2
Только в женской консультации начинаешь чувствовать себя ущербной, не имея солидного животика. Вот и сегодня, ставшие родными за восемь месяцев, «пенаты» радовали обилием пузичков разных видов и размеров.
Дождавшись своей очереди, я с тоской констатировала, что у меня опять сменили врача, и эта замена не в лучшую сторону. Только посмотрев на ее лицо, можно было живо вообразить себя пленником гестапо, а взгляд гарантировал, что смерть легкой не будет. Погрузившись в эти невеселые размышления, я чуть не промахнулась мимо стула, а эта вредная тетка обратилась к тихой медсестричке:
- Запишите, нарушена координация.
- У…у…у… кого нарушена? – заволновалась я.
А врачиха с бесстрастным взглядом Мюллера поинтересовалась:
- До беременности заикание было?
- Нет… - только и смогла пролепетать я, а иезуитка опять развернулась к медсестре:
- Запишите.
- Да что Вы там записываете?! – разозлилась я, поднимаясь со стула, - Всё у меня нормально! Чувствую себя прекрасно, рожу в срок.
- Это Вы так думаете, Кротова. – прокомментировала меня врач.
Я опять плюхнулась на место и настороженно поинтересовалась:
- Что-то не так?
- А Вы себя хорошо чувствуете?
После этого вопроса я начала ощущать в себе симптомы всех болезней, начиная от свинки и заканчивая тропической малярией, и честно в этом призналась:
- Я себя сейчас как-то странно чувствую…
Этот робот в юбке добил меня одной фразой:
- При Вашем сроке странные ощущения могут быть только преждевременными родами. Я Вас осмотрю.
Быстро прощупав мой живот, врачиха равнодушно хмыкнула:
- У Вас, похоже, еще и воды отходят понемногу. Предлагаю вызвать «Скорую».
- Не надо… Я сама доеду… - пролепетала я, и на ватных ногах вывалилась из кабинета. Будущие мамаши проводили меня сочувствующими взглядами. Я же, перебрав за минуту все варианты дальнейшего поведения, рванула на такси к маме.
А еще через полчаса хмуро созерцала пролетающие улицы в зарешеченное почему-то стекло «Неотложки». Мой муж Андрей трогательно поддерживал меня под руку, но вкупе с решеткой это выглядело попыткой удержать меня от побега. Я злилась и рычала себе под нос непристойности.
Мой любимый, видя такое, опасливо жался в сиденье, а по приезду в роддом, с видимым облегчением, вручил меня дежурному доктору приемного покоя и, забрав мою домашнюю одежду, сбежал домой.
Я взглянула на часы, чтобы отметить начало моего «тюремного» содержания. Почти девять вечера.
К десяти часам, пройдя все неприятные медицинские процедуры, и, как следствие таковых, пятиминутную джигу около закрытой двери туалета, в котором уборщица орала: «Потерпи! Не видишь - полы домываю!», я очутилась в родильном отделении.
Меня завели в малюсенькую палату, где, на мой взгляд, не только рожать, но и умирать места нет. Однако, в ней уже было четыре женщины – две просто лежали на кровати и слегка поскуливали, а две бродили привидениями вдоль стен и поносили почем зря своих мужей. Провожавшая меня медсестра хмыкнула:
- Родят, мужикам спасибо скажут…
Я же была в этом совсем не уверена. Несмотря на то, что по моим расчетам срок еще не подошел, я внезапно поняла, что проведя минут десять в этой обстановке, я начну рожать сама, просто со страху. О чем и предупредила медсестру. Она в очередной раз хмыкнула:
- Как начнешь, так и закончишь. Ишь, королева, может тебе палату отдельную выделить?
На мой взгляд, это было бы совсем не лишним, но я сочла нужным промолчать, и просто вышла в коридор, где звуки были не так слышны. Оттуда меня и забрали на осмотр. Длилось всё меньше минуты. Быстро прощупав мой живот, врач недовольно буркнула:
- Ну, Кротова, и какого черта ты сюда явилась?
Поняв, что мой ошарашенный взгляд ничего понятного не выражает, я попробовала объясниться:
- В консультации… Воды… - потом махнула рукой и спросила, - Может, я домой пойду?
Врачиха немного оживилась:
- Вещи здесь?
- Муж увез… - я чуть не плакала, - но я могу ему позвонить.
- Нет, у нас уже ворота закроют, – с досадой ответила она.
- Значит, завтра?
- Раз остаешься на ночь, то уже пока не вылечим, – она задумалась на секунду, - или пока профилактику не проведем, а это недели две. Иди в палату.
Я даже попятилась слегка:
- Не пойду.
- Почему? – она опять начала раздражаться.
Я в очередной раз объяснила, что рожать мне пока рановато.
- Тогда в палату напротив. Там уже все родившие лежат, - разрешила врач.
Настроившись на относительно спокойную ночь, я пошла в палату. Утро вечера мудренее, что-нибудь придумаю. Устроившись на кровати, я прислушалась к разговору женщин. Все они наперебой рассказывали друг другу о прошедших родах. Вот черт… Накрыв голову подушкой, я заснула.
Утром меня перевели в другое отделение, где заставили заново сдать все анализы. Единственный забавный момент был в тот день, когда меня отправили на УЗИ. Помимо всего прочего, врач, заведующая этим аппаратом, объявляет счастливой мамаше, кого ей теперь ждать: мальчика или девочку. Так вот, когда она гордо заявила, что я могу не сомневаться, что у меня будет сын, я объяснила, что собираюсь рожать девочку, которой уже выбрала имя Сашенька. Пока врач приходила в себя от моего наглого отрицания современной медицины, я вышла из кабинета.
Прошла неделя. От слова «профилактика» уже сводило судорогой до зубовного скрежета, а меня так и не выписали. С этими мыслями я вошла в палату и обнаружила на своей койке сидящую женщину. Увидев меня, она вскочила с места, что позволял сравнительно небольшой животик, и затараторила:
- А я вот тут на ваше место пришла. Вас выписывают, а мест нет. Пока за Вами не приедут, вместе посидим на кроватке, ладно?
«Аллилуйя!..» - взорвалось у меня в голове.
Новенькая оказалась болтушкой. Через час мы уже знали имена всех ее бывших мужей, породу любимой собаки и чем она болела в три года. Через три часа она дошла до момента зачатия, а еще через десять минут я насторожилась и прислушалась к ее трескотне.
- … И вот врач мне говорит, - продолжала новенькая, - Раз у тебя зрение минус четыре, лучше делать кесарево… Я же говорила, что у меня плохое зрение?
На этот раз она обратилась ко мне, заметив неподдельный интерес. Все остальные соседки по палате к этому времени либо вышли в коридор, либо успешно делали спящий вид.
- Да-да, говорила, – ответила я, лихорадочно обдумывая сложившуюся ситуацию: «Минус четыре, а собираются делать кесарево сечение. Куда же мне с моим минус семь?.. Идти к завотделением? Еще оставит в больнице, а домой хочется. В консультацию? Так она меня просто так сюда отправила. Ладно, выпишусь, а там посмотрим…»
Наконец, за мной приехали. Я с наслаждением вдыхала теплый весенний воздух. За неделю почки на деревьях полопались, и сейчас ветки кокетливо помахивали молодыми листочками. Даже солнце светило по-особенному, или мне это просто казалось после нескольких дней, проведенных взаперти.
В понедельник, хорошенько всё обдумав, я отправилась к окулисту, который подтвердил необходимость операции. Пришлось идти в консультацию. Та же вредная тетка, в ответ на моё робкое: «А Вы как считаете?», рявкнула:
- Почему раньше не сказала?
- Я не знала…
- Беременеть умеете, а больше ничего знать не хотите, - завелась она.
- Так что мне делать-то? – прервала я ее излияния.
- В роддом, – отрезала та.
И вот я снова здесь, хоть и прошло всего три дня. Увидев меня, завотделением всплеснула руками:
- Кротова, ты опять приперлась!
- На кесарево, - я попыталась наладить отношения светской беседой.
Та хмыкнула:
- И кто тебе его делать будет?
- Надеюсь, что Вы, - сподхалимничала я.
- Начнешь рожать, а там посмотрим, - и она выплыла из палаты, оставив меня в недоумении. Ведь в моем случае кесарево делают, чтобы избежать схваток, а если я начну рожать, то схватки тоже начнутся. Так ничего и не поняв, я в очередной раз пошла на обследование.
В этот день приехали практиканты. Среди стайки девчушек по коридорам бродил один единственный паренек, явно смущенный своим приходом в женское царство. Нескладная длинная фигура, легкий пушок на подбородке, тонкая оправа очков, идеально накрахмаленный халат. Его хотелось по-матерински погладить по голове, а на ум почему-то приходило только одно слово – «цыпленок».
То ли ради практикантов, то ли у повара было хорошее настроение, но кроме обычной к завтраку каши «из всего», то есть нескольких круп сразу, нас решили побаловать вполне съедобными пирожками с джемом. Кашей я решила не рисковать, и поэтому, прихватив пирожок и жуя на ходу, направилась в палату.
В коридоре меня настиг карающий глас заведующей:
- Кротова, ты зачем ешь?!
- Нельзя? – попыталась я проглотить застрявший со страху кусочек пирога.
- У тебя операция через три часа, а ты пироги трескаешь! – возмутилась врач.
- У меня операция? – тупо переспросила я, - А я почему не знаю?
- Теперь знаешь, - и она поплыла дальше.
В палате меня уже ждала медсестра:
- Идите в пятый кабинет, Вас давно ждут.
Как оказалось, ждал меня мальчишка-практикант, в надежде на моем бренном теле изучить действие какого-то хитрого прибора. Обвесив меня шнурами и присосками, он сосредоточенно уставился в монитор. Аппарат мерно зажужжал, и я задремала. Очнувшись от прикосновения к плечу, я не сразу сообразила, где нахожусь. Взволнованный «цыпленок» нервно потирая переносицу спросил:
- Вы ничего не чувствуете?
- Нет, - прислушалась я к себе.
- Ладно, – он опять отвернулся, но буквально через пять минут повернулся ко мне, - точно ничего не чувствуете?
Я занервничала:
- А что я должна чувствовать? Что-то не так?
- Нет-нет. Кажется, всё нормально.
- Кажется или нормально?
- Нормально. – Неуверенно ответил он.
Когда он спросил меня об этом в десятый раз, я зарычала:
- Если не знаешь, что случилось - позови врача.
Он мгновенно испарился, а вскоре появился с завотделением. Ей хватило минуты, чтобы понять, в чем дело:
- Кротова, марш в операционную, у тебя схватки через три минуты. Ты их что, не чувствуешь?!
Я отрицательно покачала головой и вылетела в коридор, даже забыв спросить, где находится операционная. Тяжело пыхтя, я обошла правое крыло построенного буквой «П» роддома с первого по третий этаж, нашла прачечную, кладовку и даже морг, но не единого следа операционного блока не было. С тоской я вернулась на свой этаж, где половина персонала уже сбилась с ног в моих поисках. Меня препроводили в левое крыло, где, как оказалось, и были операционные.
Оказавшись в рубашке, косынке и бахилах на операционном столе, меня замутило от ужаса. Боже, я не готова! Можно подождать еще пару недель, или дней, или хотя бы пару часов, но только не сейчас!.. Между тем, меня окружили люди в белых халатах, загораживая лицо ширмой, попадая иглой в вену и дотрагиваясь до живота.
Надо мной склонилось веселое бородатое лицо:
- Спать будешь?
- Нет, - это прозвучало настолько испуганно, что я сквозь силу улыбнулась, чтобы не напугать еще и хирурга.
- Ладно, посчитай барашков, а мы подождем, - улыбнулся он в ответ.
Я почувствовала прикосновение чего-то металлического, и вырубилась.
Почувствовав, что меня кто-то дергает, я открыла глаза и пробурчала:
- Можно потише?
- Еще пару стежков, милая, - услышала я голос хирурга.
- Каких стежков? А ребенок? Вы не будете его вынимать?
Он засмеялся, и повернулся к кому-то:
- Принесите девочку.
«Девочка» - подумала я и, повернувшись в сторону странного попискивания, позвала:
- Сашенька…
На руках медсестры лежал небольшой сверток. Она приблизила его к моему лицу, и я увидела сморщенную красную рожицу, похожую на рассерженную старушку.
«Я никогда не полюблю ее», - с ужасом подумала я. Девочке, похоже, я тоже не понравилась, потому что она разразилась истошным криком.
А бородатый хирург улыбнулся:
- Она с тобой поздоровалась.
- Спасибо, - разочарованно прошептала я.
- На здоровье, мамочка.
«Мама и дочка» - подумала я. Почему-то никаких эмоций это не вызвало. – «Может быть, я просто устала?»
С этими мыслями я уснула, и проснулась уже утром, в палате.
Приближалось время утреннего кормления, и вскоре в коридоре послышался плач младенцев и скрип колес каталок.
Я закрыла глаза, когда открылась дверь в палату, и открыла только когда почувствовала на руках копошащийся сверток. На меня смотрели внимательные темные глазки. Личико девочки посветлело, морщинки разгладились.
«Как она похожа на Андрюшу» - вдруг подумалось мне. Я приложила дочь к груди и, услышав довольное чмоканье, прошептала с улыбкой:
- Я люблю тебя, моя родная…
©
yaplakal.com