3
Я навеки останусь, видимо,
В этих списках пропавших без вести
На фронтах той войны невидимой
Одаренности с бесполезностью.
Всюду принципы невмешательства,
Вместо золота плавят олово.
Но, есть приятное обстоятельство
Я люблю тебя – это здорово…
Н.Носков.
« Это здорово»Снег подтаял и противно хлюпал под ногами мерзкой кашей. С неба сыпалась какая-то мелкая-мелкая дрянь, оседая на пальто блестящей мокрой чешуей. Зима, как обычно бывает, превратилась в нечто непонятное. Тяжелое свинцово-серое небо царапало пузатыми облаками крыши высоких зданий, прижимая людей к земле и придавая всему окружающему землисто-серый цвет тления. Особенно сильно это ощущалось тут… на кладбище, где голые деревья протягивали к небу руки-ветки, словно безутешные плакальщицы. Где на крестах вяло переругивались черные, страшные, какие только на кладбище бывают, вороны. Где тощие кладбищенские псы неслышно, словно призраки, перемещались между могилами, отыскивая остатки поминальных трапез. Где стройная, красивая девушка в черном длинном пальто казалась абсолютно инородным предметом…
Она смела снег с могильного камня , отряхнула от него скамейку, присела и сказала:
- Ну, привет, Пашенька. Я пришла. А мама не смогла. Сейчас скользко и я даже не стала ей говорить, что пошла к тебе. Просто захотелось побыть с тобой наедине. С собой наедине…
Она помнила его еще с первого класса. Тихий, застенчивый мальчик, сидел с ней за одной партой. Ничем особым он никогда не выделялся среди одноклассников. Ни ростом, ни какими то внешними данным. Просто мальчик и все тут. Учился ни хорошо, ни плохо, был крепким троечником. Был тихо и безнадежно в нее влюблен еще до того, как она стала превращаться из заурядной девчонки с бантами в косичках, в первую красавицу, сначала класса, а потом школы. В классе его называли «Неудачник». Почему прилипло это прозвище – никто не знал. Просто Неудачник и все тут. Пробовали называть Лузером, на американский манер – не прилипло. Паша-Неудачник. Под этой кличкой он и проучился все десять лет школы. Таких как он еще называют «невдалыми». Вроде, парнишка как парнишка, ан нет. На что-то куражу не хватит, на что-то ума. Он даже не был изгоем. Изгой, это когда демонстративно не замечают, а его просто не замечали. Словно его не было. Друзей у него не было, и даже учителя относились к нему с неким снисхождением, как умственно отсталому.
Потом школа кончилась, и начался институт. Смотря списки поступивших она даже не подумала, что знакомая фамилия – это ее бывший одноклассник. Только увидев в аудитории, она его узнала, но виду не подала. Но именно с ее подачи и в институте к нему приклеилась та самая кличка – Пашка-Неудачник.
А потом, за чередой бурных романов, студенческой жизнью, первыми разочарованиями и яркими впечатлениями, она и вовсе потеряла его из виду. А он пропал после третьего курса, чего, собственно, никто и не заметил. Как всегда. Ее жизнь била ключом, как и полагается жизни красивой, умной, в меру стервозной особы, только вступившей в пору рассвета красоты. Первая красавица, сначала курса, потом и института, она жила не оглядываясь. И уж тем более, ей не было дела до какого то там Неудачника.
Потом они пересеклись уже после института, на каком-то банкете, устроенном компанией, в которой трудился и ее молодой человек. Там же работал и Пашка. На банкете она вдрызг разругалась со своим спутником, и единственным знакомым лицом оказался Неудачник-Пашка. Она флиртовала с ним, назло этому лощеному хлыщу, который посмел ее обидеть. Пашка не отходил от нее весь вечер, а наутро приперся с цветами и признался в любви. Нельзя сказать, что она была удивлена. Неудачник был не первым и даже не десятым. Было время привыкнуть. К тому же в жизни, кажется, назревал новый роман с человеком, который затмевал собой всех тех, кто был до. Что и было в доступной форме объяснено, прямо на лестничной площадке, поникшему и всему, какому то, потухшему Неудачнику. Правда, в приступе благодушия, и извечной женской жалости, она пообещала ему, что они останутся друзьями и, даже, разрешила звонить в любое время. Он звонил. Он слал смс-сы. Интересовался ее здоровьем, делами и настроением. Приглашал на чай. И как-то незаметно стал для нее той самой пресловутой жилеткой, в которую так удобно плакаться. Которая не осудит и не станет завидовать, которая выслушает, утешит и поможет советом, делом и просто помолчит вместе.
То, что должно было случиться – случилось по истечению некоторого времени. После очередного разочарования в личной жизни, она не придумала ничего лучше, кроме как поехать к нему среди ночи. Домой не хотелось, равно как и к лучшей подруге Жанке, которая исподтишка желала краха ее очередному роману. Просто так желала, из извечной женской зависти. Она взяла и поехала к Неудачнику. Сонный Пашка смотрел на нее, хлопая глазами и не веря тому, что видит ее, а не сон. То, что она ему отдалась, она списала на растроенность чувств, легкое алкогольное опьянение и месть. Проснувшись утром, и смотря на безмятежно спавшего Неудачника, она подумала холодно:
- «Пиздец жилетке. Сама все испохабила».
А потом вдруг, с удивлением осознала, что никто из всех, выражаясь библейскими терминами, познавших ее, мужчин, не был с ней столь ласков, фантастически нежен и не угадывал настолько всех ее желаний. Все они были лишь молодыми и не очень самцами, бравшими самку, как приз, как признание своей неотразимости, власти, богатства, силы. Тихо одевшись, она выскользнула из его квартиры, а потом, позвонив, сказала, что все произошедшее было чудовищной ошибкой и им лучше не общаться больше. На том конце убито молчали, а потом тихий голос произнес:
- Прощай. Я буду всегда любить Тебя.
Вскоре она призналась в случившемся подруге, не умолчав и о своих ощущениях, за что та подняла ее на смех:
- Ты что, мать! Сдурела? Давай теперь, влюбись в этого неудачника. Пьяная ты была. И все тут. Забудь. Кто он, а кто ты. Дура, тебе жить надо!
А Пашка-Неудачник пропал. Не звонил и не писал больше. И через некоторое время она вдруг поняла, что ей не хватает его. Молчал его мобильный, а по городскому, мужской голос с сильным акцентом сказал, что он теперь снимает эту квартиру и готов заменить ей того, кого она ищет. Она начала волноваться, сама себе не признаваясь в этом. Начала волноваться настолько, что узнала адрес, по которому жила его мать и однажды, сама не помня как, оказалась у дверей его квартиры. Дверь открыла невысокая седая женщина.
- Вы, наверное, Пашу ищете? – спросила женщина, опередив ее – Он про вас рассказывал. Проходите, прошу вас…
Оказалось, что несколько месяцев назад, как раз после той ночи, Неудачник уехал.
- «Он ведь недоучился, ушел из института и в армию пошел. Даже на войне был. Отслужил, живой вернулся. Я уж думала, что все нормально будет. А в тот день пришел, какой то весь потерянный, оставил мне ключи от квартиры, попрощался, сказал, что работу новую нашел и уехал. А потом я письмо получила, а обратный адрес…»
- мама Неудачника расплакалась и достала конверт. На конверте стоял штемпель «г. Моздок. в/ч №*****».
- «Такие же приходили, когда он на войне был»…
И тут ей стало по настоящему страшно. Страшно оттого, что она осознала, что именно из-за нее все так произошло.
Наверное, из-за чувства вины она стала звонить Пашкиной маме, интересоваться новостями, и спрашивать, чем она может помочь. И незаметно для себя привязалась к этой доброй и наивной женщине, так по-детски верившей в лучшее и так любившей своего сына. Стала бывать у нее даже чаще, чем у родителей. Вдвоем они читали короткие и теплые письма, которые Неудачник писал маме. Она просила лишь об одном, чтобы та не писала про нее. И мама не писала.
Два дня остались навсегда в ее памяти. Первый - когда Пашина мама позвонила и прошептала в трубку:
- Прошу вас, приезжайте. Он вернулся… - короткие гудки закончили фразу и как трассирующая очередь разрушили весь ход мыслей. Она немедля сорвалась с работы и уже через двадцать минут звонила в дверь.
Когда дверь открылась, она едва подавила всхлип, но с губ уже само сорвалось предательское:
- Господи, Паша… - а по щекам, сами собой, поползли слезы, горячими каплями.
Человек стоявший перед ней пошатнулся и отвернул лицо, стараясь спрятать страшный шрам и следы ожогов, превративших лицо в ужасную маску.
-Ты? Зачем ты приехала? – глухо спросил он – Уходи. Прошу. Не надо. Уходи.
И отвернувшись, он захромал по коридору прочь в темноту квартиры. На спине, едва прикрытой майкой, она разглядела цепочку круглых, как от ожогов, шрамов. Пулевые шрамы. Страшнее всех. Страшные одним только своим видом.
Как она дошла до дома она не помнила. Помнила только, как плакала всю ночь, забываясь в коротком полусне и снова просыпаясь. Мама Неудачника рассказала ей о том, что Пашкина колонна попала в засаду, что их расстреливали почти в упор и что ее сын единственный, кто выжил в той бойне. Что он представлен к «Ордену Мужества», что рядом с ним, почти мертвым от ран и потери крови, нашли десять трупов боевиков, что теперь он совсем замкнулся в себе и почти всегда молчит.
Она пыталась помочь, она пыталась… но все ее попытки разбивались о молчание. В конце концов, она решила просто дать ему время. Она не могла признаться самой себе, что, то чувство, которое тянет ее к Неудачнику – и есть та самая любовь, которую она искала всю жизнь. И уже даже не на что было списать ту всепоглощающую нежность, но себе она не признавалась.
Второй день, который она запомнит навсегда, это тот день, когда Пашина мама позвонила ей и сквозь плач она расслышала, вернее, почуяла, каким то звериным чутьем, только лишь два слова:
«- Пашу убили…» - и снова трассеры гудков. Прямо в мозг. По оголенным и натянутым, как струна мины-растяжки, нервам.
Красивая, совсем молоденькая девочка, следователь прокуратуры, профессионально поставленным голосом рассказывала, что произошло, а она силилась понять, осознать, но не могла…
«… вступился за девушку… задержан нарядом милиции ППС… в результате драки трое нападавших доставлены в больницу с тяжелыми черепно-мозговыми травмами… перебита гортань… носовой хрящ пробил мозг… перелом шейных позвонков… двое из доставленных в больницу, скончались от полученных травм, несовместимых с жизнью… возбуждено уголовное дело… предъявлено обвинение по статье 114 часть первая… превышение пределов необходимой самообороны… нанесение тяжких телесных повреждений… помещен в камеру предварительного заключения… УБИТ сокамерниками, по версии следствия, знавшими нападавших…»
- А девушка, кстати, на вас похожа очень… - следователь встала, давая понять, что разговор окончен.
- «…Вот такие у нас дела, Пашенька. Жанка вышла замуж, сейчас беременная. Мама вроде нормально, но на погоду реагирует. Давление, возраст… Ты не волнуйся, я всегда буду рядом с ней, помогу. Ладно, Паш, я пойду. Замерзла».
Она вышла, заперла за собой калитку, закурила и пошла в сторону выхода…
- Ой, а этот, смотри, какой молодой! – звонкий девчачий голосок никак не вязался с окружающей тишиной – Двадцать семь лет всего было…
- Ага – ломающийся мальчишеский басок прочел вслух Пашкины фамилию имя отчество с надгробного камня – Родился в одна тысяча девятьсот семьдесят восьмом – скончался в две тысячи пятом.
- Как ты думаешь, отчего он умер?
- Спился, наверное. Или наркоман.
- С чего ты взял? Может он бандит и его на разборке убили. Или военный. Погиб в Чечне.
- Если бы бандит, то ему бы памятник поставили, или там, крест, типа от братвы. А если бы военный, то тогда бы портрет был в форме. А тут просто черный камень с именем и датой. Неудачник, какой то. Спился или наркоман, это точно. Неудачник. Я таким никогда не буду…
©
yaplakal.com