. Полупоходный быт, старые, наспех свезенные вещи, деревянный дом с печным отоплением, собаки и любимый муж, с которым она счастливо прожила до самой его смерти...
Валерия Дмитриевна и Михаил Михайлович Пришвины прожили вместе тринадцать лет. «Хрустальные годы», — как назвал их Пришвин.
Михаил Пришвин умер 16 января 1954 года в день знакомства с Валерией Дмитриевной на 81-м году жизни. После его смерти остались записки, дневники, его музей, который многие годы возглавляла Валерия Дмитриевна.
И еще осталась совместно написанная книга «Мы с тобой. Дневники любви».
Книга о любви двух людей как пути к спасению.
Да, конечно, счастье необходимо, но какое? Есть счастье — случай, — это Бог с ним. Хотелось бы, чтобы счастье пришло, как заслуга.
(Михаил Пришвин)
©
на фото: Михаил Михайлович Пришвин и Валерия Дмитриевна Лебедева

Когда в 1993 году старенький Citroen 2CV Эмиля Лере сломался в пустыне Сахара, мужчина не отчаялся: он разобрал автомобиль и построил из его частей мотоцикл. С его помощью Лере смог добраться до цивилизации.

В 1993 году французский электрик Эмиль Лере выехал на винтажном Citroen 2CV за пределы Марокко, чтобы добраться до военного форпоста через африканскую пустыню. В середине путешествия, автомобиль напоролся на камень — сломалась одна из осей и маятниковый рычаг. Починить все это в пустыне было невозможно.

Лере знал, что находится слишком далеко от цивилизации и не хотел рисковать идти пешком. Мужчина решил построить самодельный мотоцикл из частей своей разбитой машины. На это у него ушло целых 12 дней (к счастью, в багажнике были запасы еды и воды). В итоге получился полностью рабочий мотоцикл.
Чтобы сделать байк, Лере укоротил шасси, прикрепил к нему два колеса и установил двигатель посередине. Он даже добавил сиденье своему «пустынному зверю» с механической коробкой передач.

Когда все было готово, у Лере оставалось всего пол-литра воды. Мужчина сел на байк и отправился обратно в цивилизацию. Через день он добрался до поста марокканской полиции, где ему помогли добраться до ближайшего поселения. Полиция также выписала мужчине крупный штраф за вождение неопознанного транспортного средства, которое не соответствовало тому, что было указано в его документах.

Необычный байк все еще стоит на заднем дворе Лере как напоминание о приключениях в Сахаре.

Просыпаюсь я как-то утром от головной боли (вчера хорошо отметили праздник) и настойчивого требования:
— Пап, ну пап, нам вчера сочинение выдали, и мне за него учитель ничего не поставил. Всем поставил, а мне нет. Давай я тебе его прочитаю. Пап, ну пап…
— Саш, с трудом говорю, давай потом (голова трещит), все равно сейчас ничего не пойму, даже слушать не могу.
Уломал он все-таки меня. Тема-то хоть какая была — спрашиваю.
— Про природу надо было написать, я и написал по Лес и зайцев. …
— Ну валяй..
Теперь постараюсь дословно пересказать само сочинение — чуть больше половины школьной страницы в линейку.
Итак. В одном лесу — начал Сашка, — построили завод, где из зайцев шили шубы (после первых слов, глаза мои стали сами собой медленно открываться). И вот, когда на завод привели очередную партию зайцев, они решили организовать побег (перед глазами стали всплывать кадры из Освенцима... длинная вереница несчастных зайцев перед огромными заводскими воротами на фоне чадящих труб. Сознание стало проясняться). Несколько зайцев собрались в кучку и стали обсуждать план побега. Было решено сделать подкоп под колючей проволокой и убежать в лес (не смотря на пульсирующую головную боль, я стал медленно складываться пополам. Подпольщики, блин).
И вот, когда подкоп был готов, несколько зайцев вырвались на свободу и быстро побежали в лес. По ним стали стрелять, но зайцы уворачивались от пуль. Тогда в погоню бросились охранники с собаками (естественно — столько шуб без разрешения убегает. Тихая истерика, ржать не могу, боюсь голова расколется, слезы из глаз). Один заяц долго петлял по лесу, и ему удалось оторваться от погони (судьба остальных неизвестна, возможно, что шубу из них носил кто-то из читателей данного письма. Всхлипы — сын — не продолжай — пощади). Наконец-то измотанный погоней заяц влетел на лесную полянку и упал на траву, тяжело дыша (спасибо тебе заячий бог, уберег, не дал сгинуть на заводе… мычание в подушку). И тут зайцу на нос с дерева упал осенний желтый листик, заяц посмотрел на него (вы это представляете?) и сказал:
— КРАСОТА-ТО КАКАЯ!
© Елена Ананьева

Муж бережно относился к своей жене, и не разрешал ей носить из магазина больше трёх сумок. В благодарность за это, она родила ему сына: вырастила, воспитала, выучила, вывела в люди. В этом процессе она успела состариться: седина хной не закрашивалась, морщины от крема не разглаживались, маникюр не делал руки моложе.

В воскресенье после обеда муж, чуть помявшись, и, не глядя в глаза, сказал, что полюбил и уходит в другую жизнь, где много света, музыки и праздника.
-Ты посмотри на кого ты стала похожа?! Ты давно смотрела на себя в зеркало? Когда последний раз вставала на весы?

Про весы было почему-то особенно обидно.
Мужик - это такая скотина, которую сколько не корми, всё равно в чужое меню смотрит.

Она чуть поплакала, потом взяла чистый лист бумаги и написала: "Моя новая жизнь полная света, музыки и праздника". Список был короткий и состоял из двух пунктов: первый - похудеть, второй - отпраздновать своё освобождение из рабства каждодневного труда на благо неблагодарного Васьки.

Только прожив бОльшую часть жизни, начинаешь понимать, что нельзя откладывать свои желания и мечты на потом....у женщин "потом" - после замужества, нет. Когда-то она рисовала, мечтала путешествовать, научиться танцевать танго. Вышла замуж, и поняла, что муж и танго несовместимы, а путешествия возможны только раз в год к родителям в другой город и летом на дачу.

И вот теперь, она свободна! Хочешь - рисуй, хочешь - танцуй, хочешь - пой, а не хочешь, от одиночества вой.
Выть не пришлось, сразу прискакали принцы на белых конях. Их, наверное, тоже хорошо кормят, но захотелось разносолов с её стола.
Первым в дверь позвонил сосед Сашка, предложил поменять дверной замок, чтобы паразит Васька (такую бабу кинул!) не смог вернуться.

Вторым объявился друг Васьки - паразита, Сенька. Третьим был начальник Сергей Владимирович - предложил повышение и отпуск в Сочи. Четвертым к финишу пришёл, вернее, прискакал, а точнее, приехал Мишка - друг детства, первая любовь - ничего не предложил кроме воспоминаний. Где ж вы были...принцы на белых конях! Вас пока дождешься, успеешь замуж выйти, детей родить, развестись и понять , что вы ни на фиг не нужны.
Некогда ей! Столько планов впереди! И все праздничные.

Первым делом начала ремонт в квартире: выкинула вещи из старой жизни - нечего захломлять новую. Добралась до антресолей, где нашлась вся её доваськина жизнь. Чего здесь только не было: старенькие коньки; выкройки для выпускного платья; школьные тетрадки со стихами о любви. В дальнем углу притаился фотоаппарат "Зенит"- папа подарил на день рождение со словами: "Впереди у тебя, дочка, долгая жизнь, полная чудес. И пусть они останутся с тобой навсегда".

Коньки и выкройки выкинула, а фотоаппарат взяла в новую жизнь, где ждали чудеса, за которыми пришлось ездить по стране.
Через год она читала свой план "новой жизни", как самую увлекательную книгу о путешествиях и встречах. За это время он дополнялся идеями, иногда трудно выполнимыми: прыгнуть с парашютом, пройти сплавом по бурной реке, покорить небольшую гору. Сто первым пунктом шёл Василий, который должен был захлебнуться от досады, что потерял главный приз своей жизни - жить долго, счастливо и помереть рядом с ней. "Скромнее над быть": подумала она и вычеркнула огорчённого Ваську из своей жизни насовсем...даже из плана. Но вдруг подумала....а ведь я должна быть ему благодарна, ведь если бы он не ушёл в свой праздник, то не было праздника у неё. Так бы и прожила у него бесплатной домработницей.

Поэтому, когда летела с парашютом, кричала :"Васяяяяя! Спасибо тебе!"
Когда пересекала бурные пороги на реке Пишляйке, то в страхе шептала:"Василий, век благодарна буду...."

Когда стояла на макушке небольшой Лысой горы повторяла, как заклинание: "Васька-паразит, что ж ты меня раньше не послал!?"
Однажды утром она проснулась от яркого солнечного безумства за окном. Сквозь шторы пробивались веселые лучи, которые разбудили её ласковым прикосновением к лицу. "Время только семь утра, - не открывая глаз, она потянулась в постели, - а я уже счастлива," - подумала она. Прошла на кухню, сварила чашечку кофе, принесла себе в постель. Открыла еженедельник, где увидела плотный график праздников на целую неделю: встретиться с подругой, отказать очередному принцу, купить сумочку под сапожки, которые купит в следующем году, позвонить Ваське и поздравить его с годовщиной освобождения от брачных уз и пригласить на открытие своей персональной выставки фотографий, которые она привезла из последнего путешествия.
Когда листала еженедельник, выпал первоначальный план "новой жизни" с двумя пунктами. Первый позабавил. Она нагнулась под кровать и вытянула оттуда весы. Встала. Стрелка пошла резко вниз и замерла на той же цифре, что и год назад, но это её не огорчило.

Ведь главное в жизни женщины не вес, а умение сделать мир вокруг себя праздничным...
Автор Наталья Баранова

Это сообщение отредактировал zeppelman - 12.06.2022 - 10:35

Был такой случай, популярная телеведущая-метеоролог BBC Кэрол Кирквуд, рассказывая о погоде на ближайшие дни, использовала фразу «пи*дец как холодно»
Скандальная фраза несколько раз сорвалась с уст Кэрол во время внестудийного прямого включения из национального парка North York Moors (Норт-Йоркшир) в ответ на вопрос её коллеги Билла Тарнбилла:
— А сейчас мы узнаем о погоде у Кэрол, — объявил он. — Кэрол, похоже, у вас там довольно прохладно?
— Не то слово, Билли, — ответила она. — здесь пи*дец как холодно.
— Прости, как ты сказала? — переспросил несколько обалдевший Тарнбилл.
— Пи*дец. Как. Холодно, — отчеканила каждое слово Кэрол.
А потом ещё добавила:
— Су*ий холод. Дерь*овый холод. Как в заднице эскимоса. Такой дубак, что абсо-на*уй-лютный, полный пи*дец».
— Ясно, — подытожил мистер Тарнбил.
— Хм, ну может, ещё какие-нибудь детали прогноза погоды на…
— Нет. Пи*дец как холодно. Может, небольшой дождь в Шотландии и на севере. Ну, то есть, я не проверяла, но это вполне обоснованное предположение. А теперь, когда я вам всё это сказала, мне надо убраться подальше с этого продуваемого всеми ветрами пятачка и найти тёплое место, где можно выпить чашку хорошего кофе.
После этого монолога Кэрол бросила микрофон, продолжая бормотать что-то о том, что она — уважаемый специалист, а не дрессированный пингвин.
После этого инцидента руководство BBC публично заявило о том, что в отношении мисс Кирквуд не последует никаких санкций, поскольку «после изучения всех обстоятельств, мы пришли к выводу, что в пятницу утром в Норт-Йоркшире и в самом деле было пи*дец как холодно».
©️Valeria Preobrazhenska

Про еду.
© Ваныч



Я умею так приготовить свинину, что крокодил не разгрызёт. Не знаю, откуда во мне такой талант. Жарю под крышкой, чтоб не брызгало на остальной быт и чтоб микробы сдохли. Получается высокопрочное блюдо. Но если резать мелко и хорошенько наорать на детей, всё бывает съедено.

Кулинар я честный, но бесперспективный. Из набора любых продуктов у меня выходит одна и та же ботиночная подошва, на вкус и запах. Иногда только покупаю в гастрономе картофельные блины, замороженные до твёрдости хоккейных шайб. С этими всё иначе. Они прекрасные. Ими можно отбиваться от хулиганов и их невозможно испортить.

Мы с Алесей мерялись ужинами. Моя черешня против её картошки с боровиками. Я победил в номинации «дольше сможешь носить мини-юбку».

Пожаловался на враждебность ко мне свинины.

Алеся без труда отличает спаржу от шпината, она подсказала секрет нежных отбивных. Их следует облепить дольками киви. Держать полчаса. Если дольше, выйдет свиной кисель, нам его не надо. В киви есть что-то такое, растворитель мяса.

На слове «растворитель» я вспомнил историю как туристы из Латвии варили в Абхазии макароны. Это были не пляжные туристы, а настоящие дураки с рюкзаками. Они приехали в Абхазию лазить по горам. И купили в деревне макароны первого сорта. Модель «яичные». У себя такие же брали, было вкусно.

Латвийские макароны вели себя в кастрюле воспитанно, варились согласно инструкции, потом мылись холодной водой, тихо пищали при этом. Они были очень культурные мучные изделия. На всём белом свете в те времена стоял сплошной СССР и от абхазских макарон никто не ждал другого поведения.

На берегу горной речки туристы развели костёр. Закипятили воду и вбросили две пачки. И через минуту их не стало. То есть совсем. Они рассосались. Вот были - а вот опять в котле просто вода.

Тут приходит завхоз группы, турист высшей категории, мастер спорта по приготовлению макарон в невыносимых условиях гор и заполярья. Он может без огня и посуды, без рук, на обратной стороне луны, из камней сготовить лазанью. Он только что вручил повару две пачки, смотрит в котёл, там пусто.

Завхоз сгоряча орёт на повара, как это можно быть таким дебилом, чтоб вместо ужина чудесным способом превратить макароны обратно в воду. И, главное, зачем. И назвал повара.....

Завхоз лично, чемпионской рукой налил свежей воды, принёс ещё дров и всыпал две ненадёваных пачки.

И видит, сторого по расписанию, через минуту еда растворяется, не оставляя за собой никаких признаков себя. Завхоз снял с огня котёл, осмотрел дно и прозрачный кипяток, очень внимательно, посветил внутрь фонариком. Сказал «хм» и ушёл в горы, один. Вечером его нашли на краю скалы. Он о чём-то с спорил с облаком и махал руками.

Туристы из Латвии тогда ловко выкрутились гречневой кашей, которая не растёт в Абхазии, но продаётся. И купили ещё макарон яичных, чтоб дома радовать друзей забавными подарками. Это была первая в СССР еда-прикол.

Сами абхазы тех макароны не ели, только производили. Они знали, при производстве там украдено всё, кроме некого жёлтого клея. Именно его молекулы притворялись макаронами, с трудом держась друг за друга пока сухо.

Тепрь таких макарон уже не найти. Их рецепт навсегда утерян, они теперь еда-легенда, как амброзия или ярославские осетры. Знаменитые абхазские макароны.

Это сообщение отредактировал zeppelman - 12.06.2022 - 10:37

ТС, ты ебанутый? Можно кратко? Копипастная хуета какая для тех, кого в телевизоре забанили.

ФОРМАЛИН

Подозрение на: унылое гавно  Статья #1 дезинформационного кодекса  Выполненное действие: пользователь забанен  Погрешность принятого решения: 29%

Размещено через приложение ЯПлакалъ

1925 год. Столицу Норвегии переименовали из Христиании в Осло, Албанию провозгласили республикой, в Крыму открыли лагерь, который потом станет Артеком, в Женеве договорились не использовать на войне газовые атаки. По всем признакам мир движется вперед, но 10 июля всё спотыкается об один из самых известных судебных процессов в США — Monkey Trial. Обезьяны против бога, Дарвин против христианства, учитель из Теннесси против закона о запрете преподавания теории эволюции.
Главный обвиняемый, Джон Томас Скоупс, преподаватель в старшей школе в Дейтоне, подставился осознанно. В марте 1925 года в Штатах приняли закон, который запрещал рассказывать детям о теориях происхождения человека помимо божественного промысла. Скоупс и его друг-бизнесмен Рапплей решили привлечь к «акту Батлера» внимание громким судебным процессом.
Скоупс сел на лавку подсудимых, и между сторонами обвинения и защиты началась битва за эволюцию. Божественное сотворение как непреложную истину отстаивал Дженнингс Брайан, а возможность обучать школьников другим теориям — Клэренс Дэрроу.
В начале двадцатых нужно было совсем газет не читать, чтобы не знать эти имена. Брайан три раза баллотировался на пост президента США от демократов, не любил золотой стандарт, любил фермеров и поговорить — за жизнь этот юрист и политик произнес более 1000 речей.

Дэрроу был адвокатом по уголовным делам и самым известным противником смертной казни в США. Он защищал больше 100 убийц, и только одного из них в итоге повесили. Клэренс Дэрроу не раз ставил репутацию под удар, чтобы взяться за очередное «дело принципа», и Обезьяний Процесс стал одним из таких дел.
Пока адвокаты бились, город зарабатывал. О процессе писали во всех газетах страны, и Дейтон прославился. На улицах продавали сувениры с обезьянами, устраивали шоу, местная звезда выпустила посвященный судебному процессу хит. В Дейтон даже привезли шимпанзе с Бродвея — Джо Мэнди, которого потом объявили «официальным маскотом дела «Штат Теннеси против Скоупса».
Здание суда не могло вместить всех желающих, зрители и участники процесса были на грани обморока от жары и духоты, поэтому выступления юристов перенесли прямо на улицу. У Брайана было больше сторонников в толпе — христианские общины строили палаточные городки в Дейтоне и ходили с маршами, призывая наказать Скоупса посильнее. Большинство газет и представителей интеллигенции в стране стали на сторону Дэрроу, высмеивая такие пафосные высказывания Брайана, как «Всей нашей вере конец, если мы допустим теорию эволюции».
Официально суд признал Скоупса виновным, но даже штраф в 100 долларов с «преступника» не взяли — апелляция отменила приговор по техническим причинам. Фактически же Дэрроу разнес Брайана, во многом благодаря тому, что трижды кандидат в президенты мало знал об истории религии, биологии, теории эволюции, и полагался в первую очередь на громкие заявления. Через пять дней после решения суда переживший сильный стресс Брайан умер во время послеобеденного сна.
Решение о виновности Скоупса пересмотрели только в 1968 году, когда «акт Батлера» окончательно признали неконституционным.

Источник: Calendate

У меня всё

Это сообщение отредактировал zeppelman - 12.06.2022 - 10:42

ДанилаЮрич
MiddleWare
Понос,нетерпёж? 911 вылечит!

Это сообщение отредактировал zeppelman - 12.06.2022 - 10:50

Разрушители легенд пытались повторить такой моцик, правда у них не очень получилось на нём проехать ровно метров 50. Это говорит о том, что человек, поставленный в безвыходную ситуацию, бывает чертовски изобретателен.

Про ноги вообще и коленки в частности читайте старого лиса В. Конецкого.
. Позволено сказать про девушку, которая понравилась, которая пробудила нежное и тревожное любопытство, что она голенастая девушка? Или слово «голенастая» несовместимо с нежным и тревожным любопытством, с обликом девушки, которая может нравиться с первого взгляда?

На ней были синее форменное платье, белый передничек с кружевами и белая косынка. Платье было коротким, открывало коленки. И вот из-за этих коленок и худощавых икр я и говорю, что она была голенастая. Как будто ей было не двадцать, а пятнадцать лет. Она и вся была худенькая. И когда несла два пластиковых ведра с водой, то было ее жалко, хотелось помочь. Но это только в первый момент. Потом ясно становилось, что она пронесет эти ведра дольше тебя. Такая гибкость была в ее теле, так высоко держала она голову, так безмятежно неподвижна была вода в ведрах. И улыбалась еще пленительно — сверкнет зубами, глянет прямо в глаза и потупится. И за эту короткую секунду промелькнет перед тобой десяток разных девушек — этакая всезнающая завлекательница, соскучившаяся по танцам и поцелуям резвушка, стыдливая кокетка и смиренная монашка. И гадай на кофейной гуще — что там на самом деле?

— Как тебя зовут? — спросил я.

Она пожала плечами. Она не понимала. Стояла передо мной и теребила фартучек.

С веранды отеля смотрели на нас портье и молодой парень-швейцар. «Быть может, им запрещено все такое?.. — подумал я. — Быть может, я ее подвожу?..» Взгляды портье и швейцара были равнодушными, профессиональными, тренированными. Боже, как я не люблю швейцаров!

— Как тебя зовут? — спросил я по-английски.

Она пожала плечами, поправила волосы и улыбнулась виновато. Но не уходила и не сердилась.

Я ткнул себя пальцем в грудную клетку и сказал:

— Виктор.

О! — обрадовалась она. — Франциска! — и прижала ладони к своей маленькой груди, показывая, что она и есть Франциска.

Никогда не думал, что есть живые женщины с таким именем. Я только читал о женщинах с такими именами.

И мы пошли с ней по дорожке. Я не знал, куда ей надо сворачивать — направо, налево. Прямо то ей не надо было идти — там был другой отель, еще более модерный и роскошный, там за стеклом стоял мертвый волк и скалил зубы на проживающих, там продавали иллюстрированные журналы всех стран мира и играл дорогой оркестр.

Как много значит имя женщины. По имени, сам не замечая этого, сочиняешь ее для себя и потом десятилетиями веришь в легенду, сотканную тысячами ассоциаций, возникших из дебрей памяти, существующих в тебе еще с детства: «Франциска».

У наших женщин есть чудесные имена — Мария, Анна, — но они пришли с запада. Злата — чудесно, но не существует сегодня. Удивительные по нежности и женственности имена у англичанок — Мэйв, Клайв... Кэтрин...

Мы прошли мимо десятка американских, итальянских, немецких машин. Они низко припадали к асфальту стояночной площадки своими стремительными, как у гончих собак, мускулистыми и блестящими телами. Наша «Волга» выглядела среди них провинциально, но крепко.

— Ленинград! — сказал я с иностранным акцентом и ткнул в «Волгу».

— О! — сказала Франциска и кивнула головкой на тропинку, которая вела к шоссе.

И я не понял: она одобрила то, что я из Ленинграда, или показала, что ей надо сворачивать? Как мне не хотелось с ней расставаться! Как мне хотелось просто так, тихо и молча пройти с ней рядом по остывающей вечерней земле, над озерами, цвет воды которых мне так и не удалось определить, мимо столбиков, отражатели которых вспыхивают от фар приближающихся машин.

Быть может, мне надо было просто-напросто ее обнять за плечи, когда мы свернули на тропинку. Засвистеть какой-нибудь твист, обнять ее за плечи, и пошелестеть деньгами в кармане, и пригласить в кабачок. Денег у меня была куча — четверть миллиона динаров, и я знать не знал, куда их спустить, потому что через неделю должен был быть уже в Будапеште. Красивая жизнь...

До чего эта жизнь влечет нас, пока мы не выигрываем лотерейный билет и не попадем в нее сами. И тогда оказывается, что все это ерунда. И уже через десять заграничных дней тебя тянет назад. Даже если свободно ездишь по прекрасной южной земле на машине.

Я, конечно, не обнял ее за плечи и не стал насвистывать твист. Мы шли по узкой дорожке среди кустов, ромашки белели в вечернем сумраке по краям тропинки, из ресторанов отелей уже слышалась музыка. И Франциска, конечно, ждала от меня чего-то. Но я не мог обнять ее за плечи. Она казалась мне чем-то таким же нежным, как и ее имя.

— Где — будешь — сегодня? Где — тебя — встретить? — спросил я по-русски, по-английски и по-немецки. Я вообще выяснил, что вдруг могу говорить иностранные слова и даже если нахожусь в особенном состоянии, то и понимать ответ.

Она остановилась и говорила быстро, много и трогала пальцем мой галстук, завязку галстука. Она говорила по-хорватски, но я уже нечто понимал, улавливал, интуиция сконцентрировалась и превратилась в переводную электронную машину, которая сведет все языки к одному штампу. Она говорила о том, что хочет меня видеть сегодня, но есть нечто препятствующее этому, но она попробует обойти это препятствие. И что она будет весь вечер в харчевне, вот огни этой харчевни, за деревьями, но если у меня есть товарищ, то пускай я прихожу с ним, а не один. Там собираются не туристы, а те, кто работает здесь.

Мне надо было взять ее за уши и поцеловать. Но вместо этого я кивал своей пустой башкой, потом повернулся и пошел в отель: время ужина уже заканчивалось. Ужин был нужен мне как прошлогодний снег. Но почему-то я давно привык вести себя не так, как хочется, как естественно вести себя, а наоборот. Меня ждал ужин в ресторане, и я пошел его жевать...©

что это за мутант?

Хорошие истори, трогательные. Юристу повысившему рождаемость в Торонто респект.

Про изломы судьбы Пришвина не знал. Знал, что он из "бывших" и не особо был любим большевиками поначалу и вроде как только благодаря покровительству Н.К. Крупской, которой пришлись по душе его рассказы для детей, его стали печатать. "Лисичкин хлеб", "Дедушкин валенок" - и мои дети выросли на этих рассказах. И, если отпущенное мне время жизни позволит, - непременно и внукам эти рассказы прочту. Ибо - добрые они и написаны человеком любящим природу своей страны, - хорошим человеком.
Спасибо, ТС.



Всегда удивляют "ломщики". Это ж надо быть настолько пидарасом в самом плохом смысле этого слова! Просит человек не ломать - не трудно же - дождись конца выкладки и выскажись. Нет же - столько говна внутри себя не удержать даже с риском попасть в "бан"

Был такой случай, популярная телеведущая-метеоролог BBC Кэрол Кирквуд, рассказывая о погоде на ближайшие дни, использовала фразу «пи*дец как холодно» ©

А есть знатоки английского в студии?! Интересно узнать английский аналог русского "пиздец"! Или - скорее всего - там целый пространный фразеологизм. Это же наш изобретательный "великий и могучий" мог позволить себе "генитальное" словообразование.
Занятно было бы узнать.

Да они злее чем fucking shit слов не знают! Мы и тут сильнее

Bastard cold. Shitting cold. Cold as an eskimo’s arse. Cold as a witch’s tit. Cold enough to worry any brass monkeys. It is abso-fucking-lutely fucking cold as fucking fuck.

Сразу видно даму-носителя языка! Видно же,она им ещё и пользуется!
Моё почтение!

Это сообщение отредактировал zeppelman - 12.06.2022 - 13:19

Вообще, читала где-то теорию, почему вся обсценная лексика связана с половой темой. В далекие языческие времена много женщин и детей погибало при родах. Поэтому ругали все, связанное с процессом зачатия-рождения. Типа отводили сглаз.