40
Пролог
- Володя, ну пожалей сестрёнку… Куда ты? Куда… - на железной кровати, среди белёных стен, хрипела женщина, укутанная одеялом.
- Ты мне не сестра, шалава! – безразлично бросил Владимир Семёнович, - Радар, дружок, пойдем, прогуляемся!
Рыжий пёс, дремавший у кровати, весело подбежал к хозяину, задорно виляя хвостом.
- Сволочь ты, Вова! Собака тебе уже дороже сестры родной! – женщина застонала, заливаясь рыданиями.
- Всё, мы ушли.
Владимир Семёнович и Радар удалились.
Они вышли из двухэтажного деревянного барака. Ночь уже спустилась на город, одинокий фонарь тускло освещал грязную улочку. Пёс и хозяин последний раз смотрели на эти бараки, как на свой дом. По соседству – ещё два таких же. Из окон доносится весёлая музыка и смех, чоканье стаканов и громкие тосты – опять что-то празднуют, как всегда и каждый день. Скоро всё навсегда утихнет. Навсегда?
- Радар, дружок, если Вика сегодня умрёт, то мы больше никогда сюда не вернёмся… Потому что… Ну ты знаешь, - глубоко вздохнув, сказал хозяин, - Все они вернутся за ней, проституткой… Пойдём, малыш. Думаю, случилось, надо уходить побыстрее.
Они в быстром темпе пошли вперёд по тропинке, через пустырь, что раскинулся напротив бараков – в сторону города.
Страшный, многоголосый визг потряс эти места.
Их уже не было.
Глава первая
Максим переехал в новую квартиру всего несколько дней назад, и радость так же, как и в день заселения, всё ещё переполняла его. Однокомнатная, достаточно просторная квартира на четвёртом этаже. Такому холостяку, как Максим, её хватило сполна. В плане удобства квартира вполне его устраивала – присутствовали все современные навороты и дизайнерские решения, которые находились во всём - от мебели и до сантехники, от пола и до потолка. Грех не радоваться, тем более человеку, впервые получившего жильё в собственность.
Только вот мешал постоянный строительный гул – треск перфораторов и визг «болгарок», матерная ругань рабочих и грузчиков и не менее жаргонная брань их начальников. Очень часто Максим слышал непонятную, то импульсивную и громкую, то тихую и запуганную речь разномастных гастарбайтеров. «Ну, прямо-таки Вавилонская башня какая-то, - думал Максим, - то ли наши матерятся, то ли не наши. Да и те, и те, уж что там! И зачем я столько денег вбухал в скорый ремонт?»
Постоянно что-то падало, что-то крушилось и дребезжало, всё повторялось снова и снова – и затихало ближе к ночи, снова начинаясь ранним утром.
Новостройка, в которую не заселилось ещё и четверти жильцов, заставила Максима ощутить на себе все прелести повсеместного ремонта, чей разнообразный гул исходил отовсюду. «Зато своё, - говорил Макс, облегчённо вздыхая и с восторгом разглядывая собственную квартиру, - Лучше уж пожить в шуме, чем продолжать платить всяким хозяевам. Переживём!»
Сейчас, в это вечернее время, после тяжёлого рабочего дня, Максим стоял на лоджии, курил ароматную сигаретку, выпуская клубы душистого дыма, и любовался замечательным видом. Замечательным, если смотреть далеко-далеко вперёд – там раскинулось водохранилище, в чьих водах сонно, совсем неохотно, играли отблески заходящего солнца; водохранилище, окружённое молодым смешанным лесом, который едва тронула тень приходящей ночи. На дальнем берегу из-за деревьев выглядывает белокаменная церквушка, на её далёкие купола свои мягким светом падает нежно-розовый закат – красота-красотища! Красота, которую через полчаса-час покроет мрак и останется только близкое, совсем близкое, освещённое тусклыми фонарями во дворе…
Если же смотреть вниз и немного дальше, не доходя взглядом до водохранилища, то красота мигом улетучивалась – три заброшенных деревянных двухэтажных барака, подлежащих скорому сносу, один из них облюбовали поселившиеся там гастарбайтеры. Многие окна без стёкол; с их немытых подоконников свисает постиранное и нет гастарбайтерское бельё, да прочее тряпьё, которое и бельём-то не назовёшь. Около бараков когда-то устроили палисадники, которые сейчас заросли сорной травой, кривоватыми деревцами и лохматым кустарником. Эта сорная растительность теперь захватила всё вокруг бараков, казалось, что вот-вот и они утонут в этой невзрачной, но всепожирающей зелени. «Устают, наверное, целый день вкалывают, да так, что лень порядок навести… Бедные таджики, - с сожалением думал Макс, - Или всё-таки неопрятные?»
Неухоженность и запущенность бараков серьёзно портила вид. «Ну, ничего, - уж было, затушив сигарету, мечтательно подумал Максим, - Скоро всё снесут, и на месте этой страхоты разобьют какой-нибудь скверик, - как его взгляд упал на рыжую дворнягу, беззаботно семенившую по направлению к заросшим кустарником дверям среднего барака. Одно ухо потрёпано, полусогнуто – второе торчит вверх, как антенна, прислушивается. Бродяга. Трухлявая дверь барака была приоткрыта, собака, принюхиваясь, пробравшись через кусты, забежала в темноту барака. И через пару секунд, словно обезумившая, выскочила оттуда, испуганно взвизгнув – галопом, поджав грязный лохматый хвост и сотрясая землю - поднимая за собой облако пыли, умчалась прочь. Максим, увидев её, испуганную и ошалелую, хохотнул и хмыкнул:
- Мля, чего эти таджики там творят-то? – и ушёл с лоджии. Пора спать, ведь завтра ещё один тяжёлый рабочий день.
Пёс быстро нёсся к по дорожке, что вела к водохранилищу. Радар со всех ног мчался к пожилому человеку, на которого были неопрятно накинуты несуразные мешковатые лохмотья, отдалённо напоминающих одежду. Его седые, клочковатые волосы легонько колыхал лёгкий ветерок. Собака заметила его ещё издалека, прибавив скорости – псина мчалась, словно гонец, с нетерпением рвущийся доставить чрезвычайно важное письмо.
- Радар, ну что там? Ты чего какой напуганный, дружок? – грубо, с хрипцой в голосе, спросил хозяин и погладил подбежавшего к нему взлохмаченного кобеля, - Не поранили тебя, сучьи отродья?
Радар поднял на хозяина голову и жалостливо заскулил.
- Совсем разгулялись, сволочи… - недовольно сказал хозяин, потеребив у пса за ухом.
Собака злобно гавкнула.
- Нет, Радар. Хотя… Думаешь, что черномазых больше не будет? Хм…
Одобряющий, задорный лай.
- Посмотрим, видно будет. Идиоты, всё валят и валят туда, откуда их столько? Эх… Ну не с живыми же людьми?... Ещё пара дней и всё, Радар, пойдём!
Они неторопливо побрели по дорожке, которая удалялась в лес. Хозяин и собака. Шерсть Радара такая же грязная, как и одежда хозяина. Они похожи. Оба потрёпанные, оба бродяги.
Глава вторая.
Максим так и выходил на лоджию по вечерам, выкурить перед сном сигаретку. Строительный гул утих, практически исчезнув, вместе с ним куда-то запропастились и гастарбайтеры, обитавшие в тех самых покосившихся деревянных бараках, а бельё всё висело и висело, обрастая пылью и грязью. Максим каждый вечер видел этого бродячего пса, который теперь сторонился этих бараков, испуганно косившегося на них - держась на приличном расстоянии. Всё те же испуганные глаза и поджатый хвост. «Здесь явно что-то не то, - серьёзно задумался Максим, швырнув бычок вниз.
Максим отправился спать. Он никак не мог заснуть, перед глазами мерещились эти чёртовы бараки и до смерти испуганный пёс. Всё кружилось и витало перед глазами, никак не позволяя полноценно уснуть. Что там, что?
Пёс неспешно подбежал к хозяину, стоявшему на том же месте.
- Радар, ну что? Больше никого? Уверен, что живых больше нет?.. Ну не понимают русского языка люди, ну ни в какую!
Пёс гавкнул один раз, утвердительно и однозначно.
- Завтра - послезавтра тогда, дружок, смотря когда бензин достану - прокашлявшись, добродушно сказал хозяин, - Уходим.
***
Максим вздрогнул – на лестничной клетке что-то грохнулось и заохало. Макс посмотрел на экран мобильника – 2 часа ночи. Тут он услышал истошный крик за дверью:
- Бля, помогите… Сука… - и снова охи и ахи.
Макс выбежал из квартиры и увидел своего соседа (единственного соседа, остальные шесть дверей были «заводскими») Лёху, истекавшего кровью, тянувшейся от самого лифта. Лёха полз к своей квартире. Разило перегаром.
- Лёха, что за херня? – настороженно буркнул Макс, подбежав к соседу. Тот привстал, уперевшись локтями в кафель и еле-еле перевернулся, сев на пятую точку и болезненно охнув. Одежда разорвана, из многочисленных ран сочится кровь.
- Пиздец больно, - прохрипел Лёха и поднял на Макса свои испуганные и заплывшие, пьяные глаза, - Ты, Максим?
- Я, что случилось, мля? – Макс с трудом приподнял с соседа, схватив его под мышки, и волоком потащил к себе в квартиру.
Он уложил Лёху на кухне, на кухонном уголке. Макс небрежно снял с него верхнюю одежду, и, увидев, что раны неглубоки, полез в шкафчик, где стояла аптечка.
- Я и сам не понял, что это было, - придя в себя сказал Лёха, - Из бильярдной шёл… Мимо этих засраных бараков, как откуда-то из темноты на меня вылетела какая-то поебень, вцепилась нещадно когтищами в грудину, ну я ей и вмазал справа хорошенько… Завизжала, сволочь, отскочила… Я с испугу понёсся оттуда, да наебнулся у двери, лбом прям, потом кое-как попал домофонным ключом, в голове потемнело, я и встать-то на ноги не смог, пополз, бля … Тьфу, еб твою мать…
- Мне это не нравится, - сказал Максим, кое-как перевязав кровоточащие места, вылив на них половину чекушки, стоявшей на кухонном подоконнике. Сосед не шелохнулся, - Слушай, Лёх, разберемся! Да и поправим тебя, не боись, только вот первую помощь оказываю впервые… Ты не серчай, если что не так.
Лёха захрапел, автоматически сбросив «якорь» с дивана. Макс похлопал его по щекам.
- Чего, мля? – болезненно спросил Лёха.
- Ладно, спи. Завтра поговорим, мне рано на работу. Ты тут на квартире потусуйся, жратва в холодильнике есть. Да и пара банок пивка на утро, отдыхай, давай.
- Без базара, - пробормотал Лёха и снова захрапел.
И на этот раз Макс не мог уснуть. Теперь к собаке и баракам, снова мерещившимися перед глазами присоединился Лёха, в страхе убегающий прочь, напавшего, неизвестного и с когтями. И что там, что? Разберёмся.
Наступило утро, прозвенел будильник. Максим всё-таки поспал, но совсем немного. Заспанный, он привёл себя в порядок, выпил несколько чашек кофе, и вышел из квартиры. Он брезгливо, вспоминая ночное происшествие, посмотрел на вчерашние следы крови и вошёл в лифт.
Макс застрял между первым и вторым этажами. Парень выругался и позвонил в диспетчерскую. К счастью, лифтёр подоспел быстро и в течение получаса вызволил Макса из лифта.
- Слушай, парень, с бараками что-то неладное, ты заметил? Где гасты-то? – лифтёр хмыкнул.
- Да, я обратил на это внимание, - второпях, выходя из открывшихся дверей лифта, пробормотал Макс, уже опаздывающий на работу.
- А может тот бомж и правду говорил…
Макс опешил.
- Что?
- Да приходил тут один, орал про кикимор каких-то… Говорит, что сам жил в этих бараках, но спасся… Сказал, что во всём виновата сестра его, которая была порядочной шлюхой и девятнадцать детей нерождённых убила… Аборты короче… Вот и нашла нечисть сюда, всех жильцов в ад утащила… Просил даже не соваться туда, а таджики смотрят на него, глазами хлопают непонимающе, а я недалеко стоял, да похохатывал… День-то как раз тот был, когда полезли в эти бараки… Да вот пропали все… Чудеса! Надо мусоров вызывать! Самому-то тошно туда идти… Или вызвал уже кто... Ментов-то…
Макс всё-таки опоздал на работу.
Глава третья
С работы Макс возвратился поздно, уставший и немного смятённый – утренний разговор с лифтёром до колик взбудоражил его, да ещё, плюс ко всему, сегодня по полной загрузило начальство, устроив перед этим порядочный нагоняй за опоздание. Неумело перебинтованный, посапывающий Лёха посапывал на диване в гостиной, работал телевизор.
- Вставай давай, Лёх, - громко сказал Макс, - Вставай давай!
Тот, протяжно зевнув, открыл глаза.
- Чего, как самочувствие? – поинтересовался Макс, - Прошло маленько?
- Ну, так, жить можно, - сонно ответил Лёха, почесав затылок.
- С утра я такое тут узнал, Лёх, - Максим пересказал случай с лифтом.
- Ну, это конечно приятная новость, - Лёха недобро засмеялся, - Врать не буду, но с раннего детства преследует меня всякая нечисть… Крындец им, Макс! Они задолбали!
- Так, я в интернет, - не замечая Лёхиного разговора, пробурчал Макс, включив ноутбук.
Лёха удивлённо посмотрел на Макса, нервно щёлкающего по кнопкам.
- Так… Кикиморы… Иногда являются последствием абортов… Каждый аборт перед смертью возвращается к порочнице кикиморой, унося её в адское пламя и, в редких случаях навсегда поселяется в порочном жилище… От таких кикимор, в отличие от обычных болотных, лесных и напущенных домовых, просто так не избавишься можжевельником или «куколкой», - читал вслух Макс, уткнувшись в ноутбук, - Мда… Ну и сайт, мля!
- А как тогда? – настороженно спросил Лёха, - У меня в сейфе обрез лежит, а? Давай, погнали?
- Погнали - как бывалый борец с паранормальным, ничуть не удивившись, бодро сказал Максим, по-бойцовски посмотрев на такого же Лёху, - у тебя фонарь есть?
- Летс гоу, хуле, есть всё - вскочил с дивана перебинтованный Лёха, немного поёжившись от боли в незаживших ранах, - щас заскочим ко мне, только цыц об этом!
- Замётано, - утвердительно сказал Максим. Его переполняло любопытство перед неизвестностью и чудесами.
Стемнело. Из подъезда новостройки вышли двое, один с фонариком, другой с чем-то недлинным, обёрнутым мешковатой тканью. Они направились в сторону бараков, к среднему. Покурив у заросшего кустами входа, они уверенно продрались через заросли, войдя в темноту.
- А эти кретины-то куда? – ошарашено спросил хозяин, неторопливо шедший к баракам, метрах в тридцати, заметивший ещё двух безумцев. Радар, семенивший рядом, испуганно завыл. Хозяин уверенно держал в руке бутыль, обвёрнутую каким-то тряпьём, - Пойдём скорее, дружок… Идиоты, а…
***
- Твою мать, - крикнул Лёха, споткнувшись обо что-то мягкое и тёплое, - Макс, свети сюда! Ну и вонища, нахер!
- Ага, как на скотобойне, - зажав нос свободной рукой, прогнусавил Максим. Луч света упал на массивное тело, навзничь распластавшееся на деревянном прогнившем полу. Оранжевый строительный комбинезон, одетый на голое тело – соски вырваны, на их месте ужасные запёкшиеся раны. Всё его лицо исцарапано и изуродовано, из некогда левого глаза торчал окровавленный ржавый гвоздь, правый же нетронут – суженный, узкий. Эпикантус. Рот погибшего искажён предсмертной агонией – Максу показалось, что сейчас он наяву слышал страшные смертельные вопли несчастного. Противный холодок пробежал по телу. Затошнило.
- За что таджика-то? – со смешком сказал Лёха, - Немного противно, да?
- Это узбек, - промычал Макс и сблеванул. Свет фонаря метнулся в сторону, прямо на лестницу, с перил которой свисал ещё один изуродованный перекорёженный нечистью труп - Валим отсюда, Лёх… В милицию надо звонить… Ты прикинь, сколько здесь трупов?
- Не ссы! Кикимора, бля! Где ты? – громко крикнул Лёха. Макс, вытерев грязный от блевотины рот, представил себе встречу с тварью, совершившей весь этот кошмар и в страхе метнулся к выходу.
Трухлявая дверь, некогда приоткрытая, с треском захлопнулась. Весь барак сотряс истошный визг, ударив со всех сторон по перепонкам Лёхи и Макса. Макс попытался с плеча выбить дверь – не поддалось, схвачено намертво. Он побежал вбок, надеясь выскочить в окно, но поскользнулся на чём-то склизком. Фонарь выскочил из руки, покатившись куда-то в сторону, Макс хотел схватить его, метнувшись вслед за ним – свет фонаря упал на старческое лицо, во множестве бородавок и гноящихся смердящих струпьев. Вместо глаз – желтоватые пульсирующие шарики. Длинный корявый нос, из ноздрей сочится зелёная пузырящаяся жидкость. Из-под чёрного платка, повязанного на голову торчит пара желтоватых рогов. Кикимора раскрыла пасть и обнажила свою гнилые головёшки - истошно запищала, окончательно оглушив Макса. Суседка взмахнула лапищами и направила на Макса свои длинные, блестящие фонарном на свету когти. Парень почувствовал, как потеплело в штанах.
Выстрел. Голова чудища снесена - желтоватые брызги, подсвеченные фонарём, разлетелись во все стороны. Несколько клейких капель попало в Макса. Ещё более жуткая вонь ударила в ноздри.
- Пиздато посветил, Макс, - бодро, немного запыхавшись, крикнул Лёха. Но тут послышались ешё визги, множество визгов. Кикиморы облепили Лёху, тот закричал, рыча и захлёбываясь от боли. Максу показалось, что слышит звук кожи, раздираемой острыми когтями многочисленных кикимор, хохотавших и злорадствующих. Сверкнул бесполезный выстрел. Всё замерло на секунду... И снова истошные визги, множество визгов, которые теперь приближались к Максу. Максим замер от ужаса, но не мог подняться – дрожащее тело совсем не слушалось.
Что-то грохнулось, откуда-то из окна.
- Парень, не ссы, - из темноты Макс услышал грубый, бомжеватый голос.
Чиркнула спичка и, через мгновение, горящая бутылка полетела куда-то вперёд. Вспышка яркого света и быстро распространяющееся пламя. Максим ничего не соображал. Его ловко вскинули на плечо, быстро потащили к окну и скинули вниз, в кусты. Потом снова подхватили и оттащили куда-то в сторону.
Макс немного приподнял голову и увидел пожар, ярко осветивший всё вокруг. Пляшут языки пламени, поглощая труху этих чертовых бараков. Кикиморы, сгорая и рассыпаясь в прах, не переставали визжать, только теперь этот визг был страдающим и увядающим.
- Парень, ну зачем быть такими идиотами? Я же предупреждал, - Макс услышал позади себя тот самый голос
- Что? Лёха? – обессилено прошептал Макс. Удар ногой, прямо в висок. В глазах потемнело. Сквозь муть, творившуюся в голове, парень различал собачье, удаляющееся и удаляющееся, погавкивание, - Такое знакомое…
***
Берег водохранилища. Двое бездомных, пёс и хозяин, лежали на мокрой от утренней росы траве. Хозяин смотрел вдаль, пробегая взглядом еле колышущуюся водную гладь – любовался церквушкой, которую всё сильнее и сильнее освещало восходящее солнце.
- Эх, Радар, - глубоко вздохнул хозяин, - Почему мы тогда не сожгли бараки?
Пёс дремал, прижавшись к хозяину.
Откуда-то издалека едва доносился запах горелого...
Эпилог
Следственный изолятор.
- Кикиморы! Кикиморы! Там были кикиморы! – безрассудно, нечленораздельно бормотал Максим, сидя спиной к следователю.
- Парень, хватит дурачка из себя строить, - беззаботно, спокойно проговорил следователь, - зачем бараки сжёг? Зачем столько нелегалов на тот свет отправил? Лучше признайся, и я постараюсь смягчить твоё наказание.
- Кикиморы… Кикиморы…
©Milovanoff
Это сообщение отредактировал Milovanoff - 3.07.2010 - 20:03
yaplakal.com