6
Захателось нам на рыбалку. Ну знаити, палки, крючки, паплавки там фсякие… Кароче, на серьезную рыбу сабрались. Пасирьезнаму вотки накупили… Кароче, паехали. Я и мой кореш. Паехали в район Селигера.
Приехали, нашли каковата полуживово дедка, за бутыль вотки он придаставил нам хату, а сам съебался куда-та мативируя эта тем, што пить может толька в лесу, мол, пока бапка ево была жива – пить не давала, и он ныкался пакустам с бутылем, вот и привык. Ну хуй с ним, пусть пьет с камарами…
Распив бутылачку, и абильна накапавшись в дерьме ф поисках клада в виде чирвиков, мы ламанулись на большую воду. Падароге нашли какойта разъебаный кателок, вида первой миравой вайны, решили взять с сабой, штобы рыбу была куда палажыть.
Кто был на Селигере, тот знаит, што с берега лавить рыбу – это блять проще у сибя в ваной дома бычков развадить! Нам нужна лотка!
Пачапав вдоль берега в сторану диревни мы увидили адинока стаявшую лотку, привязанную к маленькой палачке… нухули, мы народ гаратской, мы нифписду не знаим местных парадкав, быстра в нийо пагрузились и атчалили. И тут блять хуяк! Выстрел! Как ёбнуло! Мы аж пратрезвели. Сморим, несется в нашу сторану ахуенный мужык, добрый блять молодец, с громыхалкой наперевес и блять палит ниастанавливаясь, как Анка-пулиметчица… эта щас я панимаю, што там всего два патрона зараз, а тада я мог паклястся што у нево блять лента с патронами! Кароче несется он сквозь бурелом и камыши, а наша лотка так вальяжно и блять нихуя неспеша шушрит от берега… Блять! А вёсел-то нету! Кореш мой паскольку сидел ближе к настигающей ево смерти, саабразил быстрее, што надо как-то линять, схватил он этот катилок и как начал им наяривать, што я блять сбился со счету скока у нево рук, песдтец как мельтишил.
Багатырь нихуя не атставал, ламанулся напралом в воду и паплыл так, шта фсе местные рыбы паадной всплывали пасмареть, что вытваряит этот, рожденный не плавать. Хуй ево знаит, чем ему дорога эта дырявая лаханка, но только маиму корешу жыть хателась сильнее и я был гатов паспорить, если бы я ему ф том мамент дал бы ищо адин кателок – он был удвоил скоростьнах. Я тем временем не придумал ничиво лутьше, как кидать в этава плавуна полудохлых, синих чирвиков… уж низнаю куда я ему папал, только ихтиандр наш скоро чем-та падавился и шустро изменил направление в сторану берега, смачно отплевываясь в разные стораны.
Приплыли мы, значит на место, закрепились. Из всех чирвяков асталось только два синих дегенерата, мелких и тощих, как я их разглядел – неебу. Закинули удочки, стали ждать…
Через два часа нас стало посищать странное самнение: а есть ли в этой реке рыба? Или мы, два упыря, нашли то самое единственное место, где ваще нет рыбы… Видемо, нашы синие чирвики, выпалняющие роль приманки, нихуя эту самую рыбу ниприманивали…
Корешь мой, ниатчаивался. И вот уже на пратижении получаса убиждал миня, што клева нет, патамушто рядом ходит щука или другой плотоядный зверь и типа щас оно увидет наших вкусных чирвей и их будет есть… ну или на худой канец упадет в обмарок от вида червей и всплывет… и только он это сказал как ево паплавок хуяк и исчез! То исть савсем, как не было никада. Корешь аж матюгнуться не смог так и завис. Я ему в ухо ору: тащи сцуко, там тваиво чирвя едят! Кореш ачухался, падпрыгнул как клоун и блять давай дергать удачкай… орет: чо-то не тянецца… зацепилась бля. Я ему: нихуя не зацепилась, рыба бальшая, тащи с разбегу! Вдруг он разворачивается спиной к рыбе, перекидывает удочку через плечо, свешивается с лодки, паварачивает ка мне голаву и гаварит тихо так: бля, там бегемот, не меньше… и тут леска гаварит «бздынь», удачка распрямляится и па наклоннай кувырком вытряхивает кореша за борт… Громкое «ссссцууукооо» пронеслось над камышами и душевный всплеск воды подвел итог под каскадерским трюком маево кореша.
«Не ну ты видел?! Ты видел?! Какая у нее рожа была? Бля как акула! А акулы тут водяцца?» - речь ево заикалась, а стук зубов придавал гатичнасти этому маналогу.
Из всего согривающего у нас в лотке была только вотка. После принятия дозняка Кореш отрубился и по подергиваниям задних ног можно было понять, што он все еще плывет…
И тут мой паплавок сашол с ума. Ево калбасило, он випысывал нивыразимые круги, а паскольку он был раскрашен в ярко-жолтую палоску очень скоро я впал в гипнатический транс. Навернае я штото гаварил при этом, не помню, но мой кореш ачухался, увидил мой паплавок и как заорет: «акула вернулась! Акула! Тащи этаво бигимота!» я дернул удачкой и ащутил тяжесть неменьше двух тонн этой плавучей скатины. Тянули мы вдваем, арали как резаные, рыба сапративлялась всеми жабрами и увадила леску под лотку! Мы напряглись изавсех сил и дернули! Как же мы ахуели, када увидели ЭТО на другом канце лески: какая-та мелкая тварь, с ахуевшыми выпяченными глазами, тельце маленькое, просвечивающееся… это был маленький ерш. Как эта сцука магла так долго сапративляцца? Как ана магла вымотать двух корешей, хоть и пьяных – мы не знали, может быть ана пазвала на помащь всё сваё мнагачисленное стадо? Как надо было прагаладацаа штобы сажрать этаво чирвя бальным артритом… Нам было пох. Мы устали и хатели дамой…
Дамой мы шли агародами, была стыдно нести здаровый кателок с малюсинькой рыпкой в нем… Но мы были щастливы! У нас был улов.
© AL
yaplakal.com