Короткие истории и случаи из жизни 04.06.22.

Предыдущая подборка ТУТ.

Бессистемная подборка историй, рассказов, случаев из жизни собранных с просторов Интернета в количестве 12 штук. Предназначена для тех, кому надоела политика и новости. Букв будет много, спешащие проходят мимо..

Возвращение к жизни.


Ведущая (врач Марина Михайловна Кашенцева). Здравствуйте, дорогие телезрители! Начинаем передачу «Бутылке – бой!». Сегодня у нас в гостях бывший алкоголик Васюкова, которая прошла полный курс лечения в наркологическом стационаре при заводе железобетонных конструкций. Нина Степановна, как сейчас себя чувствуете?
Пациентка. Чувствую сейчас себя хорошо. Можно даже сказать – удовлетворительно.
Ведущая. А как попали в наркологический стационар?
Пациентка. В наркологический стационар я попала по ходатайству нашего коллектива. Наш коллектив дружный, отмечаем вместе все праздники, именины, указы правительства.
Ведущая. А с чего все началось, Нина Степановна? Как начали выпивать?
Пациентка. Началось все с первой рюмки.
Ведущая. А потом, вероятно, пошли стаканы?
Пациентка. Да. Потом – стаканы. Потом – бутылки.
Ведущая. И таким бразом, вы пристрастились к спиртному, начали выпивать?
Пациентка. Да. Начала выпивать. Пристрастилась.
Ведущая. Иными словами, стали пьяницей?
Пациентка. Да. Стала настоящей пьяницей. Алкоголиком.
Ведущая. А бросить самой, наверно, не хотелось?
Пациентка. Да, конечно. Кто ж сам будет бросать?
Ведущая. Но сейчас дела, думается, обстоят по-другому?
Пациентка. Да, конечно. Дела сейчас обстоят не так. А иначе.
Ведущая. То есть раньше после работы вы сразу бежали выпить?
Пациентка. Да. А как же.
Ведущая. А теперь?
Пациентка. А теперь уже не бегу. Нога отнялась.
Ведущая. Значит, на выпивку больше не тянет?
Пациентка. Нет, не тянет.
Ведущая. Ну, хоть сто грамм! А, Нина Степановна?
Пациентка. Сто грамм?.. Нет, не тянет.
Ведущая. Честное слово?
Пациентка. Я считаю, не тянет.
Ведущая. А двести?
Пациентка. Двести – чего?
Ведущая. Вина. Сухого вина. Шампанского.
Пациентка. Нет, конечно. Не тянет.
Ведущая. А водочки?
Пациентка. Водочки?
Ведущая. Да! Хорошо очищенной.
Пациентка. Пшеничной?
Ведущая. Да. С яблочком!
Пациентка. Так откудова у вас в студии водка?
Ведущая. А вот представьте, что есть.
Пациентка. Нет, но откудова? Это ж студия, а не «Гастроном». Или мы сейчас где?
Ведущая. Ну хорошо, вот бутылка. (Достает бутылку).
Пациентка. Так это ж «Экстра»!
Ведущая. Правильно. Буквы вы различаете хорошо.
Пациентка. А как же? Я такие буквы за километр различаю.
Ведущая. А сейчас узнаем, как у вас работает обоняние. (Откупоривает бутылку). Чуете?
Пациентка. Да. Чую. Свежий запах водочки.
Ведущая. Оч-чень хорошо! А теперь проверим ваш глазомер. (Пациентка ловко разливает по стаканам). Ого! Как в аптеке! Значит, в схватке с зеленым змием все-таки победил человек?!
Пациентка. Да. Победила наша наркологическая больница.
Ведущая. И в заключение, что бы вы пожелали нашим зрителям?
Пациентка. Вашим зрителям я бы пожелала всего хорошего.
Ведущая. И, наверно, поменьше пить? А, Нина Степановна?
Пациентка. Да. Поменьше пить и побольше лечиться.
Ведущая. И последний, возможно, нескромный вопрос: куда вы сейчас идёте?
Пациентка. Сейчас я иду из больницы.
Ведущая. Вас, наверно, уже ждут?
Пациентка. Да, меня ждут друзья. Чтобы отметить мое выздоровление.
© Константин Мелизан

Я каждый день просыпаюсь в шесть утра. Наливаю чай и иду к окну. Потом выкуриваю сигарету и начинаю смотреть в окно напротив. Там ровно в шесть двадцать открываются шторы и женщина лет семидесяти начинает поливать свой цветок. После открывает окно и кричит вниз, а там бешено виляя хвостом уже ждёт местная дворняга, которой женщина что-то кидает из еды. Потом прощается и уходит внутрь комнаты.

Так происходит уже несколько лет, но мы даже никогда не встретились взглядами.
Я каждый день просыпаюсь в шесть утра, наливаю чай и иду к окну. Потом выкуриваю сигарету и начинаю смотреть в окно напротив. Но там сегодня ничего не происходит...

Через час ничего, через три ничего, через неделю...

Я закурил сигарету и по привычке посмотрел в то окно. Шторы шолохнулись и открылись. Я замер. Что-то радостное появилось во мне и тут же исчезло.
В окно смотрел молодой парень и кивнул мне головой, как бы показывая, чтобы я вышел. Я спустился и направился к подъезду того дома. Навстречу вышел парень и протянул мне горшок с цветком. Я спросил зачем? Он ответил, что здесь так написано и отдал мне записку. Открыв её я прочитал:

-"Здравствуйте! Мы с вами совсем не знакомы, но каждое утро я вижу вас и вижу, что вы хороший человек. У меня к вам небольшая просьба. Раз вы читаете это письмо, то меня уже нет и я прошу вас присмотреть за моими друзьями. Это роза, которую вы сейчас держите у себя в руках, значит для меня очень много. Инструкция как за ней ухаживать под горшком. Около моего подъезда живёт собака Белка, она очень старая и кроме меня она никому не нужна. Я прошу вас, хоть изредка, кормить её."

Я каждый день просыпаюсь шесть утра, наливаю чай и иду к окну. Открываю шторы и поливаю розу. Закуриваю сигарету и смотрю как во дворе гуляет Белка, а рядом с ней моя жена.

©️ Игорь Шихов

Ворона сидела рядом с большим пушистым, серым котом и внимательно слушала его. Кот жаловался.
- Болеет она. Сильно. По ночам бредит и горит вся. А она, между прочим, моя родная мама. Сама мне говорила – ты мой родной сыночек. Так что, я её родной кот. Она меня из роддома принесла. Я по телевизору видел.
Ворона усмехнулась. За триста лет своей долгой жизни пришлось ей повидать таких историй. А может, и за сто. С этой женщиной она познакомилась случайно. Просто села однажды на её подоконник, и та насыпала ей крошек. Так и пошло. Каждый день ворона обедала у неё на подоконнике, а женщина рассказывала ей, что случилось за день. «Хорошая» – сделала вывод чёрная умница, и когда…
Когда она увидела во дворе выброшенного кем-то малюсенького серого котёнка, только открывшего глазки, решение пришло само собой. Она подхватила за шиворот малыша, тыкавшегося носом во все стороны и тихонько пищавшего. Потом села на край скамейки и тяжело взлетела. Когда она прилетела на подоконник знакомой квартиры, женщина уже ждала её. Посадив малыша рядом с собой, ворона громко каркнула и посмотрела на неё.
Женщина вскрикнула и всплеснула руками. Она подхватила котёнка и побежала его кормить.
Так что, ворона очень хорошо помнила тот день и знала, откуда в этой квартире появился родной серый котя. А кот…
Страшно переживал и уговаривал ворону помочь. Потом замолчал, вспомнив что-то, и сказал:
- Я тебе заплачу. Очень хорошо оплачу твою работу.
- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовалась ворона. - Что дашь?
Кот спрыгнул с подоконника и появился через минуту, неся в зубах маленького плюшевого медвежонка с одним глазом.
- Ты не смотри, что он одноглазый, - сказал серый кот. - Он, знаешь, какой хороший? Он самый лучший на свете! Он - моя самая любимая игрушка.
- Ты что же, - удивилась ворона. - Мне свою любимую игрушку отдаёшь?
- За маму? Конечно, - сказал большой серый кот.
- За такую высокую оплату я согласна, - подытожила ворона.
Женщина приготовила себе чай в большой кружке. Она села в старенькое кресло и задремала, предварительно положив в чай таблетку.
Ворона сорвалась с подоконника и полетела. Целый час она носила и складывала в горячий напиток палочки, листочки, травинки и кору.
А когда женщина проснулась и принялась пить чай, то морщилась и кривилась.
- И что это я, ворона такая, сюда положила? - спросила она сама себя.
Ворона не обиделась. Она вместе с котом внимательно наблюдала. Всю ночь женщина стонала во сне и плакала. Она горела, как печка, и скидывала одеяло. А кот и ворона её опять укрывали. Под утро температура спала, и женщина спокойно уснула. А возле неё уснул и большой, серый, пушистый кот.
Он прижался к своей маме и тихонько посапывал. Ворона запрыгнула на подоконник и, взяв в клюв медвежонка, вернулась на кровать. Она просунула плюшевого малыша в передние лапы кота.
Тот на секунду раскрыл глаза и мурлыкнул, обхватил лапами свою любимую игрушку, через минуту он уже опять спал, прижавшись спиной к своей родной маме.
- Спи. Спи, - сказала ворона. - Всё будет хорошо. Ты оплатил всё сполна. Не сомневайся. Теперь она выздоровеет.
Кот на секунду опять раскрыл глаза и прикоснулся к вороне лапой.
- Спасибо, - мяукнул он и опять уснул.
Ворона запрыгнула на подоконник и сказала:
- Ишь! Любимую игрушку отдал. Высокая плата. Спите спокойно. Я вечером загляну ещё.
И улетела по своим неотложным, вороньим делам.
(Автор Олег Бондаренко)

Как-то раз очень популярный в Советском Союзе артист и музыкант Леонид Утёсов приехал на длительные гастроли в один крупный провинциальный город. Его поселили в лучшем номере новой гостиницы, в здании которой на первом этаже находилось почтово-телеграфное отделение. Оттуда в один из дней Леониду Осиповичу доставили извещение для получения небольшой бандероли.
Утром, по пути на завтрак, Утёсов забежал на почту и обнаружил там очень суровую работницу. Та сидела за столом и что-то писала, не обращая никакого внимания на вошедшего посетителя. Утёсов деликатно покашлял и протянул даме извещение. Она, не поднимая головы, рявкнула:
– Паспорт!
Леонид Осипович стал объяснять:
– Простите, но у меня сейчас с собой нет паспорта, он остался наверху в гостиничном номере. Давайте я вам покажу его чуть позже, и вы тогда оформите свои бумаги, а сейчас выдайте мне, пожалуйста, мою бандероль.
Но принципиальная работница почты была непоколебима:
– Паспорт! Я вас не знаю!
Знаменитый музыкант немного растерялся… Как такое может быть!? Ведь его лицо и его голос знала вся многомиллионная страна! Неужели эта женщина ни разу не видела комедию «Весёлые ребята»? Или ни разу не слышала песен Утёсова по радио или на грампластинках? Да не может такого быть!
И тогда Леонид Осипович решил применить остроумный приём оперного тенора Энрико Карузо. Тот однажды пришёл в банк без удостоверения личности и предъявил вместо него свой волшебный голос – запел арию из оперы «Тоска». Банковский кассир впечатлился, заулыбался, зааплодировал, извинился за то, что посмел усомниться в личности великолепного маэстро, а потом выдал Карузо его деньги. Немалые причём. Без всякого паспорта.
Такой же творческой уловкой воспользовался Леонид Утёсов – он встал посреди отделения почты в красивую позу и запел своим неподражаемым голосом:
– Раскинулось море широко, и волны бушуют вдали…
Услышав это, тётка вскочила и закричала:
– Гражданин, прекратите бушевать! Немедленно бросьте хулиганить! А то я позову милиционера!
Рассказывая эту историю, Леонид Осипович неизменно завершал её одной и той же фразой:
– Во-о-от, а вы говорите популярность!
© Эдуард Щербина

В метро я долго наблюдал за девушкой, которая копошилась в телефоне с наглухо разбитым экраном. Неряха, злопыхал я про себя, как можно выходить в свет с таким мобильником. Через час я торжественно уронил свой смартфон на гранитный пол станции метро "Щелковская". Наш дольний мир весь испещрен мелкими сосудиками кармы.
Поначалу мой смартфон пустил сбоку веселую паутинку трещин и на этом успокоился. Но уже к вечеру он пошел радужными полосками, изображение принялось прыгать, как в "Матрице", и, наконец, девайс благополучно спятил и принялся самостоятельно открывать различные приложения, нисколько не смущаясь моим присутствием.
На следующий день первым делом я отнес своего калеку в специализированную мастерскую. Там мне предложили оставить телефон на несколько часов. Я оставил, не моргнув глазом, и поехал на работу. Все эти истории про цифровую зависимость и невозможность прожить без смартфона один день — не больше, чем журналистский штамп, неужели интеллигентный человек может всерьез в это верить.
В лифте бизнес-центра в тот день скопилось особенно много народа. Все они уставились на меня, жадно пожирая мою нежную ранимую плоть глазами (на самом деле нет, но попробуй докажи носителю нежной ранимой плоти обратное). Чтобы защититься от оптической агрессии, я отработанным движением полез в карман за смартфоном...
Примерно к двенадцати часам дня в конечностях начался легкий тремор. Я был уверен, что пропускаю что-то важное. Целый товарняк важного, вагонов на двадцать. Я грезил, будто вот сейчас, в эту самую роковую минуту на мой выключенный смартфон пытается дозвониться известный нью-йоркский адвокат, чтобы сообщить о внезапном наследстве от моего неведомого троюродного дедушки из клана Рокфеллеров.
На обеде мои коллеги все как один смотрели в свои телефоны, а я смотрел в суп. В супе обнаружилось много интересного: для начала он оказался довольно мокрым, чего я раньше не замечал. Когда по безмятежному штилю супа внезапно проплыла вызывающе оранжевая морковка, я едва не воскликнул от восторга.
В районе трех часов я решил, что матушка меня уже похоронила. О жене я не беспокоился, так как перед выходом из дома предупредил ее о своих планах сдать телефон в ремонт. Я позвонил матушке на домашний со стационарного телефона и ровно в момент соединения вспомнил, как она боится неопознанных номеров. Следующие полчаса я успокаивал ее, что номер действительно мой и это действительно я. До моего звонка она жила счастливо и вовсе не собиралась меня хоронить.
Поговорив с матушкой, в полчетвертого я догадался, сколько еще добрых ни в чем не повинных людей уже успели меня потерять. Я зашел в мессенджер фейсбука и оповестил человек двадцать о том, чтобы они не беспокоились и что со мной все в порядке. Девятнадцать человек ответили примерно в том ключе, что я слишком высокого мнения о своем месте в их жизни, а один человек спросил, кто я такой.
В пять часов психосоматика взбунтовалась по-крупному. У меня вспотели ладошки, покалывало в кончиках пальцев, слезились глаза, пересохло во рту, появилась тахикардия. Я приложил к уху пустую ладонь (потную) и постоял так несколько минут. Немного отпустило.
В шесть часов перед зеркалом в мужском туалете мне внезапно до судорог в мышцах захотелось сделать селфи.
В семь часов вечера заиграли невидимые литавры, и воздух вокруг наполнился несказанным благоуханием: мастер вернул мне отремонтированный смартфон. Ладошки, глаза, рот и тахикардия стояли обнявшись и плакали от счастья.
Я вышел из мастерской на улицу. Вечер проникал в меня не как обычно, через глаза и уши, а непосредственно через кожу. Я весь звенел, наполненный ветром: я снова стал человеком.
Внезапно мой взгляд упал на вывеску "Почта России" на первом этаже дома напротив. И как только наши предки умудрялись жить без смартфонов? Эпические времена. Атланты.
© Олег Батлук

У меня тут прямо перед балконом, на дереве, птичье гнездо. Орнитолог из меня не очень, но, по-моему, они дрозды. Дней десять назад у них там всё повылуплялось. И это – то, что повылуплялось орёт благим матом фактически круглосуточно. Батя с мамкой, шаттлами носятся туда-сюда, доставляя харчи этим повылуплявшимся – их там штуки 4-5, судя по голосам. И, видимо, среди них есть главный, чей голос я уже научился различать – он не пищит, а орёт осипшим дискантом. Он, очевидно, там самый здоровый, крупный такой откормыш, которому не в падлу отобрать червячка у братиков (ну, или сестрёнок). Когда он начинает орать, остальные благоговейно замолкают. А может и не благоговейно, а вынужденно. У меня есть два варианта: либо его все очень уважают и боятся, либо, когда он орёт – он просто накрывает щеками остальных и они, бедные недокормыши, просто механически не в силах раскрыть клювы. Мне он представляется хомяком таким, с крыльями.
Родители, когда присаживаются на веточку передохнуть и смахнуть крылом пот со лба, сразу в скандал уходят. Скандалят, я уверен, по поводу этого щекастого. Он ей:
- Куда ты его кормишь? Он уже харей гнездо распирает! Он когда во сне ворочается - тополь ходуном ходит! Мне ж скоро на крыло их ставить! Ты представь себе, что из него получится – он же пару раз крыльями взмахнёт и - кирпичом в землю уйдёт! Вглубь! Метра на полтора! Ну, в асфальт, в асфальт! Значит, не на полтора, а всего на метр!
- А чего ты на меня-то орёшь, мудило? Он в твою породу пошёл! Вылитая мамаша твоя – морда шире жопы!
- Вот только маму не трогай! Мама – святая!
…И так, друзья мои, двадцать два часа в сутки…
© Слава Левин

Его дед был нищим французским маркизом, волею авантюрной судьбы заброшенным на далекий Гаити. Его бабка — черной рабыней, славившейся своим, мягко говоря, «ветреным поведением». После смерти жены-рабыни маркиз ничтоже сумняшеся продал в рабство своих четырёх детей от неё, потом немного подумал и, на всякий случай, выкупил старшего из них. Этот старший и стал папашей нашего героя.

Злополучный папаша обладал нечеловеческой силой и странной буйной фантазией — он привязывал себя к огромной люстре и, свесившись вниз головой, поднимал с земли лошадь. В конце концов, папа стал генералом и за свою свирепость был прозван немцами «черным дьяволом» и «ангелом смерти». Они боялись этого негра пуще чумы.

Кого могли родить подобные предки? Только потомка, которому историк вынесет приговор – «Это не человек, это — сила природы!». Что еще скажешь о мужчине гигантского роста, с черной кожей, огромной кудрявой головой, поедающего в неимоверных количествах произведения кулинарного искусства, обладающего чудовищной силой, написавшего 647 романов и пьес и имеющего 500 любовниц?

Когда умер его отец-генерал, он, будучи трехлетней крохой «схватил ружье, прокричав заплаканной матери, что идет на небо, чтобы убить Бога, который убил папу». Прибыв впервые в Париж двадцатилетним юношей, при почти полном отсутствии денег, он предложил хозяину гостиницы, в которой остановился, расплатиться «четырьмя зайцами, двенадцатью куропатками и двумя перепелами, которых настрелял в окрестном лесу».

Всеми правдами и неправдами этот человек хотел прославиться, и ему это удалось – он стал знаменитым писателем и притчей во языцех.

Его звали Александр Дюма.

В припадке зависти Бальзак кричал про него – «Только не сравнивайте меня с этим негром!». На что Дюма невозмутимо парировал: «Мой отец был мулатом, моя бабушка была негритянкой, а мои прадедушки и прабабушки вообще были обезьянами. Моя родословная начинается там, где ваша заканчивается».

«Когда мне стало ясно, что моя кожа темна, – говаривал он, – я решил жить так, как будто она была белой»

«И его жизнь – как отметили биографы, — стала сплошным авантюрным романом, в котором было место для полтысячи любовниц, сотен внебрачных детей и бесконечного количества сочинений, которыми зачитывается уже пятое поколение».

«Гигант, живший не по средствам, любитель приключений и ценитель деликатесов, торопившийся съесть все и сразу, написавший к своему «Большому кулинарному словарю» 800 новелл на кулинарные темы», — так характеризовали его современники.

Для того, чтобы создать свое полное собрание сочинений в 301 тома, он решил «стать поэтом, подобным Гете, научиться наблюдать, как Вальтер Скотт, описывать увиденное, как Фенимор Купер» и «передавать движение страстей, коего всем им не хватает». Зингер, восхищающийся его романами, писал о трилогии мушкетеров: «это одно из самых правдивых произведений о том, чего никогда не было».

Он был немыслимо популярен. После премьеры одной из его пьес поклонники окружили его, напав толпой, «отрезали полы его фрака и разорвали их на лоскуты в память о великом событии».

Он писал беспрестанно — утром, днем, вечером, ночью. Как сообщали биографы, «он диктовал, едва встав с постели, диктовал, пока одевался, диктовал, пока ехал в карете и диктовал, когда принимал гостей». Он первый стал пользоваться «литературными неграми» и никогда не стеснялся этого. У него было два помощника, энное количество секретарей и специальные сотрудники, собиравшие материалы для его книг. Про него был написан знаменитый памфлет «Фабрика романов Александра Дюма и К°», а в иске, поданным на него в суд, истцы утверждали, что «за один год Дюма напечатал под своим именем больше, чем самый проворный переписчик мог бы переписать в течение целого года, если бы работал без перерыва днем и ночью».

Жорд Санд называла Александра Дюма «гением жизни». Он одновременно имел около десятка любовниц, впрочем, он никогда не требовал от них постоянства. Когда он застал в постели жены своего приятеля Роже де Бовуара, после громоподобного крика и проклятий, которыми он осыпал Роже и жену, Дюма выглянул в окно, вздохнул и, обращаясь к приятелю, произнес свою знаменитую фразу «Я не могу выгнать вас на улицу в такую непогоду». После чего им пришлось лечь втроем на супружеское ложе, а на утро «Дюма взял руку Роже, опустил ее на интимное место супруги и торжественно провозгласил: «Роже, примиримся, как древние римляне, на публичном месте».

«Весь Париж болтает о моих «африканских страстях», — жаловался он, — А ведь я много любовниц завожу из человеколюбия: если бы у меня была только одна, то она умерла бы через неделю».

Быть может, это была не бравада… При этом среди его любовниц были самые странные и самые прославленные женщины его времени.

Например, знаменитая актриса Фанни Гордоза была столь страстной особой, что беспрестанно насиловала своего мужа. Он так боялся ее бурного темперамента и так устал от ее сексуального аппетита, что под угрозой развода «заставлял ее носить обвязанное вокруг талии мокрое холодное полотенце, чтобы хоть как-то охладить ее любовный жар». Дюма же, познакомившись с ней, не только не уменьшил количество своих постоянных любовниц, но и заставил Фанни навсегда забыть о полотенце. Впрочем, вскоре ему пришлось выставить ее из дому, так как она, со всей страстью своего темперамента начала ревновать его к другим женщинам.

Одной из этих женщин несказанно повезло — актриса Ида Феррье сумела-таки женить Дюма на себе, «скупив все его долговые расписки и предоставив ему выбор: жениться или угодить в тюрьму за неуплату долгов».

Как указывают биографы, «в этой бесконечной пьесе о любви Дюма сумел сыграть все роли — от пылкого любовника до обманутого мужа».

Известная поэтесса и писательница Мелани Вальдор, замужняя дама с безупречной репутацией, в своем завещании оповестила Париж, что на белом мраморе ее могилы должны быть высечены лишь две даты — одна, когда Дюма объяснился ей в любви, и вторая – когда она в первый раз оказалась с ним в постели.

И, наконец, Дюма, при всем своем атлетическом сложении, был почти изнасилован одной из величайших трагических актрис Франции Мари Дорваль. Однажды на центральной площади Парижа, он был буквально втянут внутрь внезапно остановившегося рядом фиакра. Незнакомая дама, втащившая его в карету, воскликнула: «Так это вы и есть Дюма?» И приказала « Целуйте меня!»…

Через шестнадцать лет «умирающая, впавшая в бедность знаменитая Мари Дорваль призвала к себе Дюма и умоляла его не допустить, чтобы ее схоронили в общей могиле». Дюма, оставшись к этому времени без средств (это было его двадцатое банкротство), продал все свои ордена (которые любил, как ребенок) и, «купив в вечное владение участок на кладбище, воздвиг надгробие своей подруге».

Перед смертью он сказал своему сыну: «Меня упрекают в том, что я был расточителен, Я приехал в Париж с двадцатью франками в кармане. — И, указывая взглядом на свои последние деньги на камине, закончил: — И вот, я сохранил их… Смотри!»

Он умер во сне, и его сын вынес ему приговор: «Он умер так же, как жил, не заметив этого».

Сын был обижен на папу. Он был незаконнорожденным. Впрочем, ведь и папа был незаконнорожденным. Да и дедушка — «черный дьявол» тоже был незаконнорожденным. Вся семья у них была – незаконнорожденная.

И действительно, как утверждал какой-то великий писатель, «все законнорожденные семьи законнорожденны одинаково, а каждая незаконнорожденная семья незаконнорожденна по-своему».

При этом Дюма-сын поставил памятник Дюма-отцу и «каждый день, возвращаясь домой, говорил статуе: «Здравствуй, папа!»

Вообще, сын был гораздо печальнее отца. При жизни знаменитого папы он даже жаловался: «Отец, ты всегда даешь мне своих прежних любовниц, с которыми я должен спать, и свои новые туфли, которые я должен разнашивать». И что же ему ответил на это искренне удивленный отец? — «Так на что же ты жалуешься? Это же огромная честь. Это лишний раз доказывает, что у тебя не только нога больше моей!»

Ну что можно было сказать такому отцу. Только написать пьесы «Внебрачный сын» и «Блудный отец» и стать меланхоликом.

Да и как тут не стать им, если твоя первая любовь – куртизанка, вторая – русская, третья – еще одна русская, но сошедшая с ума, и четвертая – еврейка. Поневоле взгрустнется. Пришлось написать «Даму с камелиями», «Даму с жемчугами» и «Четырех дам с попугаем».

И вот, пребывая в столь печальном состоянии духа, когда сплин и хандра уже, казалось бы, навсегда овладели им, уже чувствуя не только тщету надежд и усилий, но и всю мировую скорбь,.. именно в этот момент он и полюбил еврейский народ. Причем полюбил его так, с такой страшной силой, что евреи затрепетали.

Будучи первым сионистом, в то время пока еще ветреный Герцль сочинял свои венские оперетки, Дюма-сын уже предложил евреям «стать народом, нацией и обрести свое территориальное отечество».

Евреи, до смерти перепуганные столь категоричным заявлением, решили, что он хочет выгнать их из Франции и перестали с ним якшаться. Но Дюма-сын тогда полюбил их пуще прежнего и, решив выступить апологетом еврейства, почти в каждую свою пьесу стал вводить героических патриотов евреев, чем вызвал несказанное удивление у французской публики. Тогда антисемиты решили, что он сам еврей, несмотря на папу негра.

В ответ Дюма-сын вступил в «Общество еврейских исследований». Тогда антисемиты ввели всех в заблуждение, обвинив в еврействе порядочную брабантскую белошвейку, прихожанку церкви святой Марии Милосердной и маму Дюма-сына.

Тогда Дюма полюбил евреев с новой силой, да с такой доселе невиданной, что воплотил в своей пьесе идеал женской красоты, чистоты, добропорядочности и нравственности в еврейке. Публика остолбенела, а антисемиты впали в каталепсию.

И тогда А. Дюма нанес им последний удар – бестрепетно женился на еврейке Генриэтте Ренье де ла Бриер. У евреев началась эйфория, сменившаяся манией величия.

А Дюма, не остановившись на этом, написал письмо барону Ротшильду: «Если какой-либо народ сумел в десяти коротких стихах создать кодекс морали для всего человечества, он поистине может называть себя народом Божьим… Я задавался вопросом: принадлежи я к этому народу, какую миссию возложил бы я на себя? И в ответ я сказал себе, что мною всецело владела бы одна мысль — отвоевать землю моей древней родины и восстановить Иерусалимский храм».

После чего перечитал письмо, вздохнул, удовлетворенный, и вскоре умер.
© Доба Каминская, 2021

Алексей брёл по темной улице. Одежда его промокла под дождем,в ботинках хлюпала вода. Ему было плевать. Он не боялся простуды. От его,закаленного наркотиками и алкоголем организма даже бактерии крестясь с отвращением шарахались. Нет, заболеть он не боялся. Он боялся забвения.
Он глянул на своё отражение в витрине какого-то магазинчика. Полная луна осветила лицо глубокого старика.
А ведь ему то было чуть больше сорока.
Алексей глянул на полупустую бутылку виски в руке.
- Это ты со мной сотворила. Я был звездой кино и театра. Со мной хотели дружить солидные люди. Меня любили тысячи женщин. Я был востребован,богат. Семья,дочка.-
Он вспомнил как в пьяном угаре украл малолетнюю дочь из школы. После развода жена была против их общения. Вспомнил как полиция забирала ребёнка и восьмилетняя Аня кричала « я не хочу тебя знать! Ты мне не папа!». А ему десять суток за хулиганство и сопротивление полиции.
Алексей поднял голову рассматривая бледную, пузатую луну сквозь редкие капли дождя.
Где-то недалеко тоскливо завыла собака.
Алексей почему то подумал про оборотней. Луна, вой этот.
А ведь он и есть самый настоящий оборотень. Трезвый, обычный человек, знаменитый актер. Пьяный, смесь свиньи, собаки,бабуина и боевого петуха. Сколько он устроил драк,скандалов, эпатажных выходок. До поры до времени это терпели.
« Ну и что что в морду дал? Он артист, ранимая натура.» « и что с того что помочился в ресторане, в салат, на столе соседей. Он артист. Это было выражение протеста. Откуда я знаю против чего?» « ну и что что ходил по улице в женском платье? Он примерял образ,он артист.» « ну и что что сделал каминг аут и сказал что он голубой и что? Он смело признался . Его тело его дело.»
Но он продолжал чудить и в конце концов от него отвернулись даже самые преданные фанаты. Да и в кино его давно не зовут, Даже на второстепенные роли. А ему ведь руку жал сам президент. Уважал его творчество. Наверное просто чувствовал президент родственную душу в нём,общее что-то.
Алексей хлебнул виски из горлышка бутылки и побрел дальше.
Луна выглянула из-за тучи и вой повторился , теперь намного ближе, совсем рядом, где-то за спиной. Алексей обернулся и увидел невысокую,сутулую фигуру в плаще с накинутым на голову и скрывающим лицо капюшоном.
Фигура как то неуклюже держалась на ногах и постоянно припадала к земле словно стараясь встать на четвереньки.
« Псих какой-то.» подумал Алексей прибавляя шаг на всякий случай и тревожно оглядываясь.
Фигура двинулась следом как то неуклюже переставляя ноги, словно ей сложно было удерживаться в вертикальном положении.
« Наркоман наверное. Ограбить хочет» подумал Алексей и взял бутылку за горлышко, как гранату. В случае чего разбить о стену вот и оружие, стеклянной розочкой отмашется. Драки Алексей не боялся в силу выпитого и своего буйного характера.
Он обернулся и с вызовом крикнул обращаясь к замершей фигуре.
- По субботам не подаю дядя. Иди домой, пока целый.
Фигура чуть присела застыв на минуту в полурисяде и вдруг поскакала на Алексея словно кенгуру длинными прыжками по метра три, четыре.
- Ух ты ж мать его бодать!!!-
Удивился Алексей стремительно трезвея.
Он с силой ударил по стене бутылкой и выставил перед собой горлышко бутылки ощетинившееся острыми краями.
- Стоять бля! Распишу морду на узоры!
Фигура остановилась в нескольких шагах всё так же покачиваясь и блестя глазами из глубины капюшона. Лица рассмотреть было невозможно.
- Слышь друг, не знаю чем ты колешься но, ты бы завязывал. Я вон в жизни чего только не пробовал но по улицам как кузнечик не скакал. Ты понимаешь сколько энергии твой организм на эти сумасшедшие прыжки тратит? А её же то, восполнять как-то надо.
Фигура покачивалась под дождем ничего не отвечая.
- Так- Алексей- сделал пару шагов спиной назад. Странный тип синхронно повторяя шаги сделал два шага вперёд, словно тень.- Слушай, денег у меня нет. Всё пробухал. Могу дать одно из двух. Или закурить, или по яйцам. Выбирай.
Фигура молча подняла руку протягивая заламинированный лист А 4.
- Чё бля? – не понял Алексей- это чё бля?-
Существо молча тряхнуло документом показывая жестом взять.
Алексей пожал плечами и принял лист при этом обратив внимание на длинные,узловатые пальцы чудака, серого цвета с желтыми, на вид очень плотными ногтями,да можно сказать даже когтями.
- Хм. И что это?- Алексей с интересом начал читать,благо стояли под освещенной вывеской.
« НИИ. Генетики и органики город N-ска.
Результаты генетического анализа на предмет родства граждан….»
-Угу,угу.- бубнил Алексей изучая бумагу.- надо же! 2016 года. А что, вполне может быть.
И в связи с вышеизложенным являются близкими родственниками ( отец и сын). В связи с чем обратившийся за генетической экспертизой хочет признания родства и присвоения фамилии отца.
За подписью профессора Хруща Н.И.
Профессора Головкина А.Д.
- И чего это?- Алексей недоуменно глянул на незнакомца.- это чё,ты сын мой типа.
Фигура в капюшоне кивнула.
- Ну дела. Ну в принципе всё может быть. 2016 …Это , сколько получается? Шесть лет???Тебе шесть лет???
Фигура вновь кивнула.
- Да ну на хуй! Ты же с меня ростом почти. Не верю. А маму можешь предъявить?
Фигура молча достала телефон и найдя какой-то видеоролик протянула Алексею.
Тот с минуту смотрел и вдруг разразился бранью.
- Да в пизду!!! Это монтаж всё, понял!!! Не было такого никогда!!!! Ну а даже если и было то это невозможно!!!От такого дети не рождаются!!! Ты жулик, у тебя нет никаких доказательств!!!
Незнакомец протянул ещё один документ.
Алексей ругнулся и стал читать.
- Согласно исследованиям профессора Хруща и профессора Головкина в области гибридизации….вполне жизнеспособные…утраченный ген…. Согласно легендам всего мира… разнообразные гибриды… Так,так… Упоминается в библии как святой Христофор... Известного как бог Анубис из древнеегипетского пантеона богов... Стало быть сатиры,русалки, кентавры, сирены и так далее не являются мифическими существами из легенд а научно доказанные формы жизни.... Примерно около трёх тысяч лет гибриды прекратили своё существование в связи с утраченными человечеством генами... На данный момент подопытный является первым за многие поколения естественно родившимся гибридом.-
Алексей опустил руку тупо смотря перед собой.
- Да ну на хуй???- он глянул на фигуру.- то есть ты…?
Луна вновь вынырнула из-за тучи и незнакомец повернувшись к Алексею спиной задрал голову к небесам и тоскливо завыл.
Алексею вдруг стало невыносимо жалко его.
« Видать родительское сердце чувствует родную кровь то.» подумал он.
Он обнял фигуру и успокаивающее заговорил.
- Ну всё, всё. Не плачь. Нашёлся ведь. Ведь так не бывает на свете чтоб были потеряны дети. Большой то ты какой для шести годиков то. Ну то понятно, у тебя то один год за пять наших считается. Ну чтож, сынок,дай хоть взглянуть на тебя.
Фигура помедлив немного откинула капюшон.
- Мда…- Алексея слегка передёрнуло- Ты видать больше в мамку пошёл. Ну да ничего, для родителей, их ребенок всегда самый красивый. Согласен?
Тот улыбнулся,так как умеют улыбаться только собаки дождавшиеся хозяина после долгого, рабочего дня. Искренне,от всей души.
Вытянутые,как у овчарки челюсти,на голом,без шерсти, лице, треугольные уши, подвижный нос постоянно ловящий запахи и глубоко посаженные глаза.
« А глаза то папины» подумал Алексей.
- И как звать то тебя?
-Рыы…Рыыыоо…Рыыыооо… Ромчик.
- О как, Роман Алексеевич значит. Ну что же Ромчик, устроим шоу а? Что-то давненько я публику не эпатировал, забывать меня стали. Это будет грандиознейший каминг аут в истории кино и театра. Нас затаскают по всем шоу.
Представляешь.
« Сегодня в программе. Воссоединение семьи. Алексей Панин и его внебрачный сын от нарко-оргии с участием животных , Роман Панин.»Спасибо тебе сын что нашел меня. Ты оживил мою умирающую карьеру.
© Стас Полинский

Нашла в шкафу какой-то зелёный чай в виде цветка. Мне привезли его из Китая - сувенир. Очень редкий и дорогой! Не забыли мне напомнить дарители. Чтобы я, видимо, не пила его из граненого стакана.
Этот чайный цветок долго лежал в темном углу шкафа, соединив над головой тонкие ручки-лепестки и ждал своего часа.
И вот я вытащила его (цветок), положила в ситечко, тонущее в специальном же глиняном чайничке, и покорно, как японская гейша, положив ладони на колени и опустив глаза на вмятину на деревянном полу, стала ждать когда будет готов напиток богов.
Где-то там, в душЕ, я уже слышала тихую песню горного ручья, розовые лепестки, облетающие с цветущих сакур, мягко ложились на мои плечи, глаза, руки и вмятину на деревянном полу.
Где-то там, за спиной, улитка ползла по склону Фудзи. А справа от меня кто-то дрелил стену.
За тысячи километров актер театра кабуки смотрел не своё отражение в зеркале и видел некрасивую женщину с белым лицом. Крупная мужская слеза выкатилась из его левого глаза и, проложив ломаную линию, упала на кимоно: он подумал о бабушке, которая ждала его в однокомнатной квартире размером с коробку из-под холодильника. /вот он, звериный оскал капитализма/
А за шесть тысяч километров женщина-пингвин снесла крупное яйцо.
Все эти события, наверняка, связаны. Подумала я. Потому что мы - дети вселенной. И, наверное, можно налить себе чудо-напиток.
Аккуратно, чтобы не пролить ни капельки, я налила этот божественный нектар в чашечку тонкого фарфора, прикрыла глаза, чтобы никакие чувства не могли отвлечь меня от райского наслаждения и что же?
Маленький худенький китаец, живущий в заброшенной деревне, вернулся после тяжёлой работы, где он горбатится за чашку риса, в свой дом, где на него смотрят из темноты 6, нет, 7 пар глаз.
Он тяжело садится на камень, заменяющий ему стул и просит свою жену принести ему таз с водой. Жена приносит ему таз и он окунает в него свои уставшие натруженные ноги.
Он смотрит, как солнце медленно умирает в темноте джунглей.
А я понимаю, что мой чай по вкусу и есть содержимое того таза...
© Nataliya Drovosek

Это сообщение отредактировал zeppelman - 4.06.2022 - 11:10

Настоящее чудо

(основано на реальных событиях)

- Мама, а мне можно собаку? – Санька смотрел в окно. Лида подошла, остановилась за спиной сына. По двору носился смешной щенок-подросток. Его хозяйка стояла рядом, помахивая поводком.
- Почему она не играет со своей собакой? – Санька вздохнул. – Я бы обязательно играл!
Он нахмурил белёсые бровки и повторил:
- Мама, а мне можно собаку?
- Саш, собака - это не игрушка. С ней ведь не только играть надо, но и гулять, кормить, воспитывать.
- Я буду.
- Ты не сможешь пока, потому что сам ещё маленький. Вот подрастёшь, тогда видно будет.
- Я, может, никогда не подрасту! – Санька со слезами убежал в комнату.
Всё это Лида вспомнила как-то вдруг в длинном больничном коридоре. За дверями реанимации, весь опутанный трубками, умирал её сын. Мимо женщины быстрым шагом прошёл врач. Она поняла: Сашке хуже.
Началось всё с температуры и головной боли. Сын плакал и жаловался то на горло, то на голову. Участковый врач поставила ОРВИ, выписала лекарство. На следующие сутки температура так и не спала. Потом сынишку начало тошнить. Лида вызвала скорую.
- Госпитализируем. – Сказал молодой доктор. – Рисковать мы не можем. Собирайте ребёнка.
- Острый рассеянный энцефаломиелит . Не волнуйтесь. Постараемся сделать всё от нас зависящее.
Так сказали в больнице. Но что-то пошло не так. То ли организм у сынишки дал сбой, то ли произошло что-то ещё, но без операции оказалось не обойтись. И вот теперь маленький Санька лежал там за белой дверью, и Лида ничем-ничем не могла ему помочь.
Врач вышел и сел рядом:
- Операция прошла успешно. Мы подключили вашего сына ко всем системам жизнеобеспечения, но организм не справляется. У него сердце так часто бьётся, что, боюсь, не выдержит. Возьмите себя в руки и пойдёмте сейчас со мной.
Когда Лида увидела Саньку, ей захотелось завыть, заплакать, спрятаться от этой жуткой безысходности. Сынишка лежал почти невесомый, бледный до синевы, опутанный зондами.
- Я хоть и скептик. – Врач отвёл взгляд в сторону. – Но у нас каких только чудес здесь не случается. Попробуйте говорить с ним. Держите за ручку и говорите.
- А что? Что надо говорить? – Лида еле шевелила губами, боясь спугнуть и без того хрупкую Сашкину жизнь.
- Попробуйте говорить о чём-то, что для него важно, что он любит. О любимой игрушке. Или, может быть, он что-то хотел, о чем-то мечтал.
- Собака! Доктор, он очень хотел собаку! А я не разрешала.
- Говорите о собаке. Всё равно. О чём угодно. Возможно ваш голос успокоит его.
Лида начала что-то шептать сыну. Молоденькая медсестра поманила доктора к выходу:
- Сергей Николаевич, можно вас на минуту.
Врач кивнул, и оба вышли.
- Сергей Николаевич, я подумала. Только не знаю, можно ли.
- Говорите, Рита, вы что-то предложить хотели?
- Да. Сергей Николаевич, моя подруга работает волонтёром, помогает детям со всякими тяжёлыми нарушениями.
- Рит, боюсь, это...
- Сергей Николаевич, но она работает с собакой. Подождите, послушайте. Это собака-терапевт. Она специально обучена работе с больными детьми. И, говорят, это даёт потрясающие результаты.
- Рита, не хочу вас разочаровывать, но это не наш случай. У нас мальчик между жизнью и смертью. Да и собака в реанимации…
- Сергей Николаевич! - Рита закусила губу. – Но если попробовать.
Врач молча открыл дверь и заглянул в палату. Лида по-прежнему что-то шептала сынишке.
- Рита, следите за пульсом. Я у себя.
Он едва успел глотнуть остывшего кофе и сделать пару записей в журнале, как Рита постучала в дверь:
- Сергей Николаевич, мальчику совсем плохо. Сердцебиение ещё усилилось.
Он смотрел на этого малыша и понимал, что ничего – ничегошеньки не может больше сделать. Или может?
- Рита. – Он кивнул девушке. Она поняла его без слов и выскочила в коридор.
Через два часа по коридору реанимации, мягко ступая большими мохнатыми лапами, шёл пёс. Его золотистая шерсть словно шелк струилась в тусклом свете больничных ламп.
- Здравствуйте, я Маша. А это Лео. – Девушка придерживала собаку за ошейник. – Куда нам пройти?
Врач приоткрыл дверь палаты, и девушка с собакой осторожно зашли внутрь.
Маша присела около мальчика рядом с Лидой, Лео уселся у её ног и не отрываясь смотрел на маленького пациента. Рита подала стерильную салфетку. Её подруга аккуратно и профессионально прикрыла тканью зонды, подняла большую переднюю лапу Лео и осторожно опустила на руку мальчика.
- Продолжайте говорить. – Попросила она Лиду. – Не останавливайтесь.
- Санька, пожалуйста, поправляйся. – Лида отчаянно цеплялась за появившуюся надежду. – Сыночек мой, выздоравливай! Мы приедем домой, и я подарю тебе такую же чудесную собаку, как эта. Ты будешь играть с ней, а она будет приносить тебе мяч. Такой, жёлтый, мохнатый мяч. Помнишь, мы хотели купить его в спортивном магазине? А осенью будем ходить с ней в парк, и она будет валяться в сухих листьях и догонять тебя. Санька, ты только, пожалуйста, поправляйся.
Лида шептала, Лео неподвижно сидел около кровати, и его лапа всё так же лежала на маленькой детской ручке.
- Пульс. – Еле слышно, одними губами прошептала Рита. – Смотрите, пульс падает.
Сергей Николаевич поманил её в коридор.
- Рита, но ведь это… Этого быть не может. Или, не иначе чудо.
- А я вам говорила. – Рита торжествующе взглянула на своего упрямого доктора. – Не верили мне.
- Доктор! – Вскрикнула Лида.
Он резко распахнул дверь, готовый увидеть всё что угодно, только не то, что увидел. Тёплый розовый язык собаки скользил по маленьким пальчикам, а Санька… Санька улыбался.
- Да- да, всё хорошо. Это хорошо, Лида. – И, моргнув, быстро отвернулся. Непрофессионально это, но ведь чудо же.
Маша и Лео почти поселились в реанимации. Пёс ни на минуту не желал покидать палату. Обычно послушный и покладистый, четвероногий терапевт упрямо не отходил от своего пациента. Спал тоже рядом с кроватью мальчика. А Санька, уже души не чаявший в новом друге, шёл на поправку.
- Мама, а когда мы вернёмся домой, мой щенок уже там будет? – Саньке разрешили ненадолго садиться, и он, стараясь побыстрее снова стать крепким и сильным, изо всех сил пытался держать спину прямо.
- Будет, Санечка. Через пару неделек я заберу его от прежних хозяев. Он пока чуть привыкнет к дому, бабушка нам поможет за ним приглядеть. А там и тебя выпишут.
Маша помогла Лиде найти через своих знакомых собаководов владельцев, у которых как раз появились щенки золотистого ретривера. Они и выбирать ездили вместе. Потому что Саша просил «такого как Лео». Выбрали. Маша сказала, что точь в точь, только пока маленький.
- Сергей Николаевич, а Лео на меня не обидится, если я своего щенка тоже так назову? – Спрашивал Санька, когда доктор пришёл навестить его уже в новой палате.
- Спроси у Маши. А ещё лучше, у Лео. – Улыбнулся врач. – Но я думаю, что не обидится. Будет Лео Второй.
- Мама, слышишь? У нас будет Лео Второй! Ура!!!
Автор: Усатый-полосатый

Это сообщение отредактировал zeppelman - 4.06.2022 - 10:44

Позавчера в Глобусе мы купили мясной хлеб. Я не знаю из чего они его делают, но люблю. Грамм эдак 500 взяли. Семья как никак. Вооот. Вчера вечером я достала тарелку с хлебом из холодильника, поставила рядом на стол и на секунду отвернулась за солёным огурчиком.
Между этими делами прошло ну наверное минут 5. Оборачиваюсь, на тарелке пусто. Я протёрла глаза, потом очки, потом дыхнула. Но вспомнила, что не пила. Ещё раз открыла и закрыла холодильник. Хлеб пропал. Весь. Как и не было. И тут я посмотрела вниз. Там сидела собака-дурак Муля и преданно смотрела мне в глаза. Не отрываясь. Нет, ну даже если это она, я же бы увидела/услышала. Ну хотя бы даже звуки жевания пол кило хлеба. Нет! Слух у меня чуткий. Настолько насколько зрение плохое. Я со второго этажа слышу как папенька достал заначку и тихо откручивает пробочку. А тут !!!
Муля виляла хвостом, пританцовывала когтистыми лапами по моим босым ногам (а это больно, ибо собака весит почти 50 кг). Ну вооооот. Я тихим незлым голосом уточнила: - Ты, собака, и мать твоя собака, и отец твой табуретка из урока труда, ты зачем, свинота пучеглазая, все мясо сожрала??? Муля наклонила голову набок и ткнула меня в руку мокрым носом. Я вообще вскипятилась. Ещё гладить ее за это!!! - Ах ты потрох дикого лося, ах ты тваридла мамоновская, да я тебя сейчас не просто прибью, я тебя сейчас саму на хлеб пущу! И тут Муля сделала ход конем. Она икнула мясным хлебом, улыбнулась, и завалилась на бок. Подняв все лапы. Мол, лежачих не бьют, да, мам?
Я стояла и моргала. И тут Муля издала протяжный рык-стон из серии "бооооже как мне хорошо" и повернувшись на другой бок, пукнула и закрыла глаза. Папеньке пришлось сказать, что это я его весь съела. Он со мной пол вечера не разговаривал. Слава богу. Книжку хоть дочитала. Вот. Предлагается собака, на шапку, воротник, стельки. Почти не ношеная. Возраст 15 лет. По характеру дурак, по натуре сволочь.
© Анна Теллер

Деда Степана в деревне не любили. Не любили за его жадность. Местная детвора, увидев деда Степана, кричала:

- Жадина-говядина, соленый огурец, на полу валяется, никто его не ест. Муха прилетела, понюхала и съела.

Хотя родители и не поощряли детей за эти обидные слова, но сами между собой называли деда "кулаком". А дети, слыша это, продолжали кричать в след деду обидную скороговорку.

Дед Степан на детей внимания не обращал, как не обращал внимания и на взрослых. Ходил он по улице, ни с кем не здороваясь, низко опустив голову, как будто думая свою тяжелую думу.

Когда-то, будучи еще молодым, женился он на вдове с двумя детьми. Муж у этой вдовы Матрены погиб на германской войне в 1915 году. Сам Степан был единственным сыном в семье зажиточного крестьянина. Женился он сразу после гражданской войны. А в 1925 году всю семью отца его раскулачили и сослали в Сибирь. Но семью Степана не тронули, так как жили они уже своим хозяйством в соседней деревне Ольховке. К этому времени в семье Степана росло уже трое сыновей.

Вернулся Степан с войны в 1944 году по ранению. С тех пор и прихрамывал, ходил с палочкой. Про войну ничего не рассказывал.

- Воевал как все, - только это и говорил.

В отличие от отца, трое его сыновей с фронта не вернулись. Похоронки пришли одна за другой. Матрена вмиг постарела и слегла. Промучилась она недолго, дождалась мужа с фронта и через месяц ее не стало.

С этого времени Степан жил один. Соседи, видя, что Степан не женится, дали ему очередное прозвище – Бобыль. Хотя в отличие от настоящего бобыля, вел он свое домашнее хозяйство на своих двадцати пяти сотках земли. Держал лошадь, двух коз, десяток кур, небольшую пасеку.

Часть своей продукции приходилось ему сдавать государству, но люди видели, как раз в неделю, погрузив всю свою продукцию на телегу, он уезжал в город.

- Торгаш несчастный. Куда только складывает свои деньги, в могилу хочет унести с собой, - так судачили про деда Степана односельчане.

В их маленькой деревне Ольховке было еще несколько семей, в которых сыновья и мужья не вернулись с фронта. И вот странное дело, на крыльце этих дворов люди утром в День Победы каждый год находили деньги. Лежали они на ступеньке крыльца, придавленные камушком.

И еще было странным то, что дед Степан этих денег у себя на крыльце не находил.

- Да кто его отблагодарит, крохобора. Он в войну-то воевал, наверное, в обозе.
Случайно ранили, а сейчас прикрывается своим ранением, - такое мнение можно было услышать в День Победы про деда.

- Да не воевал он вовсе. Полицаем служил, партизаны ему в ногу-то стрельнули, - сплетничали старики.

Ребятишки быстро усвоили эти взрослые сплетни и дали ему очередное прозвище – Полицай.

- Полицай идет, полицай! – кричали ребята, увидев деда Степана, прихрамывающей походкой шедшего по деревенской улице.

И тут-то можно было заметить, как у деда текут по щекам слезы. Но он, также низко склонив голову, шел дальше своей дорогой.

Зимней ночью, когда всю ночь дула метель деду Степану приснилась Матрена. Стояла она в комнате и призывно махала деду рукой.

- Матренушка, как я устал без тебя. Я хочу к тебе.

И снится деду Степану, как он встал с кровати и пошел следом за своей Матренушкой.

После обеда соседи обратили внимание, что возле дома деда Степана никто не убирает снег, и воет дворовой пес Шарик.

Чувствуя неладное, люди вызвали участкового милиционера.

Хоронили деда Степана с военными почестями. Приехал сам военный комиссар из города. Там-то односельчане и узнали, что дед Степан до своего тяжелого ранения воевал в партизанском отряде. И не просто воевал, а три года был командиром этого отряда.

Лежал он в гробу в костюме, рядом на трех подушечках блестели его ордена и медали.

Выступила на митинге и директор городского детского дома. От нее односельчане узнали еще одну новость – дед Степан каждую неделю несколько лет привозил продукты в детский дом. Деньги за это не брал.

После похорон деда Степана, в деревне перестали появляться деньги на крылечках в День Победы.

©️ Виктория Попова


У меня всё..

Это сообщение отредактировал zeppelman - 4.06.2022 - 10:45

Спасибо!

Сразу плюсик, а почитаем на досуге.

Большущее спасибо!

Размещено через приложение ЯПлакалъ

а как там дела с ПЕЧЕНЬЮ, после таких лечений?

Хорошие истории про людей собак и птиц. Здорово. При всём уважении к Вам, ТС, - панин в подборке лишний. Он - и на Земле-то лишний.

Неплохо. Именно неплохо, потому что реальных историй практически нет.

В 1925 году никого не раскулачивали. Тогда НЭП ещё шёл вовсю, запущенный Лениным. С 1929 года началось завершнение НЭПа и переход на коллективизацию и раскулачивание, по Сталинской программе.

Это сообщение отредактировал esaulZ - 4.06.2022 - 13:44

потому что реальных историй практически нет. ©

Задолбала эта реальность - спасу нет. Хочется уже каких-то, по возможности - легальных, возможностей ухода от всех этих нынешних реалий и передряг

По поводу начала раскулачивания: Раскулачивание (известно также как раскрестьянивание[1]) — политика постепенного вытеснения капиталистических элементов в сельском хозяйстве и ликвидации кулачества как эксплуататорского класса (в марксистской терминологии), определяемого по признакам имущественного положения[2] и отношения к средствам производства и найму рабочей силы, проводившаяся большевиками в период с 1925 по 1932-й год в ходе коллективизации сельского хозяйства.
Вики: https://ru.m.wikipedia.org/wiki/ Раскулачивание

Это сообщение отредактировал Jel - 4.06.2022 - 13:46

Когда вы читаете Зощенко,Вы тоже ищете факты? Это просто истории и рассказы написанные людьми,в большинстве своём-не профессионалами..

Это сообщение отредактировал zeppelman - 4.06.2022 - 13:46

Про зелёный чай доставило..

а за сына Панина я так хохотался

Последний раз Ниночка видела у директрисы такое лицо в апреле, когда стало известно, что Васильев, Никонов и Пузин после третьего урока отправились искать золото на Аляску, и неделю их не могли найти ни здесь, ни там.
Директриса закрыла за Ниночкой дверь, задернула занавески и при свете настольной лампы шепнула учительнице пения на ухо:
— Завтра будете выступать в австрийском посольстве!.
Слава богу! Я уж подумала, что-то серьезное! — обрадовалась Ниночка.
Нина Васильевна! Не понимаю, чему вы радуетесь?! — Елена Александровна навела на нее двустволку близко посаженных глаз. — Можно подумать, ваш хор по вечерам распевает в посольствах! Вы понимаете, какая это ответственность?!
— Так, может, не выступать? — упавшим голосом сказала Ниночка.
— Сказали: надо выступить! И предупредили: в случае чего… понятно? Соберите хор после уроков. Я буду говорить.
Когда Елена Александровна вошла в класс, крики чуть поутихли, а когда директриса трагическим голосом произнесла: «Товарищи!» — наступила гробовая тишина.
Товарищи! Завтра у вас ответственнейшее мероприятие! Вам предстоит выступить в австрийском посольстве! Надеюсь, не надо объяснять, какая это честь и чем она может для вас кончиться? Я повторяю, Сигаев, не в грузинском посольстве, а в австрийском! Это не одно и то же. Другими словами, вы как бы отправляетесь за границу. Заграница — это местность, где проявляются лучшие качества человека! Как в разведке! Ни на минуту не забывайте, что у вас самое счастливое детство из всех детств! Обувь почистить, уши вымыть! В туалет сходить заблаговременно, дома. Сигаеву подстричься, как нравится мне, а не твоему папе. Челка полтора пальца моих, а не его! Австрийцы говорят по-немецки, у вас — английский! Что бы ни предлагали, отвечать «данке шен», то есть спасибо! У наших австрийских друзей ничего не брать! Они должны понять, что у вас все есть! Вы поняли? — повторила директриса. — У вас все есть! Сигаев, и у тебя тоже! Руки в карманах не держать, матери пусть зашьют. Будут задавать вопросы — пойте! Будут угощать — не ешьте! И вообще держитесь как можно раскованней! Почитайте газеты, выясните, где эта Австрия, кто глава государства, чем занимается население… Кто сказал: «Земледелием и бандитизмом»? Сигаев, не путай со своими родителями! Желаю отлично выступить и вернуться с победой.
Директриса пошла к дверям улыбаясь и так приветливо помахивая рукой, что всем стало жутко. Расходились молча, по одному.
Всю ночь родители гладили, подшивали, мыли, стригли. Утром хористы появились в школе чистенькие, страшненькие, как привидения на выпускном балу.
Ровно в десять утра директрисе сообщили, что концерт отменяется. Хористы обрадовались так, как могут радоваться только дети, узнав, что учитель тяжело заболел и уроков не будет. Сама Елена Александровна улыбнулась четыре раза и прямо помолодела. Но оказалось, что помолодела она преждевременно. В половине двенадцатого ночи позвонили и сообщили, что принято решение выступать завтра в десять утра. После чего сказали «спокойной ночи» и повесили трубку.
За ночь каким-то чудом удалось оповестить всех участников. Снова родители стирали, гладили, пришивали, и утром дети, отутюженные до неузнаваемости, еле стояли на ногах. Пять человек предусмотрительно заболели.
Ровно в десять к школе подкатил иностранный автобус с темными, как пляжные очки, стеклами. Елена Александровна, по такому поводу в парадном кожаном пиджаке и юбке, надетой на левую сторону, проверила у всех ногти, уши, обняла крепко Ниночку, и траурная цепочка исчезла в автобусе с темными стеклами.
Минут через сорок автобус подъехал к трехэтажному особняку. Ворота с чугунными кружевами распахнулись, и автобус мягко въехал во двор, другими словами, за границу.
Навстречу вышла загорелая женщина в голубом платье и непонятно с какой стати заговорила по-русски. Наверно, приглашала идти за собой?.. Иностранная территория угнетала неестественной чистотой, и подозрительно пахло чем-то вкусным, очевидно, международным скандалом. Хористы подымались по лестнице, обходя расстеленный ковер, прижимаясь к стенам, но не касаясь их чистыми руками. У Потемкина оборвалась пуговица, которую он нервно тискал свободной от Кирилловой рукой. Он хотел бросить пуговицу в урну, но, подумав, решил не рисковать, а просто сунуть пуговицу в карман. Карманы оказались зашитыми! Тогда Потемкин принял единственно верное решение: незаметно для себя сунул пуговицу в рот и языком пристроил ее к щеке слева.
В зальчике, где предстояло петь, около небольшой эстрады в креслах сидели пять взрослых и человек десять иностранных детей, одетых так аккуратно, будто они тоже должны были петь. Хористы парами стали взбираться на сцену, отчего возникла заминка, поскольку мальчики, как учили, пропускали девочек вперед, при этом продолжая крепко держать каждую за руку. Блеснуть хорошими манерами в таком положении оказалось непростым делом.
Наконец хор выстроился. Ниночка вышла вперед и, с трудом подбирая русские слова, увязая в прилипшем к гортани «данке шен», выговорила, что они рады присутствовать в этом зале у своих австрийских друзей. «Мы любим и знаем вашу страну, — бормотала Ниночка. — Особенно любим красавицу Вену, подарившую миру короля вальсов Штрауса и канцлера Крайского!»
Переводчица с трудом перевела, и, как бы поправляя прическу, наклонившись к Ниночке, шепнула: «Это не австрийское посольство, а венгерское!»
Ниночка качнулась от ужаса, лихорадочно соображая: что хуже, австрийское или венгерское? И еще: международный это скандал или пока нет?!
Зрители ждали. Надо было что-то петь.
Ниночка отчаянно всплеснула руками, и хор, стиснув зубы, запел «День рожденья только раз в году». Ребята пели, стоя плечом к плечу, мужественно вскинув головы, не мигая глядя в зал. Не знающему русский язык могло показаться, что это осужденные на казнь поют последнюю песню.
Согласно утвержденному репертуару вторым шел «Светит месяц». Солировать с третьего такта должна была Чистякова, но когда Ниночка сквозь взмах руки глянула на Иру, то поняла, что соло не будет! Чистякова стояла, закатив глаза, уронив набок голову, и не падала лишь потому, что с двух сторон ее подперли плечами Сигаев и Фокин. Ниночку обожгло: «Вот он, международный скандал!» Она продолжала машинально размахивать руками, и вдруг на двенадцатом такте песню повела Муханова, староста хора. В другой тональности, не тем голосом, но кто тут считает!
«Господи, миленькая моя!» — подумала Ниночка, — непроизвольно загоняя темп. Еще три песни — и, слава богу, концерт кончился. Раздались аплодисменты. На сцену поднялся австро-венгерский посол, вручил Ниночке вымпел и тяжелый альбом, на котором было написано «Будапешт».
— Выходит, все-таки Швеция! — мелькнуло у Ниночки в голове. Она с ужасом смотрела, как дети спускаются со сцены и, зчачит, вот-вот рухнет потерявшая сознание Чистякова. Но со сцены спустились все! Сигаев и Фокин, зажав неживую Чистякову плечами, бодро снесли ее вниз и зашагали дальше с таким видом, будто с детства так и ходили втроем плечом к плечу.
— Фу! Обошлось! — имея в виду международный скандал, вздохнула Ниночка. Но оказалось, самое страшное — впереди. Гостей завели в зал, где был накрыт стол. Но какой! Разноцветные бутылки с лимонадом, кока-колой, вазочки с пирожными, конфетами, жвачками! И все пахло так вкусно, что сводило челюсти! Потемкин чуть не проглотил свою пуговицу. Посол сделал широкий жест рукой. Мол, угощайтесь. Провокатор!
Ребят тянуло к столу, но они устояли на месте. Так как смотреть на стол не было сил, все завели глаза к потолку и, сглатывая слюну, с интересом принялись разглядывать роспись потолка, где упитанные амуры целились из луков в полуголых бессовестных женщин. Посол, в это время рассказывая что-то смешное, налил Ниночке шампанского и предложил сигарету. Учительница пения не курила, но ухватилась за сигарету и начала торопливо ее посасывать, тревожно обегая глазами маленьких сограждан, при этом улыбаясь послу и непринужденно стряхивая пепел в карман его светлого пиджака.
В это время Сигаев (ох, этот Сигаев, что значит «неблагополучная семья»!) схватил бокал с лимонадом и опрокинул в рот. Это оказалось Ниночкино шампанское. Наступила жуткая пауза. Все ждали последствий. И они последовали буквально через две минуты. Алкоголь быстро впитался в кору детского головного мозга, и пьяный Сигаев устроил дебош! Он развязно взял из вазы пирожное и съел его! Потом взял второе и съел! Третье! Съел! Сунул в рот четыре конфеты разом! Под влиянием алкоголя, очевидно, забыв, что у него все это есть, Сигаев выпил два фужера шипяшей кока-колы и, потянув посла за рукав, спросил: «А где игрушки? Витька говорил, у вас игрушки здоровские!»
Посол улыбнулся и распахнул дверь в соседнюю комнату. Да, игрушки были, действительно, здоровские! Полкомнаты занимала настоящая железная дорога. Поезда, вагончики, светофоры! Кто-то что-то включил, и красный паровозик, присвистнув, припустил по узким рельсам. При виде этого чуда Сигаев едва не протрезвел.
А в это время иностранные девочки показывали нарядных, словно живых кукол. Женская половина хора замерла в восхищении, и только староста Муханова, не растерявшись, очень к месту сказала: «А по запасам железной руды мы превосходим всю Европу, вместе взятую, между прочим!» И тут Кравцова не выдержала: пойдя на поводу у материнского инстинкта, она взяла куколку и сжала ее так, что та пискнула что-то похожее на «мама»! Судя по вытарашенным глазам австро-венгров, до этого дня кукла молчала.
Сигаев выхватил из груды игрушек почти настоящий пистолет и с аппетитом прицелился в Муханову. Черноглазый мальчик знаками объяснил, что пистолет можно забрать насовсем. Муханова, презрительно усмехнувшись, сказала: «Вот уж незачем. У нас в стране у всех есть пистолеты!»
— А железная дорога у вас есть? — спросил черноглазый через переводчицу.
— Железная дорога? — Муханова на секунду задумалась, и, словно отвечая по английскому текст «Моя семья», протарахтела:
— У меня есть железная дорога. У меня есть брат и сестра. Мы живем в пятикомнатной квартире с лужайкой. Имеем гараж и машину. По воскресеньям имеем традиционный пудинг со взбитыми сливками. И на машине отправляемся за город, где имеем уик-энд!
— А у тебя тоже есть железная дорога? — спросил назойливый черноглазый у Носова.
Носов чуть не проболтался, что у него есть настоящая железная дорога под окном, и все время кажется, что паровоз влетит в дверь. Но взяв себя в руки, четко повторил все, что говорила Муханова. Только вместо «взбитые» сливки, он сказал «избитые», а упомянув про традиционный пудинг, поморщился, вспомнив, как отец в воскресенье, приняв «традиционный пудинг», гонялся за матерью с утюгом…
Оказалось, что еще у четверых опрошенных есть железные дороги, пятикомнатная квартира, воскресный пудинг, машина, брат, сестра и уик-энд.
Этот черноглазый, «зануда такая», еще спросил: «У вас на всех один отец?»
— Отцы у нас разные! Но, несмотря на это, жизнь одинаковая! — гордо ответила Муханова.
— Нам, наверно, пора, — заторопилась Ниночка, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, чуя близкое окончание дружеского визита.
— А я останусь! — сказал Сигаев, радостно целясь в товарищей из пистолета.
— Как «останусь»?! — воскликнула Ниночка, представив лицо директрисы, когда та узнает, что Сигаев остался за границей.
— А что такого? — сказал Сигаев. — Поиграю и приду!
— Смотри, доиграешься! — сказала Муханова. — Мы бы все с удовольствием остались, товарищи, но надо подстригать лужайки у дома, пока не поздно! Сереженька, дай пистолетик!
Муханова схватила кисть сигаевской руки и стала ее выкручивать. Сигаев рванул пистолет на себя и грянул выстрел.
Резиновая пулька с присоской ударила в люстру, срезала белоснежный плафон, и тот лихо напялился на голову посла, который уже падишахом опустился на пол.
«Нарочно люстру над Сигаевым повесили, специально!» — бормотала Ниночка, разорвав блузку и пытаясь силой перевязать посла, а тот отбивался со словами: «Не стоит беспокоиться! Вот зараза!»
Кое-как посла из плафона вынули, голову перебинтовали, пол подмели, потом долго жали друг другу руки и наконец выбрались из помещения вон. Ребята быстренько влезли в автобус и оттуда с ужасом смотрели на посла с перевязанной головой. Он помахивал рукой и, морщась, приглашал приезжать еще.
И вот автобус выехал с территории посольства на родину. Ехали молча, только всхлипывала пришедшая в себя Чистякова да чем-то вызывающе хрустел Сигаев. И вдруг, словно по взмаху руки невидимого дирижера, весь хор разом рванул песню «Ой, мороз, мороз…» Дети пели таким чистым, таким наполненным, слаженным звуком, которого Ниночка от них добиться никогда не могла! Особенной красотой и лихостью выделялся голос Потемкина. Как потом выяснилось в больнице, он на радостях проглотил-таки пуговицу.
© С.Альтов

Была у меня подруга. Хорошая, добрая, классная. В отпуск вместе ездили, делились всем. И делами, и мечтами, и вещами, и деньгами. И был у нее кот. Черный, хамоватый, молодой. И вот появился у подруги парень.

Начали встречаться, потом и подживать вместе у нее. В один непрекрасный день прихожу к ней в гости и не обнаруживаю кота.

Усыпила. У ее парня "вроде бы аллергия" и она просто взяла и усыпила кота. Вызвала на дом и усыпила. Не предложила никому забрать, даже мне, не поискала другого пути, а просто проводила любимого на работу и сделала ему сюрприз. Любимый одобрил. Я не смогла. Еще так об этом рассказывала, мол, вот какая я молодец.

Общение свелось к "с нг" - "спс" в мессенджерах. Через пару лет котоубийцы решили сьехаться и выложили фото с новоселья. С котенком. И подписью "наш любимый член семьи". Новый член был породистым от титулованных мам пап в отличии от черного хамоватого. Может это имело значение? Не знаю. Но и поздравлять перестала. Противно. Так ушел насовсем один друг.

Спустя много лет рассказываю я эту историю замечательному человеку. Ну такая душка. И острослов, и добряк, и сплошное обаяние.

И слышу - "как ты могла из-за какого-то кота выкинуть человека из жизни? Это ж скотина бессловесная. Я вот тоже собаку выкинул. Она гадить начала, я ее и выбросил.

И что теперь?". А ничего.

Минус еще один человек и все!
(С) astori_18

СБИТЫЙ ЛЕТЧИК
storyofgrubas

Посреди ночи позвонил одноклассник, школьная кличка Огурец, лет пять его не слышал. Огурец давно в отставке, а служил он военным летчиком, еще советским лейтенантом начинал. Голос явно пьяненький:

- Привет, Грубас, я вот обзваниваю друзей, делюсь своей бедой. Как там Москва?
- Здорово, Огурец, а ты бухой там что ли?
- Да, бухаю. Уже третий день. Есть повод, имею право.
- Ну, что там у тебя случилось, что до утра не потерпит?
- Я всю жизнь летал, ты знаешь. Нештатные ситуации, конечно бывали: шасси не выпускалось, там, движки глохли, как без этого? И то не по моей вине. Но ни одного серьезного происшествия, а тем более аварии. Веришь? Нет, ты ответь, веришь? А то я кладу трубку и мы больше никакие не друзья и даже не одноклассники. Так, привет – пока.
- Верю, конечно. Ты самый лучший военный летчик нашего класса, тут и спорить нечего.
- Подкалываешь что ли? Ну, не важно. Короче, на той неделе кое-что случилось. Возвращался я вечером с боевого задания, никого не трогал, высота около тысячи метров. Как они меня засекли? Ума не приложу. Короче, подбили меня. Сложно сказать - чем, скорей всего из пулемета. Сбили. Думал, попробую дотянуть. Куда там. Камнем вниз…
- Ни фига себе! Но ведь ты жив и это главное.
- Какой там жив? Ты что, не понял? Я вообще не вернулся на базу! Все, с концами!
- Подожди, так ты в плену что ли?
- Ну, это вряд ли. Хрен им. Меня еще найти надо. Площадь поисков очень большая. Да и не факт, что противник вообще понял, что меня сбил.
- Огурец, так ты сейчас в тылу врага?
- Грубас, ты чего, прикалываешься? Какой тыл? Я дома давно.
- Так ты выбрался? Красавчик. Сам-то хоть не ранен?
- Ты что издеваешься? С хрена ли я буду ранен?
- Как с хрена? Тебя же сбили из пулемета. Сам говорил.
- Ну?
- Да, что, «Ну»? Хорошо, что в тебя самого не попали!
- Грубас, ты вроде бы сам в армии служил, а несешь какую-то чушь. Как бы они в меня попали, если я от пулемета находился хрен знает где? Не бывает таких пулеметов.
- Так сбили тебя или не сбили? Ты же сам сказал, что камнем вниз.
- Грубас, кто из нас пил, я или ты? Конечно сбили и другого дрона мне никто не даст.
Хоть самому покупай…

ШАПКА
storyofgrubas
September 10th, 2018
Current Location:Москва, Россия
Рассказ моего приятеля Марата, который уже лет тридцать, как перебрался из своей татарской деревни в Москву. Далее от его лица:

…Года полтора назад, приехал я на пару деньков к бате в деревню.
В первый же вечер выпендрился и достал свой самый, самый, самый любимый нож.

(А, надо сказать, что Марат заядлый ножеман, у него в коллекции их штук восемьдесят, не меньше. Ну, любит человек, это дело)

…Вначале я долго о нем мечтал, потом, решился и начал копить деньги. Долго копил, накопил, дождался скидок и наконец заказал приятелю, который летел в Штаты. Для кого-то может ничего особенного, нож - как нож, ну, красивый, ну, сталь хорошая, клацает приятно, не более того, а мне душу греет. Признаюсь, что первые дни я даже под подушку его клал, чтобы ночью в темноте достать и «клацнуть» пару раз. Тебе не понять. Да, я маньяк, осознаю и этим не горжусь.
Ну, так вот, нужно было перерезать какую-то бечевочку. Отец засуетился, стал искать ножницы и тут я из широких штанин извлек ЕГО.
Батя протянул руку, попросил посмотреть, надел очки, поскреб пальцем лезвие, сказал «Ух ты, какой красавец» и добавил – «Маратик, сыночек, а может подаришь бате ножичек. А? Я даже никогда не видел таких, а у себя в Москве ты ведь еще купишь»
Вот тут я крепко задумался – это был серьезный выбор, просто не выбор, а удар под дых. С одной стороны – отцу уже семьдесят восемь, мать схоронил, живет тут один, ему скучно.
Ну, какие у него радости в жизни, да и сколько ему осталось…? Если откажу, никогда себе потом не прощу.
С другой стороны, сказать цену ножа я тоже не мог, а то он с ума бы сошел, если бы узнал, что его сын купил себе складной ножичек за сто десять тысяч рубликов. Я ведь целый год на него копил, во многом себе отказывал.
Но, делать было нечего и я, почти не дрожащей рукой, протянул бате нож и соврал, что мне совсем не жалко, еще куплю.

С тех пор прошло года полтора и вот, недавно, я наконец выбрался проведать старика, а заодно и со «своим» ножичком повидаться.
Приехал поздно вечером, не успел с дороги даже руки помыть, обнял батю и спрашиваю - «Как там твой американский ножичек поживает?»
Отец мне хитро подмигнул и молча усадил за мамин трельяж, велел зажмуриться и нахлабучил что-то на голову. Открываю глаза - вижу себя в зеркале в какой-то дурацкой пыжиковой шапке.
Вот, говорит, носи, Маратик, на здоровье:
- Нравится? И с размером, вроде, угадал. Выделка отличная, на всю жизнь хватит.
- Нравится (соврал я)
- Ну, вот и хорошо, будешь там у себя в Москве самый модный и голова не замерзнет. А ведь как удачно все получилось. Представляешь, месяц назад сидел я дома, твоим ножиком клинышек для топора вытачивал, тут заглянул один мужик со старой работы. Слово за слово, увидел нож и загорелся прям - продай, да продай, я поначалу отказывался, все же твой подарок, но этот дурачок и говорит – «Продай, я тебе за него целых четыре тысячи дам» Представляешь, за какой-то ножичек, такие деньги? Ну, я зевать не стал и конечно продал. Потом с пенсии чуть-чуть добавил и на базаре выторговал тебе за семь вот эту шапку. Носи на здоровье и отца вспоминай.

Чайник на кухне свистом позвал к себе батю, а я сидел в нафталиновой шапке и наблюдал в зеркало, как на перегонки, по моим щекам катятся слезы. А ведь и не скажешь ничего. Зачем добивать старика?
Вернулся из кухни отец и положил передо мной продолговатый бархатный мешочек.
Я открыл… в нем лежал мой нож.
Батя заржал и сказал:

- Что, Маратка, обосрался? Пошутил я, пошутил. Я ведь сразу понял сколько он примерно стоит, не дурак же я совсем. Вот, мешочек сшил, чтобы рукоятку не поцарапать. Забирай обратно, я уже наигрался. А шапку носи, шапка хорошая, теплая.

Обожаю батин незамысловатый татарский юмор…