85
Гаю Андер Сону привиделся кошмар.
Что сегодня двадцатое число, день аванса, а вместо выдачи продуктового пайка и валютного пакета мрачный бригадир Зайко объявил о внеплановой сдаче плазмы.
Бригада глухо и неодобрительно зашумела.
- Все сосут и сосут, когда уже нажрутся, падлы? - зло протянул, сплюнув, напарник Андер Сона, слесарь-технолог Санька Зуб.
Гай увидел, как по пролету цеха черными тенями скользят сборщики налогов - утилизаторы-нахцереры, в ужасе замычал, задергался: и проснулся.
На подоконнике совой угрюмо заухал будильник. Шесть тридцать. Гай сел в постели и помотал головой, окончательно приходя в себя.
Приснится же такое:
Он отдернул плотные ночные шторы. За окном тускло светились неоновые рекламные баннеры утреннего некрополиса. Ветер гонял по улицам ошметки плотного зеленоватого тумана, на горизонте чадил огромный зиккурат.
В прошлом году на его постройку ушло двадцать процентов городского бюджета. Зачем Санкт-Упырьбургу нужна данная конструкция, и что за дым из нее регулярно валит, объяснить никто не мог.
Алена за спиной тоже зашевелилась, зевая и потягиваясь. Гай искоса посмотрел на нее. Хороша, ведьма. И румянец во всю щеку. Хотя: озеленителем работает. Повезло. На воздухе постоянно, не в подземельях говно некрополисных крыс откачивает.
Опять где-то ночью шлялась. Вон, метла стоит помелом вниз. Сколько раз просил не парковать метлу в квартире - и так с деньгами напряг.
Гай покачал головой и сдернул с Алены одеяло, изъявив желание исполнить супружеский долг. Жена улыбнулась, блеснула зеленым глазом и отвернулась к стене. Одно слово - ведьма!
Он машинально потопал ногами по голому полу. Тапки завтракали на кухне. Энергично шлепая, они заняли свое место в ногах хозяина. Все-таки удобная вещь. А эта модель почти не кусалась, и - главное, не воняла!
- Пап, я есть хочу, - в дверях спальни появилась хитрая мордочка сына, Кирюхи. Гай вздохнул и потащился на кухню. Упырятам полагался ежемесячный плазменный паек. Но маленький засранец умудрялся изводить все запасы дней за десять. А остальная кровь - за свои кровные. Или вечером, лукаво улыбаясь, родной сын присосется к твоей ноге в темном коридоре.
Жена же только отмахивалась. Маму ребенок по каким-то причинам считал несъедобной.
В квартире зазвонил гемофон. Гай поморщился. Каждый раз аппарат больно впивался в шею, взымая плату с посекундной тарификацией.
- Аля! Трубку возьми!
- Я сплю. Ответь сам.
- Но тебя же он не жрет!
Жена проигнорировала последнюю фразу, и Гай со вздохом пошел отвечать.
- Ваш Кирилл опять покусал нашу Таню! Мы на вас порчу напустим, жруны проклятые!
Гай с отвращением бросил трубку на рычаг. Не хотелось портить кровь и утро из-за выходок маленького негодника. Мелкий, но лопает за троих.
Плюхнувшись на кожистый кухонный диванчик, он включил зомбоящик, ожидая, пока гугукнет кофейник.
Президент выглядел орлом даже в телевизоре. На пресс-конференции он только раз выронил левое глазное яблоко, которое ему тут же услужливо подал некромант-референт.
- Сиськи-масиськи, - прошамкал президент и окинул голодным тусклым взглядом конференц-зал. Жрать было некого. Все либо гнилые, либо ядовитые.
- Понаустраивали родственников-притворщиков, - так и читалось на его тухлом, изможденном лице.
Пластическая хирургия делала все возможное, пытаясь спасти лицо нации, но у руководителя то ухо отваливалось, то нос падал набок, то член смещался к жопе.
- Зо-зо. Ф-ф-ф. Мня-пп, - президент оглашал пункты государственной миграционной программы. При каждом движении глаза весело подпрыгивали, рискуя вывалиться уже дуэтом.
Неудобных и риторических вопросов почти никто не задавал, но буквально в финале к сцене подскочил бойкий щелкопер-крысолак с планшетным диктофоном в когтях:
- Удельная масса плазмы с каждым годом неуклонно сокращается, а количество потребителей ментальной энергии растет, - затараторил он. - Какие меры предпринимаются правительством, чтобы изменить столь печальную тенденцию? И как вы можете прокомментировать заявление видного общественного деятеля Г. Нахального: <Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит>?
- Ментальная энергия, ишь, - хмыкнул Гай. - Толерасты хреновы, когда будете называть вещи своими древними именами? Кровь!
Крысолака быстро оттерли от президентского гроба мощные лоснящиеся спины телохранителей-огров, <нечаянно> уронив дешевенький диктофон. Один из амбалов тут же наступил на него тяжелой лапой, превратив аппаратик в кучу пластиковых обломков.
Вдруг случилась заминка: некроманта, направляющего президента к выходу, отвлекли яркой ксеноновой вспышкой камеры. Он замешкался, уронил ведущие амулеты на пол, потеряв, таким образом, управление.
Толпа, присутствующая на конференции, в ошеломлении наблюдала, как президент нелепо тычется головой в рекламный баннер с надписью <ГематоГенная тренировка духа и тела>.
Наконец оператор (или телередактор) спохватился и оборвал прямую передачу.
Гай уронил на пол кружку с синтетическим кофе и захохотал так, что из глаз брызнули слезы.
- Ты чего ржешь? - спросила удивленно жена, появляясь на кухне. - Кровь в голову ударила?
Гай забыл принять с утра гематогеновый энергетик, поэтому чувствовал себя премерзко..
Надо завязывать с глупым разбазариванием собственной плазмы. Детям, телефонам: Так и индекс здоровья можно уронить ниже критического.
А это означает насильственное лечение в госбольнице, которое заканчивается известно, чем. Процедуры, вливание искусственного гемоглобина, приют крови, и ты в нем - овощной безжизненной тушкой, на которой кормится десяток кровососов..
Сосать-колотить! Кажется, прокатил на <красный>. Ну вот, приехали - из пластмассового стакана будки приветливо машет полосатым хвостом полицейский
- Нарушаем, - лениво протянул подошедший ДПСник. С форменной грудной бляхи щерилась клыкастая волчья морда. Из-под фуражки торчали плохо выбритые уши. Полнолуние было совсем недавно, инспектор тревожно нюхал воздух и нервно гонял блох.
- Виноват, - угрюмо откликнулся Гай. - Может, договоримся?
Волколак обошел машину, озираясь и почесываясь, потом заглянул в салон, проверяя, не ведется ли видеозапись.
- Ну, может, и договоримся: Как давно проверяли гемоглобиновый индекс?
Да, с оборотнями договориться проще, чем, например, с юристами-вампами. Пока не высосут досуха - с шеи не спрыгнут. И ведь, что характерно, не докопаться потом - откуда труп, почему труп? Ни один следователь не находит состава преступления.
То человек умирал при заборе плазмы для проверки на вирус иммунодефицита, то оказывалось, что он страдал синдромом <бессмысленности жизни>. А иногда и вовсе экзотика случалась: заключение некрофага свидетельствовало - смерть неизвестного патогенеза.
Полиция открывала уголовные дела, которые заведомо отправлялись на полку за недостатком действующих лиц в составе преступления.
Разумеется, Мертвая Дума принимала мелкие и нужные законы для сохранения популяции человеческой расы с красной плазмой, но факт оставался фактом.
Число теплокровных сокращалось год за годом, кривая сокращения летела вверх стремительно, как столбик термометра на жаре.
Впрочем, жара случалась редко - погода регулировалась метеостанциями правительства.
Сегодня день не обещал быть утомительным - Гай работал на поверхности. Канализационный слесарь-ремонтник - нелегкая работенка, но для людей другой не предлагалось. Грузчики, дворники, строители, чернорабочие - любой неквалифицированный труд, который не требовал высокоинтеллектуальных знаний.
Очистные сооружения, построенные столетия назад, дышали на ладан. Детали и узлы изношенных механизмов выходили из строя постоянно. Приходилось частенько очищать ливневые стоки, блуждая по колено, а то и по пояс в нечистотах.
При последнем спуске в затопленный тоннель метро он подвернул ногу. Профсоюз заставил работодателя оплатить больничный и поставить прививку от крыс. Поговаривали, что на дальних станциях водились животные, инициирующие Обращение.
Обратиться в черную крысу или ночного бобра? Нет уж, увольте. Облавы, отстрелы, массовые отравления. Хищники вне закона - никакого несанкционированного потребления плазмы.
- Андерсоныч, хреново выглядишь! - приветствовал его в раздевалке Санька Зуб.
- Плохо спал, - сообщил мрачно Гай.
- Может, завалимся в <Красную острицу>? Сегодня премию обещали, за купирование утечки говна под Домом Правительства. Русалочку стрельнем на двоих?
- Хм, а почему бы и нет? - подумал Гай и согласно кивнул.
Хотя снимать русалок - не вариант. Алена спинным мозгом чует любое блядство Скандалов не будет. Просто агрегат в нужный момент не встанет. И потом еще месяц стоять не будет для острастки.
Но сама не без грешка, однозначно. Иначе, откуда бы взяться в семье двух людей ребенку-кровососу? Хотя жена кивает на шалости генов и какую-то троюродную бабушку-вампиршу.
Знаем мы такие загрязнения крови, ага. Вон, этажом ниже живет целый выводок гулей. И сосед частенько зыркает красным похотливым глазом на Аленины мини-юбки.
Премию, действительно, дали. Удвоенный оклад, а также усиленный продуктовый паек, в который входили концентраты с повышенным содержанием железа и поливитаминов. Гай тут же стрескал упаковку энерготоника и почувствовал прилив сил.
За прошлую премию ассенизаторы искали в утечке неосмотрительно подписанную поправку к <Закону о недопустимости применения слова ХУЙ в местах общественного пользования>.
Интересно, что там Мертвая Дума в этот раз спустила в канализацию?
Не иначе, один из некромантов уронил в унитаз поддерживаемый при утренней процедуре очищения член президента? Он представил себе лицо оплошавшего референта и громко заржал на весь цех, заставив бригадира Вампируса погрозить ему кулаком.
Кроме Сани и Гая, в бар засобирались работяги с нижнего уровня - Хайрулла, Хретцер, Хрюкот, Ханшер и Хамский.
Пить гномы умели и любили. Когда этот квинтет шумно вваливался в любую забегаловку, оттуда разбегалась вся мелкая живность, исключая разве что православных Троллей да урук-хачей. Кроме того, гномы были весьма охочи до женского пола, не брезгуя даже болотными русалками.
Сегодня в <Красной острице> было оживленно. В вип-зале с воплями и грохотом тамтамов отмечали трехсотлетний юбилей директора плазмоперегонной компании <Инкуб>, в голубом зале обжимались парочки трансменьшинств - морна с морлоком, ламия и стригой.
- Йоххоууу! - завопил Хамский, узрев у барной стойки прелестную наяду нежно-сиреневого цвета. И отправился знакомиться.
- Речных блох не вздумай в общагу принести! - крикнул ему в спину Хретцер, падая на изрезанную неприличными рунами скамейку.
- Пять литров <Черной крови>, три литра <Гноя саламандры>, сто грамм <Абсолюта>, - заказал Саня на всех и оглядел собутыльников вопросительно.
- И семнадцать капель <Радуги для всех>, - добавил Гай. - Гулять, так гулять.
Последние слова он произнес с тяжелым вздохом. Примерный сценарий дальнейшей пьянки был очевиден.
В желудке, кроме остатков энерготоника и повесившейся с голодухи мыши, было совершенно пусто, поэтому Гай осоловеет и будет наблюдать, как бездонные гномы поглощают литры спиртного, глазеют на женщин и ругают нежить с хачами.
Оркестр на сцене разогревался. Новый ударник никак не мог удержать ритм. Руки его тряслись, лоб покрылся испариной. Кажется, он был в курсе, что прошлого ударника сожрали за отказ исполнить урукский хит <Желтые глаза>.
- Мы с тобой почти родственники. Смотри: у меня усы - как у рака, клешни - как у краба, а хер - как у моржа. Пошли, покажу!
Хамский, со свойственной ему галантностью, очаровывал наяду.
Та морщила носик, хмурила тонкие брови, но ухаживания не отвергала.
Гномья лапища действительно напоминала клешню из-за отсутствия трех пальцев - года два назад пальцы уплыли в сток, вместе с утопцем, их откусившим. Но это нисколько не смущало Хамского, нежно облапившего коленку нимфы.
Остальные приступили к смешиванию алкогольных коктейлей, по убойности сравнимых с жидким азотом. Капля <Радуги>, добавленная в коктейль, придавала остро-пахнущему пойлу вкус давно не существующих фруктов и окрашивала реальность в кислотные оттенки.
В очередной раз удивившись крепости желудков собутыльников, Гай побрел к барной стойке повторить заказ. Полумрак был рассчитан на нечеловеческое зрение, потому Гай не заметил ногу в красном сапоге, небрежно выставленную в проход между столами.
Хозяин ноги, здоровенный носатый урук, вырос перед Гаем огромной глыбой:
- А-ш-ш. Смотри, куда ступаешь, яйцекладущий!!!
Черные пришли в некрополис с юга. Их каркающее наречие слышалось повсюду все чаще и чаще, особенно там, где пахло жареным.
Продажа самопальных глюкоценов? Черные. Драка на ножах? Черные. Изнасилование старухи-гоблинши, на которую даже смотреть тошно? Черные.
За спиной черного уже стояли уруки поменьше. Посетители за столами стыдливо опустили глаза и натянуто вели беседу, старательно делая вид, что ничего не происходит. Даже барабанщик шкрябал палочками по натянутой коже тамтамов все медленнее. Ситуация накалялась и грозила вот-вот взорваться.
- Извините, ребята, - Гай не был настроен на конфликт и попробовал мирно съехать с темы.
- Барлах аллак! Цылуй мои красные сапоги! - выругался урук. Его черная лапа потянулась к наколенным ножнам, с влажным змеиным шипением наружу пополз клинок - остро наточенная полоса лунной стали, режущая на лету чешуйку с хвоста сирены.
- Я дико извиняюсь, - кашлянул за спиной Гая Хрюкот. - А что это тут так пахнет нестираной обезьяной? Среди порядочных членов общества не принято ходить по барам с ручными домашними животными.
- Чтоооо?! - черный растерялся лишь на мгновение. Но этого хватило привычным к стремительным решениям гномам.
- Наших бьют! - истошно заорал Хретцер, ухватился за край скамейки и ударил ближайшего хача, не дожидаясь окончания ритуального обмена любезностями. В коллективе поговаривали, что гномы это побочная генетическая линия древних бойцовых собак, для которых подраться - святое.
Обласканный скамейкой хач обмяк и начал заваливаться набок, на его лбу явственно отпечаталась матерная руна. Стая уруков сбилась в кучу и бросилась в атаку, визгливо выкрикивая боевые проклятия. Два черных пытались завалить на пол коренастого угрюмого Ханшера, повиснув у него на шее и кусая за уши; он топтался и колотил наездниками о стены и каменные колонны, пытаясь их сбросить. Одного из них насадил на крюк для копчений, второму выбил глаз локтем, но тот держался крепко, как приклеенный.
Хайрулла аккуратно отставил в сторону кружку с пивом, сплюнул веточку белены в сахаре, сунул в рот вилку с маринованным глистом - не пропадать же доброй еде, а потом этой же вилкой приколотил лежавшего урука к щербатым деревянным половицам. Свистнул, привлекая внимание, и метнул вторую вилку в единственный глаз хача на спине Ханшера. Одноглазый сдавленно хрюкнул и упал в аквариум с голодными пираньями, которые приятно удивились закуске и утянули урука под воду.
- Погодь здесь, не утекай и не сливайся, - Хамский похлопал наяду по синеватой заднице, перегнулся через барную стойку и схватил подходящий тесак, в половину его роста. Хамский обожал потасовки и не хотел пропустить шоу.
Гай зачарованно смотрел на сверкающую металлическую ленту, чувствуя, как смерть дышит ему в лицо. Черный красовался, крутил лезвие так, что движение сливалось в один бешеный круг, переступал лапищами в красных сапогах, наслаждаясь столбняком жертвы.
Хамский не любил честной борьбы и поэтому всегда оставался в живых, даже в самых безнадежных ситуациях. Он бесшумно подкрался к выпендривающемуся хачу со спины и коротким замахом тесака рубанул по руке с ятаганом.
Урук взвыл, зажимая хлещущую фонтаном кровь из предплечья. Он оперативно оценил обстановку, отсутствие численного перевеса и не стал рисковать другими частями тела, ринувшись к выходу.
По дороге хач обдал черной кровью столик с молодыми упырями, которые несказанно обрадовались подарку судьбы и деловито принялись собирать кровь в карманные кошельки-пробирки.
- Ах ты ж гнида черножопая!
Хрюкот болтался вниз головой, зацепленный подтяжками к рогам люстры, тщетно пытаясь достать повесившего его урука. Мерзавец скалился, ухал и тыкал в гнома ножкой от скамейки, отчего повешенный извивался и матерился еще сильнее.
Но тут <Радуга> наконец-то достигла дальних закоулков мозга оцепеневшего Андер Сона и разлилась перед его глазами многоцветным взрывом
С яростным воплем <получи, обезьяна, гранату!> Гай размахнулся и приложил урука по затылку тяжелой бутылкой из-под <Гноя саламандры>.
Черная волосатая туша оплыла под ноги Хретцеру. Тот в данный момент пытался увернуться от летящего в него стула, но запнулся о лежачее тело и с грохотом рухнул на пол.
У люстры тоже лопнуло терпение, то есть цепь, на которой висела тяжелая конструкция. Рога не выдержали энергичных подергиваний увесистого гномьего тельца, и люстра увенчала композицию барахтающихся на полу тел, вместе с шестипудовым Хрюкотом. Оба гнома удар перенесли стоически - они в шахтах даже каски не носят ввиду особой плотности и упругости черепа, а вот мягкоголовым хачам пришлось несладко.
- Позвольте узнать, господа, кто будет платить за беспорядок?! - проворчал хозяин заведения, колобком выкатываясь из кухни, имеющей бронированную дверь на подобные случаи.
- Страховая компания пусть платит, - сообщил Хрюкот, с кряхтением выползающий из-под люстры.
- А тебе рога были к лицу, - хохотнул Хайрулла, который копался в обломках стола в попытке найти чистую вилку. Он любил покушать и очень переживал за испорченный ужин.
Бедлам в заведении стоял полный. Мебель разбита в щепки, пол усыпан слоем хрустящей посуды. Барабанщик украдкой выглядывал из-за огромного металлического таза, догадавшись, что эпическая битва зла и добра закончилась в пользу последнего.
- Ура! - восторженно пискнула из-за барной стойки наяда, наблюдающая за дракой. - Какой мужчина!
Она имела в виду, конечно же, Хамского, который больше танцевал между бойцами, чем дрался.
Поверженные уруки поскуливали на полу, отползая к выходу.
- Неправославно действуете, братия, - меланхолично заметил Тролль-проповедник, сидящий почти в партере, у оркестра. Он обгладывал лягушачью лапку, уже сотую по счету, и бросал косточки в аквариум с пираньями.
- Вы бы, отец мой, не сидели тут, как в консерваториях, а приняли участие в боях за православие? - буркнул Ханшер, поддергивая штаны и сетуя на огромную прореху в районе волосатых ягодиц, в пылу боя прогрызенную уруком.
- Любить надо друг друга! Как можно православней! - назидательно сказал Тролль. Потом приподнялся, пустив газы, от которых околела пара пираний, дожидающихся очередной косточки, сообщил наставительно:
- А помогать вам должно Божеское провидение. Вы когда последний раз жертвовали на новый зиккурат? А на съезд личей-некропедофилов? Вижу же, что никогда.
Брезгливо прикрывая глаза, тролль попытался отодвинуть Ханшера и проследовать на выход.
- Э! Погоди, служитель культа. Я тебе сейчас тоже про некропедофилов расскажу, наболело. Это к божественной теме. Если я тебе сейчас в рожу засандалю, то высшие силы помогут тебе али нет?
Гному не терпелось проверить свою теорию, и дожидаться ответа он не стал. Резким коротким ударом снизу Ханшер звезданул тролля в складчатый подбородок.
Проповедник попятился и, споткнувшись о лежащего на полу урука, толстым гузном осел в аквариум.
Пираньи охренели от подарка судьбы после недели вынужденного поста. Они живо принялись за дело, вгрызаясь троллю в ягодицы и окрестности.
Проповедник взвыл так, что с полок со стен посыпалас
- Шухер! Оборотни!
Народ, как по команде, бросился врассыпную. Гномов словно ламия языком слизнула. Ловко используя свои габариты, они смешались с выбегающей толпой и растворились в ночи. Наяда с грустью посмотрела вслед Хамскому. Вздохнула, рассчиталась за двоих и поструилась на выход.
Гай оторвал взгляд от проповедника, танцующего жопой в аквариуме. На входе слышался вой сирен и оборотней. Они, как всегда, не очень-то и торопились, но центральный вход был уже перекрыт системой сигнализации.
- Молодой человек! Сюда! - Гая поманил к себе пальцем седой домовой. Он выглядывал из-за маленькой дверцы у барной стойки.
Гай согнулся в три погибели и бросился за старичком. Узкий темный коридор вывел их в переулок, выходящий на набережную. Медленно, чтобы не привлекать внимание, они спустились по гранитным ступенькам к воде. Шум потасовки остался далеко позади.
- Уфф.
Гай опустился на корточки, переводя дух. Домовой сидел на гранитном поребрике, свесив короткие ножки. В темном зеркале воды отражались зеленоватые огни вечернего некрополиса.
- Не стоит благодарности, - старикан хихикнул. - Не так часто можно увидеть, как черным накидали пиявок в штаны, Такое зрелище стоит поломанной мебели. Ишь, волосатые животные. Накурятся болотника, начадят. А у меня астма. Ты давай-ка, мил человек, дуй вдоль парапета до лодочной станции. А там скажешь утопцу Василию, что ты от Шмурыги из <Красной острицы>. Он тебя проводит по воде до метро, там безопасно. Не приведи бодун, попадешься в комендантский час в лапы вампира с лицензией.
- Спасибо, дедушка, - чистосердечно сказал Гай.
- Бывай, мил человек.
И домовой, кряхтя, слился с тенями на стене.
Василий грузной неподвижной колодой плавал у причала, изредка фыркая и отплевываясь от водорослей, забивающих жабры. Увидев человека, он приободрился и легким кролем двинулся к Гаю.
Гай, памятуя о нехорошей особенности утопцев утягивать жертву под воду, а потом поедать тухлое мясо, близко подходить не стал. С безопасного расстояния в десяток метров крикнул: - Я от Шмурыги!
Водяной разочарованно шмыгнул и просипел:
- Нет бы, ужин подогнать, а домовые благотворительностью занимаются. Ничего, я с этого домового потом парочку троллей выторгую. С них самая сладкая тухлеца получается. Либо урука обдолбанного. Но это блюдо на любителя, долго вылеживается - слишком вонюч.
Василий плавал кругами у самого бортика, выпуская изо рта высокие фонтаны грязной воды. Гай от этого зрелища поморщился.
- Ну, давай, садись, что ли. Чего морды строишь, как неполовозрелая кикимора?
- Куда садиться?
- Не на спину же. Вон, видишь - батискаф надводного плавания.
Гай повертел головой и увидел надувную лодку без весел. Некоторое время колебался, не будучи уверен, стоит ли рассчитывать на порядочность нежити, но выбора не было. Ночными улицами без гномов не пройти.
Лодка качнулась и черпанула бортами черную воду, потом мягко дернулась и двинулась в сторону проспекта имени Собякина.
Утопец облокотился на корму, взбивая задними ластами воду в пену. Его белесоватые рыбьи глаза тускло светились в темноте. Спросил с любопытством:
- Как там <Острица>, стоит еще? Не разнесли по кирпичику?
Гай глянул на покойника, обросшего чешуей и ракушками с головы до пят:
- Стоит, чего ей сделается? Кабак как кабак.
- Кабаааааак, - гнусаво перекроил утопец Гая, - да знаете ли вы, милсдарь, какой это был шикарный ресторан на набережной с морской кухней?! Какие там подавали блинчики с черной икрой?! И никаких тебе, понимаешь, подлюг в волчьей шкуре. Нет, оборотни, конечно, были. Только иного рода. Эх, сладкое давно забытое слово - <му-со-ра>.
Гай удивленно посмотрел на нежить:
- Что смотришь? Думаешь, я родился мертвым? - хихикнул Василий. - Отнюдь. Когда-то я был лихим парнем, отжавшим бизнес у кого не надо. Стукнули по голове да скинули с набережной.
Забавный треп старого утопца заинтересовал Гая. Еще ни разу не имел он бесед с мертвыми, которые помнили Бывшее. Как правило, после нескольких столетий не-жизни они напрочь забывали о прошлом.
- Повезло, так сказать. Меня тогда в цемент закатали по самые бубенчики да столкнули с пристани. Пошел я ко дну со свистом. Последнее, что помню - пузырьки воздуха беленькие да вкус бензина во рту. Аккурат в том месте нефтеперегонная компания отходы в реку втихаря сливала.
За бортом громко плеснуло.
- Фьюить, - присвистнул утопец. - Шарик, свои.
В воде шумно выдохнуло крупное животное. Очень крупное. Потом высунуло наружу глаза на стебельках-перископах, повертело ими и снова спряталось.
- Вот ведь, неживой я, навроде, - вдумчиво сказал Василий. - А собак всегда любил, и они мне отвечали взаимностью.
- Погоди, - перебил его ностальгические воспоминания Гай. - Так ты помнишь Бывшее?
Утопец закряхтел.
- Как не помнить? Помню многое. Мне на днях, не много, не мало, почти семьсот лет стукнет.
Андер Сон недоверчиво посмотрел на утопленника.
- Я пережил тот день, когда мир накрыло глобальной жопой. Так грохнуло, что выкинуло меня на поверхность вместе с тазиком - тогда и очнулся немертвым. Намаялся, пока бетон этот проклятый отколупал. А отходами нефтяными законсервировало меня в лучшем виде. Мало кому так повезло. Разваливаются быстрее, чем забывают человеческие корни. Нефть в те времена важной штукой была. Самой важной, можно сказать. Помнится, был у меня один знакомый, который торговал нефтью мелким оптом:
- Да бодун ее возьми, нефть эту! Ты скажи лучше, люди на поверхности после катастрофы остались?
- Кто людьми остался, кто нежитью обернулся. Как говорится, пришли сын с отцом и надавали каждому по делам его, - туманно отвечал Василий.
- Да что ты врешь! - не выдержал Гай. - После Конца людьми остались только те, что укрылись в катакомбах. А те, что были на поверхности, быстро начали мутировать под воздействием радиации. Выжившие теплокровные стали гномами, троллями, оборотнями, жруграми. Потом с севера пришли вампиры и, пользуясь ментальным превосходством, захватили власть.
- Ну, это вам официальную версию выдают, - сказал довольный Василий. - На самом деле все много проще. Я полвека жил в затопленном подвале городской библиотеки, много тогда там литературы плавало, в том числе и апокалиптического толка. Вампиры-то откуда взялись, по-твоему?
- И откуда?
Утопец прикрыл глаза и нараспев процитировал:
<:И будет война. И где она пройдет, прольются кровавые реки, и не останется людей. А перед тем на землю сойдут болезни и смерть, но после - смерти уже не будет. И станет Мертвое - Немертвым, а Живое - Последним. И последняя война будет не для покаяния, но для истребления. А сильные останутся, для встречи с Ним>.
- С кем, Ним? - спросил внимательно слушающий Гай.
- Так люди думали о древнем Боге. Каждый - о своем. Аллах, Яхве, Природа-матушка.
- И кто же будет считаться сильными?
- Люди. Потому что людьми останутся те, кто захочет ими остаться. Быть Человеком - великий труд. Куда легче пойти по окольной дорожке. И вот уже у тебя зубы выросли. Либо ласты. И душа почернела. Ты думаешь, что Конец света начался и закончился? Ты до сих пор живешь в нем, человек! Но последний день ближе, чем кажется: А вот и метро! Счастливо оставаться!
Он свистнул, и его водяной монстр Шарик грохнул громадным хвостовым плавником по борту, пришвартовав лодку к набережной у станции метрополитена.
- Да погоди же, Василий! - крикнул Гай, отчаянно желая услышать до конца альтернативную версию происхождения видов не по Дарвину.
Но черная вода уже сомкнулась за нырнувшей парочкой водяных жителей.
- Спасибо, - тихо сказал Гай в никуда. То ли шутил над ним утопленный, то ли выдавал желаемое за действительное? Кто знает:
- <Голубые небеса>, спарк-дан, герайс? - быстрой скороговоркой прошептали Гаю в ухо. Он глянул на толкача - эрклинга-детоеда с бельмами вместо глаз, отшатнулся прочь.
У темного провала метро торговали нелицензированной плазмой, глюкоценами и прочим ширевом. В прозрачном плащике стояла тонкая блондиночка - сущее дитя, рядом еще одна - рыженькая. Но Гай не обманывался видимой беззащитностью хрупких фигурок. Беззащитные девочки не проживут на этих ступенях и пяти минут. Рыженькая, кажется, кицунэ, а беленькая - шестоперка. Удовольствия для мазохистов, которым не жалко куска мяса или стакана крови.
Он глянул на часы. Полночь. Все-таки, что имел в виду Василий, когда говорил, что людьми остались те, кто ими был изначально? Или как он там выразился?
Допустим, природа смогла запустить неизвестный доселе механизм, который смог придать существу ту форму, которая соответствует его содержанию? Тогда: тогда что у нас получается?
Теплокровными смогли остаться те, кто грешил не по-крупному? Хм, а как определить величину греха существа? И вообще, что такое - грех? Взятка - грех? Почему тогда оборотни остались теплокровными?
Гай совсем запутался в своих умозаключениях. Он попытался вспомнить Ветхую историю. Точно, все хладнокровные. Ротчильды - вампиры. Прохеров - нецхерер. Билядин - вабур, Алекхеров - морлок, Хридмен: Кто там Хридмен? Тоже какой-то хер. Забавная вырисовывается картинка.
Над ухом свистнул поезд. Да это же последний!
Гай успел заскочить в вагон, контролер мстительно чавкнул компостером, отсасывая за двойной проезд. Вагон был практически пуст, только на боковой скамейке сидел гуль, воркующий по зомбильнику. Прибор возмущенно перебирал паучьими лапками, тщетно пытаясь найти за ухом у гуля доступ к крови.
Уф, успел. Теперь добраться до дома, а там разложить в голове все по полочкам.
Тусклый свет фонарей освещал дорожку растресканного асфальта с флюоресцирующими стрелками. Шаг в сторону - смерть. Или нечто, похуже смерти.
- Гай-гай-гай-нгаааааа, - звал кто-то всхлипывающим шепотом, мороз по коже, из темноты. То ли баньши развлекался, подвывая, то ли сирена голодная.
Гай ускорил шаг, почти бежал - в этом городе лучше быть невежливым, но живым.
Вот и его многоэтажная панелька. Окна комнат светятся теплыми золотыми огнями, из приоткрытых створок в спальне наружу свисает белая штора.
- Как поживаете, Андер Сон? - прозвучал сверху ехидный глубокий голос.
Метрах в трех над Гаем в парящем полете завис Себастьян ЛаКруа, начальник жены, который устроил ей протекцию при приеме на работу. Его длинный плащ развевался по ветру, приоткрывая черный костюм с наспех заправленной в штаны кружевной рубашкой. Упырь ухмылялся, показывая длиннейшие белоснежный клыки.
- Спасибо, Себастьян Каинович. Какими судьбами?
Вампир не приземлялся, заставляя Гая держать голову задранной. Обычная нарочитая издевка над теми, кто вынужден перемещаться по земле.
- Мимо пролетал, - отрезал упырь, - привет жене. Потом демонически захохотал и растворился в воздухе.
Ледяная иголочка плохого предчувствия кольнула сердце Гая. Быстрыми прыжками, через две ступеньки, он взлетел на свой этаж.
Дверь - открыта, окна - нараспашку, шторы в спальне рвет сквозняком. На подоконнике сидела нагая Алена, закутавшись в собственные волосы. Она мечтательно смотрела на распухшую красную луну. Последнюю фазу полнолуния Гай не любил - жена становилась чужой и отстраненной.
Он все понял.
- Сука, - сказал почти спокойно. С досады шваркнул кулаком об стену, вздохнул и ушел на кухню. Нет, даже не удивился. Не знал наверняка, но ведь догадывался. Зря он надеялся на счастливый брак с ведьмой.
Алена влетела за ним, словно фурия - зеленые глаза полыхают огнем, волосы дыбом. Бросила презрительно:
- Тюфяк! Ни шерсти с тебя, ни мяса. Всю жизнь проведешь, вычерпывая дерьмо из-под высших! Одна радость - с гномами бухать по выходным да бессмертным завидовать!
- А чему завидовать? Сердцу, которое не бьется? Вечной жизни в темноте? - заорал Гай, бешено желая врезать Алене.
- Весь мир - это тьма, - фыркнула жена. - А ты - часть этого мира, и, следовательно - часть тьмы!
Гай вспомнил вдруг разговор с утопцем, выпрямился и твердо сказал:
- Во мне нет темноты. Я не хочу чужой крови, чужой власти, чужих денег.
- А чужих детей?
- Не мой, значит: Все-таки не мой.
Аленина наглость привела его в холодную ярость. Хотелось не просто ударить жену, но задушить или стукнуть головой об стену.
.
- А то ты не догадываешься? - издевалась она. - Смотришь на него безразлично да молчишь. Ты же молчишь все время! Рожу твою видеть больше не могу, человеческую!
Чаша терпения Гая переполнилась, и он с размаху отвесил Алене звонкую оплеуху, так, что рыжеволосая голова мотнулась назад.
- Ах ты недоносок! - взорвалась она и заметалась по квартире, собирая вещи. Потом позвала Кирюху. Тот, оказывается, давно не спал, подслушивая под дверями. Мальчишка вышел из своей комнаты и показал Гаю длинный раздвоенный язык. Оседлав грязную метлу, Алена схватила в охапку сына и стрелой вылетела в окно.
- Ну, вот и все, - устало произнес Гай себе под нос. Потушил в комнатах свет, аккуратно притворил створки окон. За ними серебрился могильными огнями некрополис
Ночь, глухая бесконечная ночь с редкими серыми сумерками вместо дня. Зачем пытаться жить в этом городе, надеясь на будущее? Все ужимки, потуги и прыжки приведут к единственно возможному результату. Ты будешь стоять на кухне в одиночестве и смотреть в бездну города. А город будет вглядываться в тебя. И от этого взгляда хочется завыть оборотнем.
Он достал из холодильника заначку - бутылку виски, подаренную ему на день рождения Саней Зубом, сковырнул жестяную пробку, отхлебнул изрядный глоток. Поморщился. Кажется, предки готовили этот благородный напиток на сброженном зерне. А сейчас алкоголь вырабатывают специально выведенные пиявки. Из генномодифицированной сои, выращенной на гидропонике.
На крыше было холодно и ветрено. Гай сел на край жесткого металлического ребра, под решетчатым навесом от мелкой кровососущей нежити. Откинулся на спину, прикрыв глаза, чтобы не видеть этого плотного черного занавеса вместо неба, без единого просверка звезды.
Сейчас он допьет эту бутылку, чтобы оглушить сознание, а потом: Потом шагнет в пустоту, чтобы не видеть больше ничего. Не ждать конца, последнего дня. Как там говорил утопец? Последнего удара.
Он ударится о землю и разлетится кучей кровавых ошметков, на которые торопливо накинутся ночные падальщики. Мозг выплеснется на плитки тротуара жидкой кашей, и в ней растворятся его желания, воспоминания, мечты - его личная вселенная, которая прекратит существование.
Не открывая глаз, Гай отхлебнул еще глоток. Главное теперь - не уснуть. Трезвым он будет слишком жалок, чтобы решиться на этот шаг.
Внезапно поверхность крыши дрогнула от удара. Словно великан топнул по металлической черепице тяжелой ногой. Гай привстал, оглядевшись. В паре метров от него лежала темная бесформенная груда. Выбросили выпитого человека, убедившись, что он мертв?
За спиной зашумели крылья, к земле пронеслось еще одно тело. Гай осторожно наклонился, цепляясь за решетку с оградой, свесился вниз. Летящее существо медленно падало вниз, цепляясь одеждой за остовы балконов, торчащие пики арматуры, бельевые веревки.
У проезжей части на четвереньках стоял полуголый человек, наклонившись над мусорной урной. Он то ли ел из нее, то ли его, напротив, рвало.
Да это же оборотень, сбрасывающий личину! На землю хлопьями падала клочковатая темная шерсть. Как говорил какой-то древний персонаж детского комикса - <все страньше и страньше>.
Глаза вдруг кольнуло тонко и остро, словно спицей. Гай вполз обратно под навес, чуть не загремев при этом вниз. Умирать враз расхотелось. Облегченно выдохнув, перевел глаза на небо.
Над горизонтом тяжело клубилась темнота, лениво наползая на крыши многоэтажек, каркасы недостроенных зданий, паучьи лапы линий электропередач, рекламные баннеры - мир, пребывающий в вечных сумерках.
Но на востоке - там, где столетия назад всходило солнце - на графите небесной доски тлела розовая точка света.
© Orlum™ & Паласатое®
yaplakal.com