4
Пробуждение было жестоким. Папа Карло с трудом оторвал свое бренное тело от заплеванного пола и принял устойчивое положение на четырех точках. Голова, похоже, имела форму чемодана и жутко болела, как будто в ней работал отбойный молоток. Любое движение вызывало приступы рвоты. Стоя на четвереньках, Карло отчаянно боролся с земным притяжением.
- Карло, - проревел в уши чей-то голос.
- М-м-м, - начал, было, Карло, и в это время его стошнило.
- Карло! Что ты вчера спьяну смастерил? - спросил Джузеппе, с грустью разглядывая испачканные брюки.
- М-м-м, где? - неохотно поинтересовался Карло. Джузеппе показал грязным пальцем в сторону грубо сколоченного стола. На столе лежало нечто громоздкое, покрытое простыней. Из-под простыни, отливая металлом, торчали кривые ноги, обутые в грубые кирзовые сапоги 75-го размера.
- А-а-а, это мой сынок, Буратино, - пробулькал, нежно улыбаясь, папа Карло.
Ноги под простыней задергались. Затем из-под простыни появилась кривая рука. Резким движением она сорвала грязное покрывало. Изумленному взгляду собутыльников предстало творение папы Карло. Это была уродливая пародия на человека, метра два с половиной ростом. Из бочкообразного тела торчали пять, нет, даже шесть конечностей. Две руки, две ноги, шарообразная голова с маленькими красными глазками, на которую было натянуто что-то похожее на чехол от обтекателя ракеты среднего размера, любовно окрашенный красными и белыми полосками.
Шестая конечность имела вид огромного водопроводного крана, нахально торчавшего чуть ниже живота. Внезапно в недрах туловища что-то забулькало и заклокотало. Из крана повисла большая мутная капля.
- Ты бы хоть оделся, сынок, - произнес папа Карло. Его глаза светились любовью.
- Засохни, плесень, - презрительно ответил Буратино. После чего сделал несколько твердых шагов к полуразрушенному шкафу, из недр которого торчала ручка шарманки папы Карло. Гнилые доски пола под тяжелыми шагами Буратино обращались в прах. В разные стороны разбегались насекомые, лишившиеся своего убежища.
Папу Карло опять начал долбить сушняк. Он ползал по полу в поисках какой-нибудь жидкости. Похоже, что труха и полчища насекомых, решивших поменять место дислокации, его вовсе не волновали. Между тем Буратино, вооружившись инструментами, начал ковыряться в потрохах шарманки. Через некоторое время, удовлетворенно хмыкнув, он закончил свою работу и смел под стол лишние детали.
В этот момент из какой-то щели выпал обдолбаный сверчок. Блаженно улыбаясь и путаясь в конечностях, он обратил свой затуманенный взор на Буратино. Разобравшись в своих руках-ногах и приведя их в порядок, сверчок обратился к деревянному уроду с менторской речью:
- Буратино, что ты сделал с шарманкой папы Карло? Зачем ты сломал ее?
Повисла неловкая пауза.
- Шел бы лучше в школу уму-разуму набираться, - продолжал елейным голосом сверчок. Глаза Буратино засветились недобрым красным светом. Он вскинул шарманку и несколько раз крутанул ручку. Шарманка, громко завизжав, раскрутила стволы и начала посылать смертоносные снаряды в цель. Ошметки тушки сверчка разлетелись по комнате, оставляя на обшарпанных стенах кровавые полосы. К ногам, ошалевшего от грохота и головной боли папы Карло упали вставные челюсти сверчка с прикушенным языком. Джузеппе под шумок опустошал бутылку. Когда контейнер с патронами опустел, Буратино посмотрел на солидный пролом в стене.
- ASTA LA VISTA, BABY! - произнес Буратино и дунул в один из стволов.
Взметнувшееся облачко гари осело на его лице.
Буратино развернулся и посмотрел на пьяного Джузеппе, пристававшего к протрезвевшему Карло с просьбой изготовить ему пару таких пугачей. Почувствовав на себе взгляд, Джузеппе съежился от страха и забился под стол. Буратино повесил за спину шарманку и шагнул в пролом.
- Куда он пошел? - спросил Джузеппе.
- Не знаю, - ответил папа Карло, с тоской провожая взглядом удаляющуюся фигуру.
Там, в сумке с инструментами, у него лежала бутылка с отличным самогоном, которую он хранил на непредвиденный случай.
- Не знаю, - повторил он. - Но точно, не в школу...
Завидев издали громадную фигуру Буратино, прохожие щемились в подворотни, так, что улица казалась пустынной. Он направился по главной улице к центру города, где на центральной площади находился всем известный бордель. Бордель принадлежал некому Карабасу-Барабасу, который славился чудовищной силой, необузданным нравом и длинной бородой рыжего цвета. Навигационный компьютер Буратино показывал, что дорога проходит возле школы.
- Эй, дядя, закурить не найдется? - раздался чей-то голос. Скрипя сервомоторами, Буратино повернул голову. Школа представляла собой низкое, серое здание, похожее на барак, с провалившейся крышей и разбитыми окнами. Она производила мрачное впечатление. Не оживляли фасад и многочисленные граффити на стенах. Во дворе тут и там лежали кучи мусора, состоявшие в основном из битых бутылок, шприцев и сигаретных пачек. Несмотря на поздний час, во дворе резвилась детвора.
Кое-кто, уже вдоволь нарезвившись, сидел с отрешенным видом и смотрел в одну точку, кое-кто пребывал в отключке. Голос принадлежал прыщавому подростку с подозрительно блестящими глазами, который сжимал в руках бейсбольную биту, утыканную ржавыми гвоздями. Ударная часть была испачкана чем-то красным.
- Ты что - глухой? - переспросил мальчуган. Буратино проанализировал ситуацию и выбрал наиболее подходящий ответ.
- Пошел в жопу!
Нетрезвый подросток, прикинув разницу в весе и размер кирзовых сапог, решил ретироваться.
Возле входа в бордель стояла длинная очередь. Буратино, расталкивая людей, продвигался к входу. Там его остановил вышибала.
- Плати деньги, - рявкнул он, поигрывая электрошокером.
- Нет у меня денег, - огрызнулся Буратино.
- Тогда вали отсюда, - посоветовал охранник. Толпа позади начала волноваться.
- А ты у меня азбуку купи, предложил Буратино, вплотную приблизившись к вышибале. Охранник ткнул электрошокером в корпус и нажал кнопку. Яркая вспышка разряда вывела из строя прибор, залив расплавленным пластиком руку незадачливого вышибалы. Тот взвизгнул от боли, но пудовый кулак монстра положил конец его мучениям. Буратино беспрепятственно вошел в зал. Веселье было в полном разгаре. Накачанные спиртным посетители отплясывали под вспышки стробоскопов. На подиуме крутилась лучшая стриптизерша Карабаса - Мальвина.
Толпу напирающих почитателей с мрачным видом сдерживал телохранитель Мальвины Артемон. Артемон был результатом генетического эксперимента, в результате которого появился этот наполовину человек, наполовину пес. Вид у него был угрожающим, поэтому почитатели, несмотря на принятую на грудь дозу, молча переносили тычки в зубы и удары.
Буратино оценил обстановку и двинулся к сцене. На пути вырос кокой-то субъект в дурацкой шапочке.
- Слышь, кореш, я смотрю, ты тут новенький, экстази не желаешь? Первоклассная штука! У кого угодно спроси, скажут, что у Арлекина лучшие колеса в этой дыре. Буратино продолжал не спеша двигаться дальше.
В это время, прорвавшись через оцепление, на сцену выскочил человек, одетый как хиппи. Длинные рукава волочились по полу, за спиной болталась гитара.
- Мальвина, любовь моя, - завопил хиппи ломающимся голосом, бросаясь на колени перед обнаженной красоткой. При этом гитара больно стукнула его по затылку. Не обращая внимания на боль, хиппи продолжал вопить фальцетом.
- Я написал песню, которую посвятил тебе. Я хочу ее исполнить.
Перекрутившийся ремень гитары начал душить своего владельца. Хиппи попытался снять гитару, но тщетно.
- Пьеро, какого черта ты тут делаешь,- прошипела сквозь стиснутые зубы Мальвина, не забывая при этом улыбаться зрителям. - Ты же обещал мне не прикасаться больше к наркотикам.
Обкуренный Пьеро отчаянно боролся с ремнем, который уже успел опутать ему руки, и не слышал Мальвину. Около сцены, зажимая окровавленный нос, появился Арлекин.
- Эй, ты, - прогундосил он Пьеро, - ты мне с прошлой недели должен.
Завязалась потасовка, в которую была втянута Мальвина. Посетители, побросав все свои дела, ломанулись к сцене. Артемон, увидев это безобразие, рванулся туда же.
Началась всеобщая свалка, посреди которой невозмутимо возвышался Буратино. Из состояния невозмутимости его вывел прилетевший неизвестно откуда стул, который разбился о его голову. Буратино воспринял это как личное оскорбление. Поправив сползший колпак, он стянул с плеча шарманку и, направив ее в потолок, дал длинную очередь. Через мгновение на его голову обрушилась массивная люстра.
Для Буратино все погрузилось во мрак
©:
orginal version: Андрей Глуховцев
funky edition: Даниил Шеповалов
yaplakal.com