289
Кириллу повезло: он родился и красивым – очаровательный малыш, блондин с голубыми глазами, - и счастливым. А чем не счастье: юг Белоруссии, деревушка на берегу Днепра, весна ранняя, осень ласковая… У бати большое хозяйство – куры, корова, кошки, собаки. Рыбалки с отцом и дедом, красавица-мать, ласково воркующая над первенцем…
…родившиеся после сестры и брат, большая дружная семья, а он, Кирилл, уже взрослый восьмилетний мужчина, которому доверяют. Младших покормить, в магазин сходить. Батя записку напишет, а Кирилл вместе с денежкой продавщице отдаст. Она ему сумку соберет и сдачу в ладошку сунет. Кирилл придет домой и честно сдачу возвращает. А то, что батя смотрит мутным глазом и даже не пересчитает, а мамка лежит на кровати, отвернувшись – так это не беда, устали они.
***
«Уставали» родители все чаще и чаще.
Органы опеки пришли тогда, когда Кирилл жарил макароны, чтобы накормить младших. Жарил сухие, ведь никто ему не объяснил, что сначала их нужно сварить… И Кирилл кричал тогда: «Оставь, тетка, я сам, я все сам, я все могу са-а-ам…»
***
Суд был скорый, родителей лишили прав, Кирилла и младших - по детским домам. Чувствовал ли Кирилл сиротство? Пожалуй, нет. Воспринимал переезд в детский дом как авантюру, приключение. А летом забирал его уже очень пожилой дед. И все продолжалось: домашнее хозяйство, рыбалки, пацаны-дружбаны, знакомые с детства… Только не было «уставших» родителей.
***
Учеба давалась Кириллу легко. По физике и химии шел с большим опережением школьной программы, преподаватели нарадоваться не могли, а Кирилл, чтобы размять мозги и развлечься, то бомбочку сварганит, то радио, то кипятильник, то еще какой прибор. Попадало ему, конечно. Но и не сильно: ну как такого смышленого наказывать? Университет в Минске сулили, но вздорный мальчишка вдруг фыркнул и после восьмого класса пошел в ПТУ. Затем на кирпичный завод в поселок. Его уговаривали, убеждали, орали, совестили… Ничего не помогло. «Сам в люди выйду, без помощи государства детям-сиротам!» Чертов характер!
Этот чертов характер и привел его, девятнадцатилетнего, к сомнительным способам получения легких денег. Что-то куда-то отвезти, что-то где-то забрать. Он не всегда знал, что везет и забирает.
Нет, сначала было не так! Все началось от любви… От любви к музыке и девушкам. Кто-то из работяг в поселке шепнул Кириллу, что в клубе скучно, ди-джея надо. И Кирилл, пытливый, интересующийся всем вокруг – попросился на пробы. Его взяли сразу – претендентов и не было. Вскоре заработала ночная дискотека и главная звезда – ди-джей Кай! Девчонки визжали. А некоторые рыдали. А еще ходили и смотрели томными, печальными, очень влюбленными глазами на юного, уверенного в себе, нагловатого ночного бога. И он, опьяненный, менял ощущения – и девушек – так часто, как того требовало терпкое, темпераментное молодое тело…
На девушек, да и на ночной образ жизни нужны деньги. Кирилл, уверенный в себе в свои девятнадцать, вдруг почувствовал, что обманул, перехитрил свою детдомовскую жизнь, обрел силу, власть… Свободу!
И взял очередной заказ – что-то куда-то перевезти…
***
Под Новгородом он вышел в тамбур покурить. Очнулся под Тулой.
***
- Тише, тише, сынок! Тише! Я уже «Скорую» вызвала… Ой, мальчик мой…
Кирилл очнулся и понял, что лежит на руках у незнакомой тетки. А тетка над ним, почему-то, плачет… Он попробовал пошевелиться, встать на ноги… Встал. Почти. Потому что ног больше не было.
***
Много позже, уже после операции, Кириллу рассказали, что его выкинули из тамбура, а нашла его обходчица. Ноги попали под состав, отрезало почти до колен. Она перевязала ему культи, чем могла, вызвала скорую помощь и сидела с ним, боясь, что он опять потеряет сознание.
***
- Кирилл, – профессор закашлялся, но тут же нашелся. – Кирилл, вы так много перенесли, что я не буду от вас ничего скрывать. У вас тканевый иммунодефицит. Проще говоря, начинается гангрена. Нужно резать еще выше, иначе… Сынок, иначе…
Профессор еще раз закашлялся, а Кирилл уже знал ответ: резать.
- Резать, Владимир Иваныч, а что еще делать?
«Я справлюсь! Я справлюсь и уеду! В свою Синеокую!»
***
После седьмой реампутации, когда ноги ампутировали под попу, Кирилл попробовал покончить с собой. Но его спасла любовь.
***
Ее звали Натой. Медсестра отделения травматологии. Она подходила робко, робко смотрела в бездонные голубые глаза, делая перевязки… И, однажды ночью, осталась… И жарко шептала на ухо… И тихо стонала от дерзких поцелуев…
Наташа ничего не спрашивала и не требовала. Кирилла это успокаивало: он боялся и не знал, что делать с женскими требованиями. Но, черт возьми, с каким трепетом он ждал очередной ночи!.. И жизнь продолжалась!
**
День за днем Кирилл шел на поправку. Потихоньку научили садиться самостоятельно. Потребовалась инвалидная коляска. Обратились в благотворительный фонд: гражданин Белоруссии не имеет прав на получение средств реабилитации в России. Коляска нашлась, а вместе с ней и пожилая, благородная дама, которая искренне стала заботиться о мальчике. Помогала чем могла. Кирилл окреп и попросился на Родину. Дама посулила квартиру в Туле – только останься, зачем тебе ехать? Мне некому завещать, а к тебе я прикипела, как к сыну…
Но… «Мне ничего не надо, я хочу дышать Родиной!» Кирилл, окрепнув, запросился обратно, в свою Синеокую. Ему грезился дед, скупой на слова, но щедрый на знания и любовь… Рыбалки на Днепре… Осень, берег, покрытый прелой листвой, по которой можно скатиться на попе, как на санках…
И ничто его не остановило.
Чертов характер!
И Кирилл уже добился встречи в консульстве. И билет ему купили. И Наташа плакала украдкой, провожая его…
***
Родина встретила как мачеха.
Кирилл получил предписание: «Гражданин Богданович К.Н., инвалид первой группы, 1974 года рождения, без определенного места жительства, в соответствии с законом номер… от…. Направляется на постоянное место жительства в…» В дом инвалидов.
***
Приспособиться к жизни в доме инвалидов можно было только одним способом – алкоголем. Путем совместного употребления алкоголя можно было влиться в компанию, обрести друзей… Кирилл приспособился. И нашел…
Через полгода оказалось, что денег совсем не хватает, и он, уже не брезгуя ничем, поехал на местный рынок – попрошайничать. Его жалели: такой молодой, красивый – и такой увечный. Давали больше, чем остальным. Некрасивым.
А однажды напоили прямо на рынке.
***
Кирилл очнулся: тошнило страшно. Он сейчас просто умрет, выблевывая нутро, отплевываясь желудком. Открыл глаза. Там, где он находился, было темно, лишь кусочек серого неба – откуда? - из-за полусорванной… занавески? Кирилл сполз с матраса, подполз к окну, одернул занавесь. То, что он смог разглядеть, ему никакой информации не принесло… И Кирилл, плюнув, упал обратно на матрас: «Пусть все само пройдет..»
***
Само не прошло. Его пнули, он перевернулся. Его пнули еще раз, потом заломили руки и, смердя нечищеными зубами и акцентом, проговорили на плохом русском: «Ты работаешь – ты живешь».
Кирилл понял, что попал в рабство.
***
…Его банально напоили, подсыпав что-то… Лакомый кусок для такого рода бизнесменов: молод, красив, сиротка… Он не помнил, как его погрузили в поезд и увезли в, черт возьми, Петербург!
В Петербурге заставили в метро просить милостыню. Вечером деньги отбирали, оставляя лишь на выпивку.
***
Кирилл старался не пить. Потому что если пить, то спиться можно слишком быстро. Гибкие мозги работали на перспективу: удеру!
Его били. Ради покорности. Тогда он, доведенный до отчаяния, бросался к подоконнику, подтягивался, садился на край и орал нечеловеческим голосом в лицо хозяину: «Я сброшусь на твою машину! Мне плевать, а ты лишишься своего «Лексуса»!» Тогда хозяин, плохо говорящий по-русски, отступал… Отступал перед решимостью этого славянина.
На «работу» вывозили каждый день. Кирилл старался успеть помыться и побриться: чистым и ухоженным подавали в метро больше, чем грязным и вонючим. Красота требовала жертв: в притоне были девушки, готовые постирать, но за это нужно платить деньги.
Кирилл научился прятать от хозяев.
«Все равно, удеру!» - эта мысль его грела, подстегивала, давала шанс…
И однажды…
***
Однажды в метро он заприметил мужика – судя по форме и повадкам, бойца спецназа. Такие ничего не боятся.
- Брат, помоги. У меня нет времени долго объяснять – если следят, то сейчас будут проблемы.
Боец посмотрел на него и, ничего не говоря, тихо уволок в подсобоки метрополитена.
- А теперь быстро и четко.
- Я хочу домой. Денег почти нет. Паспорта тоже. Если не свалю – сдохну.
Боец посмотрел в глаза Кириллу.
Утром следующего дня Кирилл, как и всегда, вышел на «работу» на своей станции. Озирался нервно: придет или нет? Когда увидел знакомую уже стриженную голову – выдохнул. С бойцом были еще двое, это Кирилл определил наметанным глазом. Двое устроили потасовку на станции, чем отвлекли патруль, а боец, тем временем, подхватил Кирилла, и закинул на эскалатор.
- Ну, держись, парень!
Кирилл заткнулся и лихорадочно стал вспоминать молитвы. Ну, хоть какие-то…
На Витебском вокзале ждал еще один, такой же, но с билетом и с сумкой. Бойцы забросили Кирилла на полку, поставили коляску. Сунули сумку, там оказались штаны, килька, половинка хлеба, колбаса и бутылка водки.
- Давай, братка, давай! – бойцы похлопали Кирилла по плечу. – С богом!
И выпрыгнули из вагона.
***
Кирилл ехал на запад и думал лишь о том, как бы ему поскорее убраться из этого сумрачного города…
Он не знает, что через 12 лет вернется в ненавистный город Петербург и встретит там свою судьбу. И она никогда не посмотрит на коляску – она всегда будет смотреть в глаза. И ночи у них станут незабываемы, а дни - наполнены теплом и дружбой. И город улыбнется ему, и быстро примет – что не с каждым бывает… И он будет счастлив с женой, он будет скучать по Городу, уезжая в отпуск, по Неве и рыбалкам, по черному коту, которого они подберут на улице и оставят жить у себя…
***
Кирилл ехал на запад. И ему казалось, что теперь уж точно все будет хорошо…
автор:моя жена.
Это сообщение отредактировал Voevoda - 2.09.2012 - 10:25
yaplakal.com